Персона 4: Сердце всего. Часть первая

             В полумраке комнаты восседали двое: старый карлик с почти лысой головой и небольшим количеством седых волос, оставшихся на затылке, с очень длинным и большим носом и выделяющимися, странной формы чёрными бровями, которые придавали хищность, одетый в чёрный смокинг, с такой официальной белой рубашкой и угольным галстуком, с молочными перчатками на руках.       Рядом с ним находилась очень молодо выглядевшая женщина с ярко-жёлтыми, скорее, даже золотыми, волнистыми волосами, уложенными лазурной косынкой, и, как казалось, горящими янтарными глазами, одетая в насыщенно-синий, сапфирный наряд, с вкраплениями чёрного по линиям шва и золотого для пуговиц и ремешка, подвязанного на поясе. Фасоном одеяние напоминало прекрасный жакет из бархатной ткани. Одежды плавно переходили в линию ног, на которых виднелись чёрные чулки.       Старик молча расположился на лазурно-синем бархатном диване, откинувшись на спинку, прикрыв глаза и держа в левой руке бокал, с плескавшейся в нём красной жидкостью, которая отдавала винным бархатом. Девица рядом держала в руках раскрытый том нежно-синего цвета, на котором золотыми буквами была высечена надпись: «La grande grimoire»*, чуть ниже же располагался рисунок, вышитый тем же благородным металлом.       На нём изображалась улыбающаяся женщина с распростёртыми руками и указывающими вниз ладонями. Позади неё находилось яркое златое сердце, которое переходило в дерево, с ветвями, растекающимися во все стороны и образующими некий круг, обрамление вокруг всей картины. Златовласая тоже не подавала голоса, а лишь безмолвно водила стеклянными глазами по строчкам раскрытой книги.       — Мой господин, — медленно произнесли её красные губы.       Карлик не ответил, но лишь приоткрыл свой левый глаз, чтобы устремить его к собеседнице. Странным взглядом он обладал: его глаз был без радужки, просто белый, с виднеющимися на нём кровеносными сосудами и чёрной точкой посередине. В этом взоре ощущалось не только его некое величие, но и проницательность, проникающая насквозь.       — Мне кажется, время настало, — вновь молвила она, не сводя взгляда со своей книги.       Её голос звучал низко, не спеша, чарующе и приятно, словно бы она не говорила, а тихо напевала. Он казался «золотым».       — Вот как ты думаешь… — ответил старик своим немного скрипучим, писклявым, но с налётом благородства, гласом.       Его око вновь закрылось, после чего рука как-то лениво поднесла фужер ко рту, а бледные и ссохшиеся губы осушили его. Затем карлик безмятежно поставил бокал рядом на небольшой столик, стоявший прямо перед ним.       — Если тому должно быть… Ступай, — он сделал правой ладонью жест, напоминавший что-то среднее между приглашением и разрешением: карлик махнул ей от себя, после чего сплёл пальцы и опёрся на них подбородком, а руки, в свою очередь, поставил на колени.       Златовласая девушка как-то неторопливо поднялась со своего места, после чего поправила подолы жакета и устремила взгляд на гримуар, который сам собой перелистнул страницы, остановившись на какой-то одной, находившейся где-то ближе к началу.       — I call you, Jack with a lantern, answer me and arise by my side,* — мелодично произнесла она заветные слова.       Книга засветилась золотым светом, чем-то похожим на огонь, и по правое плечо от златовласой, словно бы из ниоткуда, возникло небольшое, парящее в воздухе существо. Оно напоминало небольшого человечка с одетой на голову тыквой, в которой были прорези для рта и глаз, откуда виднелись два ярко-красных огонька. Он был без ног, в бирюзовой шляпке и тёмно-синем плащике, который полностью укрывал тело, так же виднелась рука в серебряной перчаточке, которая держала масляный фонарь за небольшое кольцо.       Существо вопросительно поглядело на того, кто его призвал. Дама ответила небольшим кивком, после чего закрыла колдовскую книгу, сжала её крепко в своей руке и направилась на выход из этой сумрачной комнаты, отливавшей ляпис-лазуревым цветом.       — Наруками-кун! Наруками! Юу! — пыталась привести в чувство серебряновласого Чие, которую бил нервный озноб.       Она постаралась перевязать и затянуть рану, использовав для этого дела свою собственную толстовку, которая мгновенно стала багряной. Но кровь не желала останавливаться, а Юу становился всё белее и белее, дыхание слабело, а плоть хладела.       — Чёрт! — стукнула девушка кулаком по земле, уже не сдерживая своих слёз, которые медленно стекали из её глаз.       Чие яростно попыталась использовать остатки одежды самого юноши, но она с каждой секундой всё более чётко ощущала, как жизнь Наруками утекает из её рук, подобно воде или воздуху… Сатонака осознала, что, возможно, это последние мгновения, которые ей остались с ним, посему она только смогла, что обнять его тело и тихо плакать, немного всхлипывая. Её кусал холод, изо рта вырывался поток пара, но что они значили по сравнению с той пустотой, которая разрывала её душу в то же мгновение?       Ханамура, кряхтя, поднялся на ноги и покачнулся, чуть повторно не приземлившись обратно. К нему только-только возвращалась адекватность, объективность и, собственно, способность думать, о которой он немного забыл в гуще событий. Он приложил руку к голове, которая раскалывалась на части от боли, затем сплюнул и поискал глазами товарищей. И ему потребовалось всего пара мгновений, чтобы их отыскать, и ещё секунд десять, чтобы понять и ужаснуться.       — Чие! Юу! — Ёске, слегка переваливаясь, подбежал к плачущей девчушке.       Та уже не пыталась быть сильной, смелой… а, скорее, наоборот, обнажила ту часть себя, которую столь старательно прятала, скрывала. Но то была лишь чистая случайность, совпадение, судьба, над которыми никто не властен. Белобрысый заметил её без толстовки, лишь в одной школьной белой матроске, и Юу, который…       — Чие! Не плачь! Главное — остановить кровь и вызвать скорую помощь! Мы спасём его! — она не ответила ему, а только всхлипнула.       Ханамура нервно начал набирать в мобильном телефоне номер неотложки, но ответом ему стало только молчание. В гневе он швырнул телефон об землю, правда, тот приземлился мягко и не пострадал. Подросток сжал кулак, затем присел рядом, подвинув неспособную на действия девушку, и стал останавливать кровь всем, что ему попадалось под руку. Он отчаянно вспоминал всё, что когда-либо слышал об оказании первой медицинской помощи, но у них не имелось в распоряжении ничего, что могло бы прижечь или зарубцевать рану, даже зажигалки, поскольку никто из них не курил…       Ёске скрипел зубами, пытаясь сделать всё, что только приходило ему в голову, но единственное, что он смог, — это кое-как зажать порезы, чтобы оттуда более не капала кровь… но его разум говорил ему: это бесполезно. Отважному Наруками требовалась госпитализация, не меньше…       «Дьявол!» — подумал он, чувствуя страх и панику, которые полностью подавляли желание спасти жизнь своему другу. Возможно, первому другу…       — Не смей умирать, слышишь меня, Наруками?! — крикнул от собственной бесполезности в лицо бессознательному серебряновласому его товарищ.       Чие немного замерла, потом подняла свои большие, красные от слёз глаза, ошарашенно глядя на Ёске. Тот же не успокоился, схватил за голову серебряновласого и продолжил крик своей души:       — Не смей умирать, партнёр! Не сейчас! Ты ведь обещал, что мы все отсюда выберемся, все, понимаешь?! И я не позволю тебе сгинуть в этом месте! Не позволю!       Наруками ничего не ответил ему. Только лишь глаз русоволосого Ёске заметил, как перестала вздыматься грудь товарища, как он окончательно замер на его руках, сохранив спокойное, немного улыбающееся лицо. Чие подползла поближе.       Медленно, дрожащей рукой она пощупала серебряновласого, затем приложила ухо к груди. На мгновение девушка замерла. Её губы задрожали, а потом из её уст вырвался чудовищной силы крик, сравнить который ни с чем невозможно.       Златовласая девица с гримуаром, между делом, продолжала свой путь через гущу тумана, рядом с ней плыл маленький человечек с фонарём, служа ей светильником в этой массе. И хотя здесь всегда царил сумрак, в положенный час всё укрывала темнота, своим нежным, чёрным одеялом. И тогда этот мир становился воистину царством тьмы.       Она шагала по металлическим балкам, по которым некоторое время назад шла и компания. Периодически перед ней мелькали какие-то тени или, возможно, существа, которые побаивались этого безжизненного золотого взгляда. В какой-то момент она замерла, а на её лице прочиталось беспокойство. Её компаньон тоже замедлил ход, затем перевёл на неё взгляд, словно бы спрашивая о чём-то. Вдруг женщина повернулась вправо, одним движением подняла и раскрыла свою колдовскую книгу.       — Время утекает. Должно спешить, — она немного склонила свою голову, чтобы её взгляд остановился точно на уровне человечка со светильником.       Тот же только прищурено посмотрел в ответ.       — Именем своим повелеваю: неси меня туда, куда я направлю тебя, Джек со светильником!       В ответ на её слова гримуар засветился золотом, а существо издало из себя странный вопль, крутанулось на месте, затем очутилось рядом с ней и вытянувшейся из-под плаща второй рукой подняло её в воздух.       Дама в синем что-то тихо шепнула, вероятно, указывая направление. Человечек кивнул, что-то ответил своим нечеловечески писклявым голоском, в котором невозможно было разобрать ни слова, после чего с огромной скоростью скрылся вместе с ней в тумане.       Наруками плыл в череде образов и событий, пребывая в крайне странном пространстве, которое светилось и переливалось, а иногда резко становилось абсолютно чёрным. На мгновение ему показалось, что он видел золотую бабочку, которая медленно пролетела рядом с ним.       Однако в остальном то, что ему виделось, казалось, скорее, мрачным, пугающим: образы смерти и разрушения, ужаса и страха, абсолютного отчаяния и боли, разочарования и душевной пустоты — всё это ничего, но ему казалось, что вот, он ближе и ближе к концу этого места, тому, где светит яркий божественный свет. Он был намного ярче всего, что можно вообразить, представить, он затмевал сияние Солнца во всём его великолепии.       И свет манил… тянул… Казалось, что когда ты будешь в нём, все проблемы, тяготы и заботы перестанут существовать, останется только покой и блаженство. Его рука сама собой потянулась туда, пытаясь достать, достигнуть его, этого света…       Но вдруг всё потемнело, а свет исчез. Юу вновь оказался в той чёрной пустоте, в которой ничего никогда не существовало. Однако… теперь она не пугала. Скорее, в ней ты чувствовал себя хорошо, защищено от всего и вся. Несравнимое ни с чем чувство… Почему же тогда он его не заметил? Ведь его душа была здесь и ранее…       — Проснись, Юу, — раздался в пустоте нежный голос, который с одной стороны не был ни на что похож, а с другой — отдавал чем-то тёплым, родным. Подобно голосу матери… — Тебе ещё рано быть здесь, Юу. Возвращайся.       Всё его существо внутренне воспротивилось этому, столь не хотела душа покидать этой тёплой колыбели…       — Не бойся. Будущее не страшно… Всё будет хорошо, Юу. Тебе ещё долгая дорога предстоит… Иди. Я буду ждать тебя хоть целую вечность.       Пустота начала сменяться светом, но не тем, божественным, а скорее этим, человеческим…       Ханамура был тих и молчалив, обняв безутешную Сатонаку. Он уставился куда-то в неведомую пустоту, которую нельзя ничем объяснить или обозначить. Просто… в никуда. Чие сожалела. Сожалела о многом. О многом, что не успела показать, не успела рассказать, не успела… не успела.       Слёзы горькие, слёзы боли, слёзы печали… а на сердце огромная рана, которая, возможно, никогда, никогда, никогда не заживёт. Кем был для неё Юу? Она не понимала… ведь он просто Юу… А когда всё произошло… Вышло, что и нет. Но больнее всего то, что более они никогда не будут вместе, если, конечно, не брать в расчёт всякие реинкарнации и прочие понятия из религии. И это хуже всего для неё. Она только успела хоть чуть-чуть к нему присмотреться, понять его…       Ёске же, наверное, впервые ощущал себя взрослым, понимая, что, как бы ни печальна была утрата… ты должен идти вперёд, продолжать свой путь. Однако, должно оказать… хотя бы последнюю услугу для своего первого и настоящего друга, верно?       Юноша подошёл к Наруками, затем аккуратно взвалил его на себя, после чего обернулся на девушку и вымолвил:       — Сатонака… — помотал головой, а затем продолжил: — Чие, пошли. Он бы так же нам сказал. Мы должны выбраться отсюда живыми любой ценой, иначе его жертва будет напрасна.       Чие не ответила, а только всхлипнула. Правда, потом кивнула, утерев ладонями лицо.       — Пошли, Чие, вернёмся к началу пути… Может, оттуда пойдём в другую сторону.       Девчушка вновь кивнула, после чего усилием воли… или просто потому, что слёзы закончились, последовала за своим товарищем, который, несмотря ни на что, решил воздать последнюю почесть серебряновласому, сероглазому, такому загадочному, спокойному, статному и горделивому Юу.       Женщину в синем же продолжало нести сквозь туман, и хотя видимость там была чуть менее, чем нулевая, она продолжала свой путь, как казалось, не сбиваясь с дороги, словно бы этой пелены для неё и не существовало. Как и для её маленького и отважного спутника, который пробивал им путь в этой гуще.       Её лицо оставалось спокойным, хотя один глаз всё же прищурился, когда она вновь взглянула в гримуар. Страницы в этой книге сплошь состояли из различных красивых, но малопонятных символов и иероглифов, иногда встречались там и изображения. Сами страницы были очень тяжелы и напоминали, скорее, пергамент, сделанный из самой настоящей кожи. Вот туман раскрылся, явив перед собой старый, уже давно разрушенный город. Она что-то произнесла одними губами. Её компаньон замер. Глаза златовласой начали медленно скользить по городу и вскоре что-то приметили, а левая рука немного приподнялась, после чего она указала направление пальцем, который для этого и предназначен.       Существо совершило небольшой кульбит вместе с ней, после чего с огромной скоростью направилось в заданной траектории. Они проносились над домами, улицами, дорогами, но им, похоже, было абсолютно наплевать на то, чем же являлось это месте до того, как его повергло во мрак.       Женщина казалась бездушной, мёртвой, искусственной, подобно некоей кукле, которая продолжает двигаться, словно бы лишь по чьему-то немому приказу. Глаза создавали вообще странное ощущение: то они замирали, подобно неживым, становясь всего лишь двумя янтарными камнями, то в них разгорался некий пламень, который так же внезапно исчезал, как и появлялся.       — Хм? — приостановился Ханамура, вглядываясь в багряное, немного почерневшее небо.       Сатонака не заметила этого и невольно врезалась в парня. Она поморщилась, затем что-то хотела съязвить, но и она замерла, заметив… небольшой, но быстро приближающийся огонёк.       — Чёрт, нам только НЛО здесь не хватало, — мрачно пошутил Ёске, между делом внутренне ощущая дискомфорт и даже некоторую угрозу. — Сатонака, беги пока цела, слышишь?       Однако он немного опоздал со своим предупреждением, поскольку этот странный светящийся объект, чем бы он ни был, уже приблизился на достаточное расстояние, чтобы…       — Джек, отпускай, — почти неслышно для человеческого уха произнесла женщина в синем, когда они приблизились к цели своего полёта на достаточное расстояние.       Существо пискнуло, после чего мгновенно разжало руку. И она начала падение вниз, как и положено по всем канонам физики и здравого смысла.       У белобрысого юноши расширились глаза: перед ним спускалась вниз прекрасная, может, немного холодная с виду, но женщина, одетая в синий жакет с подолами, которые, как и надобно, задрались вверх! Чие тоже пришла в искреннее удивление… Но, в отличие от растерянного Ёске, она сразу перешла в наступление, благо, внутренней злости и ярости хватало. И даже более чем!       Русая девчушка и не думала над действием, она просто подпрыгнула в воздух и со всего размаха нанесла прицельный удар ногой, целясь в это спускающееся сверху существо. Та, кому предназначался этот пинок с разворота, на секунду перевёла взор на личность, решившуюся совершить столь наглый акт насилия. Их взгляды встретились. Златоглазая и златовласая немного улыбнулась, но от её холодных, бездушных и бездонных, подобно бездне, глаз в душе мгновенно просыпался ничем не объяснимый страх, словно бы у мелкого зверька перед гигантским динозавром.       Она легко наклонилась вбок, и атака пронеслась буквально в самом настоящем миллиметре от её головы! Её рука, свободная от книги, легко перехватила конечность, после чего нежно, почти что невесомо, потянула назад. Эффект оказался ужасающим: Чие отбросило за эту злосчастную ногу на расстоянии пяти метров, мягко, но болезненно впечатав в землю.       — Сатонака! — крикнул Ханамура, который лишь только в то мгновение осознал всю серьёзность ситуации.       Но было уже поздно, загадочная незнакомка приземлилась точь-в-точь рядом с ним. Он хотел было сбежать, но путь ему преградил странный огонёк. Именно огонёк, притом висевший в воздухе абсолютно непонятным и необъяснимым образом. — Живым не дамся! — заорал что есть мочи юноша, но его застигли пальцы этой нападавшей, которые неспешно сомкнулись на горле. Он побледнел, после чего потерял сознание.       — Хана… мура… — прошептала Чие, пытаясь встать, но от удара её всё тело свело от боли, посему она только и могла, что скрючиться. На её лице читался испуг и растерянность, но она не собиралась так просто сдаваться! — Отойди от моих друзей, златовласая сука! — прорычала Сатонака, скрипя зубами и поднимаясь при помощи одних рук на ноги.       Женщина не придала этому факту никакого значения, а лишь уложила Ёске, затем аккуратно взяла из его рук Юу, небрежно развязала все его раны, после чего положила перед собой. А фурия в белой матроске окончательно поднялась, после чего опёрлась руками на колени, подготавливая себя к следующему действию.       Златовласая же медленно провела своим белым ноготком по одной из царапин. Затем прекрасное лицо приняла странное выражение: что-то между задумчивостью, отвращением и разочарованием. Но, со вздохом, она принялась спешно листать гримуар. Её глаз поймала какая-то страница, на которой её рука и остановилась. Колдовская книга вновь подсветилась золотом, сияние которого объяло и Наруками, и всё ту одежду, что была небрежно сложена рядом с ним.       Свет становился всё теплее и теплее, всё ближе… Вновь перед глазами промелькнула златая бабочка, сверкающая, как прекрасный и чистый металл. Но при всей кажущейся близости, сколь ни вытяни руку, она всё равно или улетит, или пройдёт сквозь пальцы, подобно воздуху…       Чие совершила столь быстрый и мощный рывок, на который она была способна, желая в прямом смысле раскрошить череп женщине, которая что-то вытворяла с Юу. Конечно, боль тела почти что сводила с ума, но что она по сравнении с душой, почти что разорванной на две половины?       Между делом свечение вокруг Наруками стало ярким-ярким, вокруг него возникли странные золотые нити, которые сплетались и расплетались, вились вокруг юноши, даже несколько приподняли его в воздух. Все увечья, вынесенные телом ранее, болезни, раны исчезали в жёлтом блеске, словно бы оболочку переделывали с нуля, приводя в первозданное совершенство.       Но Сатонаку это не остановило. Просто… потому, что она уже не могла ни на мгновенье замедлить ход. Когда её удар должен был настигнуть златовласую деву, путь ей преградил парящий в воздухе огонёк, не имевший никакого объяснения с рационалистической точки зрения. Просто источник света, который неспешно качался над землёй.       Однако, когда её тело соприкоснулось с ним, Чие почувствовала, словно бы врезалась в препятствие, далее её подбросило в воздух, после чего она приземлилась… прямо в этом золотом клубке, опоясавшем серебряновласого. Что было дальше… её разум почти не запомнил, разве что этот мощный свет, который переполнял тело и душу, даря внеземное блаженство и покой…       Женщина же с гримуаром не отвлекалась даже на такое, казалось бы, вмешательство. То, что она сотворяла сейчас, явно затмевало не относящиеся к делу элементы. Свет озарил всё яркой вспышкой, которая укрыла всё вокруг в своём мгновенном великолепии.       Юу медленно раскрыл глаза. Первое, что он заметил — это кучу пепла, который почему-то теперь витал вокруг… а так же девушку, немного маленькую, но всегда такую задорную, весёлую и шебутную…       — Сато… нака? — слабо спросил он, пытаясь приподняться, что, правда, было не совсем возможно с таким грузом на груди.       — Нару?.. — слабо ответила она, тоже приходя в себя.       На юношу смотрели уставшие, покрасневшие, но в общем-то знакомые карие глазки.       — Наруками! — оглушила Чие его своим последующим криком. — Дурак, дурак, дурак, дурак… Наруками — БАЛБЕС!       Её мгновенная радость почему-то сразу сменилась не пойми откуда взявшимся гневом, яростью, с такой скоростью её руки стали колотить его тело, правда, как-то обессиленно, почти что как у раздосадованного ребёнка, но вскорости на лице у неё выступили слёзы.       — Чие… — вновь проделал попытку он высвободиться, но лишь вздохнул и обнял её.       Она разревелась, не скрывая своей истерики.       — Юу — дурак! Придурок… Он… просто взял и умер… Умер… — на этом слове девушка всхлипнула.       Глаз юноши сузился. Он сам не успел осознать всего того, что с ним произошло в то мгновение, во время той «битвы». Его сознание ещё меньше помнило, что случилось потом. «Умер? Что это значит?» — следующая логичная мысль: — «Но если я умер… то почему я жив?»       — С возвращением в мир живых, Наруками-сан, — его взгляд немного дёрнуло левее, после чего он мельком заметил фигуру, стоявшую перед ними.       — Ты! Что с ним сделала?! И зачем?! — чертёнок, который пребывал в ту минуту в объятиях серебряновласого резко, почти что внезапно, вырвался, подскочил и встал в боевую стойку. — Что тебе вообще от нас надо, а, златовласая уродина?! — теперь Юу мог в полной мере оценить того, кто предстал перед ним.       Его очи расширились, а рот непроизвольно раскрылся — никого прекраснее он в жизни не видел. Столь благородное, совершенное, даже нечеловеческое существо… на его фоне Чие казалась какой-то серой и лишённой красок, хотя стеклянный, безжалостный и безучастный взгляд из-под золотых ресниц всё же отрезвлял, успевшего обмереть от её прелести подростка.       — Я бы не советовала со мной разговаривать в подобном тоне и манере, — её глас звучал надменно, столь же чарующе, но с нотой угрозы, которая раздражала Чие ещё более. — Того более — если бы я не явилась сюда, он бы стал всего лишь трупом в хладной земле, посему тебе должно быть мне благодарной за моё содействие! — прозвучали ноты, которые, вероятно, были призваны продемонстрировать благородство, а с другой стороны — и превосходство их владельца.       — Да что ты… — разом оскалилась девчушка, напоминая поведением тигрицу, которая так просто не расстанется со своей добычей…       — Сатонака, остынь. Она нам не враг, — подал голос Наруками, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. И тут он внезапно обнаружил, что кое-каких элементов верхней одежды не хватало, как на нём, так и на Чие.       Юноша поводил глазами по сторонам и вскорости обнаружил свою рубашку, пиджак, а так же толстовку Сатонаки, которые, почему-то, имели вид такой, словно бы их только что доставили прямо с витрины магазина. Или с фабрики. Вздохнув, он начал натягивать одежду на себя. И правда, как новые, даже великоваты немного.       — Я не знаю почему, но она нам явно не враг, так что, Сатонака, твоя агрессия бессмысленна, — вновь одёрнул Сатонаку Юу, приметив, что та вновь начала к чему-то готовиться. К незнакомке он чувствовал странную благодарность смешанную с удивлением и шоком… а так же чувством дежавю, которое его настигало уже не впервые за этот чересчур длинный день. А ответов не добавлялось…       Пацанка вздрогнула, затем отправила серебряновласому взгляд, содержавший всю всколыхнувшуюся в ней злобу и ненависть. Её губы хотели что-то возразить… но она сдержалась, а только зло и сухо заметила:       — Ну и пожалуйста. А я пойду Уродомуру на ноги поставлю, — следующим её действием был хорошенький пинок для валявшегося без сознания Ханамуры.       Видимо, выражение «лежачего не бьют» оказалось полностью проигнорировано этой слишком гневливой девчонкой.       Женщина ничего не ответила на это, но еле заметно улыбнулась. Правда, её улыбку заметил только серебряновласый, у которого возникло ощущение, что этот жест предназначается ему. Но холод этих глаз не давал в полной мере насладиться этим милым лицом.       — Мудрое решение, как и ожидалось от подобного тебе, Наруками Юу. Позволь представиться, — она отвесила небольшой поклон, сложив руки вместе на уровне сердца, — Маргарет. Хранительница и ученица хозяина бархатной комнаты.       — Бар-хат-ной… комнаты?.. — переспросил юноша, мучительно пытаясь вспомнить, где он мог слышать это название. И странно: слышал его впервые, а казалось столь привычным и обыденным…       Чие в это время уже выместила часть своего гнева на Ёске, который что-то пища, вставал на ноги. Юу приложил руку ко лбу и с удивлением обнаружил, что даже след от встречи со столбом, как бы то ни звучало удивительно, полностью прошёл, словно бы и не было никакой ссадины. Его взгляд с неким удивлением и подозрением устремился на эту «Маргарет», чьё имя звучало столь напыщенно и чужеродно… хотя и казалось таким тёплым и родным…       — Прошу следовать за мной, поскольку только мне и моему хозяину ведом выход из этого места…