Зовите меня А.

Здравствуй дорогой читатель. Ты, скорее всего, спрашиваешь себя, кто я? Ответ тебе нечего не даст. Но можешь звать меня А. Я никто, от меня не зависит ни одно событие. Что я могу сказать тебе? Сегодня, именно в этот момент я поведаю тебе о моей истории. Что может случиться, когда ты бежишь по земле, которая усеяна минами? Довериться судьбе? Начать молиться всевозможным богам? Что же сделали бы вы? На тот момент я думала лишь о том, что на кону стоят жизни многих людей, у меня нет имени, но есть надежда, возложенная на меня. Шел 1944 год, 8 батальон воздушных сил России, команда в которой я состояла. Был выдан приказ: помощь партизанам и переправка командира. Всё было не трудно, не считая одной детали-за всем следили фашисты. Эти твари были готовы ко всему и всегда, словно орлы, готовые наброситься на добычу. Да, были и плюсы-небо было облачно в любое время. Было назначен час и день, ночью мы вылетели в сторону 8 километров от места назначения. План составлялся данным образом: 1.Прибытие. 2.Пешком до места. 3.Передача провизии. 4.Переправка товарища до самолёта. Кто же мог предположить, что в один момент всё так поменяется? Я бежала, как могла. Прыжок через колючую ограду и я на поле. Думать, как и где были расположены мины, времени не было, поэтому мне пришлось поступать необдуманно и глупо. Я бежала быстро как никогда, сердце глухими ударами отдавалось в ушах. В боку стало неприятно колоть, а горло отвратно першило. Я боролась за свою жизнь шагая по сырой земле. За свою родину, за товарищей которых схватили, и за семью, что осталась в Беларуси. И словно в замедленной съёмке я падаю, сапог скользнул по земле, и последним моим воспоминанием были крики на немецком языке. -Беларусь ты родимая… Солнечные лучи светили мне в глаза, солнце? Разве…я не умерла? Слишком много вопросов крутилось в голове. Не замечая влаги на закрытых глазах, я продолжала судорожно вспоминать, что произошло. Сейчас вместо того что бы открыть глаза, радоваться жизни, мне было по-настоящему страшно. Где я? Медленно открыв глаза и поморгав, что бы убрать слёзы, я поняла, что нахожусь в комнате, совершенно мне незнакомой комнате. Если меня схватили? Нет, я точно помню звук взрыва и писк в ушах. В помещении приятно пахло книгами и парфюмом. Я отвыкла от мягкости постели, привыкнув спать на жёсткой земле. Мне казалось, что в любой момент я могу провалиться. Медленно приподнявшись, я получше рассмотрела всё, опасаясь чего-то,... я не вставала с кровати полностью. Страх отходил на второй план, разве оставшись в живых, я должна быть здесь? Думаю мне и вправду нужно осмотреться. Теперь спустив ноги на холодный пол, я встала в полный рост, отметив, что мой рост невелик. В углу комнаты стояло зеркало, и, подойдя, я не поняла, что и…кто это? Девчушка с тёмными волосами, которые были словно облако кудрей, карие глаза и вправду низкий рост. Это была не я, не та я, которая так храбро воевала на войне, что была сильна и не выглядела хрупкой. Но почему тогда вместо русой и высокой девушки я вижу её? И кто она? На ум не приходило ничего, где и кто я было мне неизвестно. Теперь было лишь непонимание происходящего, девочке в зеркале было на вид лет 7, мне же было 20 лет на момент смерти. Пройдя по комнате обняв себя руками, мне стало ещё более не понятно. В голове было пусто как после амнезии, заглянув в завешанное шторами окно, я лишь увидела зелённые деревья и асфальтную дорожку под этим же окном, этаж на котором была расположена комната примерно 3 или же 2, зачем мне это надо? Если придётся убегать, то окно-удобный выход, хотя от кого может сбежать семилетняя девочка? Мне, почему-то не казалось, что это место Россия или Беларусь, ну и точно не Германия. Чем больше я здесь нахожусь, тем мне всё непонятнее. В комнате так же был шкаф. Подойдя и заглянув в него, я увидела что-то напоминающие сарафан и немного других вещей. Решив, что всё равно выйти отсюда не ведая даже кто ты, тоже самое, что соваться фашистам без оружия. Всё-таки сумев, справиться с этой одеждой и, надев туфли, найденные в том же шкафу, я села обратно на уже застеленную кровать. Упорно думая над тем, что могло произойти такого, я наткнулась на мысли, а точнее на одно событие. Когда-то к нам в войска был приставлен парень, который говорил, что на Востоке верят в перерождение личности. Неужели это правда? Сложив руки в молитве, я всего-навсего начала просить, так как не просила никогда. За упокой души той, чьё это тело, за мою семью, которая не узнает, как и где пропала их дочь, и за победу, победу Русского народа. Господь, я просто прошу тебя, пусть живёт союз советский. Аминь. Открыв глаза, я решила, раз мне не был представлен момент жить в том мире, то я буду бороться в этом.

«Она не придет - её разорвали собаки Арматурой забили скинхеды Надломился предательский лёд Её руки, подготовлены не были к драке И она не желала победы Я теперь буду вместо неё Она, плавает в формалине Несовершенство линий Движется постепенно У меня её лицо её имя Свитер такой же синий Никто не заметил подмены Она не придёт - руки были в змеиной норе Голова в осином гнезде А спина в муравьиной куче Буду я - я из более прочного теста Я достойна занять это место Я многое делаю лучше Она, плавает в формалине Двигаясь постепенно В мутном, белом тумане У меня, её лицо, её имя Никто не заметил подмены Ключи проверяю в кармане Я наверное что-то не то играю Я не знаю кто эти люди Улыбаюсь немного странно Заподозрят что я не она - другая Я не знаю что тогда будет Притворюсь больной или пьяной Она, плавает в формалине Несовершенство линий Движется постепенно У меня её лицо её имя Свитер такой же синий Никто не заметил подмены». * *Fleur-У меня её лицо, её имя.

Встав с кровати, я опять и опять прокручивала в своей голове моменты последних событий. Бег, падение, взрыв, боль и крики. Что же тогда могло произойти? Снова закрываю глаза, попытка-не пытка. «Девочка? Ты тут?» ждать ответа было мучительно долго, уже готовая бросить эту затею, я, наконец, услышала: «Гермиона…Грейнджер. Твоё новое имя». Гермиона? Так меня зовут. А точнее ту, чьё это было тело. Что же, это уже что-то, а значит ничего не потеряно ещё, прорвёмся! Дойдя до двери и открыв её, моему взору, предстал коридор, светлее, чем моя комната, но не на много. Идём вперёд, лестница, с которой можно увидеть гостиную, и то, что мне нужно. Календарь. Спускаюсь и прижимаюсь спиной к стене, медленно выглядываю, никого. Иду к камину и смотрю над ним, не может такого быть. На календаре, словно смеясь над всей ситуацией, красным цветом был написан 1987 год. А как же война? Кто победил?! -Гермиона? Что-то случилось? И почему ты не спишь? Женский голос прорвал тишину, и я с страхом обернулась. Кто она? «Мама…». Мама? Какая ещё мама?! Немного не доходя до смысла фразы в голове, я на автомате спросила эту женщину. -Мам, а кто победил во второй мировой войне? «Мама» странно на меня посмотрела и, вздохнув, немедленно отправила меня спать. Ничего не оставалось, и я ушла. В комнате девочки не было кукол и игрушек, были книги. Книги, во время второй мировой они ценились на вес золота. Взяв одну из этих книг, что оказалась история, мне стало ясно, где я. Англия. Не знаю почему, но язык был мне понятен. Осмотрев оглавление, неожиданно для себя я увидела «Вторая Мировая война-стр.126.». Интересно. Найдя нужную страницу и углубившись в чтение, я узнала многое. Немцы проиграли, а Америка забрала лавры себе. Почему так думаю? Они только несколько разочков прислали нам провизии, так-то Россия победила, я знаю это лучше! Ищу еще больше, так значит, Гитлер покончил с собой? Трус. Столько ненависти во мне было к этому…этой твари, что можно было создать бомбу. Он не то что не ответил за свои злодеяния, так и просто…Злость. Кладу книгу обратно и смотрю на другие, что удивило ещё больше, не было сказок, совсем. Обидно, нет, не подумайте, что я решила впасть в детство, но мне искренне жаль эту девочку. Я росла в кругу русских и белорусских сказок, была пионеркой и бегала во дворе с ребятами. Почему-то мне казалось, что у Гермионы не было друзей. И это ужасно огорчало меня. Глаза снова заполняла влага, и на этот раз я могу позволить себе отпустить эмоции. Грусть и одиночество Гермионы, моя горечь и потеря, всё это сейчас было в маленьком и хрупком теле. Я не ребёнок, но эта тоска было настолько искрений и заполняющей всё моё естество, такая тоска могла быть лишь у ребёнка. Для себя я вспомнила Мать, Отца, трёх братьев и две сестренки, мужа Николая. Горячие слёзы обжигали мои щёки, а глаза болели. Успокоившись через полчаса, я умылась и спустилась вниз снова. На кухне готовила моя новая мама, и мужчина, который читал газету, был мне новым отцом. Смешно и немного грустно, потерять семью и снова обрести её. Думаю всё не так плохо, надо просто жить, да? «Да». Хих, ну что же Гермиона, зови меня А.