Мгновение, остановись!

       Трикси: - Как много здесь дыма!.. Фауст: - Да, рана еще свежа... Мефистофель: - Серапеум.             Память убожеству человека.             Смотрите, смотрите, как пляшет его пожар,             как рушится Александрийская библиотека.             Смотрите, смотрите, как быстро горят листы,             столетья открытий, стремлений, идей, амбиций –             достойная жертва божественной слепоты!             Смотрите, смотрите! Он будет вам вечно сниться,             огонь, беспощадный, безумный, как вся толпа.             Сухой треск пергаментов, кровь, что багрит ступени.             Смотрите, смотрите, как яростна и слепа             та новая вера, стоящая на коленях!             Как богоугоден, конечно, был этот дар!             Уродливой гарью следы на скрижалях века.             Сквозь все времена отражается сей пожар –             то рушится Александрийская библиотека. Трикси: - Ну что вы стоите?! Мы можем еще успеть!.. Фауст: - Увы – у огня и у времени есть законы.             И Бруно, и Гус уже знают и боль, и смерть,             и каждый из сопричастных им – осуждённый. Трикси: - Так что же... Мефистофель: - Смотрите.             Пусть станет сильней огня             Стремление к правде, надежда подняться выше.             В любых неудачах их вера винит меня –             Но пусть будут те, кто и чёрта ответ услышит.             Смотрите, смотрите, мэм!             Пламя ещё сильней,             чьё сердце там – ваше ли? – в этом костре сгорает?             Их вера – обман, индульгенции и елей.             Ну что же, блаженные, будьте достойны рая. Фауст: - Смотрите, так надо.             Пусть время замедлит бег             на этой безумной, кровавой его минуте. Трикси: - Как горько...             Когда же придёт наконец наш век             величия разума - не раболепной сути?..