В борьбе обретёшь ты... (часть 1)

Если мадам Помфри когда-нибудь и сомневалась в дурной репутации Снейпа на собственном же факультете, то эти сомнения мигом скончались при виде её притихших пациентов. Нахальные бузотёры, боявшиеся только собственных отцов, были один мрачнее другого, и их явно обуревали самые зловещие предчувствия. Близнецы Уизли тоже угомонились. Их сверхъестественное чутьё на неприятности вопило, что каждое неудачное слово в нынешней ситуации воздастся им сторицей, и вряд ли дело обойдётся без членовредительства. Они, правда, попробовали разговорить Поттера, но тот хмуро зыркнул на близнецов из-под растрёпанной чёлки и сквозь зубы предложил им заняться весьма непристойным делом в анатомически невозможной позе. Мадам Помфри покачала головой. Близкое знакомство с Ноттом и его бандой уже начало сказываться на лексиконе Гарри. Один Мерлин знает, как изменится характер милого и скромного мальчика после семи лет пребывания в змеином доме. В своё время она с превеликим трудом противостояла дурному влиянию своего лучшего друга Гиппократа Сметвика. Стыдно сказать, но до сих пор в тяжкие моменты жизни Поппи предпочитала использовать выражения, на которые Иппи, засранец, всегда был необыкновенно щедр. Покойный муж, помнится, хохотал во всё горло, как только ему удавалось раздраконить супругу настолько, что в ход шли сметвиковские словечки. Никто из присутствующих, разумеется, Гарри не одёрнул. Наоборот, Нотт кивнул, соглашаясь со сказанным, Блетчли одобрительно поднял большой палец, а Монтегю раздражённо закатил глаза, но промолчал. Пришлось взять дело в свои руки: – Мистер Поттер! Выражайтесь пристойно, будьте добры. Гарри моментально покраснел и, заикаясь, пробормотал: – Прошу прощения, мадам Помфри, я не заметил, как вы вошли. Простите меня, пожалуйста. Помфри только рукой махнула и оставила открытой дверь в свой кабинетик. Настроение выздоравливающих ей не нравилось, и она решила не оставлять их без присмотра. Всё ещё пунцовый от смущения, Поттер рухнул на кровать и, подперев рукой голову, погрузился в какие-то невесёлые думы. Пьюси неловко потоптался рядом, осторожно присел на краешек постели и виновато спросил: – Ты сердишься? – Нет, что ты, – рассеянно ответил Гарри, явно думая о чём-то своём. – Почему я должен сердиться? – Ты же из-за меня здесь, – это не было похоже на вопрос, и мадам Помфри настороженно прислушалась. Клятва Гиппократа надёжно оберегала целителей от чужих попыток вызнать тайны пациентов, но Эдриан, как ни крути, был уникумом. – Нет, – Поттер слабо улыбнулся, – я сам виноват, ты совершенно ни при чём. Пьюси потёр виски и пробормотал: – Не похоже на правду, но воля твоя. Гарри пожал плечами, достал из тумбочки аккуратно обернутую в недорогой пергамент книгу и демонстративно углубился в чтение. Эдриан, замявшись, предложил Поттеру помощь в подготовке к урокам. – Нет, спасибо, – ответил тот и торопливо сунул книгу под подушку. – Это я просто так читаю, чтобы отвлечься. – Пьюси, полудурок, – не выдержал Нотт, также внимательно наблюдающий за этой сценой, – объясни уже Поттеру, что он единственный, кто не боится до визга твоих закидонов. А ты, когда тебя не кроет, парень компанейский. Теперь покраснел Эдриан, а Гарри тяжко вздохнул и спросил: – У тебя вообще друзей нет? – Никого у него нет, – вместо Пьюси ответил Нотт. – Ни друзей, ни родных. Живёт из милости у какого-то седьмого кузена двоюродного дядьки, а тот регулярно норовит его в Мунго сплавить. – Не твоё дело, – резко сказал Эдриан, вскочив на ноги. – Заткнись. Мадам Помфри проворно поднялась из-за стола, выглянула в палату и смерила студентов грозным взглядом: – Молодые люди, угомонитесь немедленно. Эдриан, успокойся и ложись в свою постель, дай Гарри отдохнуть. Она вовсе не надеялась, что Пьюси сразу подчинится, и только потому упомянула Гарри – на её памяти Эдриан ни к кому так хорошо не относился. Уловка сработала. Пьюси поник, несчастным голосом попросил у Поттера прощения и покорно побрёл к своей кровати. Он лёг, накрывшись одеялом с головой, и затих. Помфри облегчённо вздохнула и погрозила Нотту пальцем – задира вполне мог заработать от разозлённого Пьюси какое-нибудь гадкое неснимаемое заклятие, вроде незабвенной «шепталки». А вот Гарри переменился в лице и потрясённо уставился на лежащего ничком Эдриана. Потом закусил губу, вытащил из-под подушки свою книгу, повертел её в руках и решительно пересел на кровать к Пьюси. – Спи, – он робко опустил руку на плечо вскинувшегося Эдриана. – Спи, пожалуйста, потом поговорим. Пьюси молча кивнул, уткнулся горячим лбом Гарри куда-то в бок и через пару минут резко обмяк – уснул. – Жалостливый ты, Поттер, – негромко сказал Нотт, как-то странно кривясь. – Он из тебя верёвки будет вить, попомни моё слово. Гарри молча показал Нотту средний палец и продолжил чтение. Палата затихла, но тишина эта была напряжённой, нехорошей. И только Маркус Флинт, простая душа, безмятежно дрых, не ведая, сколько неприятностей обрушится на него после пробуждения. *** – Ну что, всё видели? – мрачно спросил Рональд, и Невилл огорченно кивнул. Зарёванная Гермиона судорожно вздохнула и принялась аккуратно сморкаться в насквозь мокрый платочек. В гостиную они неслись почти бегом, причем Гермиона и на бегу успевала всхлипывать. Потом они устроились на диванчике подальше от игроков в плюй-камни и долго молчали, переваривая впечатления от визита в Больничное крыло. – Прошляпили мы, – Рон тяжко вздохнул и с силой дёрнул сам себя за ярко-рыжий вихор на лбу. – А ведь директор Дамблдор предупреждал, помнишь? И не в учёбе дело, Грейнджер. Малфой тоже умник не из последних, а редкостная дрянь. – Но я же… – Гермиона запнулась, поморгала опухшими веками и с усилием продолжила: – Гарри так старается улучшить свою успеваемость. Конечно, он не очень способный, и поэтому ему приходится много усилий для учёбы прилагать, но ведь он хороший мальчик, старательный. И она опять принялась утирать слёзы. – Кто о чём, а Грейнджер о книжках, – сокрушённо помотал головой Уизли. – Слышь, Лонгботтом, она вообще ничего не понимает. Невилл кивнул, а Рональд помрачнел ещё больше и, стиснув кулаки, признался – с Поттером было неладно ещё днём. Обниматься он ни с кем не обнимался, но сидел среди слизней с таким видом, будто самого Салазара ухватил за бороду. – Прозевали мы, Нев, как есть прозевали. Они теперь вроде смирные, а Поттер, дурень, и купился. Последний оплот пал! Как же! Теперь надуют ему в уши всякого. Невилл опять кивнул и угрюмо посмотрел на Уизли: – Что будем делать? – Для начала помиримся, – решительно сказал Рональд и первым протянул крепкую мозолистую ладонь. – Прости меня, Лонгботтом, за прошлое. Я разозлился на Поттера и вам лишнего наговорил. Думал, вы у него на поводу пошли. И ты прости, Грейнджер. Я не против умных девчонок, у меня у самого мать знаешь какая? Хоть завтра в Визенгамот отправляй. Невилл пожал Уизли руку, а Гермиона впервые за вечер улыбнулась: – А где работает твоя мама? – Нигде. Нас же семеро в семье, ещё и на службу ей не поспеть. А твоя мать целитель, верно? – Да. И папа тоже, они вместе открыли свою клинику. А я хотела стать юристом. Раньше, до Хогвартса. – Ну так станешь, – успокоил её Уизли. – Крючкотворы и здесь не голодают. Теперь насчёт Поттера. Я… – Погоди, – Невилл вскинул было руку, но внезапно оробел и, замявшись, продолжил потише: – Пойдёмте куда-нибудь из гостиной, лишние уши нам не нужны. До отбоя далеко, успеем переговорить. – Точно! И вообще, надо сделать комнату для тайных собраний! Класс какой-нибудь заброшенный найдём, – рыжий даже подпрыгнул на месте от возбуждения. – Айда! Только чур больше никому! – А нам и некому, – тихо вздохнул Невилл. – Ты сам своим братцам не проболтайся! – Могила! – Рон стукнул себя кулаком в грудь, и Невилл невольно улыбнулся. Такой Рональд, живой и весёлый, нравился ему гораздо больше, чем вечно чем-то недовольный брюзга. Безобразная сцена в Больничном крыле потрясла Невилла. Нет, Гермиона действительно позволила себе лишнее, и дракклов Ургхарт был в своём праве, снимая баллы. Но Гарри! Он сидел на коленях у потомка темнейшего в Британии рода, а Пьюси, проклятый мозголом, обнимал его и что-то шептал на ухо. Причём Невилл даже самому себе не мог объяснить, что взбесило его больше – довольный вид Поттера или внезапная вменяемость Пьюси. Пьюси были самыми ярыми и преданными сторонниками Того, Кого Нельзя Называть, и потому в сумасшествии их единственного потомка Невилл всегда видел некую высшую справедливость. Теперь эта тварь очухалась, а мама с папой так и находятся в Мунго, и целитель Тики не обещал улучшения в ближайшие полгода. От злости мутилось в глазах, но Невилл собрал остатки самообладания и попытался успокоиться. «Гарри просто ничего не знает, – твердил про себя Лонгботтом. – Он воспитывался у маглов, и он об этом сотню раз тебе говорил. Но ты, дурья голова, почему-то до сих пор думаешь, что он чем-то отличается от той же Гермионы». Невилл готов был биться головой об стену. Права бабушка, он никчемный рохля, только и способный на уход за грядками, а не сын и внук сильных боевых магов. Как он не догадался, что та самая беседа с Дамблдором была вовсе не желанием добродушного старика подружить детей своих верных сторонников, а заданием. Им с Рональдом следовало сразу же объяснить Гарри Поттеру, которому так не повезло с распределением, нынешнее положение дел в магическом мире. Магловоспитанный герой оказался совершенно беззащитен перед коварством пожирательских ублюдков, и виноват в этом только Невилл, потому что с Рональда спрос небольшой. Младший Уизли храбр, но не слишком умён, само собой, начитанные Гарри и Гермиона смотрят на него свысока. Другое дело, что их магловские книжные знания совершенно бесполезны в магическом мире, тут Рон совершенно прав. Теперь оставалось только локти кусать, коря себя за тугодумие. Пока увалень Лонгботтом, стеснялся, смущался, робел и размышлял, стоило ли навязываться герою в друзья, наглые и беспринципные слизни взяли героя в оборот. И пусть Поттер объявил, что его учёбу в Слизерине можно считать окончательным замирением змеиного выводка, но Невилл совершенно точно знал – недобитое отродье Пожирателей только притворяется. Да и нейтралам верить не стоит, хоть слизеринским, хоть ещё каким – их трусость во время войны стоила множества жизней тех, кто не испугался Вол… – о, Мерлин! – Волдеморта. Гарри Поттер весьма упрям, он будет отстаивать свои заблуждения до последнего. Поэтому, хочешь не хочешь, Невиллу придётся рассказать всё о себе и своих родителях. А ещё нужно поговорить о Пророчестве. Если Избранный – это Гарри, то без него Неназываемого не победить. Если же Пророчество, не приведи Годрик, сделано о самом Лонгботтоме, то без поддержки признанного героя магической Британии Невиллу придётся туго. В любом случае, Поттер Заступник Слизерина – это худшее, что может случиться с благородным делом освобождения Британии от тёмных магов. – Сейчас пойдём? – деятельный Рональд силился не размахивать по своему обыкновению руками и потому стискивал кулаки и в нетерпении притопывал ногой. – Я не против, – улыбнулся Невилл. – Гермиона, ты с нами пойдёшь, или отдохнёшь здесь, в гостиной? – С вами, – Гермиона ещё раз утёрла слёзы, на этот раз не печально, а как-то деловито. – Стой, – Рон на секунду запнулся. – Умыться бы тебе, уж больно вид такой… того… Профессора прицепиться могут в коридоре. Сегодня Макгонагалл патрулирует. – Профессор Макгонагалл, Рон, – привычно поправила Грейнджер. Она положила мокрый платок на диван, достала палочку и старательно проговорила незнакомое Невиллу заклятие. Платочек высох и сам собой свернулся аккуратным треугольничком. Потом Гермиона нацелила палочку на себя и ещё старательнее, едва не по слогам, произнесла короткую фразу на латыни. Зарёванная физиономия Грейнджер мгновенно приняла свой обычный вид. – Браун показала, – в ответ на недоумённые взгляды приятелей пояснила Гермиона. – Правда, она ничем, кроме своей внешности, не интересуется. – Такой внешностью я бы тоже интересовался, – сознался Рон, покраснев, а Грейнджер отчего-то неодобрительно поджала губы. Невилл пожал плечами. Лаванда Браун ему не нравилась совершенно – легкомысленная и насмешливая, даже язвительная. А внешность в человеке не главное, бабушка всегда говорила, что настоящим магам глупо обращать внимание на такую ерунду. «В нашем распоряжении десятки способов изменить себе лицо и тело, истинная же суть человека заключена вот здесь, – леди Августа прикладывала руку к сердцу, а потом ко лбу, – и вот здесь». Комнату для тайных разговоров Невилл с Гермионой решили поискать в месте, не слишком удаленном от гриффиндорской башни, но находящемся в каком-нибудь непопулярном для прогулок коридоре. «Трижды ха-ха!» – фыркнул рыжий и был абсолютно прав. Найти такое место было невозможно из-за вездесущих парочек обоего пола, облюбовавших, казалось, все мало-мальски укромные места Хогвартса. Даже Невилл был изрядно смущён бесстыдным поведением старшекурсников, которые иногда так увлекались, что забывали накладывать не только заглушающие, но и сигнальные чары. Гермиона же пребывала в шоке. – Это… это же… – бормотала она, пунцовея, – просто немыслимо. Почему преподаватели не положат конец этому безобразию? Как можно целоваться и трогать… ну, на людях? И мальчики… Они же… – Ой, – махнул рукой Рон, – оставь свои магловские идейки. Кто с кем хочет, тот с тем и целуется. И потом, тут половина помолвленных, им целоваться сам Мерлин велел. – Здесь разрешены гомосексуальные браки? – изумилась Гермиона. – Какие?! – Ну, между мужчинами. – Нафига? Мужики не рожают, а трахаться и без обряда можно. – Рональд, фу! Что за слова? – Остальные тебе тоже не понравятся. Невилл чувствовал, что щёки у него просто пылают, и что, пожелай он просветить Грейнджер, непременно начнёт блеять и заикаться. А потому он с облегчением оставил эту непосильную задачу толстокожему Уизли. Всё-таки у парня пятеро старших братьев, не может быть, чтобы мистер и миссис Уизли не вели с ними подобных разговоров. – Я, конечно, не умаляю ничьих прав в сексуальных предпочтениях, но всё-таки это как-то… Неужели нельзя уединиться? – Они и уеди… дини… тьфу! Они и спрятались, это ты субботним вечером по коридорам шастаешь и мешаешь людям обжиматься в своё удовольствие. Нев, я говорил, что лучше поближе к кабинету Дамблдора класс найти. Туда соваться без крайней нужды точно никто не станет. – Хорошо, Рон, – промямлил Невилл. – Просто я даже не думал… – Суббота же, – засмеялся рыжий. – До следующих выходных не помилуешься, в будни-то деканы и префекты глаз со студентов не спускают. А сейчас только Макгонагалл и Филч бродят. И Грейнджер ещё. Самое время для… – Фу, Рональд! – Да я и не сказал пока ничего! – Зато подумал! – Зануда! – Пошляк! – Ребята, не надо, – взмолился Невилл. – Давайте найдём класс какой-нибудь и поговорим нормально. – А я что? – оскорбился Рон. – Я сразу говорил, но вы же самые умные, ничегошеньки в простоте не сотворите. Тут Грейнджер споткнулась на полушаге, застыла прямо посреди коридора и невидяще уставилась куда-то вдаль. – Гермиона, – опасливо спросил Невилл, чувствуя, как волосы у него против воли встают дыбом, а язык заплетается, усиливая заикание вдвое против обычного, – что там? Не молчи, Грейнджер! – Пивз, что ли? – Рон втянул голову в плечи, рыжим доставалось от полтергейста чаще прочих. – Не-а, не видать. Эй, Грейнджер, очнись! Гермиона вздрогнула и с усилием перевела взгляд на приятелей: – Я вдруг подумала… – Да нет, как можно, – фыркнул Рональд. – Заткнись, Рон, – простонал Невилл, мысленно кроя во все корки своих строптивых союзников. Нашли время цапаться! – Гермиона, о чём ты подумала? – Я подумала, а вдруг этому старшекурснику от Гарри надо, – тут Гермиона смущённо потупилась и покраснела, – то, что мы в коридорах видели? Гарри нужно предупредить срочно! – Опоздала, – цокнул языком Рон. – Видит Годрик, ему уже обсказали всё вдоль и поперёк. К тому же, все знают – у Поттеров кубышка в Гринготтсе полна галеонов. И на морду он смазливый, герой опять же, ему сам Дамблдор участие оказал, покровительствует. Там столько желающих, Грейнджер, Бомбардами не разгонишь. – А ведь верно! – Невилл тоже застыл на месте. Вот горе-то! Наверняка Гарри днями и ночами выслушивает славословия льстивых хитрецов и принимает их за чистую монету. Оттого-то он порой так высокомерен и нетерпим. И как теперь прикажете его переубеждать? – Я почему в больничке чуть палочку не достал? – самодовольно вещал Уизли. – Потому как сразу понял, куда ветер дует. – Так достал бы! – ничуть не заикаясь рявкнул Невилл, ощущая прилив уже знакомой злости. – Это ничего, что там ковеновы выкормыши в рядок расселись. Ты же у нас могучий воитель, можешь и с Ноттом на равных! – Чуток подрасту, – набычился Рон, – может, и на равных смогу. Уизли – маги не из последних! – Какие выкормыши? – заинтересовалась Гермиона. – В Слизерине учатся дети-сироты? – Они везде учатся, Грейнджер, – буркнул помрачневший Рон. Шпилька Лонгботтома задела его сильнее, чем он готов был признать. И Нотта он опасался, всю жизнь ходить с горелой мордой не хотелось. – Война всего-то десять лет, как закончилась. А Ковен – это… Короче, твари они. И убийцы. Где галеоны, там и Нотты. – Ковен – это наёмные убийцы? – изумилась Гермиона. – А куда смотрит Министерство и аврорат? Они же в тюрьме должны сидеть! – Ты их сначала усади в ту тюрьму, – проворчал Лонгботтом. – Ковен – это гильдия боевых магов. Их всегда содержала Палата лордов, а потом они перешли на сторону Неназываемого. После победы светлых сил они как-то выкрутились, но по-прежнему очень опасны. Гермиона закусила губу и нахмурилась: – И Гарри совсем один среди таких людей? Мы должны уделять ему намного больше внимания! – Так, я устал бродить, – решительно сказал Рон и толкнул первую попавшуюся дверь. – Сюда! Здесь лет сто никто не бывал. – Для столетия пыли маловато, – скептически возразила Гермиона, – но класс действительно не используется для занятий. Ого, тут даже зеркало какое-то старинное стоит. – Оставь, – поморщился Невилл. – Если зеркало волшебное, его не заткнёшь. У меня дома есть парочка таких раритетов, хоть не подходи. Вон тряпка рядом лежит, давай накроем. Они с Роном, попыхтев, сумели накрыть пыльной тряпкой здоровенную, в рост взрослого человека, раму с тускло серебрящимся стеклом. Слава Мерлину, зеркало молчало и не показывало непристойностей, как зеркало в старой гостиной особняка Лонгботтомов. – Итак, – Невилл уселся на рассохшуюся парту, спешно очищенную заклинанием, и начал военный совет: – Гарри Поттер, что мы о нём знаем? – Он змееуст, – твёрдо сказал Рон и добавил, опережая гневный ответ Лонгботтома: – Клянусь тебе, я не вру! На днях подрались Малфой с Монтегю, и Малфой начаровал ядовитую змею. И чего трудился, спрашивается, мог бы Монти и сам грызануть. Яду-то в Хорьке не меньше, чем в самой здоровенной гадюке. А Поттер принялся с этой змеёй болтать, что твой Слизерин. Все уже знают, сам спроси у кого хочешь. Невилл посмотрел в честные-пречестные голубые глаза Уизли и подавленно выдохнул: – Какой ужас. – Невилл, ты же говорил, что это врождённая способность, – Гермиона нахмурилась, припоминая недавний разговор, – и встречается только у тёмных магов. – Я у Билли спрошу про змееустов, – Рональд устроился на соседней парте и принялся болтать ногами. – Это мой старший брат, он разрушителем проклятий работает и очень много знает про тёмную магию. Поттер-то, хоть и вредный, тёмным магом никак не может быть. – А моя бабушка … – начал было Невилл, но Уизли его тут же перебил: – Твоя бабушка уже лет сто из мэнора ни ногой. Билл лучше знает, он у нас в семье самый умный. Лучшим был в своём выпуске, так-то, Грейнджер. – Ну, хорошо, – вынужден был согласиться Лонгботтом. – А что ещё? Гермиона, усевшаяся рядом с Невиллом, задумчиво возвела глаза к потолку: – Он рос в маленьком городишке близ Лондона и почти нигде не бывал, даже в самом Лондоне очень редко. Его опекуны маглы, они ненавидели волшебников и запрещали Гарри колдовать. Сам Гарри ничего такого не говорил, но мне кажется, что они его обижали и наказывали ни за что. – Запросто, – авторитетно кивнул головой Рональд. – Ещё и не кормили, наверное, вон какой худой и мелкий. Лонгботтом немного подумал и добавил: – Умный и старательный, хочет стать колдомедиком. Всегда очень внимательно слушает, если рассказывают что-то такое, чего нет в книгах. – В книгах есть всё! – решительно перебила его Гермиона. Невилл тоскливо завел глаза, спорить не хотелось: – Наверное, у маглов обо всём уже книги написаны. А у нас пока нет. – Дикость, – удручённо вздохнула Грейнджер. – И даже имеющиеся знания никак не систематизированы. – Сама ты! – возмутился Рон. Гермиона частенько величала магов дикарями, отчего чистокровные гриффиндорцы её недолюбливали. – Ну и вали к своим культурным маглам, кто тебя тут держит-то? – Не ссорьтесь, пожалуйста, – Невилл примирительно поднял руки. – Мы хотели Гарри помочь, помните? Грейнджер сузила глаза, но промолчала. – Надо ему собаку показать, – сказал Уизли, и Невилл с Гермионой дружно застонали. – Вы что, не понимаете? Это будет настоящее приключение! И Поттер сразу поймёт, где интересно и здорово. – Это как с троллем? – усмехнулся Невилл, благополучно пропустивший «приключение» и до сих пор благодарящий за это Основателей, всех скопом и лично каждого. – Ты, Лонгботтом, заметь, – ничуть не смутился Рон, – что Грейнджер после тролля какая-никакая, а Поттеру подружка. А до того он её видеть не хотел. Правда, Гермиона? – Неправда, – покраснела «подружка». – Мы и до тролля прекрасно с Гарри ладили. – Ясное дело, – насмешливо протянул Рональд, – аж по целых две минуты в день. Гермиона сердито нахмурилась, а Лонгботтом задумался. Какое-то рациональное зерно в рассуждениях рыжего приключенца имелось. Недаром говорят, что друг познаётся в беде. Цербер мог стать той ещё бедой и за три минуты подружить не только Поттера с Уизли, но и Филча с Пивзом. – Мерлин с тобой, Рон, – сказал он наконец, поспешно изгоняя из мыслей жуткий образ трёх окровавленных пастей. – Только нужно вызнать у Хагрида, как задобрить это чудище. – Вот отпустят Поттера из больнички, сразу пойдём в гости, – энергично закивал Уизли. – Рождество на носу, надо бы до каникул успеть всё сделать. – Но мы же собирались объяснить Гарри, что его дружба со слизеринцами ничем хорошим не закончится, – тихо сказала Гермиона, ничуть не воодушевлённая необходимостью навестить цербера ещё раз. – Прости, но обычные поучения только на тебя действуют, – сказал Невилл. – Гарри мы между делом всё объясним. Как будто невзначай. – Мальчишки, – улыбнулась Гермиона. – Хорошо, я согласна. *** Когда Снейп явился в Больничное крыло, Флинт ещё спал. Слизеринский декан резко остановился в проходе, скрестил руки на груди и, откинув голову, произнёс своим хорошо поставленным голосом: – Чудесно, господа. Лорд Нотт будет рад известиям о вашем благоразумии и послушании. Как ни странно, но дурацкая поза, в которой любой другой выглядел бы пафосным идиотом, Снейпу необыкновенно шла. Гарри даже залюбовался им на пару секунд, живо представив профессора в роли Дракулы, но потом вспомнил об истинной цели визита Ужаса подземелий и опять впал в уныние. Младший же Нотт скривился, будто хлебнул кислятины, и кинул мрачный взгляд на спящего Флинта. – Прошу прощения, профессор, – буркнул он. – Я разберусь. – Извольте, мистер Нотт. Но должен предупредить, что независимо от результатов ваших разбирательств, – Снейп презрительно фыркнул, – следующая выходка ваших подопечных будет стоить вам запертого фехтовального зала. Надеюсь, мы поняли друг друга? Прекрасно. Мистер Поттер, прошу вас в кабинет. Декан развернулся на каблуках и стремительно двинулся в сторону кабинетика мадам Помфри. Гарри не удержался от тихого обречённого стона и покорно поплёлся следом. Обеспокоенный Пьюси попытался что-то спросить, но Гарри только рукой махнул. – Добрый вечер, профессор Снейп, – мадам Помфри указала рукой на гостевое кресло. – Гарри, милый, и ты присаживайся. Поттер, собрав всё своё мужество, неловко примостился на краешке стула и судорожно сцепил дрожащие руки в замок. – Как вы это делаете, мистер Поттер? – непривычно мягко поинтересовался Снейп. Гарри непонимающе вскинул брови. Получилось невежливо, но от испуга голос ему не повиновался. – Я испытываю сильнейшее желание покинуть не только это кресло, но и Хогвартс вообще. Мадам Помфри, скорее всего, тоже. Поппи усмехнулась и кивнула: – Это правда, Северус. Но эффект значительно слабеет на расстоянии. Мои выздоравливающие, например, сейчас просто пребывают в крайне дурном настроении и наверняка винят в этом тебя. Гарри, пожалуйста, не нервничай. Я поприсутствую при вашем разговоре, не хочу оставлять вас наедине, уж простите. У Гарри моментально отлегло от сердца, а Снейп непонятно хмыкнул. – Итак, мистер Поттер? – Я не знаю, профессор Снейп. Само собой получается, когда я испуган или зол, – не глядя на мадам Помфри, сказал Гарри. Фигушки ему, а не рассказ о браслете. Врать, конечно, некрасиво, но декану он ни на пенс не доверял. «Ни на кнат, – мысленно поправил Гарри сам себя. – Хотя как раз Снейп знает, как выглядят пенсы». – А сейчас вы боитесь или злы? – светски поинтересовался декан. Поттер ссутулился и поёрзал на стуле. Отвечать он не собирался. Снейп подождал ответа ещё немного и заговорил сам: – Больше чем уверен, мистер Поттер, что вас уже просветили насчёт вашего небезынтересного происхождения и небесспорных способностей. Нельзя учиться на Слизерине и не подвергнуться тщательнейшей проверке уровня магической силы и, скажем так, вектора её приложения. Похоже, результаты вашей проверки впечатлили многих. Понимаете ли вы, что это значит? Гарри, не подымая глаз от пола, отрицательно мотнул головой. До тех пор, пока Снейп не сумеет внятно объяснить, что ему нужно, лучше не говорить ни слова. «Можешь себе представить, – зазвучал в его голове чуть хрипловатый голос младшего Нотта, – что за фрукт у нас в деканах». «Фрукт» между тем, вздохнул и поинтересовался: – Вы вообще намерены со мной разговаривать, мистер Поттер? Гарри опять потряс головой и уставился на туфли Снейпа – черные, натертые до блеска, с острым носом, весьма неудобные на вид. Интересно, мозоли добавляют декану стервозности или наоборот, тот усмиряет свой дурной нрав узкими туфлями? – Северус, – вмешалась мадам Помфри, видя, что разговор зашёл в тупик. – Наш мальчик весьма упрям, он даже Иппи на пару вопросов не захотел ответить. Давай-ка ты просто расскажешь ему всё, что ты рассказал мне. А потом будем думать. – Упрямство нашего мальчика, – зазвучал ненавистный бархатный баритон, – будет стоить ему жизни. Я не шучу, мистер Поттер. Гарри поднял глаза и уставился на Снейпа. Если слизеринец говорит об угрозе жизни, значит, речь идёт именно о смертельной опасности. Дети Салазара – люди несентиментальные. – Я не понимаю, зачем вам всё это нужно, – наконец сказал Гарри, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я вам не верю, простите. – Мерлин простит, – прохладно отозвался декан и с неожиданной горечью добавил: – И даже он не знает, зачем мне это нужно. Слушайте же, мистер Поттер. Первая часть истории дружбы Лили Эванс и Северуса Снейпа не стала для Гарри потрясением, он уже знал её от тёти Петунии. И ему было до слёз обидно, что два каких-то сопливых мажонка, увлечённых планированием своей новой прекрасной жизни в магическом мире, не разглядели чувств его замечательной тёти. Впрочем, Петуния Дурсль рассказала о маленьком Снейпе достаточно, чтобы понять – его в нормальном мире ничего не держало. Наоборот, магловская жизнь Северуса Снейпа могла отвратить от людей кого угодно. Но вот Лили Эванс Гарри понять не мог. Самое главное у человека – его семья. Как можно с лёгкой душой отказаться от родной сестры? Гарри вспомнил своего брата и улыбнулся. Дадли Дурсль – властный, упрямый, вредный, предвзятый – никто не назовёт этого типа ангелом во плоти. Но как же Гарри его любил, и как его не хватало здесь, в Хогвартсе. Уж адмирал Дурсль быстренько навёл бы здесь порядок! А вот рассказ об учёбе в Хогвартсе Гарри выслушал с интересом. Школьные годы у Снейпа тоже не задались благодаря Джеймсу Поттеру с компанией. Гарри посочувствовал бы нищему полукровке, так жестоко обманутому во всех своих надеждах, не знай он, кто из этого полукровки вырастет. Почему-то вспомнилась малфоевская сказочка о некроманте по прозвищу Душегуб, которого тоже невозможно было пожалеть – уж очень страшно тот мстил своим обидчикам. Снейп излагал свою историю сухо и кратко, но Гарри обладал весьма живым воображением и легко домысливал несказанное. К тому же, во время слизеринского бойкота он от души наслушался о двух Предателях крови – Поттере и Блэке – напрочь сгубивших магию двух старых семей. Слизеринцам Гарри тоже пока не слишком доверял, но друзей старшего Поттера в Хогвартсе не было, а профессор Макгонагалл и Хагрид описывали табличку из Зала наград, а не живого человека. Гарри благоразумно решил не спешить с оценкой личных качеств своего вероятного отца. Иногда у самых неблаговидных поступков имелись весьма достойные оправдания. В конце концов, он сам лгал и изворачивался на каждом шагу, причём не видел в этом ничего дурного и никому не желал зла. Условие выживания, не более. А потом пошли совсем уж тошные откровения – о службе Лорду, о пророчестве и о гибели семейства Поттеров. Гарри замутило. Обе стороны конфликта показали себя кровожадными маньяками. Нет, в детали Снейп не вдавался – просто бесстрастно перечислял факты, но Гарри хватило и этого. «Ура нейтралам, – вяло думал Поттер, слушая описание «боевых» действий. – Хоть у кого-то в Британии остались мозги». Потом он вспомнил сметвиковские слова о кровавой бане, в которую превратилась Вторая магическая под конец, и содрогнулся. Судя по рассказу Снейпа, очередная бойня была не за горами, а Золотому мальчику придётся участвовать в ней и отрабатывать каждую колдографию в этом проклятущем «Пророке». – Так или иначе, мистер Поттер, я ожидал прибытия в Хогвартс сына своего старого недруга, – подытожил Снейп, неприятно кривя губы, – тщеславного и избалованного мальчишку, которого, к тому же, прочили в инициаторы травли детей моего Дома. Но Мерлин милостив, и вы попали в Слизерин. И только потом я стал подозревать, что вы и не Поттер вовсе. – А ничего, что сын вашего старого недруга одновременно был ещё и сыном вашей единственной подруги? – не выдержал Гарри. – Которую вы, извините, самолично продали Лорду. Взгляд Снейпа полыхнул такой ненавистью, что Гарри вскочил на ноги и сжал кулаки. – Северус! – крикнула мадам Помфри, кончик её палочки едва не уткнулся Снейпу в горло. – Держи себя в руках. Сорваться на мальчике, какая гнусность! Гарри, ты был прав, не стоило затевать этот разговор, прости. Иди в палату, милый. – Поздно, – угрюмо буркнул Гарри, чувствуя, как его заливает тихое, холодное и расчётливое бешенство. – Я не знаю, кто я, но зато знаю, чего я никогда не буду делать – убивать по приказу. Пропади пропадом ваш грёбаный мир, если он будет стоить мне крови на руках. Снейп закрыл лицо руками: – Простите. Простите меня, Потт… Гарри. Я сам виню себя ежеминутно. Но я же не знал! Не знал, что это будет Лили! Мадам Помфри растерянно опустила палочку: – Северус… – А вы видите разницу? – Гарри вернулся на стул и опять сцепил руки, заталкивая свою злость далеко вглубь души. – Не Лили, а другая женщина? Ребёнок? Мужчина? Да ни один Лорд этого не стоит! – Вы юны, мистер Поттер, – безжизненным голосом сказал Снейп и отнял руки от лица. – Не всегда получается поступать по совести, увы. Не приведи Мерлин выбирать между нужным и правильным. – Может быть, – устало пожал плечами Гарри, ему всё ещё было тошно и спорить не хотелось. – Теперь скажите, что мне делать. Я вовсе не хочу во всём этом участвовать и буду рад любой помощи. – Если бы я знал, – Снейп нервным движением оправил манжеты. – Для начала не привлекайте к себе внимания. – Ха! – Согласен, – бледно улыбнулся Снейп. – Быть невидимкой у вас не получится. Но не противопоставляйте себя Гриффиндору и вообще маглорождённым, я вас умоляю. Вы отлично выступили в Большом зале, продолжайте в том же духе. И держитесь подальше от Малфоя, это крайне неподходящее знакомство для героя. – Простите, – улыбнулся Гарри, – можно вопрос? Вы сейчас обо мне печётесь или о Малфое? – О вас обоих, негодный вы сплетник, – ухмыльнулся Снейп своей обычной усмешкой отпетого мерзавца. – Мистер Малфой-младший, увы, вразумлению не поддаётся. Уповаю лишь на ваше благоразумие. – Чума, а не Малфой, – согласно вздохнул Гарри. – Я попытаюсь, честно. Что ещё? – Держитесь подальше от Запретного коридора, это крысиный лабиринт на особо героическую крысу, если вы понимаете, о чём я. Гарри кивнул: – А что приманкой? – Не имею ни малейшего понятия, мистер Поттер. Должно быть, ничего. По идее вас должна толкать туда исключительно жажда приключений. – Нет, так быть не должно, профессор, я читал. Пищевое подкрепление – основа дрессировки. И зачем сажать на входе цербера? – Кого?! – мадам Помфри привстала со стула. – В школе цербер? Север?! – Я сам узнал только недавно, – поморщился Снейп. – Поппи, если вы устроите скандал, то лишитесь работы. И один Мерлин знает, кого пришлют вам на замену. Вот, Поттер, к вопросу о нужном и правильном. – Но Северус, это же неслыханно! Я шлю сову Малфою, и плевать на работу! – Мадам Помфри, Хагрид следит за ним, – Гарри попытался успокоить медиведьму. – И он ещё щенок. Цербер, в смысле. – Хагрид сам за собой уследить не в состоянии, – мадам Помфри призвала шаль и встала со стула. – Поппи, – мягко сказал Снейп. – Пока Малфой доберётся до Хогвартса, цербера успеют спрятать. Вы лишитесь места, а сюда пришлют какого-нибудь коновала, обязанного Дамблдору по гроб. Я обвешал следилками все возможные подходы к этому драккловому коридору и наведываюсь туда регулярно. Прошу вас, не нужно огласки. Мадам Помфри нерешительно села на место: – Что происходит, Северус? – Воспитание у Поттера тяги к приключениям, мадам Помфри. По моим наблюдениям, в Запретном коридоре перебывало четверть Гриффиндора, пара старшекурсников-хаффлпаффцев и несколько студентов из Рейвенкло. Никто из них не рвался в зубы церберу, так что пусть щенок посидит на цепи. – А почему именно у Поттера? – Герой у нас один, и это Поттер. Дальнейшие испытания несложные, они вполне под силу неглупым первокурсникам. Цербер, я думаю, охраняет лабиринт от прочих желающих там побывать. – Бред какой-то! А как Гарри должен пройти мимо этого чудища? – Никак не должен, слышите меня, Поттер? – Снейп бросил на Гарри предостерегающий взгляд и продолжил: – Полагаю, есть какой-то простой и действенный способ нейтрализации этого зверя, который вы должны найти. Тест на сообразительность, так сказать. – Я тупой, – понятливо кивнул головой Гарри. – И неразговорчивый, – добавил Снейп. – Ноттовская банда вполне в состоянии убить цербера, разгромить лабиринт и оказаться виновной в применении тёмной магии на территории школы. Самым старшим – Флинту и Ургхарту – грозит Азкабан, и брать их будут здесь. Без боя они не сдадутся, сюда кинутся их отцы… Всё понятно, мистер Поттер? Гарри шумно сглотнул, закивал и в панике подумал, что Нотт знает о цербере. Он же подслушивал, когда Уизли, придурок, трепался о Запретном коридоре. Придётся с ним поговорить. Тео – парень умный, он всё поймёт и сумеет растолковать своим бойцам. А Снейпу об этом знать необязательно, Гарри и так чересчур ему доверился. – Квиррелл тоже проявляет к Запретному коридору повышенный интерес, – продолжил между тем Снейп. – Я думаю, по поручению директора, Хагрид не особо любит бывать в замке. Кстати, мадам Помфри, он не обращался к вам за помощью? – Хагрид? Нет. – Квиррелл. На вид он серьёзно болен. – Нет, Северус. А лечить взрослого мага насильно я не имею права. Даже за непрошеную диагностику я могу схлопотать пару месяцев Азкабана. Вот если бы он в обморок упал, тогда другое дело. Без сознания – значит, нуждается в неотложной помощи. – У меня от него мурашки, – признался Гарри, подумав, – от Квирелла, в смысле. И голова болит по-настоящему. – От профессора Квирелла, мистер Поттер, – поправил его Снейп. – И что значит – по-настоящему? В остальное время вы симулируете? Гарри покраснел и признался Снейпу в сметвиковской хитрости. Тот хищно раздул ноздри и погрозил пальцем: – Впредь, мистер Поттер, на уроках зельеварения у вас ничего не болит! И я надеюсь, что на остальных уроках вы не будете злоупотреблять добротой мадам Помфри. – Сюда я попал как раз с урока зельеварения, – мстительно припомнил Гарри. Декан хмыкнул и откинулся в кресле: – Если верить заключению мистера Сметвика, отравление зельем произошло на фоне сильнейшего магического истощения. На будущее, мистер Поттер, запомните – всё придёт с возрастом, не нужно прыгать выше головы. Менталисты очень уязвимы к такого рода недугам. Одно лишнее усилие – и целый месяц Люмос вместо вас зажигают домовики. Договорились? Гарри кивнул, с тоской понимая, что совершенно не умеет контролировать силу воздействия. Да и природа этого воздействия не ясна. Он не читает чужие мысли, это точно. Какой-то он неправильный менталист. А что, если попросить помощи у Пьюси? Надо подумать. – Как именно вам неприятен профессор Квирелл? – продолжил Снейп, нюхом чуявший, что находится на верном пути. Гарри долго думал, силясь подобрать верные слова. – Он неправильный, – наконец сказал он. – Его хочется… Не знаю, как сказать, профессор. Он… Его хочется переделать.