В борьбе обретёшь ты... (часть 1)

Может, Флинт и писал с ошибками, но тайник устроил не хуже бывалого контрабандиста. Место было выбрано идеально – в шаге от спальни шестого курса, в простенке между дверью и барельефом, изображающим агонию какого-то неизвестного науке дракона, прямо под держателем для факела. Драко отсчитал четвёртый камень от нижнего крепления держателя, пробормотал пароль, приподнялся на цыпочки, засунул руку прямо в каменную стену, нащупал целую батарею крохотных квадратных бутылочек и вытащил одну. Ради интереса он взмахнул палочкой, надеясь выявить заклятие иллюзии. Тщетно. Магический фон тайника почти не ощущался, напрочь забитый волшебным огнём факела. Малфой ещё раз посмотрел на тайник – голая каменная стена, просматриваемая из любого места в коридоре. Умирающий дракон выглядел в три раза подозрительнее, чем скучные камни рядом. «Надо думать, прямо в спальне ещё тайничок имеется, – решил Драко. – Флинт-то у нас затейник. А я всё гадал, о чём с ним Ургхарт разговаривает, пока они не дерутся». Он сунул уменьшенную бутылку дешёвого огневиски в потайной кармашек мантии и отправился в гостиную. – Привет, неугомонный, – поприветствовала его Милли. – Как там наш герой, дышит? – Дышит, но неровно, – Драко чмокнул подругу в щёку и присел на стул. – Ко мне. Велел поблагодарить за выпечку. – Хвастун, – возмутилась Милли. – Бедный мальчик от тебя уже шарахается, сбавь пыл хоть немного. А Нотт? – Да что с ним сделается? – пожал плечами Малфой. – Очухался. – Есть сплетня интересная, – Милли отложила вязание, поманила рукой Винса и Грега, корпевших над справочником по зельеварению, и заговорщицким шёпотом поведала: – Лорд Нотт пообещал Паркинсону, что отдаст Панси в мужья любого парня из Ковена. Прямо как в сказке. Вот она теперь и ходит, задрав нос. – Думаешь, Нотт попал? – заинтересовался Винс. – Младший, в смысле. – А то, – убеждённо сказала Милли. – Эта задавака на меньшее не согласится. – Это кто ещё попал, – возразил Грег. – Теодор соплей разводить не станет. Паркинсон в первый же год родит наследника и впряжётся в хозяйство, а оно в Ковене хлопотное. Будет ей сказка. А Тео может и розгой по заду вытянуть, если заметит непорядок. Спорим? – Да что спорить? – Малфой усмехнулся и бросил злорадный взгляд на задаваку Паркинсон. – Ты прав, дружище. И одним наследником дело не закончится, Теодор – парень основательный. Это папаша у него рыцарь и романтик – женился на Золушке с бала и до сих пор хранит ей верность. А младший Нотт, скорее, в покойного деда пошёл. – Клевещете, негодники, – Милли опять взялась за крючок, – этого не может быть. Теодор показался мне неплохим мальчиком. – Ты, дорогая, лучше сама присматривайся к парням, – засмеялся Малфой. – А то глаз от своего вязания не отрываешь. Дождёшься, один Лонгботтом на твою долю и останется. – Иди, неслух, куда шёл, – махнула рукой Миллисента. – Меня родной папенька с рук сбыть так не пытается, как ты, бессовестный. Парни засмеялись, а Грег отобрал у Милли крючок и корзину с нитками. – Пойдём с нами, пока Драко в настроении, – сказал он. – Прогуляешься по замку, выслушаешь от Поттера личную благодарность и полюбуешься на Ковен и квиддичную команду одновременно. Раненые бойцы должны тронуть девичье сердце, правильно, Винс? – Само собой, – Винсент галантно подал Миллисенте её тёплую мантию. – А женские слёзы лечат лучше, чем слёзы феникса. Милли, смутившись, попыталась отговориться от незапланированной прогулки, но не преуспела. Винс с Грегом подхватили её под руки и с шуточками повели к выходу из гостиной. Малфой задержался, подойдя к Ургхарту: – Я Флинту гостинец несу. Так отдать, или сонного зелья туда влить? – Вот скотина! – Ургхарт вскочил с кресла. – Лей, да побольше. Ты к Поттеру, что ли? Сейчас и я приду, только Снейпу скажу. Драко кивнул и поспешил за друзьями. По случаю субботы в холодных коридорах Хогвартса было довольно людно. Студенты разных факультетов толпились смешанными группами, обсуждая сегодняшний матч, чинно прогуливались парочки старшекурсников, первачки, вопя, играли в салочки. Малфой и компания шли не торопясь, здороваясь со знакомыми воронами и барсуками, так что Ургхарт сумел догнать их. Так, впятером, они и дошли до массивных дверей Больничного крыла. – Мистер Ургхарт! – остановила слизеринского префекта мадам Помфри. – Хорошо, что вы пришли. Назначаю вас ответственным за порядок в Больничном крыле. Я пару часов проведу в кабинете мадам Спраут. Могу я на вас положиться? – Несомненно, мэм, – для боевого мага Ургхарт поклонился довольно изящно. – Не нужно ли вас сопроводить? – Справлюсь, – сказала мадам Помфри и тихо прибавила. – Камин закрыт, но следилку я оставила. Блетчли и Нотту вставать нельзя ни в коем случае. Ургхарт благодарно кивнул и прошёл в палату. К близнецам Уизли пришли их братья – Персиваль и Рональд – и все четверо настороженно наблюдали за большой компанией слизеринцев. Самый младший Уизел кривился и кидал неприязненные взгляды на Поттера. Малфой тоже посмотрел на Гарри и понял, что вполне разделяет – ф-фу! – чувства рыжего ничтожества. Поттер, бессовестное создание, как ни в чём не бывало, сидел в объятиях мордредова Пьюси и, приоткрыв рот, слушал хвастливые байки уродов из Ковена. Драко Блэк взревел раненым в ляжку громамонтом и нецензурно посулил скорый и бесславный конец роду Пьюси и ещё половине старых семей Британии. Так, на всякий случай. – О, Тери! Я тебя ждал, – махнул рукой Флинт. – Давай сюда. Ты был на матче? – Был, – буркнул Ургхарт. – Лучше бы не был, самоубийцы вы хреновы. Я на трибунах раз тридцать за палочку хватался, чтобы ссадить вас с мётел и уволочь в Нотт-мэнор. Члены команды хором возмутились. – Не орать здесь, – прошипел префект, – голоса лишу и обездвижу. Майлз, ты как? Блетчли, всего час назад доставленный из Мунго, приподнял руку и слабо пошевелил пальцами. – Ну, живой, и то хлеб. Мрачный Драко Малфой злобными пинками загнал свою дурную половину в глубины подсознания, усадил зардевшуюся Милли рядом с неверным Поттером, а затем и уселся сам по соседству с Крэббом и Гойлом. – Добрый вечер, Гарри! – ласково сказал он. Наверное, слишком ласково, потому что Поттер подобрался и настороженно зыркнул на него из-под лохматой чёлки. Драко Малфой немедленно умилился, а Драко Блэк припомнил, что в подвалах мэнора сухо и тепло – Гарри не простудится. Пьюси насмешливо-вопросительно вздёрнул бровь, и Малфой мысленно дал Блэку по воображаемому уху: «Скройся, придурок, нас читают!» Эдриан расхохотался, а Драко насупился и затосковал. Тёмный маг разума – страшный противник, но не травить же его, в самом деле. «Хорош ржать, Пьюси, – чётко, едва не по слогам подумал Малфой. – Тебе самому некуда деваться после Хога, куда ты Гарри поведёшь? Сгинете оба ни за кнат». Эдриан пожал плечами и вежливо поздоровался с Булстроуд. Поттер тоже немного расслабился и принялся благодарить Милли за гостинцы. Миллисента застенчиво улыбнулась Гарри и – о, ужас! – принялась неприкрыто пялиться на Пьюси. Малфой раздосадовано хлопнул себя по колену. Сводил подругу поглазеть на боевиков в непринуждённой обстановке! В итоге, на боёвку ноль внимания, а вот глазки состроить чокнутому менталисту – пожалуйста! «Никогда не пойму я этих девчонок!» Пьюси опять засмеялся, а Винс и Грег обменялись недоуменными взглядами. Разговор между тем шёл о квиддиче, и Малфой решил на время отступиться. Продумывать коварные планы в присутствии Пьюси по меньшей мере было опрометчиво. – А я тебе говорю, что это Вуд виноват, – гудел Флинт. – Не-а, – мотнул головой Нотт, – Блетчли сам по себе кретин, без всякого Вуда. За каких-то десять очков железное кольцо башкой снёс, на это только спортсмены способны. – Вуд виноват, точно, – поддержал капитана Боул, игравший загонщиком на пару с Дерреком. – В прошлом году Уизел капитаном был, и мы их делали как сквибов. – Слышишь, ты, – из другого угла палаты донёсся гневный голос самого младшего Уизли. – Чарли классно в квиддич играет, и капитаном он был хорошим! И ловцом тоже целых шесть лет был! Слизеринцы заржали, а Персиваль Уизли придержал младшего брата и что-то коротко ему сказал. – Деточка, – семикурсник Теренс Хиггс, ловец Слизерина, сидевший на кровати Монтегю, лениво обернулся к рыжим. – Шесть лет подряд ваш братец играл ловцом, и шесть лет подряд кубок был у Слизерина. Выводы делать умеешь, малыш? Выводы у Рона были написаны на лице, но высказать он их не посмел. – Однако, – продолжил Хиггс, – в кои-то веки ты прав, Маркус. Вуд действительно превосходный тактик. А мы, капитан, выехали только за счёт лучшей физической подготовки. Ну, и потому что головы у Блетчли и Монтегю крепкие. А вот Деррек умница. В Дурмштранге играют в квиддич, да? Двойняшки Деррек прыснули: – Британцы – это диагноз. Хигги, чучело, квиддич очень популярен во всей Европе. – Ты тоже играла, Трикси? – восхитилась Виникус-средняя. Она пришла проведать Монтегю, да так и осталась в компании. – Угу, два года. Там даже первачков берут в команду, – кивнула Трикс. – Но как только мы вернулись на родину, маменьке приспичило делать из меня леди. Кошмар. – Ну, почему же, – мурлыкнул Хиггс. – Ваша маменька абсолютно права. Прекрасные дамы не должны портить свои дивные ручки мозолями от метлы. Трикси хихикнула, а Перегрин Деррек нахмурился и показал Хиггсу кулак: – Полегче, ловелас. Ты сначала нашему папаше комплимент продумай хорошенько, а то он поженит тебя с твоей метлой. – А папенька ваш… Флинт ухмыльнулся, многозначительно постучал себя пальцем по левому предплечью и тут же заработал подзатыльник от Ургхарта. Хиггс поскучнел и буркнул: – Вас точно победили? Что-то незаметно. – Расслабься, Хигги, все давным-давно раскаялись и зареклись, – Ургхарт усмехнулся. – Спроси у Дамблдора, если не веришь. А братьям и отцам девушек положено пугать до полусмерти предполагаемых зятьёв, порядок такой. Парни несколько нервно рассмеялись, а Малфой вздохнул. Истории сватовства мужчин их рода отличались тем, что всё происходило наоборот. Это только отцу повезло с женитьбой – союз с Блэками заключался в спешке и по печальному поводу, но был выгоден обеим семьям. Драко же, как и прочим Малфоям до него, придётся самому пугать родственников невесты до полусмерти, чтобы те согласились отдать свою дочь в проклятый род. Поттер шепнул что-то на ухо Пьюси, и Драко Блэк опять полез наружу, сыпля угрозами, каких не постыдился бы и Мордред. Драко Малфой привычно заткнул проклятого Блэка и сосредоточился на общем разговоре. Речь шла о необходимости замены ловца на следующий год. Флинт сокрушался об уходе Хиггса, а тот, явно польщённый, предлагал устроить отбор на своё место в команде сразу после рождественских каникул, чтобы самому начать тренировать кандидата. И Малфой, ослабленный ревностью и борьбой со своей скандальной половиной, не удержался: – Какой ещё отбор? Я буду ловцом! Все смолкли и дружно уставились на Драко, а потом так же дружно расхохотались. – Малфой, ты не мелочишься, – фыркнул Хиггс. – А корону о семи зубцах тебе не отлить из червонного золота, чтобы ветром с метлы не уносило? – Слышь, Хорёк, только после моего выпуска, – сказал Флинт. – Видит Салазар, ты ещё щуплее Кута, а выпендриваешься похлеще Чанг. Про Диггори вообще молчу – тебе с ним не тягаться. – Малфой будет ловцом, – неожиданно сказал Пьюси. – Спорим, Маркус? – Так ты ещё и прорицатель? – ухмыльнулся Флинт. – Ну-ну. А давай! На одно фамильное заклятие. Драко оторопело уставился на Пьюси, а тот загадочно улыбнулся и согласно кивнул Флинту.

***

В воскресенье Гарри проснулся поздно, вчерашние посиделки взбудоражили его, и он полночи пролежал с закрытыми глазами, обдумывая всё увиденное и услышанное. Вчера мадам Помфри впервые доверила Гарри ассистировать при лечении. Честно сказать, новоявленный ассистент просто подавал фиалы с зельями и внимательно слушал пояснения медиведьмы о принципах сочетания различных снадобий между собой. Гарри понял далеко не всё, но расспрашивать не стал, решил завести отдельную тетрадь с вопросами. Если он сообразил верно, магическая медицина отличалась от обычной ровно в той мере, насколько изменённый магией организм волшебника отличался от организма магла. Именно поэтому Гарри остерёгся искать волшебное лекарство от дядиной стенокардии. Кто знает, не станет ли оно ядом для его… для его папы? Надёжнее было бы использовать собственные возможности и обойтись без зелий, но для этого следовало научиться управлять своим даром. Мадам Помфри не ограничивалась зельями, она накладывала на больных довольно много заклинаний. Среди них, насколько Поттер сумел понять, были как диагностические, так и собственно лечебные. По словам медиведьмы, почти все медицинские чары были светлыми, и Гарри приуныл. Как бы не вышло, что в Мунго он будет работать уборщиком – его отношения со светлой магией по-прежнему оставались весьма скверными. Лечение покалеченных квиддичных игроков мадам Помфри начала с гриффиндорцев. Девочек она обследовала в первую очередь и сразу же разрешила им покинуть Больничное крыло. Наверное, их травмы не были серьёзными. Близнецов же Уизли решено было оставить на ночь. Один из них не мог пошевелить левой рукой и поминутно тряс головой, как бы пытаясь избавиться от воды в ухе, а другой заработал сильный удар бладжером между лопаток. С пострадавшим от бладжера разобрались быстро – обычный ушиб. Гарри подал заживляющую мазь и укрепляющее зелье, а мадам Помфри ещё пару раз взмахнула палочкой, убеждаясь в том, что кости целы. С рукой второго возились дольше, у него оказался сложный перелом плеча. – Бита, – проворчала мадам Помфри, и Гарри понял, что челюсть Монтегю не осталась неотмщённой. Теперь намерение Флинта выловить близнецов Уизли в коридорах показалось чересчур кровожадным. Гарри хотел было предупредить рыжих пакостников о грозящей им опасности, но передумал. Обе стороны конфликта друг друга стоили, а ввязываться в чужую ссору и в нормальном мире считалось глупостью. – Смотри-ка, братец Фордж, – хихикнул стукнутый бладжером рыжий, – прикосновения героя исцеляют. – Гордись, братец Дред, – тут же откликнулся второй, – ты удостоился великой чести. Гарри только вздохнул, а мадам Помфри велела Уизли придержать языки, иначе она сама найдёт способ сделать это. Близнецы заткнулись, но продолжали перемигиваться между собой и сверлить Гарри насмешливыми взглядами. – А почему вы не отправили в гостиную того, с ушибом? – шёпотом поинтересовался Гарри. – Маги-близнецы очень плохо себя чувствуют порознь, – тихо ответила мадам Помфри. – Скорость их выздоровления напрямую зависит от контакта друг с другом. У обычных двойняшек это свойство тоже имеется, но проявляется не так ярко. Например, Дерреки могут находиться в Больничном крыле в одиночку, а сёстры Патил даже учатся на разных факультетах. У постели Монтегю мадам Помфри провела почти час – вправляла челюсть и убирала гематомы. Гарри вновь повеселел – уж он синяки сводил намного быстрее и безболезненнее, чем дипломированный светлый колдомедик. Значит, не всё потеряно для медицинской карьеры в Мунго. Для Монтегю же лечение не было приятным, Грэхем не смог удержаться от слёз, хотя и выпил целый фиал обезболивающего зелья. Флинт, напротив, перенёс манипуляции со своими сломанными рёбрами очень стойко и даже не сквернословил. – Ох, спасибо, мэм, – сказал он наконец, когда зачарованная повязка сдавила его мускулистый торс, густо поросший жёсткими чёрными волосами. – Как заново родился. Ещё бы, прошу прощения, пожрать для полного счастья. – Ага, – еле слышно пробурчал Нотт, когда мадам Помфри отошла к Пьюси, – ещё выпить, потрахаться и подраться. Знаю я твоё счастье, придурок. – Завидно? – хохотнул Флинт. Нотт фыркнул и, не удержавшись, рассмеялся: – Вообще-то, да. Есть немного. – То-то же! Пьюси тоже ударило бладжером – его колено распухло и выглядело весьма скверно. Однако, мадам Помфри, несколько раз взмахнув палочкой, пообещала Эдриану полное выздоровление к вечеру воскресенья, напоила зельями и велела понемногу ходить по палате – «расхаживаться, чтобы и следа не осталось». Гарри в который раз подивился живучести волшебников – нормальный человек с такой травмой не меньше недели передвигался бы на костылях, а потом ещё долго восстанавливал подвижность сустава. – И ещё, – мадам Помфри внимательно посмотрела в глаза Пьюси. – Сними немедленно с Уизли «шепталку». Как не стыдно! Пьюси наморщил нос и помотал головой. – А что это? – спросил Гарри, не удержавшись. Он сам никакой «шепталки» не заметил ни на одном из близнецов. Эдриан покрутил пальцами в воздухе, потом махнул рукой: – Неважно. Так, шутка. – Хороша шутка! – возмутилась мадам Помфри. – У меня год назад целитель Тики три дня гостил из-за того мальчика из Гриффиндора. Парень с ума сходил, ему мерещились голоса, тени какие-то кошмарные чудились, мебель с ним разговаривала – по всем признакам магловская шизофрения, небывалое дело для волшебника. Уже на стены кидался, бедный. А это наш шутник ему проклятие навесил. Пока дознались, что происходит, чуть сами не двинулись. – Он меня в Большом зале сумасшедшим обозвал, – нехорошо прищурившись, сказал Пьюси, – а это неправда. Гарри вздрогнул и от души посочувствовал несчастному гриффиндорцу. – Вылечили? – спросил он, стараясь не смотреть на Эдриана. – Да, спасибо Снейпу, – отозвалась мадам Помфри. – Он догадался, кто бы это мог быть и уговорил снять эту пакость. – Пригрозил, – уточнил Пьюси. – Сказал, что в Мунго сдаст. По-моему, он не шутил. – А Тики потом мальчику память чистил от кошмаров полдня, – вздохнула мадам Помфри. – Не ври, бессовестный. Знаешь ведь, что никто и никуда тебя бы не отдал. А теперь Уизли. Видишь, головой потряхивает? Шум в ушах, поначалу невнятный, первое время воспринимается как незначительная помеха. А ночью начнётся. Снимай «шепталку», говорю. Гарри будет волноваться, а ему нельзя. Пьюси испуганно охнул: – Простите, я не подумал. Гарри, ты же посидишь со мной? Просто так. Хорошо? А я тебе сказку расскажу. Гарри потёр шрам. Из сказок он, однозначно, вырос лет пять назад. Другое дело, страшно интересно, что за сказки у волшебников. Наверное, про маглов – как фея-крёстная вместо того, чтобы трансфигурировать тыкву в карету для Золушки, звонит в прокат лимузинов. – Расскажи, – согласился он, – только если можно, не очень страшную. Так Гарри узнал историю о молодом колдуне, не желающем помогать маглам в их повседневных бедах, и прыгливом горшке, у которого имелось противоположное мнение на этот счёт*. Мораль у сказки была истинно слизеринская – если достают так, что жить невозможно, то можно и маглам помочь, драккл с ними со всеми. Комментарии Нотта и Флинта он старался пропускать мимо ушей. Скучающие боевики резвились, придумывая новые и новые несчастья жителям сказочной деревушки, обделённым заботой колдуна. Однако описания некоторых горестей наводили на мысль, что маги, детально знакомые с бытом английских деревень двухвековой давности, понятия не имели о современном сельском хозяйстве. В общем, когда сказка закончилась и Гарри опомнился, он уже сидел едва не на коленях у Пьюси. Гарри смутился, но решил, что Эдриан скучает по тактильным контактам, ведь его одиночество на факультете длилось гораздо дольше. Поэтому Поттер решил игнорировать чужие взгляды. В конце концов, он почти целитель, а в утешении пациента нет ничего стыдного. И пациент, дай-то Мерлин, успокоится и больше не будет проклинать людей за неудачный подбор тем для разговора. Потом из Мунго доставили сонного Блетчли, и мадам Помфри чрезвычайно бережно устраивала его в постели. Затем подтянулись гости: и двойняшки Деррек, и Причард с Боулом, и семикурсник Хиггс, и вечная подпевала Монтегю Виникус-средняя, и даже сам господин главный префект Дома Альберт Бёрк. Последний, правда, кинул непонятный взгляд на Поттера, о чём-то пошептался с Монтегю и сразу же ушёл, сухо пожелав всем скорейшего выздоровления. Поэтому, когда заявились ещё два брата Уизли, Гарри уже пригрелся рядом с горячим, как печка, Пьюси и увлёкся рассказом Флинта о полётах на гиппогрифах. – В замке у Нотта их всего двое осталось, выезженных, – размахивал руками Флинт. – И оба тупые, как куры. Но летают здорово, не сравнить с мётлами! В смысле, по-другому совсем летают. – Ты живёшь в замке? – Гарри так изумился, что забыл о своём намерении помалкивать. – В настоящем замке? Как в Хогвартсе, да? Было чему удивляться. Нотт всегда был одет опрятно, но, по сравнению с Малфоем, Паркинсон или Монтегю, очень скромно, даже бедно. Гарри, скорее, заподозрил бы во владельце замка себя, чем Теодора. – Нет, – мотнул головой Нотт, и Гарри приготовился разочарованно вздохнуть, – сравнил тоже. Хогвартс больше раза в три, и он жилой. А я живу в обычной крепости, старой, как школьные квиддичные мётлы. – В крепости? – восторженно выдохнул Гарри. – В настоящей? С башнями? – Ну, ежели до Рождества не завалятся, то и с башнями, – хмыкнул Нотт. – И со стенами, и с мостом, который когда-то был подъёмным, и даже с остатками рва. – А почему с остатками? – у Гарри горели глаза, и ему до смерти захотелось напроситься в гости: побродить по старой крепости, населённой потомственными боевыми магами. – Почти весь засыпали. Зачем он нужен-то сейчас? – усмехнулся Нотт. – Но под западной башней, видать, ключи били, вот вместо рва озерцо и разлилось. – Там лягухи вот такие, – Флинт свёл свои громадные пятерни и потряс ими, показывая, какие большие и увесистые лягушки водятся в остатках крепостного рва. – А квакают шёпотом, боятся. Тео в них со стены пуляет, чуть что. – Фу, Марк, вспомнил, – скривился Теодор. – Ненавижу жаб! Как я Пупсиково страшилище не прибил ещё, а там таких тварей мешок насобирать можно. Бе-е-е! Гарри хихикнул. Бравый боец Нотт не любит лягушек, кто бы мог подумать! Нужно обязательно предупредить Лонгботтома. Тревор, конечно, парень не промах, но с Ковеном ему не воевать. – Смейся, малахольный, – обиделся Нотт. – Ты-то со змеями целуешься, а я обычный колдун. Нормальное животное должно быть покрыто шерстью. Ну, или перьями, на крайний случай. – А шоколадных лягушек ты ешь? – невинным тоном спросил Пьюси, и Нотта перекосило ещё больше. – Извращенцы! – прошипел он и под тихий хохот слизеринцев накрылся одеялом с головой. Гарри смеялся вместе со всеми и старался не смотреть в сторону младшего Уизли. Тот буравил его неприязненным взглядом и понемногу краснел, наливаясь злобой. Поттер уже знал эту манеру – минута-другая, и Рон вспылит, сгоряча наговорив всяких глупостей. Однако Поттеру было так хорошо в компании своих однокашников, которые в кои-то веки не цапались, не интриговали и не измывались над ним, магловоспитанным полукровкой, что у него просто не хватило духу встать и подойти к своему гриффиндорскому приятелю. «В конце концов, нянька я ему, что ли? – с досадой подумал Гарри. – Не умеет вести себя Рон, а волнуюсь почему-то я!» И он демонстративно опёрся плечом о Пьюси. Эдриан тихо выдохнул ему на ухо что-то вроде: «Устал? Сейчас, погоди», и всё-таки перетащил к себе на колени. Гарри слегка покраснел, но был вознаграждён неловким молчанием и ошарашенными лицами присутствующих. – Ну, и на кого «шепталку» подвесить, чтобы не пялились? – еле слышно поинтересовался Пьюси. – Я ещё пару гадостей могу сотворить. Легко. – С ума сошёл? – чуть громче, чем собирался, возмутился Поттер. – Ой, я не то хотел сказать… В общем, не надо никаких гадостей, договорились? – Да, мой лорд, – серьёзно сказал бессовестный Эдриан и чмокнул Гарри куда-то в ухо. Гарри залился румянцем по самые пятки и затих. – Давайте про матч! – секунды две помолчав, решительно сказал Хиггс. – Знать ничего не желаю про Поттера, задолбался уже гадать! Как решишь метки раздавать, мелочь ты свихнутая, так предупреди заранее – я в Германию свалю. Нотт высунулся из-под одеяла и заржал, остальные тоже засмеялись и принялись обсуждать свою многострадальную победу в матче с Гриффиндором. А потом нелёгкая принесла Малфоя в компании Крэбба, Гойла, Булстроуд и почему-то Ургхарта, и вечер стал ещё веселей. Драко, как всегда, сумел оттянуть на себя большую часть внимания окружающих, и Гарри слегка расслабился. Поэтому он совершенно не заметил, как пришли Грейнджер и Лонгботтом. – Гарри! – Поттер вздрогнул и напрягся. Голос Гермионы, громкий, уверенный, но достаточно приятный, временами приобретал тембр циркулярной пилы, и тогда нужно было срочно бежать, пока не поздно. – Гарри, что ты там делаешь? – Прости? – обречённо спросил застуканный в неблаговидной компании герой и заёрзал, пытаясь сползти с чужих коленей. – Он проповедует нам идеалы Добра и Света, Грейнджер, – недовольно сказал Малфой. – Иди, куда шла, не мешай борьбе с Тёмной волшбой. – А почему он сидит… – Гермиона замялась, не в силах пристойным образом обрисовать ситуацию, – в общем, сидит… там? – Сам не пойму, – с явной досадой ответил Малфой. – А, Гарри? Что случилось? – Ну, хватит! – негромко, но решительно сказала Миллисента. – Поттер сидит, где хочет, и все остальные тоже сидят и лежат, где им нравится. Тебя, Грейнджер, не спросили. Хиггс фыркнул и загородил кровать Монтегю отодвинутой ранее ширмой. Ургхарт встал с постели Флинта и легко шагнул в проход между кроватями. – Мисс Грейнджер! – властно сказал он, и Гермиона с Невиллом непроизвольно сделали шаг назад. – Позвольте напомнить вам, что вы находитесь в Больничном крыле. Здесь запрещено шуметь и каким-либо образом волновать выздоравливающих. Поэтому я снимаю с вас десять баллов за неподобающее поведение. – Ты не имеешь права, я тоже префект, – Персиваль Уизли пошёл красными пятнами и упрямо выдвинул челюсть. – Кто дал тебе… – На время своего отсутствия мадам Помфри поручила мне отвечать за порядок в Больничном крыле, – скучным голосом ответил Ургхарт. – Мисс Грейнджер, нарушая принятые здесь правила, кричала на студента моего Дома. Претензии? Перси засопел, сжимая кулаки, а потом процедил: – Мисс Грейнджер, вы обязаны отработать потерянные по вашей вине баллы. Прошу вас удалиться в гостиную факультета. Живо. Побледневшая Гермиона развернулась и деревянными шагами направилась к выходу. Лонгботтом, нахмурившись, последовал за ней.

***

Так и получилось, что утро воскресенья Гарри благополучно проспал, а когда проснулся, его ждал сюрприз. Временные жильцы Больничного крыла уже успели позавтракать, а теперь от души веселились, читая «Ежедневный пророк». – Гарри Поттер сполна изведал немилость судьбы, что наложило на него неизгладимый отпечаток, – с наслаждением декламировал Нотт под смех Флинта, Монтегю, очухавшегося Блетчли и близнецов Уизли. – Ага, вот ещё. Бездонные изумруды глаз несчастного мальчика затуманены страданием. Офигеть! Бедный сирота, тщетно искавший защиты в Хогвартсе, срывающимся голосом поведал нам о неисчислимых горестях, обрушившихся на него в змеином доме, где, как помнят наши читатели, обучался Тот, Кого Нельзя Называть. При полном попустительстве господина Дамблдора Золотой Мальчик ведёт борьбу с тёмными силами в одиночку. Но наш герой не сдаётся и мужественно преодолевает неприязнь отпрысков тех магов, которые имели некоторые разногласия с Министерством несколько лет назад. О, Салазар! «Которые», «некоторые»… Что-то я запутался. Это она Пожирателей так приласкала? Верх деликатности, хвалю. Эй, Поттер, где у тебя там неизгладимый отпечаток? – На лбу, где же ещё! – Монтегю зевнул и потянулся. – Поттер, перестань таращить бездонные изумруды и приведи себя в порядок. Могут прийти дамы, а ты ещё в дезабилье. Гарри тяжко вздохнул, накинул халат на пижаму, слез с кровати и поплёлся умываться. Он так надеялся, что статья, не опубликованная сразу после интервью, уже не появится в печати. А Рита Скитер просто приберегала её для воскресного выпуска. Теперь вся Британия опять будет судачить о его «неисчислимых горестях». И факультет Слизерин вновь на него ополчится, чтобы горести и впрямь стали неисчислимыми. Надо было эту дамочку сразу послать к Мордреду. Поттер некоторое время разглядывал свою унылую физиономию в зеркале, но не потому, что соскучился по ней, а потому, что не хотел идти назад в палату. Затем старательно утянул свои дурацкие кудри в хвост и постарался пригладить отросшую почти до носа чёлку. «Не хочу! – подумал он в отчаянии. – Не хочу больше чувствовать себя изгоем! В конце концов, пойду к директору и попрошу, чтобы меня оставили в покое». Гарри прикрыл глаза, проделал несколько дыхательных упражнений, расправил плечи и направился в палату. Терять уже было нечего, и он с чистой совестью надел магловские джинсы и уютный пуловер – вещи были удобными и напоминали о доме. Никаких дам в палате, понятно, не было, но Гарри молча направился к кабинетику мадам Помфри в надежде, что она разрешит ему посидеть там некоторое время. Может быть, Гарри даже допишет письмо родителям, делать это на глазах у студентов было глупым и опасным занятием. – Гарри, ты куда? – Пьюси выглядел обеспокоенным, но Поттер был преисполнен каких-то невнятных подозрений насчёт всех и вся, поэтому ответил довольно сухо: – Хочу помочь мадам Помфри, может быть, у неё сыщется поручение для меня. Разумеется, работа нашлась, странно было бы думать иначе – медицина ленивых не любит. Гарри разливал свежие зелья по фиалам и аккуратно надписывал этикетки к ним, затем приводил в порядок каталожный ящик с фамилиями студентов на букву «Д» и только потом принялся за давным-давно начатое письмо домой. Конверт получился пухлым, Гарри подробно описал свою непростую ситуацию и поделился несколькими соображениями. Оставалось надеяться, что папина мудрость и мамино здравомыслие не спасуют перед проблемами мира, абсолютно чуждого нормальным людям. – Я прошу прощения, мадам Помфри, – негромкий грудной голос Пьюси ни с чьим нельзя было спутать. – Можно ли составить Гарри компанию? Я буду очень тихо сидеть, честное слово. – Заходи, – сказала мадам Помфри, – и скажи, пожалуйста, зачем тебе Гарри? Обычно ты крайне нелюдим и избегаешь всякого общения. Эдриан потоптался на пороге и нехотя сказал: – Поттера не слышно. С ним я чувствую себя собой. А в палате шумно, там никто не владеет окклюменцией. Гарри только вздохнул. Всё-таки пациент, а не друг. Ну что же, глупо было ожидать чуда в волшебном мире. – А мои мысли тебе не мешают? – мягко поинтересовалась мадам Помфри. – Насколько я помню, окклюментивные щиты для тебя не помеха. Пьюси присел на краешек единственного в кабинете кресла и, подумав немного, ответил: – Щиты, они вроде изгороди. Я, конечно, могу через неё перелезть, но не стану это делать без нужды. Я иду рядом, из-за изгороди иногда доносится шум, но мне он не мешает. Хорошие щиты только у вас, у декана, у директора и у того молодого целителя, что пытался мне помочь, помните? Симпатичный такой, приветливый. – Янус Тики, – улыбнулась мадам Помфри. – Все, кроме меня, полукровки, мистер поборник идей Небезызвестного господина. – Небезызвестный господин и сам был полукровкой, – улыбаясь, парировал Пьюси. – Мерлин щедро одаряет даром к светлой магии разума именно сильных полукровок, это ни для кого не секрет. И что? – Ничего, – вздохнула мадам Помфри. – Просто не хочется, чтобы один необыкновенно талантливый тёмный менталист, последний в своём роду, сгинул в битве не пойми за что. Гарри, всю беседу сидевший с приоткрытым в изумлении ртом, не выдержал: – Ты тёмный маг, Эдриан? Но ведь тёмные маги скрывают… – Мой род настолько стар, что скрывать уже нечего, – Пьюси опять улыбнулся, только печально. – Свои способности обычно скрывают молодые тёмные семьи. Они ещё недостаточно развили свой особый дар, чтобы защититься, но уже довольно ощутимо утратили способности к светлой магии. Ни туда ни сюда, понимаешь? Очень уязвимое положение. Раньше помогало членство в гильдиях и прочих братствах. А сейчас, по большому счёту, остался только Ковен Нотта. Всех желающих туда, конечно, не примут. Поэтому такие семьи и прикидываются слабыми светлыми магами. У тебя уже не получится. – И ты догадался? – недовольно пробурчал Гарри. – Кто ещё? – Да почти все наши, – пожал плечами Эдриан. – Ты не очень-то и прятался. Но у чистокровных принято помалкивать о подобных вещах, никто не захочет мести загнанных в угол тёмных, поверь мне. Особого участия не жди, но и намеренной травли тоже не будет. Если ты, конечно, будешь вести себя смирно. Мадам Помфри встревоженно посмотрела на Гарри, но промолчала. – То есть, – медленно проговорил Гарри, – дети из достаточно старых чистокровных семей, которые не очень хорошо учатся в Хогвартсе… Пьюси кивнул: – Может быть, да. А может быть, просто ленивые дети. Как Флинт. Всякое бывает. – А Гермиона говорит, это результат вырождения! – Бывает и такое, – согласилась мадам Помфри. – Но довольно редко. Мраксы, пожалуй, были последними. Поттер задумался. Картина магического мира всё усложнялась. Вот бы рассказать об этом Гермионе! Но в свете последних событий... Грейнджер умна и упорна, она вполне в состоянии вычислить замаскированных тёмных магов, вот только молчать не станет. Пожалуй, ради её же блага следует помалкивать. Грейнджер не героиня магической Британии с якобы покровительством Дамблдора за спиной, в её случае дело бойкотом не обойдётся. Покалечат девчонку, и не покаются. Вон, одна «шепталка» чего стоит. «А пациент-то у меня того, буйный, – озабоченно подумал Гарри, запоздало поблагодарив Мерлина за непрошибаемый ментальный блок. – Кстати, Малфой очень хорошо учится. Тоже светлый маг?» И тут Гарри осенило. Ведь Гермиона по-прежнему полагает, что тёмная магия это то, чему можно научиться, а не уникальные врождённые способности, передающиеся по наследству. А Лонгботтом и Уизли почему-то не торопятся разубеждать свою подругу. Странно, ведь они оба чистокровные из достаточно старых семей, должны знать реальное положение вещей. Поттер нахмурился. Похоже, их с Грейнджер держат за идиотов и относятся соответственно. И делают это не «вонючие слизни», а отважные гриффиндорцы – честные и бескорыстные. Как интересно. «Гарольд Дурсль, – подумав, строго сказал сам себе Гарри, – включи уже мозги. Ты и сам-то о себе никому не рассказываешь, а при нужде – врёшь в глаза и не краснеешь. Вот и остальные ведут себя так же, и от факультета это не зависит. Слушай, думай, будь осторожен». Внезапно дверь кабинета распахнулась и раздался взволнованный голос Монтегю: – Мадам Помфри! Там что-то с Флинтом случилось! Медиведьма молнией метнулась в палату, а за ней побежали Гарри и Эдриан. Флинт лежал на кровати ничком, не шевелясь. Мадам Помфри ещё от двери на бегу метнула в Маркуса связку заклинаний и резко остановилась в проходе между кроватями: – Что за шутки? Он спит! Ошарашенные лица студентов подсказали ей, что спать Флинт не собирался. – Но мадам Помфри, он говорил со мной, а потом упал лицом в подушку и не отзывался! – Лягте, мистер Нотт, я, помнится, запрещала вам вставать. Вы погубите работу целителя Сметвика. – Но Маркус… – Он жив, мистер Нотт, и прекрасно себя чувствует. Сейчас разберё… Ах ты, поганец! Нотт изумлённо вскинул брови, а мадам Помфри с досадой махнула палочкой, выпустив рой красных искр: – Где он нашёл огневиски, интересно? Мистер Нотт? – Убей Мордред, не знаю, мадам Помфри! Народ? Парни пожали плечами, Блетчли погрозил кулаком хихикающим Уизли. – А это что? – мадам Помфри, морщась, невербальной Левиоссой вытащила из-под кровати почти полную бутылку. – Кто-то вчера вручил гостинец страждущему, да? Похоже, у меня будет разговор с мистером Ургхартом. – Не могло его срубить с двух глотков, мадам Помфри, – молчун Блетчли выглядел взволнованным. – Может, виски отравлен? – Несомненно, – усмехнулась медиведьма, понюхав горлышко бутылки. – Не меньше двух фиалов Сна без сновидений. Признавайтесь, кто не считает мистера Флинта приятным собеседником? – Да почти весь Хог, – буркнул Нотт. – Но я дознаюсь. Мадам Помфри заклинанием перевернула крепко спящего Флинта на спину, накрыла одеялом и покачала головой: – Мистер Нотт, а если бы это и вправду был яд? Предлагаю напомнить мистеру Флинту, что он не в Нотт-мэноре гостит. – Спасибо, мадам Помфри, – кисло произнёс Теодор, – за добрый совет. – На здоровье, – пожала плечами медиведьма. – И, пожалуй, господа, об этом инциденте придётся поставить в известность вашего декана. Он как раз будет здесь сегодня вечером. Слизеринцы обречённо застонали, а Гарри замер, пытаясь унять внезапную панику. Снейп явится по его душу, к прорицателям не ходи. Ну что, Поттер, герой магической Британии, принимай нового союзника. ________________________________ * Дж. К. Роулинг «Сказки барда Бидля: Колдун и Прыгливый горшок» (пер. М.Д. Лахути).