Увалень. Два врача

Эдуард валялся в своей берлоге и смотрел тупо в потолок. Вот зарекался уже и не раз, не сходиться с врачами, а особенно хирургами. И как черт дернул. Хотя, конечно, не впервой, да и так больше… от безысходности. Любовью тут никакой и не пахло. Но все равно было ой как погано. — Здравствуйте, Эдуард Владимирович! Не хотите составить мне компанию после нашей трудовой смены пропустить по стаканчику? Мужчина был молод и уже защищенный. Это было огромным плюсом, Эдуард давно понял, что высшее образование, ординатура и аспирантура оставляют на человеке жуткий неизгладимый отпечаток интеллигенции, который потом уже не вытравишь ничем. Конечно, у него были и исключения из своих же установленных правил, к примеру… Костик. Но мальчик был изначально не его. И больше сын или друг, нежели чем любовник. Можно сказать, ученик. И Эдуард был счастлив за этого светлого мальчугана как никогда, что теперь это чудо растет и расцветает под солнышком своей ой какой непростой любви. Эдуард поменял ракурс своего взгляда и уставился на изысканную, хотя очень простую на первый взгляд, круглую люстру. Люстру выбирал Гудзон, он тогда еще не понял, чем это дешевое безобразие покорило его самую яркую любовь по жизни. «Она лаконична и цельна. Не цепляет взгляд», — тогда пояснил Гудзон. — Лаконична… — пробормотал Эдуард, вспоминая прошлое. — Хм-м-м, надо же… только сейчас я начинаю понимать своего любимого и то… далеко не до конца. Почесали в затылке и снова вспомнили сегодняшний утренний разговор. Ночная смена закончилась, и Эдуард мечтал просто тупо поспать. И вот подходит это молодое смазливое чудо… Хотя он никогда и не любил блондинов, тем более с серыми стальными глазами, голодными, как у волка. И предлагает завернуть в бар. — Можно просто Эдуард, Юрий. — Ну что вы, что вы! Вы для меня легенда и учитель с большой буквы, — запричитали рядом, восхищенно смотря этими своими серыми глазищами, в которых заплескалось неподдельное обожание и любовь. «Легенда и учитель» резанули Эдуарда по ушам. «Ничего хорошего из этого не будет! — шепнуло вредное сознание, но эти сволочные глаза покорили своей открытостью, и то, как Юрий теперь пожирал фигуру Эдуарда с ног до головы, шепнуло. — А что если, и правда, это оно, то самое!» Юрия перевели из другой больницы, он уже был известным хирургом, специализирующимся на кровеносных сосудах. Их, так сказать, экологические ниши немного перекрывались с Эдуардом, но великолепно дополняли друг друга, а не конкурировали. — Я же называю вас Юрием и без отчества. Если будете упираться, то буду вам выкать и величать Юрием Олеговичем. Так как? — усмехнулись карие глаза, пока руки отработанным движением распускали низкий хвостик, в который обычно кардиохирург собирал свою шикарную гриву. — Хорошо, но только не в рабочее время, Эдуард, — заметили весьма элегантно, отвесив легкий поклон. — Договорились, Юрий, — поклон вернули, сдергивая верхнюю часть хирургической робы. Мужчины находились в раздевалке и собирались скинуть с себя не только одежду, но и вместе с ней весь специфический медицинский запах: крови, хлорки, спирта, лекарств, надежд на будущее и отчаянья. — Вы в душ? От Эдуарда не укрылось, как Юрий продолжает пожирать его полуобнаженное тело глазами. — Нет, я его уже принимал с полчаса назад, а вы? — Аналогично… хм-м-м… Все у вас хотел спросить, и как вы при таком плотном графике работы умудряетесь так сексуально выглядеть? — Сексуально? — поднял бровь Эдуард, вот так вот в лоб, а мальчик не промах, хотя, конечно, молод. Разница в десять лет, если не больше — это много. Для поколения Эдуарда сказать кому-то в лоб, что он сексуален — это приглашение даже не на свидание, а прямиком в постель. — Ну да, — развели руками, — и тело как у двадцатилетнего, и шикарные волосы без седины и залысин. Поделитесь своим секретом вечной молодости, док! «Залысин… седина… вот тебе и сексуальность!». Второе свое «я» Эдуард иногда ненавидел всем сердцем и называл своей личной сволочной совестью. Так вот, совесть практически ржала ему в лицо. «Ты для него старик, смирись. Просто мальчику неймется узнать твои самые сокровенные тайны. А именно, как ты умудряешься на свой великий возраст выглядеть молодым!». Эдуард запихнул эту сволочугу подальше к себе в жопу и развернулся к Юрию, сексуально скалясь. — Ну, вы же знаете, что секреты эликсира молодости стоят слишком дорого. И приходится чем-то жертвовать, чтобы выглядеть молодым. Так чем вы можете пожертвовать, Юрий? — За ваши секреты, док, всем, чем угодно. Но сначала в бар? — Хм-м-м, можно начать и с бара, док, — вернули нелюбимую кличку своему сегодняшнему спутнику. Эдуард не любил, когда его звали «док». Как-то безлико, хотя часто друзьям и любовникам свой мобильный телефон подписывал именно так. Они завернули в одно из питейных заведений, в котором ранним утром кроме них никого не наблюдалось. Только какой-то ранний прохожий потягивал кофе эспрессо скромно в уголке. Но и он практически сразу сбег, как только два хирурга прошли вовнутрь, посему вся барная стойка оказалась в их распоряжении. — Эдуард Владимирович, вам как всегда? — верткий бармен, что давно поглядывал на Эдуарда влюбленными глазами, оказался у мужчин перед носом. — Ага, кофе с коньяком для побудки. — А потом сухой двойной мартини для разогрева? — улыбнулись черными глазками и замерли перед его спутником. — А вам? Юрий собрал челюсть от такого сервиса и прошептал: — Аналогично, только вместо мартини… лучше вина. — Красное, белое, розовое, сухое, полусухое, сладкое? — уточнили учтиво. — Красное, полусухое. — Какую марку предпочитаете в это время дня? — а мальчик решил добить его спутника своей въедливостью. — На ваш вкус. И где у вас тут туалет? — подрываясь от стойки. — Хочу ополоснуть руки. — Туалет там, — бармен сделал пригласительный жест рукой, а когда Юрий ускакал, хмыкнул себе под нос, но так, чтобы расслышал Эдуард: — И припудрить носик. Кардиохирургу покачал осуждающе головой: — Ай-ай! Как не вежливо нападать на моих коллег. Да так, чтобы маленький мальчик сбежал. — Если бы он заказал пиво… Я бы ему бутылку вкатал в глотку, — хмыкнул бармен. — Гоша, Гоша! Именно поэтому тебя и вышвырнули из «Элегии». — Ну и ладно, мне и здесь замечательно. Теперешний мой хозяин такой душка, хоть и натурал. А в Элегии я был единственным геем среди всего обслуживающего контингента. Да и Андрюша мне никогда не нравился, хоть и нашего поля ягода — вот уж и правда, монстр во плоти, — пожали вальяжно плечами, а потом отработанным движением вложили в руку Эдуарда визитку со своим мобильным номерком. — Только позови, и я твой. — Я подумаю… — улыбнулся Эдуард, хотя мысленно сделал пометку выкинуть эту карточку у первой же урны. — А теперь не подслушивай и не маячь. Слыша шаги возвращающегося назад Юрия. — Что я правил не знаю? — подмигнули лукаво глазом и удалились, поставив две чашки с ароматным горячим кофе и к ним два бокала с вином и мартини. — Если что, зовите, я в смежной комнате. Ага? Когда Юрий подошел к барной стойке, Эдуард уже попивал кофеек, и его настроение пошло на лад. — М-м-м, а вкус отменный. Хотя сам бармен еще тот фрукт, — отпили свой кофе, смотря, как Эдуард прикрывает задумчивые глаза. — И такие большие порции. — Это тройная, я просто тут завсегдатай и приручил весь персонал. Но не думал, что сегодня будет Гоша, обычно по утрам Вася. А он более учтив. — То, что вы тут часто бываете, я уже понял… К-хм… а этот Гоша, он, случаем, не из таких? Как вы думаете? — подмигнули лукавым глазом Эдуарду. «Вот засада, натурал!» — сплюнул Эдуард про себя, а он себе напридумывал, дурак. — Это же надо было так лохануться…» Давно не было таких проколов у Эдуарда. Хотя молодежь он понимал все хуже и хуже. Либо сам старел, либо так сильно менялись нравы времени. Нет, конечно, внешне Юрий на чистого гея не походил, но вполне подходил под определение би. А таких мужчин в окружении Эдуарда было ой как много. Он и предпочитал именно би, реже геев. Что ж, поход в бар был испорчен. Надо побыстрее отделаться от своего коллеги. Перетирать с натуралом ненужные проблемы Эдуард не хотел. — Таких? — переспросили у Юрия, отпивая снова глоток кофе. Одно радовало, Гоша божественно готовил освежающие и бодрящие напитки, а об его кофе в «Элегии» ходили настоящие легенды. — Ну да — геев. «Ладно, хоть прилично назвал, и за то спасибо!» — Эдуард, прикрыв снова глаза, задумался о своем. Ночью была сложная операция по неотложке, и они оперировали на пару. Как специалист Юрий просто незаменим. С его приходом в их больницу процент смертей существенно упал. А это замечательный показатель, да и осложнений убавилось примерно на двадцать процентов. — Неужели? Вы так думаете? — крайне удивились вслух. — Не замечал… — Ну, просто… он так смотрел на вас, — замялся Юрий. — Я, конечно, понимаю, вы очень видный мужчина и пользуетесь спросом, наверное, не только у женщин. — М-м-м… Может быть… Может быть… — Конечно, я догадываюсь, что такого рода внимание вам не нужно. Ведь у вас такая красивая жена и двое прекрасных сыновей. Дом — полная чаша, положение в обществе и прочее… прочее… — зачастили, крутя нервно кружку в руках. «Прочее… прочее… Ну-ка, ну-ка, а с этого места поподробнее, пожалуйста!» — хмыкнула сволочная совесть, эта пакость успела вылезти опять из жопы Эдуарда и заплясала на его уставших мозгах. — И я хотел бы спросить вашего совета. «Вот оно! — хихикнула засранка, топчась на его лобных долях. — А ты думал, мальчик хочет с тобой переспать? Ой, идиот. И ничему тебя жизнь не научила!» — И что же вы хотели получить от меня в виде совета? — Эдуард наконец-то прикончил кофе и потянулся к двойному мартини. Иногда просто по-тупому хотелось напиться. И поводов по жизни было всегда хоть отбавляй. — Как вы умудряетесь совмещать семейную жизнь с работой? «Класс! Вот это вопрос и сразу по яйцам. Да никак, мой дружок. У меня просто нет этой самой великолепной семейной жизни, которую ты так хочешь заиметь — все просто искусная ширма, расписанная под хохлому!» — хмыкнуло в голове, и Эдуард серьезно задумался, что же сказать этому натуральному молодцу. — Я как-то не думал… Просто жил… — начал он отдаленно. — Но ведь это не просто с нашей-то профессией, занятостью и прочим? Вот я уже практически разошелся со своей женой. Да и домой меня калачом не заманишь. Приду — сплошные скандалы. Видите ли, я мало уделяю времени своим детям. А я вообще не уверен, что последний мой! — выпалил разгоряченно Юрий. «Дети… мои давно привыкли, что я бываю раз-два в неделю…» — подумал отрешенно Эдуард, а старший только благодаря «секс-терапии» Костика стал с ним вообще хоть как-то разговаривать. Да, его жена — это боевая подруга, которая была младше него на десять лет. Красивая утонченная женщина без гроша в кармане. Он уже тогда был врачом-хирургом из богатой семьи. Она — студентка первого курса. Однажды на зимней вечеринке его будущая благоверная застала Эдуарда с мужчиной. И каково было его удивление, когда девушка вместо того, чтобы завизжать на весь корпус, опустилась перед ними на колени и стала отсасывать парню, которого он вытрахивал в его распрекрасную жопу. Так они и познакомились. Правда, это был первый и последний раз, когда они делили одного мужчину на двоих. София поставила вопрос тут же ребром. Она рожает ему детей, он обеспечивает ей шикарную жизнь. И Эдуард за это ухватился. Его родители буквально молились на Софию, ибо прекрасно знали, по кому в постели специализируется их единственный и неповторимый сыночек. После рождения Эрика он ей подарил алмазное колье и серьги, свозил на такой курорт во Франции, что она запомнила эту поездку на всю свою жизнь. Еще бы! Эдуард выкупил несколько номеров в первоклассном отеле, чуть ли не весь этаж. Приставил к новорожденному младенцу профессиональную гувернантку, а своей женушке снял четверых отпадных красавцев. Конечно, двоих из них он потом тихо умыкнул и оттрахал в свое удовольствие сам, но это так, детали. Зато двое других целый месяц не вылезали из постели его похотливой женщины. Потом родился Лев. София была бы не против родить и третьего ребенка от Эдуарда, но он тогда был безумно влюблен в Гудзона, более того, он ему помогал в этот период деньгами, и они были секс-партнерами. Эдуард как-то привез Гудзона к себе и познакомил с Софией, и даже не удивился тому, что его жена предложила Гудзону родить ребенка и от него. Салтанович тогда удивленно глянул на Эдуарда и понял все сразу. И его чувства к нему, и то, что София знает о неразделенной любви своего мужа. — Только тогда, когда ваш муж найдет свою настоящую любовь, — был его четкий ответ. Эдуард, конечно, спросил у Софии позже, почему она захотела ребенка от Гудзона, а не от своего очередного любовника. И ее ответ его даже особо не удивил. — Я понимаю, почему ты в него влюблен. Сама бы вцепилась в такого божественного мужчину, если бы он предпочитал в постели женщин. Но ребенок — это единственная возможность для меня провести хотя бы одну ночь с настоящим волшебным принцем. Тебе повезло больше, ты его секс-партнер. Так что не плачься и найди побыстрее свою чертову единственную любовь, пока я в детородном возрасте и смогу осуществить свою мечту. На том и порешили. Дети у Эдуарда росли сами собой, жена меняла мужиков, как перчатки. Гудзон ушел к Кирюше. А он так и не смог найти своего единственного и неповторимого. — Моя жена, София — мой самый доверительный друг, — всплыл из своих грустных размышлений Эдуард, — и хоть у нас разница в десять лет, мы очень хорошо ладим. Она изначально знала, за кого выходит замуж и прекрасно понимала, что от моей карьеры зависит и ее судьба и общее благосостояние нашей семьи. — Но моя завела себе любовника. И тыкает им мне же в нос! — Заведите себе любовницу, в конце концов. — Но… — прошамкал Юрий. — Вы ее любите? — одним залпом опустошили бокал с мартини. — Не знаю, наверное, уже… нет, — замялись возле. — Тогда просто разведитесь. ГОША! Бармен оказался тут же. — Тут за двоих и сдачи не надо. — Как кофе, Эдуард Владимирович? — Твой кофе, как всегда, бесподобен. А вот мартини… — Эдуард глянул мельком на расстроенного Юрия, погруженного в свои хмурые мысли над бокалом вина. — Мартини сегодня был явно лишним. Мартини, и правда, был сегодня ни к чему. На голодный желудок, отполированный только кофе с коньяком, теперь этот тонкий орган давал о себе знать. Выбор был невелик: приготовить самому пожрать, съездить домой к детям, хотя они пока в школе, или заглянуть в «Элегию» и на правах давнишнего друга и соратника Андрея Венедиктовича откушать за его же счет. Готовить не хотелось, общаться с Софией и ее секретарем-ебалем тем более. И Эдуард отправился прямиком в «Элегию». — Ты снова здесь? Гр-р-р-р! — Андрей на него налетел сразу, как только на столик Эдуарда подали ароматный суп. — Мог бы так и не рычать в открытую. Видишь, я просто ем. Тем более Костик пока в школе, — ложку погрузили в прекрасный бульон и лучезарно улыбнулись. — Ты забыл? Он учится в одном классе вместе с моим Эриком. Печаль как рукой сняло, все-таки Эдуард любил дергать «тигра за усы» и разыгрывать «чужие руки» оказалось даже очень выгодно. У Андрея всегда готовили очень хорошо, а главное для него — совершенно бесплатно, оценивая «услуги» Эдуарда, как представительские расходы для их славного заведения. — Мог бы пожрать и в другом месте. И не за мой счет! — прорычали, падая напротив своего раннего гостя. — И чего это ты ко мне зачастил, а? — Ну так, я теперь мужчина свободный. А где найти настоящего спутника жизни гею, если только не у тебя, друг? — Кушай и вали, — немного сбавили обороты. — Не ревнуй, Костик мне как родной сынок, — с урчанием налегли на суп. — Угу-ага! С Эриком ты тоже по вечерам штудируешь голубую Камасутру. Я так и поверил. — А как тебе его искусство минета?! М-м-м, — подмигнули игриво, — это я его научил. Андрей побледнел, сжимая кулаки: — Ах ты, ж-ж-ж-жук! — А то, как он игриво сжимает попкой твою головку, когда ты глубоко в нем? А, друган! Да не тушуйся ты так. У всех у нас был свой первый учитель. — Убью… Пар-р-р-ршивца! — Но-но! Это мой суп. И я его ем, — выдергивая тарелку из-под локтей взбешенного хозяина «Элегии». Как сбоку послышалось застенчивое и приветливое: — Эдуард? Здравствуйте, а почему вы так рано здесь? Костик стоял от них сбоку в своей фирменной курточке курьера и мял конверт. — Почему ты его зовешь не по отчеству? Рах! — Андрей налетел теперь и на свою робкую половинку. — Так… Он мне и не говорил, какое у него отчество, Андрей Венедиктович… — прошептали, в ужасе распахивая свои шоколадные глаза. — А почему ко мне на «вы» и по отчеству? А-а-а-а! — взрываясь окончательно. — Так мы же на работе, — пропищали в железной хватке рук своего взрослого властного любовника. — И почему ты не в школе, а? — встряхнули юношу и собственнически прижали к себе. Костик при этом самозабвенно пытался спасти пакет. — Так факультативы сегодня отменили, а у меня долгов нет. Андрей, прошу, отпусти меня и распишись. У меня еще сегодня уйма заказов, — пошли на поводу у своего доминирующего любовника. Андрей Венедиктович глянул хмуро на откровенно лыбящегося Эдуарда и все же, отпустив парня на пол, разобрался с его посылкой. — Я уже убегаю. Эдуард, рад был вас увидеть! — Костик помахал кардиологу своей ручкой и, целомудренно чмокнув Андрея в щечку, умчался прочь. — Хороший мальчик, — Эдуард доел суп и притянул к себе второе. — Он мой мальчик, — предупредил Андрей. — Но от этого он девочкой не становится. И тем более плохой, — съязвили над куском смачного мяса. — Ладно, не рычи! Я не интересуюсь сопливыми мальчиками. Мне нравятся постарше. — Ха, скажи еще, что я педофил, — чуть успокоился Андрюша. — А скажи, что нет? — игриво покрутили вилкой у себя под носом. — И не скалься на меня так. Ибо по определению педофил — любитель детей. А кто их не любит? — Тьфу на тебя. Ерник! — Хм-м-м, завтра суббота, Кирюша будет? — заметили еще более лукаво. — А тебе-то что? — замкнулись окончательно в себе. — Да так, вот думаю, куда интересно ты его работу повесил? Ту — ню Гудзона! — В спальню, — проскрипели челюстями, понимая, что его снова пытаются ткнуть рылом в очередное остро пахнущее говницо. — Ха! Вот это финт. Что, сравниваешь каждый раз старую модель с новой? — съязвили Андрею. — Нет, леплю по подобию. Ну что, дожрал? — осмотрели пустую тарелку под носом у Эдуарда взглядом «убью таракана». — Ага, мясо бесподобное, даже у меня прислуга так не готовит, — потянулись сладко за столом. — Тогда вали! — А компот? — Такого не держим-с, — развели злорадно руками. — Тогда чай, — крикнули Пирату издалека. — С лимоном и сахаром! — Вот, же-ж ж-жук! — сплюнул Андрюша и ушел к себе, не прощаясь. — Вам, Эдуард Владимирович, диссертацию надо было по психологии защищать, — Пират подал все, что просили, а еще наломанный черный шоколад сверху. — Все за счет заведения. Как и обычно. — Весьма благодарен. И потом, представь себе название сей бредовой диссертации. К примеру… — чай с удовольствием отпили, прищурив глаз. — Особенности гнездования человека разумного современного при создании гомосексуальных пар. Пират хрюкнул в усы, оглаживая подбородок. — Да, если бы не вы, этот ералаш с Гудзоном никогда бы не кончился. И пошли бы мы всей «Элегией» прахом. — Так он пока и не завершен окончательно. — Знаем, но уже хорошо, что Андрюша переключился на Костика. Да и мальчик нам всем чрезвычайно нравится. Светлый такой, жизнерадостный. С шлюшкой Олегом и не сравнишь. — Рад за вас всех и за процветание «Элегии» в целом, — чашку отставили и, закусив шоколадом, глянули на Пирата своими потухшими глазами. — А у вас как? — спросили весьма тихо и осторожно. — Все по-старому, да? — Было бы по-новому, не протирал бы здесь штаны. Но, думаю, все устроится, — Эдуард встал из-за стола и еще раз поблагодарил бармена. — Жаль… Приходите к нам в субботу, народу будет много, может, кого и встретите. — Ладно, Пират, — кардиолог сжал руку старику, — бывай! Может, и загляну. И поплелся снова в свою тайную квартиру, необходимо было отоспаться, ибо завтра снова был рабочий день и вряд ли из легких. Потолок был все тот же, матовый, молочный. И лаконичная Гудзоновская люстра висела на месте, где ее и подвесил рыжеволосый врач. Столько раз пытался ее выкинуть Эдуард, но так и не смог. Глаза слипались от усталости, и сон накатывал высокими волнами.