I Burn, You Smolder

Сколько же я сижу так? Сколько не могу успокоиться? Вроде не предательство, да и кто мы друг другу, ха!.. Вроде просто недомолвка. Тогда почему же больно? Почему я, черт возьми, даже в себе разобраться не могу? Подняв наконец голову, смотрю в окно, за которым в соседнем здании маячат сотни серых работников, снуя туда–сюда по офису. Неужто и я провожу так целый год жизни? Последний год жизни… Резко поднявшись со скрипучего кресла, подхожу к двери и, отперев, грубо отпихиваю ее. Оглядываюсь по сторонам, а потом ступаю в коридор, повернув направо, решительным шагом направляюсь к дальнему кабинету, кабинету миссис Эдвардс. Без стука вхожу, посмотрев на начальницу, как всегда не работающую, а болтающую по телефону, что–то улюлюкая в трубку и пискляво смеясь. Она оборачивается и, неразборчиво промямлив несколько слов собеседнику, откладывает телефон. ― Почему без стука, Ривз? Разве дел нет, почему по офису шатаешься? ― от злости шепелявя, произносит она эти слова, медленно повышая голос. Надоело. ― Ну и что стоишь? Иди и работай, ― сморщив и без того неровный лоб, женщина, нагло усмехнувшись, откидывается на спинку, сложив руки крестом на груди. Как же ты мне надоела. ― Молчаливый бунт? Я и уволить могу, ― быстро заморгав глазами, она расплывается в улыбке. Нет, в оскале. Что ж, ладно. Делаю шаг к ее столу и одни легким движением руки смахиваю стопку документов. Они все равно неправильно сложены были. Начальница сидит сначала и глазом не моргнув, но после, будто что–то щелкает в ее голове. ― Ты чего вытворяешь? ― выкрикивает она, переходя на визг. Еще одно движение ― еще одна папка. ― Так уволь меня, ― неосознанно вырывается. ― Уволь меня! Кажется, на крик подтянулись коллеги, с интересом наблюдая за всей сложившейся ситуацией. ― Эрика, прекрати это! ― Что прекратить? Хватаю со стола папку и, подбросив ее кверху, наблюдаю за тем, как листы поднимаются к потолку, а потом мгновенно падают, засыпая стол миссис Эдвардс. Я поворачиваюсь к выходу и застаю своих коллег, уставившихся на меня с недопониманием в глазах. Шагаю в их сторону, но люди стоят все так же, не шелохнувшись. ― Выпустите меня, ― громко говорю, медленно переведя взгляд на каждого из присутствующих. Они расступаются, а я быстро покидаю кабинет, завернув только в свою каморку, дабы взять сумку. До лифта добегаю и скорее жму на кнопку. На первом этаже толпится много людей, все о чем–то переговариваясь. Пропихнувшись через толпу, проскальзываю к выходу. ― Подожди. Нет, он, правда, ждал? Ждал меня? Боже, что происходит? ― Я больше не буду подчиняться приказам здешнего начальства, ― обернувшись, кидаю на Гарри более чем просто недовольный взгляд. ― С этого момента я здесь не работаю, мистер Озборн. Шагаю к выходу и, оказавшись на улице, сворачиваю налево, собираясь идти к метро. ― Уволилась? ― раздается голос позади. ― Можно и так сказать, ― поворачиваюсь лицом к Гарри. ― И какова причина ухода? ― Хм, ладно, начнем, пожалуй, с того, что я умираю, ― после сказанного загибаю палец на руке, ― вторая причина ― неприязнь к миссис Эдвардс, взаимная неприязнь, ― второй палец на руке. ― Так, и третья, я не говорю, что она сыграла важную роль, однако в совокупности со всем вышеперечисленным стала решающей, ― я тебя поцеловала, своего начальника, притом даже не догадываясь, кто ты, ― третий палец тоже загнут. ― Трех причин достаточно, мне кажется. ― Разворачиваюсь и делаю пару шагов, но хватка, довольно–таки сильная, зажавшая мое запястье, идти не дает. Волей–неволей, снова приходиться встретиться взглядами с Гарри. ― Я понимаю тебя как никто другой, ― процеживает он сквозь зубы, приблизившись ко мне. ― Понимаешь… Что? ― с удивление спрашиваю я. ― Я умираю, только медленно, и болезнь долго может развиваться… ― неожиданно замолкает, что ж, слова о своей смерти каждому даются с неимоверным трудом. ― В том вся и разница, Гарри, ― тихо проговорю и, вырвав руку, продолжаю: ― я горю ― ты тлеешь. И знаешь, я не боюсь огня, не боюсь стать пеплом, принимаю смерть как должное. Ты бежишь от нее, боишься того, что разъедает, словно кислота, тебя. И если общение со мной было лишь способом познать природу обреченного человека, то ты зря выбрал меня. Все обречены, каждый из людей, а ты просто отсрочиваешь конец, ― глубоко, до боли вдыхаю воздух. ― В этом вся разница, в этом вся проблема. И, наверное, я зря начала тот разговор в лифте. Ухожу, больше не сказав ни слова, да и от него ничего не услышав. Что я сделала? Не знаю. Просто высказалась, сорвалась… Нервы на пределе. Железной хваткой смерть схватила меня за шиворот и потихоньку тащит в кромешную тьму. Я соврала ― я боюсь умирать, боюсь быть одна и сейчас, и до этого. И тот разговор… нисколько о нем не жалею. Дом встречает звенящий тишиной и неприветливой тьмой. Я, еле добравшись до дивана, плюхаюсь на него и долго смотрю в потолок, слушая собственное хриплое дыхание. Нащупав под подушкой диктофон, достаю его. Запись. ― Сейчас застала себя на мысли: может, хорошо, что я сказала Гарри именно эти слова. Может, он будет бороться за свою жизнь в отличие от меня?