Персона 4: Сердце всего. Часть первая

      Черновласая девушка вольготно распласталась на своём матрасике с одеялом, аккуратно лежащем на полу — футоне. Её губы что-то лепетали во сне, а длинные волосы растеклись по подушке. Она находилась в комнате, выглядевшей достаточно традиционно, но в то же время очень приятно и уютно: низенький красненький письменный столик с небольшим электрическим светильником подле раскрытого нараспашку японского окошка, слева от него небольшой деревянный туалетный столик с зеркалом, справа книжный шкаф мягкого багряного цвета. Пол в ней был застлан красной тканью, и потому тем удивительней то, что стены были самые обычные, белые, с деревянными балками и перегородками на них. Правую стену в комнате оборудовали под гардероб, там же находилась полочка для матрасика. В целом, обстановка была достаточно простая и эстетичная, с явным преобладанием красного, который в том или ином виде встречался по всей комнате.       Девушка поморщилась, затем медленно раскрыла свои тёмные глаза и уселась. За окном уже было солнечно, поэтому дивный сад за окном представал во всей красоте. Сливы, вишни, камни — всё как и полагалось для богатого японского дома.       Она аккуратно протёрла свои глазки ладошками, затем лениво поднялась и подошла к зеркалу. Предстояло расчесать своё главное сокровище, которым столь гордилась и дорожила. Не случайно же говорят, что в волосах женщины заключена её жизнь? Её рука привычно и медленно водила красным гребнем с зубчиками по волосам, делая их даже более гладкими и приятными на ощупь. Закончив это дело, она ещё раз посмотрелась в большое зеркало, покоящееся на том же столике, затем нежно подкрасила губки помадой бледно-розового цвета, чтобы придать им с одной стороны выразительность, а с другой — не сделать их броскими, истеричными, кричащими. Затем черновласая взяла со столика простенький деревянный ободок, покрашенный красным, который в своё время ей вырезал дедушка, и убрала за него волосы, после чего окинула себя взглядом напоследок: на неё смотрела девушка в нежно-голубом, немного помятом от того, что спала прямо так, кимоно, которое обычно одевали работники гостиницы. Хорошо, хоть розовое нарядное одеяние успела переодеть вчера после интервью, а то бы так в нём и завалилась.       Она тихо вздохнула, затем направилась на выход — дел сегодня предстояло ещё предостаточно. Ей предстоял ещё один день, полностью вычеркнутый из её жизни, ибо судьба наследницы гостиницы Амаги — тяжела и непроста, хотя, вроде бы, у неё есть всё: множество слуг, которые ей всегда помогут и подскажут, хотя официально они и назывались «наёмными работниками», семейное состояние, которое накоплено и продолжает копиться поколениями, внешность сопоставимая с красотой легендарных принцесс — что ещё нужно?..       Однако подобное «наследство» накладывало и определённую ответственность — ибо вместо того, чтобы расслабиться, как то подобает любому подростку на свой единственный выходной, она была обязана мило улыбаться, выслушивать очередные жалобы гостей на протекающий кран или ужасную еду и обслуживание, уговаривать их продлить своё пребывание на постоялом дворе, ибо дурные слухи по такому маленькому городу распространяются чересчур «быстро» и «громко», превращаясь уже в сущий бред. А так же отдавать приказания, распоряжения, лично обслуживать VIP-клиентов, следить за чистотой купален, заниматься финансовыми делами — Юкико казалось всё вышеперечисленное настоящим адом, хотя она и помогала своей семье уже с юных лет. Отец делами гостиницы традиционно не занимался — испокон века за всем происходящим в ней следили женщины, а мужчинам в этом праве отказывали, да и тем более он сейчас находился где-то в Германии, на автосалоне, где он собирался представлять гордость японского автопрома. Можно сказать, что мужские представители семьи испокон обеспечивали семье доход и служили своеобразной «подушкой безопасности», которая спасала род в голодные и убыточные времена, позволяя женской части всецело посвятить себя воспитанию детей и заботе о главной гордости семьи — многовековом здании, с незапамятных времён стоявшем на горячем источнике, из которого, как гласило старинное предание, и появились первые жители Инабы. И жемчужину эту, «полировали» и «чистили» с особым чаянием, которое порой оказывают храму: каждые пять лет в здании проводили своеобразный ремонт и подновление, которые позволяли оставаться строению вечномолодым. Сложно сказать, почему всё сложилось именно так, учитывая глубокую патриархальность общества страны восходящего солнца, но таковы были реалии, которые абсолютно не радовали девушку. Оставалась лишь слабая надежда на то, что её мама скоро поправится и часть бремени упадёт с плеч.       Черновласая наследница сдержала подступающий к горлу ком, после чего вышла и направилась в сторону душевой, ибо персональные санузлы имелись только в некоторых особо дорогих номерах, ей же досталась самая обычная комната, которую немного переделали в её вкусе. После этого её ожидал очередной день этого бесконечного ада…       — Амаги-сама! Юная хозяйка! — Юкико вздрогнула и чуть не повалила гору посуды, которую несла в своих руках. Она аккуратно повернула голову и заметила одну из самых старых служащих гостиницы — пожилую Моримуру Наойю, у которой на лице читалось нечто среднее между волнением, испугом и беспокойством. Это была древняя старушка, у которой уже всё лицо прошлось складками и морщинами, волосы уже давно поседели, но душой она оставалась всё так же молода и бодра, успевая работать так быстро, как порой и полным здоровья юношам не управиться. Они находились сейчас на первом этаже возле кухни, куда черновласая относила грязную посуду. А что поделать? Это ведь была её обязанность, не считая ещё тех, что были закреплены за матерью. А ведь помочь некому, ибо в основной ветви семьи сейчас всего один ребёнок.       — Что такое, бабушка Моримура? — Юкико ловко прислонилась к стене, продолжая удерживать все мисочки на весу.       — Там… полицейские! Снова хотят с Вами поговорить! — наследница погрустнела в лице. «Неужели им всё мало?» — практически в отчаянии подумала она. — Госпожа… — склонила голову Наойя, явно опечаленная тем, что расстроила юную хозяйку. Девушка сжала губы, затем отвела взгляд в сторону и вымолвила:       — Ничего… передай им, что пусть подождут минут двадцать, чтобы я подготовилась и вышла к ним. И пусть им нальют чаю пока, хорошо? — бабуля кивнула, после чего прытко нырнула за поворот. Да уж, как она только так держится в свои-то восемьдесят лет…       Амаги переоделась в полагающееся ей в таких случаях розовое кимоно и вышла к «гостям». Ими оказались двое: мужчина средних лет с короткими серебряными волосами, который уселся на татами, попутно умудряясь курить и пить чай. Рядом с ним находился немного странноватого вида полицейский, у которого зияли два огромных мешка под глазами, а сам он клевал носом, причём в положении сидя.       — Доджима-сан… может хватит уже… — пролепетала во сне эта чудная личность, вызывая тем самым ещё большее удивление у юной наследницы. Хотя причудливым казалось не то, как он был одет, даже не какая-то черта или особенность внешности, а скорее… то ощущение, которое он вызывал. «Что за чудак», — подумала она сама себе.       — Адачи… спокойно… — бурчал между делом Доджима, который также склонялся ко сну, но у него получалось сопротивляться намного лучше, — у нас тут девушка тем более… веди себя прилично! — детектив помотал головой, затем перевёл глаза на вошедшую девушку и невольно повёл бровью: уж больно хороша она казалась. На ней было шёлковое розовое кимоно, оттенка лепестка той самой сакуры, расписанное белыми цветами на зелёных стебельках, но их рука мастера поместила столь аккуратно и приятно, что они по-настоящему радовали глаз. Подпоясано это настоящее произведение японского искусства зелёным лоскутком ткани из того же самого материала что и основная часть. Рётаро улыбнулся, когда представил свою дочь в этом одеянии…       Юкико не сводила сурового взгляда с обоих полицейских, однако всё же улыбнулась и присела перед ними, как то и полагается в подобных случаях таковой особе. «Ненавижу розовый», — незаметно призналась себе молодая хозяйка.       — Чем могу быть полезна Вам? — нежный, молодой и высокий голос мгновенно вывел из сна Адачи, который уставил удивлённые очи на столь юное и очаровательное создание. Амаги не подала виду, но ей на мгновенье показалась в его лике пугающая алчность, которая ей не пришлась по вкусу. Доджима не придал этому значения, а лишь поднял блокнот, который предварительно выложил из кармана брюк и положил подле подушечки, после чего вытащил ручку и наставил острие на белый лист.       — С чего бы начать, Амаги-сан… поскольку Ваша мать сейчас находится в не самом лучшем состоянии, в чём, поверьте мне, я Вам сочувствую, как уже говорил ранее… — пока детектив произносил преамбулу, его напарник не сводил глаз с наследницы, изучая каждый изгиб её телес и кожи. Юкико это бесило, посему она сжала кулаки, затем перебила мужчину на полуслове:       — Попрошу Вас перейти сразу к сути дела, у меня не так много времени, чтобы разводить его на разговоры, — пожалуй, девушка сказала это чересчур резко, чем заставила серебряновласого детектива замереть, буквально на мгновенье, но он быстро ретировался и покашлял:       — Тогда… суть сводится к следующему…       И снова бесконечные расспросы, тупое подозрение и въедливость этого серебряновласого мужчины, который ей отдалённо напоминал кого-то. Амаги держалась, но ей внутренне хотелось просто швырнуть кружкой в наглую рожу этого напыщенного детектива, который, видите ли, всё знает. Да если бы они работали нормально, это дело уже давно бы раскрыли! А то, что полицейские снова и снова опрашивают всех лиц, которые тем или иным образом причастны к делу, только говорит о том, что расследование в тупике. Бесит! «До чего же они тупые, наглые и настырные…» — продолжала закипать девушка, еле сдерживая слёзы, которые на неё накатили от осознания своей же бессильности что-либо изменить в своём положении. Нет, его винить было почти что нельзя: у него просто такая работа… но его компаньон вызывал даже больше опасений, поскольку он хранил молчание, кивал да гулял по ней своим взглядом.       — Надеюсь, на этом всё? — сухо произнесла наследница, уставив столь прохладный взор, что даже детектив стал чувствовать себя неуютно. Он-то понимал, что здесь не является желанным гостем, и ему осталось только вздохнуть, почесать голову, затем подняться, поклониться, поблагодарить за содействие да прикрикнуть на подопечного, чтобы тот поторапливался и не тормозил.       Адачи Тору медленно поднялся, попрощался, однако, ровно в ту секунду, когда Рётаро скрылся за порогом, приостановился, повернул на неё голову, смотря, как она поднимается на ноги, затем тихо, будто бы невзначай сказал:       — Ах! Быстро же растут девушки в наши дни… не успеешь оглянуться и уже взрослые красавицы! — они встретились глазами. Мужчина как будто бы приглашал её к чему-то своим алчущим взором, он казался похож на тигра, приготовившегося к прыжку. Но то лишь ощущение, столь же неясное, сколь и неровное, будто отражение Луны на мутной воде. Его собеседница скривила губы, приняла надменный вид, выпрямив спину и выставив грудь вперёд, а руки скрестив, затем гордо ответила:       — Возможно девушки растут и быстро… но не для стариков, вроде Вас, Адачи-сан. Я могу быть свободна? — Адачи изменился в лице. Теперь на нём виднелась злость и ярость. Юкико же чувствовала впервые за прошедшие дни довольство и удовлетворение, она явно смаковала этот сладкий момент мести.       — Конечно… Амаги-сан. Я Вас не задерживаю… — дождавшись, пока и девушка покинет помещение, мужчина сжал руку в кулак и начал им трясти в воздухе, словно бы желая разорвать наследницу рода на части.       — АДАЧИ! — раздался мощный крик снаружи, который заставил Адачи очнуться. Он погрустнел, затем плюнул с досады на татами и вышел наружу, бормоча что-то себе под нос.       Остаток дня прошёл в обычном для гостиницы режиме. А ритм этот далеко непрост и сложен, поэтому к концу дня Амаги чувствовала боль в спине, после бесконечных поклонов, сгибаний, приседаний и таскании тяжестей — поправка на то, что она девушка, не делалась, поскольку таковыми вещами занимались абсолютно все женщины основной ветви. Когда же эта пытка закончилась, то началась другая: теперь от неё требовалось заняться домашними заданиями, поскольку Юкико не имела права учиться плохо, ибо в соответствии с древними обычаями, девушка из рода должна получить не только наилучшее образование, но и не опозорить «престижа» семьи, который как будто бы зависел от того, какие баллы она наберёт на экзамене. Окончилось всё это тем, что её сморило ко сну прямо так, всё в том же синем кимоно где-то далеко-далеко за полночь…       — Эй! Юкико, ты чего это такая бледная? — обеспокоенно поинтересовалась состоянием своей подруги Чие. И было с чего: черновласая шла ни жива, ни мертва, со стеклянным взглядом, периодически покачиваясь, из-за чего её приходилось ловить, — может тебе в медпункт или домой? — невинный вопрос, заданный с добрыми намерениями вызвал странную реакцию: Амаги вздрогнула всем телом, её дыхание и пульс мгновенно участились до предела, а она сама отшатнулась от Сатонаки как от зачумлённой, сверкнув ужасом в своих чёрных очах.       — Со мной всё хорошо… — дрожащим голосом прошептала Юкико, испытывая всем телом тремор. Девушки сейчас были почти у школы, как раз начали подниматься на верхушку холма, где она находилась. Пацанке не понадобилось повторять, чтобы она всё поняла. Уж больно хорошо успела изучить подругу.       — Юкико… держись. Я в тебя верю, — похлопала её Чие по спине, надеясь тем самым приободрить хотя бы немножко. «Бесполезно, Чие, бесполезно…» — между делом думала сама Юкико, еле волоча ноги и устремив свой взор в асфальт. На долю секунды ей возникло перед глазами видение: она, в своём нежно-розовом кимоно, а вокруг горы, лёд, холод и стужа, пробирающие до самого основания, до самых костей, но главное — никого, не единой души. Никто не поможет, не спасёт, не протянет руку помощи…       — ТОРМОЗИМ! — раздался сзади истошный вопль Ханамуры, который как всегда ехал на своём велосипеде.       И как всегда, не очень удачно. Сатонака среагировала на полном автомате, схватив свою лучшую подругу и отпрыгнув вместе с ней в сторону, уйдя практически прямо из-под колёс разогнавшегося транспортного средства. Амаги только успела вздрогнуть, как перед её глазами пронёсся велик, с которого ловко катапультировался Наруками, собственной персоной, умудрившись приземлиться на четвереньки, но содрав себе ладони. Белобрысый же товарищ его, почему-то, вместо того, чтобы тормозить, как он сам и советовал, наоборот прибавил ходу и каким-то сущим чудом смог удержать равновесие, не повалив ни себя, ни велосипед, который естественным образом сбавил скорость, влетев на горку.       — Вот это я понимаю, ЭКСТРИМ! — довольно засмеялся Ёске, обернувшись на место пассажира, — …Юу? А ты где? — находясь в полном недоумении, он начал водить глазами в поисках друга.       — Я убью тебя, Ханамура, — прошипел сзади Юу, который поднимался на ноги и отряхивался, попутно пытаясь унять боль от стёртой в кровь кожи на руках.       — Парни… — послышался очень злой, очень знакомый, очень опасный голос одной личности, которая сейчас была бы совсем не против отметелить кого-то как следует. Амаги же кидала взгляд то в одну сторону, то в другую, пока не остановилась на серебряновласом. «Наруками-кун…»       — Чёрт! Валим пока живы, Наруками! — Ханамура первым сообразил, что их ожидало, поэтому мгновенно дал «по газам», оставив всю троицу позади, — не поминай лихом, чувак! — секунда, и Ёске, наверное, побил мировой рекорд по скоростному спасанию своей задницы от печальной участи.       Не описать всю ту ярость, которую испытала при этом Сатонака, которая уже собиралась разорвать на части… кого-нибудь. Однако, когда Наруками уже осознал, что печальной и прискорбной судьбины ему не миновать, а Чие, уже хотела начать его душить, ситуацию разрядила Юкико, которая поднялась на ноги, неожиданно улыбнулась, а потом громко расхохоталась, схватившись за живот.       — Юкико… ты опять… — почему-то тяжело вздохнула пацанка, но на деле её настроение улучшилось. Посему она ограничилась лишь небольшим подзатыльником. Юноша же лупал своими глазами, глядя на надрывающуюся от смеха и веселья черновласую девушку, которая уже перешла на какую-то странную истерию.       — Я вот только чего не пойму, Юу, ну Дуромура-то балбес, а ты-то чего с ним затесался? — зевнула Чие, немного поёживаясь от утренней прохлады, поэтому для того, чтобы согреться, сунула обе руки в карманы.       Сейчас они продолжали уже весь путь втроём, когда у Амаги прошёл приступ хохота. Юу попытался как-то оправдаться, попутно перевязывая содранные в кровь ладони, но оно смотрелось столь нелепо, что ему пришлось смириться с тем фактом, что он оказался на этот раз не умнее Ханамуры. Однако серебряновласый, пусть его авторитет и гордость несколько поколебались, остался самим собой, посему очень скоро в него вновь вернулась прежняя стать и важность. Однако он не догадывался ещё, что у Сатонаки была очень долгая память, в особенности на подобные вещи…       Юкико между делом смотрела на Наруками, и он ей вспомнилась его понятливость и надёжность, его харизма и лидерские качества, которые пусть совсем чуть-чуть, но успели выглянуть наружу. «Наруками-кун… а ведь он действительно сильный, смелый и умный, именно такой, каким следует быть настоящему мужчине…» — девушка внутренне почувствовала к нему некоторое притяжение, ей одной понятное и объяснимое, поэтому она…       — Наруками… сан, — немного куклясь, обратилась Амаги к сероглазому юноше. Тот в эту секунду о чём-то весело говорил с её лучшей подругой.       — Что такое, Амаги? — его прекрасные глаза спокойно посмотрели на неё. И взгляд, который в них чувствовался, показался черновласой обращённым к ней. Эта уверенность… сила… то, чего ей никогда не хватало, и не будет хватать… а казалось, всего лишь мелочь…       — Ничего… — она резко отвернулась, оставив его в недоумении. У неё нет собственных сил, собственных крыльев, хотя нет… они есть, но лишь висят как прекрасный рудимент, украшение, бесполезное и никому не нужное. Однако её подруга что-то подозревает, вон, как щурит глаза, как подозрительно смотрит на неё. «Бесполезно, я не могу сделать и шага наружу…» — в отчаянии подумала юная наследница, чуть не плача. А может… он всё поймёт и так?..       — Кстати, Чие, я тебе кое-что принёс, как и обещал, — снова повернулся серебряновласый обратно, а её два тёмных зеркала только и могли, что следить за мимолётным полётом его волос. Он копается в своей сумке, что-то достаёт оттуда…       — Это же… — Чие замирает, а её лицо становится светлым-светлым, словно бы у ребёнка, которому только что сделали подарок. А это был всего лишь на всего диск «Легенды о драконе», всё с тем же непобедимым китайцем в главной роли…       Она визжит, радуется, стискивает Наруками в объятиях, столько близко и крепко… а он молчит, но улыбается, явно ведь, что доволен. Но вот его взгляд снова устремляется на неё. И теперь в нём лишь немой вопрос, словно бы он что-то понял…       — Что это с Амаги сегодня? — поинтересовался серебряновласый у пацанки, которая обиженно провожала взглядом смущённого Наото, которому достался бенто, приготовленный Юу персонально. А пахло от коробочки с едой так, что у неё все внутренние черти мигом взбунтовались и потребовали себе пропитания. Черновласая же ушла вперёд, погружённая в свои глубокие и ей одной ведомые мысли, оставив этих двоих возле школьных ворот, поскольку они дожидались Широгане, который прибыл ровно в назначенное время.       — Да фиг его знает… — пробурчала надутая девчушка, которая нервно начала кусать губы, перейдя потом на ногти. И успокоилась, только когда почувствовала на себе косой взгляд юноши. У него имелось некоторое внутреннее представление о происходящем, но он держал его в себе. Чие вздохнула, затем всё же сказала: — Да в гостинице её плющат, что хоть на стенку лезь, у неё такое периодически бывает… ничего не поделаешь!       — И ты ничего не пытаешься с этим сделать? Вы же подруги! — голос Наруками стал серьёзным. Ему отчего-то стало противно от этих речей. Пацанка отвернулась от него, не желая смотреть в глаза.       Девушка промолчала, только поднялась с ворот, на которые она опиралась, затем взяла сумку в руку и направилась внутрь. Затем немного остановилась, после чего произнесла, не оборачиваясь, спиной:       — Пытаюсь… но не всё получается так, как ты того хочешь… — после чего Чие припустила внутрь, оставив Наруками предоставленного самому себе. Что странное творилось между ними двумя. Они подруги… но и в то же время иногда ведут себя тому противоположно… загадка. Что же на самом деле их связывает?       Уроки шли в своём темпе, Ёске-таки получил нагоняй от Чие, которая весь день была мрачнее тучи, иногда срываясь, различными способами. Так, умудрилась нахамить Морооке, который вышвырнул из класса, пригрозив последующим отчислением, а Амаги лишь тихо и немного томно дышала, изредка позволяя себе украдкой посмотреть на серебряновласого, который был спокоен как обычно.       Однако тучи уже начали сгущаться, подобно тому, как когда вокруг Юкико собралась очередная толпа парней, готовых пригласить её на свидание…       Черновласая пыталась как-то вежливо их спровадить, но это не возымело эффекта. Её в некотором роде «зажали в угол» в коридоре на втором этаже основного корпуса. Наруками уже поднялся, после чего собрался прийти на помощь, но замер, ибо мимо него уже прошмыгнуло нечто в зелёной толстовке…       — Амаги, пойдёшь со мной сегодня?       — Эй, не наглей тут, Амаги-чан моя…       — Вы тут нормальные или как?! Амаги-сан, покинем этих недоумков и лучше поговорим о чём-нибудь…       — А со мной ни о чём не хотите поговорить, выродки?! — мгновенья и эта кратковласая фурия здесь, готовая растерзать всех и вся на своём пути. Юкико вздрогнула, подобно и группе подростков, которые несколько попятились назад, поскольку Чие была известна на всю школу своими коронными ударами ногами, которые, по слухам, проламывали стены и дробили металл…       — Не особо и хотелось!       Миг и всех школьников как ветром сдуло. Амаги улыбнулась, после чего поклонилась своей подруге, которая немного запыхалась и раскраснелась, то ли от злобы, то ли от ярости. Её лицо имело столь грозный и серьёзный вид, что когда её заметил Ёске, он предпочёл быстрым шагом удалиться в столовую, а то мало ли чего…       — Спасибо, Чие! Выручила! — Сатонака немного расслабилась, затем самодовольно растянула губы.       — Да не за что… Юкико. Всегда рада помочь… — в это мгновенье к ним подошёл Юу, в присутствии которого юная наследница мгновенно застеснялась, а пацанка сощурилась, будто имея какое-то подозрение.       — Всё в порядке у вас тут? — спросил серебряновласый, оглядывая обоих девушек, одна из которых стояла к нему спиной, правда виднелись её слегка красные уши, а вторая скрестила руки на груди и смотрела на него очень… очень недобро, словно бы он здесь был лишний.       — А, это ты, Юу, — недовольно фыркнула Чие, покосившись почему-то на отвернувшуюся подругу. «Не смотри, не смотри» — думалось самой Амаги в ту минуту, поскольку теперь она не могла взирать на юношу без внутреннего смущения. Что поделаешь… он ей нравился. И даже чуть более…       — Юкико, можно с тобой поговорить? — Юу попробовал подойти поближе, но дорогу ему преградила Сатонака, которая сжалась всем телом, словно бы была готова к удару. Черновласая краем глаза заметила этот жест и по её лицу пробежала тень волнения.       — А о чём ты хочешь с ней поговорить? — теперь русовласая пожимала кулаками, тем самым предупреждая парня о серьёзности своих намерений.       Сероглазый Наруками молчал, однако и в его взгляде теперь виднелось нечто похожее на ярость, правда безмолвную. Между ними промелькнуло нечто наподобие искры, и давление стало возрастать.       — А это не моё ли личное дело, Сатонака-сан? — губы его изогнулись в ядовитой усмешке. Чие сощурила очи, из которые теперь излучали жестокость и ненависть. Амаги не совсем осознавала причину нарастающего конфликта, но поняла, что его надо прекратить, пока дело серьёзно не дошло до драки.       — Я думаю… не стоит… — тихо повернулась она на эту пару, которая теперь казалась друг другу враждебной.       — А ты вообще молчи, Амаги, не твоё дело! — резко и зло огрызнулась девушка, чем заставила свою подругу замереть на месте. У неё спёрло дыхание, а мысли мгновенно остановились. «За что… Чие…» — по лицу её потекла слезинка. Наруками нахмурился, и стал крайне грозен на вид.       — Ты ведёшь себя как последняя истеричка, Сатонака-сан, уймись! — то, что произошло дальше, сложно объяснить какими-либо словами или причинами, но её кулак устремился прямо в сторону говорившего это: серебряновласого юноши.       Черновласая девица хотела что-то крикнуть, вот только последующий поворот событий превзошёл её ожидания: он не только не позволил себя задеть, перехватив в едином потоке руку нападавшей, но и вывернул её назад, а после мягко толкнул перевязанной ладонью в спину. Та пошатнулась, чуть не упала, мгновенно перевернулась обратно, после чего нанесла удар уже ногой, причём именно тот, фирменный, с разворота и в прыжке, который способен отправить нормального человека в больницу при попадании. У Юкико замерло сердце, ибо никто ещё не умудрился избежать ярости её подруги, если та действительно становилась серьёзной. Однако и здесь её оппонент выкрутился: он лихо поймал её за ногу, «обтёк» направление атаки, после чего ловко опрокинул ту на пол, достаточно болезненно.       Русовласая Чие, столь уверенная в своих силах и непобедимости, оказалась легко и почти что невесомо побеждена переводным учеником, который посещал школу около недели… в глазах проигравшей блеснули слёзы, а в груди всё сжалось.       — Чие! — с ужасом вскрикнула Амаги, перед которой все эти события разыгрались столь быстро и близко… что это её даже не успело испугать толком, а просто шокировало.       — Урод… Юу… — выдавила из себя задыхавшаяся Сатонака, которая пыталась как-то подняться, прийти в себя, но получалось это слабо, её начало трясти, покуда она лежала на полу, на спине.       — Я не знаю, что у тебя творится в твоей маленькой голове, но, по-моему, тебе абсолютно плевать на всех, — сурово сказал подросток, свысока глядя на поверженную девушку, еле заметно морща лицо и потирая ладони, которые отдавались неприятной болью. Да, он был зол. Его бесило всё это… и на то у него есть причины. — Тебе плевать на чувства твоей подруги, которой и так сейчас приходится несладко, тебе плевать на меня или других…       Чие хотела что-то ответить, но её слова застряли в горле, неспособные вырваться наружу.       — Ты просто эгоистка, которая заботится о самой себе, прикрывшись маской «помощи» другим, — приговор, озвученный из уст серебряновласого звучал как никогда жестоко, холодно и болезненно. Даже Амаги стало жутко от подобных слов, и оставалось только догадываться, что они значили для их адресата… — И ты ещё называешь себя чьим-то другом? Ты хоть имеешь представление о том, что это такое?       — Юу, хватит!.. — истеричным тоном прошептала приведённая в ужас Юкико, расширив глаза, которые казалось сейчас выпадут из орбит.       Вдруг, Сатонака обмякла, но вскорости её пробрал тремор даже сильнее, чем был до того. Глаза запылали огнём столь сильного негативного желания, что её подруга невольно попятилась назад, столь сильно чувствовалась эта разрушительная аура.       — Тебе хорошо говорить… Юу… — зло вымолвила русовласая, которая, совершив внезапное и резкое действие, оказалась на вытянутых ногах, в присяде, после чего прыжком оказалась на ногах, — я ненавижу… — теперь она впилась в обоих своих товарищей взором, столь ненавистно, что сердце у Юкико сжалось.       — Чие… — хотела та что-то пролепетать в ответ, но её оборвал крик Сатонаки:       — Я НЕНАВИЖУ ВАС! ТЕБЯ В ОСОБЕННОСТИ, ЮУ! — конечно, эта ситуация собрала вокруг себя зрителей, но благо их было немного, иначе бы эта фурия точно бы не успокоилась, покуда каждый свидетель этой сцены не оказался на небесах…       Она выдала из себя столь мощный вопль, что Амаги покачнулась и чуть не упала, но её вовремя подхватил Наруками.       — Ненавидь дальше, мне всё равно, — сухой, холодный и леденящий ответ заставил Чие замереть. Слёзы теперь по-настоящему брызнули из глаз… она быстро отвернулась и с огромнейшей скоростью убежала прочь, не забыв прикрикнуть напоследок:       — ТОГДА И КАТИТЕСЬ К ЧЁРТУ, ВЫ ОБА!       Черновласая не сдерживалась и рыдала, оплакивая разрыв со своей подругой…       «Я не понимаю, почему, за что…» — всё, что звучало в голове вновь и вновь. Юу молчал, не пытался что-либо сказать, а только обнял её, периодически поглаживая по голове. Она… хотела его оттолкнуть от себя… но не смогла. Потому что… у неё не хватало ни сил, ни воли, ни желания, чтобы заступиться за столь дорогую сердцу Чие, отчитать серебряновласого… не могла.       А ведь… так приятно, когда его тело рядом с тобой, когда он весь твой… когда ты чувствуешь его заботу о тебе, его любовь…       Сердце девушки билось часто, ведь ей на самом деле было очень приятно… ах, что за предательское чувство: тебя только что возненавидела твоя лучшая подруга, а ты заместо этого наслаждаешься объятиями молодого человека… нечто запретное, ужасное, тёмное. На мгновенье ей даже подумалось: «А и к чёрту Сатонаку… если бы он был со мной целую вечность… вот это и было бы… счастьем…»       Но осознание быстро пришло: это неправильно, это…       — Извини, Юу, — мягко выбралась из его объятий Амаги, которая, чувствовала себя двояко… словно бы вкусив запретный и сладкий яд…       Раздался удивлённый свист. Они оба вздрогнули и обернулись и заметили Ханамуру, с набитым ртом. Который явно желал объяснения, судя по выпадающему изо рта куску хлеба…       — Нихуя… себе… — чуть не подавился Ёске своим бутербродом, когда серебряновласый вкратце обрисовал тому ситуацию. Амаги же тихонько отвернулась и смотрела в пол, не желая ни участвовать в разговоре, ни делать чего-либо. Она просто медленно и незаметно удалилась, оставив парней наедине, поскольку ей требовался личный вакуум.       А мысли так и роились в голове… заставляя раскалываться её на части… ибо было невозможно забыть тот сладкий яд близости…       И ей вновь представились горы, холод, одиночество. Да, никто не спасёт её оттуда. Никто не поможет ей, она так и останется навеки там, в заключении. Однако… в душе теплилась такая приятная, но и запретная надежда на прекрасного принца. С волосами, подобными серебру…       А клетка захлопнулась лишь плотнее, лишь теснее свела прутья…       Она ненавидела розовый. Но обожала красный.