Магазинчик самоубийств

Система сломалась во вторник. Странно, что именно в этот день. Если бы это случилось в среду или в пятницу, Джонг бы удивился меньше. Но это было именно во вторник, в день, когда мир Джонхёна начал потихоньку сходить с ума. Мелочь уже лежала в кармане, противно позвякивая при ходьбе. Всю дорогу до метро Джонг крутил между пальцами потёртую монетку, слушая Шуберта и Баха. Растрёпанные птицы высокомерно глядели на суетливых прохожих с тонких чёрных проводов, разрезающих пасмурное небо вдоль так, что из него сочилась влага. Моросил дождь, разъедая краску на свежеокрашенных в ярко-серый цвет лавках. Люди шли по обочинам, сжимая иссушенными пальцами ремни своих сумок, боясь, что кто-то их украдёт. Пахло мылом, запах оседал на нёбе, давая отвратительный привкус, перебивающий даже выпитый накануне кофе. По обыкновению, спрыгнув с предпоследней ступеньки, ведущей к входу в метро, парень сделал небольшой вираж, дабы как всегда бросить холодноватые монеты в алюминиевую банку известного нам бродяги, но вопреки привычке рука не разжалась на автомате. Джонхён бросил короткий взгляд в сторону, где ещё вчера сидел, потягивая дешёвое пиво из банки, Питт, рассуждающий о несправедливости жизни и превратности судеб. Джонг замер, медленно выпрямляясь в спине во весь свой рост, пустым взглядом упершись в грязные плитки асфальта, где пьяница не брезговал сидеть. «Странно…» - подумал Джонхён, двинувшись в сторону дверей и замедляясь с каждым шагом. Мелочь в кармане противно звенела, отрывала незажившие заусенцы на шершавых пальцах парня. Доехал Джонг быстро, чуть не пропустив свою станцию, совсем забыв о чудесных Моцарте и Вивальди. Удивляясь своей рассеянности, парень торопливо направился к магазину. Непонятное чувство тревоги скреблось в сердце, игнорируя протесты Джонхёна. Причин для беспокойства вроде бы не было, всё как всегда: кофе, музыка, время, метро – но отчего-то на душе было неспокойно. Впрочем, Джонг мастерски отогнал эту назойливую мысль. Размышлять о такой чепухе было некогда и глупо. Джонхён удивился ещё больше, когда оказалось, что дверь в магазин не заперта, витрины протёрты и искрятся в блеске включенных гирлянд. - Привет, Джонг, - раздалось из-за кассы, парень вздрогнул. Минхо сидел на своём рабочем месте, листая журнал, не обращая внимания на застывшего в проходе Джонхёна. Минхо не опоздал. Впервые за всё время работы здесь он пришёл вовремя. Звенья цепи с характерным лязганьем рвались один за другим, ломая устоявшийся строй. Джонг не любил перемены, точнее, относился к ним с недоверием. - Привет, - буркнул парень, снимая пальто. - Глянь, что лежало у двери, - со смешком кассир бросил на стол перед собой книгу в мягком светлом переплёте. Джонхён, не прикасаясь к предмету, прочитал название, стилизованное под облачный узор: «Вести с того света, или откровения выжившего». Джонг невольно фыркнул. Как это нарочито пафосно, аж тошно становится. Приступ возмущения подкатил к горлу после прочтения строчки под названием: «Автор Ким Кибом». «Этот самовлюблённый засранец ещё и книгу о себе написал?!» - мысленно вырвалось у Джонга, внешне оставшегося спокойным. – И таких книг штук тридцать в коробке, - спортсмен мотнул головой в сторону тумбочки, на которой стояла помятая коробка с книгами ненавистного Джонхёну человека. - Если он надеялся, что мы будем рекламировать этот ширпотреб, то он глубоко ошибался, - со спокойным достоинством произнёс Джонг, а потом вдруг бессознательно и жёстко смахнул книгу со стола, обдав гладкую поверхность сдержанным холодом. Минхо без интереса пожал плечами. Весь день в магазине прошёл как обычно: приходили заплаканные, испуганные или спокойные люди, одинаково мявшиеся в дверях, им улыбался кассир, протягивая пёстрые буклеты, под потолком серебрились новые плакаты, а касса наполнялась деньгами. Изменился только Джонг. Он теребил пальцами край своей неидеально выглаженной рубашки, находясь в неминуемой, как ни юли, прострации. Вокруг что-то происходило, кажется, Джонхён даже что-то советовал приходящим людям, как-то реагировал на слова спортсмена. А в голове тем временем разливалась успокаивающая «Печаль» Леграна, воображаемые парнем звуки ластились и ласкали онемевшее тело, заставляя кровь не застаиваться в жилах. Не узнающий себя Джонхён потерялся в бездне времени, перестал следить за творящимся в стенах и просто ждал конца рабочего дня, настораживая посетителей своими мертвецки пустыми глазами. «Как странно…» - беззвучно аккомпанировали Джонхёновские мысли музыке в его голове. «– Мне кажется, что-то не так…» - парень мотнул головой и приложился лбом к холодной поверхности стола. - Эй, умирающий, - обратился к нему Минхо, стоящий рядом, - долго ты будешь своим видом атмосферу портить? Твоя кислая мина – вовсе не то, что хотят видеть посетители в последний день своей жизни, - Джонхён промолчал, сжав руки в кулаки, сдерживаясь: вступать в ненужную, утомляющую дискуссию с кассиром сейчас хотелось меньше всего. – Если ты себя нехорошо чувствуешь, иди домой, - продолжал спортсмен, приняв обеспокоенный вид спустя несколько мгновений, - я и один тут справлюсь. Мысль о выходном разлилась приятным, согревающим теплом. Вокруг этой идеи одни плюсы. Ещё не так поздно, и, если уйти прямо сейчас, Джонг ещё успеет заглянуть в кофейню, чтобы купить домой тех вкусных булочек с помадкой. А также парень будет освобождён от нудной уборки магазина. - Да, ты прав, - скрипя, протянул Джонхён, поднимаясь. - Я, кажется, немного приболел. Да и голова что-то раскалывается, - для пущей убедительности он помассировал виски, морщась от придуманных ощущений. Одеваясь, Джонг думал о том, что неплохо было бы купить новые джинсы, и старался вспомнить, до скольки работают магазины одежды. Уже собираясь уходить, Джонхён вдруг замялся, оглянулся на Минхо, уже в сотый раз перечитывающего свой журнал, и, убедившись, что всё в порядке, решительно шагнул к двери, как вдруг эта самая дверь отворилась, и из сумеречного вечера вышла стройная фигура. Миниатюрные ступни в очаровательных маленьких сапожках медленно прошагали по ковру, цокая тонкими каблучками, и остановились в полуметре от замершего Джонга, сжимающего ремень своей сумки. Посетительница всё так же медленно подняла взгляд глянцевых, полных солёной влаги глаз с дрожащим зрачком, упершись им в подбородок парня. В её глазах теплилась угасающая с каждым взмахом длинных пушистых ресниц надежда – хорошо знакомый Джонхёну взгляд. Взгляд потерянных и отчаявшихся, взгляд решившихся. Сердце сжалось в тугой комок, кроша сухие капилляры в пыль. - Джонхён? - тихо, почти шёпотом произнесла девушка. – Что ты здесь..? - не успела она договорить, как новый поток слёз хлынул из охровых глаз. – Прости… - зачем-то сказала она, вытирая щёки, исполосованные прозрачными мокрыми дорожками, её платок был мокрый насквозь. - Вечер добрый, - лучезарно улыбнулся Минхо, деликатно отодвинувший Джонга в сторону. – Чего желаете?- спортсмен провёл робкую девушку вглубь магазина, подавая ей новый платок. - Мне бы…- между всхлипами с трудом давила из себя слова посетительница, - мне бы… - Ну-ну, - кассир погладил девушку по ровной неширокой спине, вздрагивающей от её короткого дыхания. – Я знаю, что вам нужно. Джонг, ты ещё не ушёл? - с удивлением обернулся он к недвижимой статуе коллеги. – Подай тогда, пожалуйста, жёлтый флакон с полки. Джонхён с огромным усилием повернулся к стеллажу, пальцами окаменелых рук бессмысленно скребя изнанку своих карманов. Он хорошо знал, что находится в жёлтом флаконе. Токсин, который в считанные секунды вторгнется в клетки организма, который те примут за своего, и человек уснёт. Без боли, без ожидания, почти мгновенная смерть. Признаки отравления проявятся лишь через две недели, а за это время тело уже успеют похоронить – никакой шумихи, словом, идеальный вариант. Флакон обжёг кожу холодом, едва Джонг к нему прикоснулся, но сам парень не придал этому значения: всё внутри него сжималось, причиняя боль, пытаясь воззвать к уснувшему разуму. Но тот не просыпался... На ватных ногах Джонхён подошёл к печальной девушке. Минхо тут же принялся рассказывать о содержимом флакона, пока посетительница с заинтересованным видом разглядывала покачивающуюся жидкость внутри. Девушка протянула изящную ручку к покупке, а Джонг вдруг сжал флакон со всей силы, всё тем же безучастным взглядом рыская по лицу стоящей напротив. Учтиво кашлянув, Минхо толкнул Джонхёна в локоть, и руки того сами собой разжались, отдавая бутыль покупательнице. - Мне жаль, что мы с тобой встретились при таких обстоятельствах, - вдруг нарушила тишину девушка, ежившаяся под надзором непроницаемых Джонговских глаз, пока спортсмен возился за кассой. - Я не хотела, чтобы кто-нибудь видел меня такой, - посетительница очень грустно улыбнулась, силясь не заплакать вновь. – Никому не говори, хорошо? - она посмотрела на парня самым доверчивым и мягким взглядом, отчего Джонгу стало ещё больней. Джонхён кивнул. Когда все формальности были завершены, кассир упаковал покупку в красивый пакет с ажурным рисунком и проводил девушку до двери, приобнимая её за тонкую талию. Пару минут спустя, когда оцепенение сошло на нет, Джонг очень медленно вышел из магазина, игнорируя расспросы Минхо. Парень посмотрел направо, где стенку дома подпирала своим тощим тельцем облезлая, сладко мурчащая кошка, налево, где в свете фар редких машин серебрился асфальт. - Тэён…- только и смог выдавить Джонхён, чувствуя, как тяжело стоять. При каждом ударе сердца подлатанная с боков душа Джонга приподнималась на пару сантиметров над телом, заглядывая в пугающую бездну чернеющего неба, сцеживающего из туч тоску и бросающего её на землю. Музыка кончилась, непривычно пусто и тихо было в голове парня, неторопливо идущего вдоль по улице прочь. Джонг ни о чём не думал. Не было чувства вины, чувства утраты или ещё чего в этом духе. Не было ровным счётом ничего. Пустота заполняла парня изнутри, чёрными когтистыми пальцами раздирая крепкую грудь. Ноги несли его всё дальше, пока накрапывающий дождь постепенно превращался в ливень. Конечно, именно сегодня, в этот злосчастный вторник всё выглядит как никогда драматично. Улицы запакованы в удушающий вакуум, куда не проникают чувства, эфир высасывает силы, и ты уже не знаешь, идёшь ты или стоишь. Умом Джонг понимал, что много времени девушке бы не понадобилось. Джонхён понимал, что, возможно, в эту самую минуту карамельные губы смыкаются тугим кольцом на горлышке злополучного флакона с манящей жёлтой жидкостью, которая постепенно, глоток за глотком исследует красивое тело изнутри, забирается глубже и усыпляет вечным сном. Парень всё понимал. Не разбирая дороги, Джонхён зашёл в какой-то бар, сам того не понимая, сел за стойку и вслушивался в шум дождя за окном. Он старался напиться до забытья, но тело воспринимало треклятый алкоголь как родной, осточертевший градус не ударял в голову. Хотелось глотать песок: пусть царапает горло, пусть брызжет кровь – всё лучше, чем разрывающая пустота, гнетущее ощущение обволакивающей тебя безысходности. Когда Джонг вдыхал тяжелейший воздух, в горле скапливался комок тошноты, который хотелось выплюнуть прямо здесь на стойку. Именно в этот день парень понял, что он намного, намного слабее сигарет, и мысль о том, чтобы бросить, покинула его окончательно. Он выкурил пачку в течение часа, ни на минуту не расставаясь с сигаретой в зубах. Может, в курении нет ничего плохого? Когда внутри дым, понимаешь, что ты ещё не пуст, не так страшно. Это спасает, держит тебя на плаву в этой реке нескончаемых помоев. Время вилось лентой, лавировало между уснувших пьянчуг, донося обрывки какого-то сакрального смысла до раздразнённого алкоголем и никотином сознания. «Домой» - это слово вихрем носилось в мыслях парня, вновь идущего куда-то наугад. Невыносимо хотелось домой, уснуть под тёплым одеялом в квартире, такой же пустой, как и Джонг. Листья с деревьев, как пресловутые самоубийцы, падали на землю так же быстро, как и листки календаря. Для Джонхёна время тянулось неисчислимо долго. Оно обвивалось вокруг горла, без спешки затягиваясь в тугую петлю, подобную тем, что парень продаёт в своём магазине, заставляя того захлёбываться своим сбившимся дыханием. Кто-то вместо Джонга просыпался по утрам и шёл на учёбу, кто-то другой, лишь отметившись в институте, тут же сбегал с пар. Кто-то жил за Джонга, если это можно назвать жизнью. Прокуренные дни сменялись пропитанными алкоголем ночами, заставляющими вспоминать, вспоминать, вспоминать… Вспоминать то, чего между Джонгом и Тэён никогда не было и, возможно, не произошло бы никогда. Вспоминать саму Тэён, привыкать к тому, что больше её не будет. В институте всё насквозь пропахло сплетнями. Одни говорили, что она уехала за границу, другие, что она сбежала со своим новым любовником. Все беспрестанно говорили о ней, вдруг взволнованные её отсутствием, ранее не замечая её существования. Джонхёна тошнило от этого показушного беспокойства, его раздражал абсолютно каждый, кто позволял себе вскользь обронить невежественное «а я слышал». Лёгкие переполнялись дымом, стараясь сделать парня нечувствительным ко времени. Обожжённые пеплом пальцы, убаюкивая, качали в стеклянных стаканах разного рода жидкости – в основном это было недорогое и доступное каждому соджу, – в мучительном ожидании рассвета. Джонг каждую ночь выходил на пустынные улицы, подгоняемый лёгким ветром, шёл в неизвестном направлении, морщась от запаха перегара, которым он за последние дни пропитался сплошь. В одну из таких ночных вылазок в свет случилось нечто. «Нечто» могло случиться в любой другой день, но выбрало именно этот, что кончался на цифру «0», как символ абсолютной пустоты или начала. Парень, в очередной раз запасшийся миниатюрными бутылочками прозрачного соджу, шёл домой, раскачиваемый дурманящим спиртным, бороздящим просторы крепкого тела. Ноги сами собой понесли его к мостовой, сверкающей от недавно прошедшего над городом дождя. В серебряном свете фонарей в лужах отражались одинокие худощавые тени и абсолютно беззвёздное чёрное небо кристальной чистоты. Пахло мокрым асфальтом и рекой, шуршащей под каменной опорой моста. Повышенная влажность вовсе не отрезвляла, что в какой-то мере обрадовало Джонхёна, гонимого отсутствием хоть какой-либо мысли. В голове было по-прежнему тихо, так что Джонг слышал глухой стук собственных ботинок и старался уложить его в какой-нибудь ритм, но ни одна мелодия не клеилась, словно парень потерял слух. В тот день вокруг не было никого, даже брошенных собак, таскающих всякую падаль из урн; как вдруг из неосвещённого конца моста плавно выплыла фигура. Человек, как и Джонг, не ожидавший увидеть кого-либо в такое время в подобном месте, на секунду остановился, поправляя съехавший на макушку капюшон куртки, и потом всё так же медленно продолжил своё движение теперь уже наискосок, обходя парня. «Н-да, я, конечно, похож на маньяка…» - хмыкнул Джонхён, допивая остатки купленного ранее пива. Зелёные бутылки позвякивали в хрустящем пакете, и эти звуки пронизывали тишину, перекрикивая стихающий шум города за спинами людей на мосту. Человек напротив явно был парнем, о чём свидетельствовало худощавое телосложение и отсутствие хоть каких-нибудь форм, мутный расфокусированный взгляд Джонга даже смог заметить короткую прядку белых прямых волос холодного оттенка. Блондины в Корее – редкость, иностранец? Впрочем, рассеянное внимание Джонхёна надолго на незнакомце не задержалось: его в равной степени не привлекал ни он, ни погода, ни происходящее вокруг. Парню было в одинаковой степени плевать на всё, просто сейчас он этого не скрывает. Побег от реальности – не решение проблем. Пусть так, проблем нет. Джонг даже не понимал, зачем он вообще пьёт, не просыхая. Оплакивает Тэён? Как глупо, ведь они даже не общались толком. Тогда почему? Хотя какое это имеет значение… Мост, протяжённостью всего в пару десятков метров казался бесконечным, расстояние между Джонгом и парнем, шагающим ему навстречу, не уменьшалось. Асфальт тянулся бескрайним резиновым куском эфемерной материи, чуть слышно хрипя под ногами. На пару мгновений Джонхён даже задумался о том, что он совсем пьян и надо бы с этим завязывать, но ни эта, ни любая другая мысль в пустой затуманенной голове не задерживались. Чтобы хоть как-то разрядить атмосферу, Джонг начал мычать себе под нос какую-то приевшуюся глупую песенку, услышанную в магазине. Парень напротив едва заметно вздрогнул, а потом как-то с особой решительностью двинулся к ограждениям моста. После этого его действия дистанция между парнями заметно сократилась, теперь она была чуть больше полутора метров. Джонг, сбитый с толку такой метаморфозой, даже остановился, потёр болящие от неяркого света глаза и ещё раз посмотрел вперёд, оглянулся назад. Пройденное Джонхёном расстояние едва ли укладывалось в десять метров и занимало от силы минут восемь. Видимо, восприятие мира в пьяном состоянии настолько подкосилось, что начались довольно реалистичные галлюцинации. И действительно, дефицитный свет казался раздражающе ярким, так что его золочёное густое сияние столпами валило из покосившихся фонарей прямо на плечи Джонхёна, которому идти было и так нелегко. Вода под мостом шумела, казалось, слишком громко, и вообще любой звук сейчас бесцеремонно долбился в барабанные перепонки, жаля мозг. Джонг продолжал стоять, бессмысленно растирая краснеющее лицо ладонями, царапая щёки ручкой от пакета с покупками. В голове всё сливалось между собой: воспоминания, реальность, факты – всё смешивалось в ядрёный коктейль, пританцовывая, уводя за собой остатки разума и ясности происходящего. В следующее мгновение, когда Джонхён открыл глаза, он увидел перед собой всё того же незнакомца, взбирающегося на ограждение края моста. Парень поднял взгляд к небу, так что его капюшон соскользнул с головы, представив Джонговскому взору бледное, совсем юное лицо. Незнакомец стоял непоколебимо, недвижимый умолкающим осенним ветерком, смотрел в космическую глубину взглядом пустых глаз с постепенно потухающим, сереющим взглядом. Взглядом хорошо знакомым Джонхёну. Огненное кольцо воспоминаний сжало всё Джонговское естество в жгущие объятия. Перед ним совершенно точно стояла Тэён. Несмотря на не манящее, излишне тонкое тело, на волосы очень холодного молочного цвета, это была она. Это её глаза сейчас смотрели в никуда. Незнакомец, не услышав никакого протеста от могучего небосвода, сжав округлые ладони в кулаки, начал медленно подаваться вперёд к бездне, к воде, не сводя глаз с безучастных небес. Джонг мотнул головой, тут же зашипев от подкатившей к вискам боли, как бы отгоняя нашедшее наваждение, а потом, сам от себя не ожидая, двумя шагами оказался рядом и что есть силы рванул самоубийцу за край приспущенных на модный манер узких штанов. Парень с девчачьим вскриком полетел в обратную сторону, размахивая руками, и, встретившись узким затылком с сырым бетоном, вдруг замолк совсем. - Эй… - выдавил Джонхён, не в силах пошевелиться. - Парень, ты в порядке? - незнакомец замычал, морща нос. - Придурок!- гневно выпалил парень, садясь и потирая голову. – Ты что творишь! - голос у парня был совсем молодым, можно сказать, подростковым. Это настолько действовало на нервы, что Джонг невольно закрыл чувствительные уши руками. Когда незнакомец кричал, лицо его приобретало очень плавные женские черты, что придавало ему ещё большее сходство с Тэён. Джонхён непроизвольно залюбовался глазами, которые в ту же секунду вновь налились живостью и теперь были глянцево-чёрными со снующими туда-сюда искрами. Испепеляющий взгляд незнакомца гипнотизировал, притягивал, заставляя память безвольно рыться в своих закромах, подкидывая мысли, теребящие ноющее сердце. Вдруг парень резко вскочил с земли и тут же затих, Джонг непонимающе уставился на него. Острые колени незнакомца задрожали, а ноги его подкосились, и тот через секунду бессознательно упал в руки Джонхёна. - Фу…- поморщился парень, почувствовав запах приторных сладких леденцов, и резко откинул ослабевшее тело в сторону. Незнакомец загремел костями по асфальту без каких-либо признаков жизни. «Вот чёрт…» - Джонг присел на корточки рядом с неподвижным телом, чувствуя, как к особо впечатлительному в таком состоянии сознанию подступает паника, но состоящий на сорок процентов из алкоголя Джонхён быстро утихомирил досаждающее ощущение. «– Я его убил?» Ёрзая на месте, Джонхён с минуту детально изучал грудь парня, пытаясь понять, вздымается ли та, но перед глазами всё плыло. Тут до Джонга дошло, что нужно проверить пульс – об этом как-то рассказывали в передаче по телевизору. Холодными пальцами Джонхён пережал левую ладонь парня, но, сбитый биением своего сердца, так и не смог прочувствовать живой стук. «Вот дерьмо…» - мысленно прошипел парень, нехотя запрокидывая незнакомца на плечо. Пьяный рассудок не подсказал ничего путного, кроме как притащить домой незнакомого неудавшегося самоубийцу, чертовски похожего на покойную девушку Джонговской мечты. Да, пожалуй, в подобной ситуации это было самое разумное решение: до больницы пешком, да ещё и с грузом Шрёдингера (который то ли жив, то ли мёртв) добираться около часа, телефон оставлен дома за ненадобностью, а время позднее, даже если кого-то остановить, кто согласится везти пьяного в стельку парня с другим, бездыханным? Вокруг ни души, глубокая ночь, даже этих самовлюблённых птиц нет. Сохнущий под фонарным светом асфальт начинает пахнуть вмиг облепившей Сеул пылью, чувствоваться на кончиках пальцев. Тело незнакомца, разящее приторными конфетками, без конца тыркало Джонга в грудь и живот своими миниатюрными коленями, заставляя задумываться о том, чтобы незаметно бросить его в реку.