Магазинчик самоубийств

Утро настойчиво билось в окно раненой птицей. Тусклое солнце скреблось своим прозрачным светом по паркету, тёрлось о ковёр, забираясь в постель к спящему Джонгу. Парень лениво открыл глаза. Головная боль стала уже верной спутницей каждого нового дня, так что, на автомате потянувшись к тумбочке, Джонхён машинально закинул в рот таблетку аспирина – свой завтрак похмельного утра. Шея привычно ныла где-то с правого бока, так что при разминании глухо хрустела. На часах десять утра – самое время для того, чтобы решительно наплевать на институт и поваляться часок-другой. Вдруг тишину в комнате нарушили раскаты оркестра над самой Джонговской головой. Парень, не глядя, взял в руки шумящий мобильник и так же без интереса ответил на звонок. - Да?.. – хрипло протянул Джонхён, переворачиваясь на живот. - Джонг, - донёсся серьёзный голос из трубки, - привет, это Минхо, - парень поморщился, будто съел кислый лимон. «Этого ещё не хватало», - подумал Джонхён, утренняя болтовня с Минхо привлекала его меньше всего. - Привет, - так же спокойно ответил Джонг, постепенно просыпаясь. - Как ты себя чувствуешь? – без какой-либо доли беспокойства спросил кассир. - Голова трещит, - быстро отчеканил парень, потирая всё ещё непривыкшие к свету глаза. - Ясно, - вздохнул Минхо и почему-то надолго замолчал. - Хотел что-то? – с досадой поинтересовался Джонхён, постукивая пальцами по простыни. - Вообще-то да, - неуверенно начал спортсмен. – Ты не мог бы сегодня прийти на работу? Клиентов валом, как-никак, их любимое время года. В магазине катастрофически не хватает лишних рук. Джонг на секунду убрал телефон от лица, глухо по-звериному зарычал, а затем с вымученной улыбкой произнёс в микрофон: «Конечно, о чём разговор - Тогда до встречи, - бодро бросил Минхо и положил трубку. «Приехали…» - прошипел Джонхён, сползая с кровати. Экран мобильника переливался негреющим зелёным светом, оповещая своего хозяина о восьми присланных ему сообщениях. Проигнорировав и это, Джонг лениво направился в ванную. Тело ломила лень, и что-либо делать совсем не хотелось. Ощутив босыми ступнями мягкий ковёр перед раковиной и плеснув в лицо тёплой водой, парень отнюдь не взбодрился и даже не расслабился, только ещё больше раздражился. Для Джонга не редкость повышенное недовольство по утрам, это норма, преследующая его на протяжении нескольких лет, обострившаяся в последнюю неделю. Успокоиться помогал алкоголь, но пить перед работой Джонхён считал верхом неуважения, прежде всего, к себе, остальные его мало волновали. Оставался только горячий, промывающий мозг кофе в уже знакомой нам кафешке на пересечении уже заполненных людьми улиц. Твёрдо решив заглянуть туда ближе к полудню, когда народа ещё не так много, а на кухне вовсю готовятся свежие десерты, Джонг закончил наводить формальный утренний марафет и, набросив на голый подтянутый торс ещё не высохшую после стирки майку, пошёл на кухню, прикидывая, чего пожевать. Далеко не всем знакомо то чувство, когда ты сталкиваешься с результатом своих полночных скитаний в алкогольном беспамятстве. Нормальные люди нагуливают себе аппетит, Джонг же, будучи человеком от природы странным, нагулял незнакомого, очень тихо похрапывающего парня, который, распластавшись в крайне неудобной позе на узком диване, занимал собой и своими длинными ногами весомую часть небольшой гостиной. Ошарашенно уставившись на неподвижное тело, как будто парень сам пробрался ночью в жилище Джонга, Джонхён медленно подошёл к незнакомцу. - Эй, - как можно твёрже произнёс парень, тряся нежеланного гостя за плечо, на что тот раздражённо отмахнулся, поворачиваясь на бок. Джонг снова поморщился, уловив едкий для него запах фруктовых конфеток. – Эй! – уже более громко прикрикнул Джонхён, не церемонясь, скидывая незнакомца с дивана. Тот быстро проснулся, снова по-девчачьи взвизгнул, ударившись копчиком об металлическую ножку дивана. - Какого!.. – с вызовом выпалил незнакомец, шипя от боли. Парень упёр взгляд Джонгу в живот, быстро поднял глаза и переменился в лице. – Что, это опять ты! – гневно выпалил он, быстро вскакивая. Сейчас Джонг явно заметил, что вспыльчивый незнакомец выше его сантиметров на пять, и этот факт немного притупил образ «крутого парня» Джонга в его мыслях. «Вот же ж…» - Джонхён скривил губы, погрузившись в свои размышления, снова игнорируя крики незнакомца. – Ты извращенец что ли! – между тем продолжал парень. – Почему ты меня преследуешь!? - Так, стоп! - наконец проснулся Джонхён, отвлёкшийся от сравнения их масс. – Я тебя преследую? Ты вообще-то в моей квартире! - незнакомец вынужденно огляделся. - Так ты меня ещё к себе домой притащил? Чёртов извращенец! - продолжал возмущаться парень. - Я тебе вообще-то жизнь спас! – мозг так кстати подкидывал воспоминания о вчерашней ночи, что Джонхён даже обрадовался, дрожа в предвкушении остроумного пережима глотки буйного юнца. - Спас? – с иронией переспросил парень. – Если ты тогда не заметил, меня не нужно было спасать! Что ты делал со мной, пока я был без сознания? – незнакомец принялся осматривать своё непривлекательное для Джонга тело, бросая разгневанные взгляды в сторону Джонхёна. - Без сознания? – фыркнул Джонг. – А мне показалось, что ты просто нагло дрых на моём диване! - Тебе показалось, - ядовито бросил парень, убедившийся, что следов насилия нет. - Меня это уже порядком достало, - прошипел Джонхён, смотрящий на незнакомца исподлобья и начинающий серьёзно злиться. – Просто молча выметайся отсюда! – Джонг крепко сжал руку парня над сгибом локтя и потащил его, лениво упирающегося, к выходу. - Ну-ка стой! – приказным тоном пропищал незнакомец, выбираясь из стальной Джонговской хватки и на всякий случай отбегая от него подальше. – Если ты ничего со мной не сделал… Интересное, получается, дельце, - голосом уже умеренной громкости произнёс парень, складывая изящные руки на груди, - ты не дал мне спокойно умереть, приволок к себе в квартиру и, не воспользовавшись моим состоянием, просто оставил меня здесь приходить в себя, так? – с подозрением обратился к Джонхёну незнакомец. Джонг презрительно фыркнул, демонстративно держа входную дверь открытой. - А теперь без объяснений выбрасываешь на улицу! – парень всплеснул руками, окончательно путаясь в причинно-следственных связях. - Закончил? – Джонхён иронично изогнул бровь и взглядом указал на дверь. - Я никуда не пойду, пока ты не объяснишь мне, зачем ты это сделал, - твёрдо сказал незнакомец, садясь на диван. - Парень, ты в конец обнаглел, - покачал головой Джонхён, снова сокращающий дистанцию. – Ты же хотел убить себя, ну так иди и пробуй снова, нечего устраивать у меня концерты! – и, взяв незнакомца за шиворот, возобновил свои попытки выставить его вон. – Убирайся, я сказал! – но парень как цирковая обезьяна цеплялся за косяки двери, не давая выгнать себя. - Доброе утро, ребята, - мягко произнесла миловидная старушка-соседка с той самой злобной собачонкой, которая сейчас производила вид божьего одуванчика, преданно трясь о полные ноги хозяйки. – Джонхён, не обижай сестру, - наставительно сказала она. – Она ведь так редко заезжает в гости… - Это не моя сестра! – быстро поправил её Джонг. - Я не девушка! – возмущённо протараторил незнакомец. - Ладно вам ссориться, взрослые ведь уже, - покачала головой старушка и пошла прочь. - Как там тебя? Джонхён! – уже более кротким и просящим тоном начал парень. – Ну, будь ты человеком, мне ведь даже пойти некуда! - Это не моё дело, - жестко бросил Джонг, но тут незнакомец воспользовался минутной слабостью Джонга и быстро скользнул обратно в квартиру. - Давай договоримся! Можно я хотя бы приму ванну? И уйду тут же! – незамедлительно добавил он, примирительно поднимая руки. – Прошу тебя. Мой последний день не должен быть таким, пойми же. - Сколько раз мне повторить, что мне плевать? – Джонг повысил голос, буравя взглядом наглеца, тот сдавленно прыснул, осуждающе посмотрев на Джонхёна. - Что ж, ладно, - вдруг согласился он, пряча руки в просторные карманы куртки, которая всё ещё была на нём. – Я уйду, но тогда в предсмертной записке я напишу твоё имя и адрес. Полиция обязательно придёт разбираться, нужен тебе этот геморрой из-за человека, которого даже не знаешь? – парень ухмыльнулся, чувствую приближающуюся победу. - А может, будет лучше, если я сразу вызову полицию? – ядовито уточнил Джонхён, показательно достав телефон из кармана. - Ладно, ладно, - фыркнул парень, сдаваясь. – Ухожу, - и он, правда, ушёл с гордо опущенной головой. Начало дня было безнадёжно испорчено. Да и сам день не сулил ничего хорошего. Нервирующие пустяки сыпались один за другим, скручивались в большой комок и повисали на шее Джонхёна отколотым от скалы куском. Снова хотелось курить. Да так, что Джонг чуть не снёс ограждение собственного балкона в бешенстве оттого, что дешёвая зажигалка из ларька у дома захлебнулась кислородом, отказываясь зажигаться. Сигарета, зажатая между пальцами, дрожала, пепел падал на сушащееся этажом ниже белое бельё соседей, но это сейчас, как впрочем, и раньше мало заботило Джонхёна. Парень задумчиво смотрел вдаль, взглядом провожая в долгий путь дребезжащие вагонные составы. В голове рисовались идеи уехать на первом экспрессе, куда глаза глядят, бросить всё, хоть у Джонга и так ничего не было. В кустах копошился ветер, шутливо разносящий шум города во все его уголки. Небо серело под натиском новых туч, пришедших откуда-то с запада. Джонхён ни о чём не думал и как-то незаметно для себя собрался, вышел из дома и направился за кофе, который должен был успокоить его расплескавшееся беспокойство. Людей на улицах было много. Все они, безликие и одинаковые, шли неровными рядами каждый по своим, якобы личным, делам-достояниям общественности, каждый в свою сторону, боязливо озираясь и впиваясь взглядом в асфальт, стоило с кем-то сцепиться глазами. Джонг шёл так же, как и все, отвлечённо размышляя о своих планах на вечер. Обожжённое алкоголем горло саднило, на языке крутился горчащий комок, а в голове вопреки надеждам парня вихрем роились мысли. Джонхён начинал понимать, что у него совсем едет крыша. И если раньше это чувство притуплялось спиртным, то теперь лишь усиливалось. Джонг боялся пить снова. Тэён преследовала его везде. Её дух вселялся в окружение парня и незримо следовал за ним. Джонхён мог бы поклясться, что там, на мосту абсолютно точно стояла она. Она, борющаяся с волнением и кусающая свои перламутровые губы, стояла совсем рядом и всем своим видом просила Джонхёна остановить её от повторного свершения роковой ошибки. Почему же тогда наутро её след простыл, оставив волнительное послевкусие и сопящую тушу незнакомого парня на диване? Джонг устал думать. С исчезновением Тэён затихла музыка, а душа страдальчески скребла сердце, ноющее в сжимающей его тишине. Кончились заливистые трели нот, больше не шумел океан мелодий, и не сплетались друг с другом голоса. Джонхён будто оглох, увяз в болоте безразличных ко всему клонов серого мира. Какой-то далёкой крупицей своей души Джонг втайне для себя ненавидел Тэён за это: слишком много этой девушки стало в жизни Джонхёна после её смерти. А потому парень, привыкший к стабильности и всем своим существом тянущийся к ней, терялся в непривычных для него эмоциях, коим он был не подвержен раньше. - Ну, наконец-то ты пришёл! – раздалось где-то впереди, и знакомый парень в голубой рубашке раздражённо всплеснул руками, едва не выронив кипу бумаг, старательно перевязанную шнурком. Это был знакомый Джонхёна, Джинки, которого парень по-дружески называл Онью, что почему-то до дрожи нервировало вышеупомянутого. Парень сам не помнил, откуда взялось это прозвище, но приелось оно прочно, и язык не поворачивался назвать мягкотелого и добродушного Онью официальным Джинки, коим он пытался являться в институте. Джинки был парнем историческим, потому как вечно влипал в какие-нибудь забавные истории, которые старшекурсники и новички рассказывали друг другу как культовые байки. Ужасно неуклюжий, с понятными даже школьнику взглядами на жизнь и пролетарскими шуточками, он имел какое-то особое влияние на Джонхёна. Ему можно было доверять в силу его простоты. Расскажи ему о смысле жизни – Онью без какого-либо драматизма примет этот факт как должное, потому что так оно есть, и по-иному, конечно, может быть, но это уже совсем другое дело. Они были знакомы ещё с детства: их матери были закадычными подругами в институте, а потому Онью приходился Джонгу названым старшим братом, если не вездесущей нянькой. Он, будучи всего на год старше Джонхёна, вёл себя в общении с ним подобно наставнику или вроде того, что выглядело крайне забавно, а потому не могло не веселить самостоятельного всегда и во всём парня. - Не ожидал встретить тебя здесь, - впервые за долгое время голос Джонга был по-настоящему искренен, но хрипотца после выпитого подёрнула интонацию, сделав её слегка саркастичной. Джонг прошёл мимо поражённого друга, едва заметно усмехнувшись в ответ на попытки Онью сделать замечание парню. Гниющие останки жухлой листвы мученически прохрустели под подошвами, когда Джонхён подошёл к двери кафе. - Не ожидал? – переспросил Джинки, семеня за Джонгом и роняя свои многочисленные папки на ходу. – Я написал тебе смс! Несколько штук! - Не видел, - холодно бросил парень, садясь за свой любимый столик. Джинки задохнулся возмущением, широко распахнутыми глазами уставившись на Джонга. - Я прикончу тебя, Ким Джонхён, - как можно угрожающе процедил Онью, плюхаясь на стул напротив. - Эх, если бы ты хоть раз выполнил это своё обещание… - вздохнул Джонг без доли какого-то сожаления. - Мне звонила твоя мама, Джонг, - серьёзным тоном начал было Джинки, но его перебила вмиг подошедшая миловидная официантка в скрывающем красивую фигуру коричневом платье. - Добрый день, - без интонации сказала она. – Что будете заказывать? – и в её тоне Джонг узнал свой рабочий. Тон равнодушный, но выдержанный в лучших традициях правил служебного этикета. - Мне эспрессо и лимонный чизкейк, - быстро сориентировался Джонхён, не околдованный манящим вырезом декольте официантки. Онью же на пару мгновений замер взглядом в районе красивых молочных грудей молодой особы. - Ах, да, - опомнившись, Джинки покраснел, а затем, будучи человеком крайне не опытным в отношениях с противоположным полом, но падким на женщин и от природы очаровательным, поёрзал на стуле, принимая наиболее уверенную позу и, сверкнув белоснежной улыбкой, сказал, - мне, пожалуйста, пиццу и колу. - Извините, но у нас нет пиццы, - спокойно сообщила официантка, не очарованная шармом Онью. - Хм… - парень задумался. – А что у вас есть? - Откройте меню, там всё написано, - бросила девушка, легко улыбаясь, оттянув серый фартук пониже. - Может, вы мне что-нибудь посоветуете? – продолжал наступать Онью, подперев подбородок рукой и заглядывая официантке в глаза. – Какой-нибудь десерт? Мороженое? Или салат? А может, у вас есть что-нибудь поинтереснее? - Ну, я даже не знаю… - отчего-то смутилась девушка, от чего у Джонга вырвалось приглушённое короткое фырчанье. Порядком заскучавший Джонхён демонстративно громко покашлял, после чего двое напротив незамедлительно обратили на него внимание. - Пожалуй, я буду чай со льдом и пирожное на ваш вкус, - опомнился Джинки, кротко кивая официантке. Та удалилась, наигранно виляя бёдрами. - Ты что-то говорил о моей матери, - напомнил Джонхён, откинувшись на спинку стула. Мыслями он был далёк от крохотной кофейни, пребывая в приевшейся прострации. - Точно. Так вот, - Онью положил руки на стол и перенёс вес на них, всматриваясь в лицо Джонга, который тем временем бороздил взглядом витрину соседнего магазина, - она жалуется, что ты не звонишь ей. Джонхён, не пойми меня неправильно, твоя мать очень интересная женщина, и мне нетрудно болтать с ней вечерами, но мне кажется, это всё-таки твоя обязанность как сына. И ещё, я помню, мы договаривались, что я прикрываю тебя, но сколько ещё ты будешь в запое, а? Я уже начинаю путаться, что кому сказал! - Как будто многих интересует, где я, - хмыкнул Джонг, переводя взгляд на Джинки. - По крайней мере, твоих преподавателей – очень. Так вот, Джонхён, я прикрываю твою жаждущую неприятностей задницу как могу, ты знаешь, но и моё терпение скоро подойдёт к концу! – Онью повысил голос, а затем, присмирев, втянул голову в плечи, перейдя почти на шёпот. Официантка поставила на стол две кружки. – Я всё понимаю, друг, ты всё не можешь отпустить Тэён, - Джонг сжал кулаки, уперев взгляд в край стола, и заскрипел зубами, - но пора бы уже смириться. Ты ведь понимаешь, что твоя память о ней только мешает тебе жить. Ты в курсе, что тебя отправили на пересдачу? Я еле как выпросил это! Не явишься завтра – вылетишь из института, и тут я тебе уже не помощник. - Я всё понял, - прошипел парень, подняв тяжёлый, усталый от всего этого взгляд, - тебе не обязательно носиться со мной как с маленьким, Онью. - Сколько раз просил, перестань называть меня этой тупой кличкой! – поморщился Джинки, отхлёбывая из большой белой чашки. - Извини, не могу, - грустно улыбнулся Джонхён, которого всегда забавила такая реакция друга, - она тебе слишком идёт. - Джонхён, я серьёзно, - зашипел Онью, вперив осмысленный взгляд в глаза Джонга так, что тот оцепенел: Джинки редко бывал настолько серьёзен, но стоило ему вжиться в этот образ, как все мгновенно замирали в ожидании, как будто величественный лев потянулся, обнажив когти. – Завтра ты обязан быть. Я проконтролирую, - а затем примирительно улыбнулся и принялся дальше потягивать свой чай. У Джонга совсем пропал аппетит. Не то чтобы Онью напугал его, не то чтобы он переживал из-за учёбы, не то чтобы все мысли снова заполнила отошедшая в мир иной Тэён и уже тем более не утренний инцидент – вовсе нет. Здравствуй, прострация. Хотелось бы передать привет твоей подружке, апатии, без которой ты не приходишь. Остаток встречи Джонхён просидел молча, задумчиво, но без единой мысли ковыряя вилкой свой чизкейк. Джонхён снова терялся во времени и пространстве. Он не заметил, как поменялись декорации, актёры, и он оказался у входа в магазинчик. Всё по-прежнему, и часы на старой башне всё так же сотрясают воздух утробным басом. «Ну, хоть здесь ничего не изменилось» - с долей облегчения подумал Джонг, заходя в магазин. Первым, что привлекло внимание Джонхёна, был стеллаж с ядами, с которого в тот злосчастный день Джонг своими руками взял флакон с тем, что погубило Тэён. Полки искрились под мягким мерцающим светом гирлянд, а содержимое многочисленных флаконов переливалось всеми цветами радуги, и весь этот смертельный спектр сейчас как-то зловеще скалился на Джонхёна, резал глаза не мешающий раньше отблеск цветного стекла. - Рад тебя видеть, - со всей искренностью сказал Минхо, вырвавший Джонхёна из навязчивого забытья. Парень оглянулся: за стойкой всё в той же позе сидел вечно улыбающийся своей привычной улыбкой кассир, листая другой, ещё нечитанный журнал. Джонг подумал, что даже если на Сеул сбросят атомную бомбу и город превратится в руины, здесь, в магазине, всё останется по-старому, нетронутым, и от этого становится немного жутковато, и мистическая аура вьётся под потолком. Вопреки Джонхёновским ожиданиям, ощущение дискомфорта в магазине не обострилось, даже наоборот, в стенах-убийцах парень чувствовал себя, можно сказать, уютно. Диванчик знакомо и преданно скрипнул под весом Джонга, и тогда чувство неудобства покинуло его совсем. Правду говорят: «Хочешь отвлечься – посвяти себя работе». - Слушай, Джонг, - внезапно обратился к парню кассир, не отрываясь от своего журнала. – Мы сегодня с ребятами хотели собраться, выпить чего-нибудь. Не присоединишься? – Джонхён усмехнулся. - Выпить? А вам пить-то можно, ребятня? – настроение заметно улучшилось, и Джонг не скрывал свою радость по этому поводу. - Хён, ты всего на год меня старше, хватит видеть во мне ребёнка, - Минхо сказал это буднично и серо, без нотки обиды или вроде того. Пить желания не было, но толикой просыпающегося разума Джонхён понимал: останься он один – всё повторится заново, и кто знает, может, он сам полезет на мост, ведомый своими галлюцинациями. - А чёрт с тобой, пошли! – Джонг бодро хлопнул себя по колену и направился в сторону вошедшего в магазин старика, согнувшегося в три погибели и изнывающего от дикого громкого кашля. Минхо улыбнулся, незаметно следя за спиной Джонхёна. Таким коллегу было видеть намного приятнее. Сумерки осели на дно Сеула фиолетовым осадком, раскачиваясь в большом стакане отвратного пойла «Вселенная». По сути, коктейль неплохой – послевкусие ужасное. По скатам крыш бежала мутная вода, подкрашенная чернилами тьмы, и неосвещённых уголков становилось всё больше, солнце покидало город. Голые деревья цеплялись своими кривыми сучьями, обуглившимися от не щадящего света фонарей и уличных ламп, за ускользающие лучики тускло-лимонного цвета. Холодало. Совсем скоро края луж, заполнивших поверхность дорог широкими кляксами, схватятся первыми заморозками и будут ломаться и умирающе кряхтеть под ногами. Джонг шёл, держась за стену. Ветер тормошил не только тело, слоняющееся вдоль лестницы как по кораблю во время шторма, но и душу. Джонхён снова напился. У Минхо всё как-то не по-людски: то им пришлось ждать битый час его забывчивых друзей, то юнцам не продавали разжигающие сердца и азарт напитки, а потом туман. Джонг выпил бутылочку, кажется. Отчего же его так срубило? Всё это очень странно. Джонхён громко чавкал жвачкой, не перебивающей жгущую глаза вонь перегара. Джонгу самому от себя было противно. Парень ведь не хотел напиваться, он ведь пообещал себе. Но хотя какое это имеет значение? Планета вращалась, Джонг вращался вместе с ней. Незыблемое течение времени, которое не переспоришь, какой бы большой запас выпивки у тебя ни был бы. У судьбы на тебя свои планы, ты подчиняешься им, как ни юли. На улице холодно, и хочется домой. Парень про себя глупо радуется, что он сейчас идёт к себе в квартиру, что в эту унылую и отчего-то по-особенному чужую ночь ему не придётся бродить по промозглым улицам, кутая мёрзлые руки в негреющие рукава. По ту сторону равнодушного бетона – ещё более равнодушная тьма. «Сегодня она враждебна», – отчего-то кажется Джонгу, и он снова усмехается в черноту поджидающему снаружи нечто. Парень идёт домой, сегодня не ему блуждать лабиринтами неулыбчивых дворов, сдабривая себя спиртным, не ему бесцельно скитаться по улицам, и в эту минуту, в этом не мыслящем состоянии ему немного жаль оказавшихся там. Тьма поглотит их, прожуёт и выплюнет обглоданные кости, которые развеются прахом на обжигающе холодном утреннем солнце. Но какая разница? Джонхён навеселе, ему кажется забавным его отражение в грязных подъездных окнах, его смешат ругательства на стенах, он считает ступеньки под своими шагами, по-детски перепрыгивая через одну-две. А вот и нужный этаж! Джонг с громким звуком приземляется на последнюю ступеньку и уже медленно, стараясь не разбудить затаившееся за углом, идёт к своей двери. Коридор длинный, деформируется и становится похожим на туннель, в конце которого виднеется отнюдь не белый свет. Кто-то очень худой и длинный, похожий на богомола, обхватил руками сухие колени, уткнулся белой пушистой головой в них, не двигаясь. Джонхён принимает это за очередную галлюцинацию и снова усмехается, правда, это больше походит, будто за губу Джонга зацепился рыбацкий крючок, и сейчас кто-то лениво тянет его, не натягивая леску. - Ну и что тебе надо? – тянет он, не выговаривая букв, подходит к объекту и легонько ударяет того по макушке. Нечто морщится, сонно мотает головой и поднимает туманный заспанный взгляд на Джонхёна, в котором парень тут же узнаёт утреннего незнакомца. – О! – восклицает он, взмахивая связкой ключей. – Знакомые всё лица! – прищурившись, Джонг видит на лице, в волосах и на одежде парня засохшие серые комки грязи. – Какой ты неопрятный… - Издеваться будешь? – шмыгнул носом парень, пытаясь стереть рукавом след на щеке. – Я просто упал, ясно тебе? - Ты чего здесь забыл-то, парень? – продолжал ухмыляться Джонхён, привалившись плечом к двери. - Я выронил телефон в твоей квартире, - отчеканил незнакомец, не вставая с пола. Джонг непоказательно удивился. - То есть ты просидел здесь, - он осмотрелся, поморщившись от запаха и сквозняка, - весь день? – сначала незнакомец кивнул, а потом вдруг замотал головой. - Не весь. Пару часов. - Тебе пойти что ли некуда, пацан? Записку бы оставил, потом зашёл бы, забрал. - Я же сказал, - жёстко напомнил парень, переводя холодный взгляд на Джонхёна, - мне некуда идти. - А мама с папой беспокоиться не будут? - Просто верни мне мою вещь, - попросил незнакомец, снова утыкаясь покрасневшим носом в колени. - Да не вопрос, - фыркнул Джонг, отпирая дверь. – Где ты его забыл-то? – спросил он, падая в кресло, дальше тело отказывалось идти. Мысль о том, что ещё предстоит принять ванную и дойти до своей кровати с неприятным шипением растворилась в мозгу. Незнакомец выглянул из-за угла, нерешительно шаря взглядом по ковру. - Я… не знаю. Кажется, где-то за диваном. - Ну так проходи и ищи, я тебе бюро находок что ли, - Джонхён устало прикрыл глаза и зудящая боль в висках, дающая о себе знать последние пару минут на секунду унялась, но затем наступила новой волной. Парень робко поднялся со своего насеста, оттянул куртку, формально отряхиваясь, и зашёл внутрь. Сглотнув, разулся у порога – всё по правилам, – и встал рядом с правым плечом Джонхёна. Джонг, почувствовав чужое присутствие, непонимающе уставился на парня. Галлюцинация не проходила, а жаль. – Ну, что уставился? Ползай, давай, ищи, вспоминай. Может, ты его вовсе и не у меня потерял. - Да нет же, - пробубнил незнакомец, опускаясь на колени и как слепой шаря руками по ковру, - вроде где-то тут. Клонило в сон. Веки весом с полтонны слипались сами собой, кодировались неизвестными Джонгу комбинациями и, соприкасаясь друг с другом, дарили знакомое каждому блаженство для уставших от зрения глаз. В голове белый шум розовым водопадом блокирует слуховые каналы. Чудесное ощущение на грани сна и реальности – иллюзия власти над своим телом и разумом, уплывающими в страну грёз. Пахло мокрой смородиной. - А! – незнакомец издал какой-то забавный и вовсе не раздражающий (что странно) звук, кажется, удивления. – Дождь снова пошёл, - Джонг лениво приоткрыл один глаз и, убедившись, что из-за штор всё равно ничего не видно, согласно кивнул. - Действительно. Дождь, - зачем-то повторил он, снова засыпая. Помотав головой, Джонхён с большим усилием разлепил веки, тупым взглядом уставившись куда-то себе под ноги. На мягком любимом мамином ковре цвета морской пены, путая пальцы в ворсе, поджав под себя длинные ноги, сидит Тэён, зачарованно уставившись в окно, смотрит на серебряные нити, обрушившиеся на не подозревающий Сеул из расколотых небес. Она машинально перебирает пальцами, будто играет на пианино, и Джонхён, от неожиданности приподнимаясь в кресле, слышит музыку. И это не шутка. Ещё неокрепшие, совсем тихие ноты кружатся по полу, стелются совсем тонкой материей, нерешительно подползая к ушам Джонга. «Музыка…» - шепчет парень одними губами, скользя взглядом по изящной спине. Джонхён настолько очарован неизвестной ему музыкой, что не может разобрать, что ещё помимо фортепиано участвует в исполнении, а впрочем, это и неважно. Тэён солирует, остальные же: стихия, дождь, гром, мир – ей аккомпанируют из-за кулис. Наваждение осыпается бумажным конфетти, когда незнакомец вздрагивает, и музыка, и Тэён исчезают. - Ты чего? – с вызовом произносит незнакомец, отодвигаясь от нарушившего дистанцию Джонга. Джонхён как пони машет головой, сбрасывая мутную пелену с сознания, и не может понять: сон, галлюцинация или знак? А затем медленно встаёт и, не сказав ни слова, уходит в сторону своей комнаты. Шум воды может спугнуть музыку, птичкой засевшую в капкане его мыслей, пожалуй, никакой ванны. – Эй! – окликает Джонга незнакомец у самой двери. - Можно мне… переждать дождь? – несмело спрашивает он, теребя в руках старенький потёртый телефон, выуженный из-под тумбочки. - Да делай, что хочешь, - бросает Джонхён, поглощённый минутным видением. В своей комнате Джонга больше не раздражает его запах, он даже не понимает, что он всё ещё пьян. Парень смотрит в потолок, на котором разыгрывают скучнейший спектакль мрачные тени, и пытается повторить услышанное пару мгновений назад. Так странно, но из памяти стёрлось абсолютно всё: каждый аккорд, даже вступление. Джонхён досадливо вздохнул, поворачиваясь на бок и сжимаясь в комок, очень маленький, чтобы его вдруг не заметили из космоса или уж тем более из потустороннего мира. «Тэён, сколько ещё ты будешь меня мучить?» - жалобно выдаёт он, засыпая.