Сенька - Золотая Ручка

Ирина отвела Сеню в одну из пустующих гостевых, показала, где душ, расстелила постель. - Сейчас привезу тебе ужин, купайся пока. Шампунь там есть, мыло, полотенца - тоже. Арсений знаками показал, что порции надо две. - На двоих? Зачем тебе? - удивилась девушка. Сеня зашарил по карманам, но, видно, блокнот выронил где-то на хоздворе, когда бежал за Шевцовым. А как показать, что вторая порция для Евгения, он не знал. - Ладно, две так две, - решила Ирина. - Мойся пока. Еды было не жаль, а мальчишка просто мог настолько проголодаться, пока работал. Ну и пускай ест, растущему организму полезно. Опять же, он с железками возится. Душ Сеньку впечатлил, а шампунь, пахнущий незнакомо и сладко-терпко, вообще привел в восторг. Волосы промылись от пота, пыли и грязи, завились колечками, которые Арсения смущали с самого детства. Бабка вздыхала, что он на ангелочка с рождественской открытки похож, но коротко состригала вихры внука. Вот если бы им такой же душ, чтоб волосы мыть, он бы, может, и отрастил кудри. Сам себе хихикнул: ну, кудри... сдались они? Сор из них потом вычесывай. Губкой, не похожей на привычную жесткую мочалку, вымылся до скрипа, укутался в огромное и непривычно-мягкое полотенце. Одежду он не нашел, верней, нашел длинный и пушистый халат, а его грязная одежда куда-то исчезла, наверное, стирать унесли. Такое Сеня только в школе слышал, когда девчонки друг другу пересказывали любовные романы и мечтали о красивой жизни. Вот там и было такое, что одежду уносят стирать, а потом приносят чистую, сухую и поглаженную. «Во блин, в сказку попал», - бесхитростно восхитился мальчишка, завернулся в халат, достававший ему до пят, как в зеленое облако. Присел на край широченной кровати. У бабки была такая же, только высокая, на панцирной сетке, с шишечками по углам высоких железных спинок. Он в детстве на ней прыгал, когда бабка не видела. Правда, и по заднице за это получал потом крепкой сухой ладонью или хворостиной. А на этой и не попрыгать, наверное. Но зато она такая мягкая. В дверь постучали, потом открыли. - Вот ужин, - Ирина вкатила тележку. - Одежду твою стирать унесла. Ох, как же ему не хватало блокнота. Но жестов, поблагодарить ее, хватило. А вот спросить, где Евгений, и когда ужинать придет - уже нет. - Девки твой блокнот на дворе нашли, только поздно - по нему уже все протоптались. Я тебе новый притащила. Новый блокнот был красивый, с какими-то цветами на обложке, девчоночий, но милый. И бумага была в клеточку, а еще пахла чем-то сладким. Карандаш нашелся на тумбочке, вместе с горой всяческой мелочи, которую Сеня таскал в карманах: от всевозможных гаек и болтов, до мотка медной проволоки и универсальной отвертки, подаренной мастером на прошлый день рожденья. Сеня тут же написал свой вопрос, трудночитаемыми каракулями и с безобразными ошибками: «А Женя прийдет? Он скозал што галодный как волк и сомной поест». - А, Женя... Ну, раз обещал, то придет, сейчас потороплю. Парнишка разулыбался ей, словно уже совершенно забыл о том, как еще утром шарахался от начохра. Ирина тоже улыбнулась и поспешила налететь на несчастного Женю диким коршуном: - Тебя там парень ждет! - А? Да, точно, - только-только успевший вернуться с болота, жестоко искусанный комарьем, мокрый и грязный Женя заморочено кивнул, - я ж сказал, что голодный. Есть ему не хотелось совсем, хотелось выпить стопку и завалиться спать. Не светило ни то, ни другое: гости, как сказал Данил, его зам, желали веселиться. А значит, начохру предстоит тоже «веселая» ночка. Винницкий уже зажал какую-то симпатичную горничную в углу, девица явно была не против, хихикала и строила глазки, но это не отменяло того, что придется следить за порядком. Дорогобец вообще уже всех согласных перелапал. Чудовский методично наливался водкой, на баб ему было плевать - он приехал сюда расслабляться, что и делал в меру своего понимания. Остальные двое, бизнесмены помельче, правда, отвалившие нехилые бабки за «отдых на природе, охоту и рыбалку», но пока даже не заикнувшиеся о двух последних, оккупировали стол и наслаждались «простой деревенской пищей». А Женя, наскоро умывшись и быстро сполоснувшись, унесся к Сене, наказав Данилу порваться на пять замов помельче, но до полуночи своего шефа не тревожить никак, пока гости не подожгут базу с четырех концов. Пацан чах над остывшими тарелками, не притронувшись к своей. Воспитан был так, что без старших за стол не садился. - Все, я тут, давай есть! Вздрогнул, но остался на месте, даже улыбнулся побледневшими губами. Хороший признак, значит, утренний инцидент не особо отложился в памяти. - Так что нам сегодня послали в качестве ужина? М-м-м, как пахнет-то... Послали макароны по-флотски, да еще по отбивной: Ирина искренне считала, что мужик должен жрать мясо, чтоб быть сильным. Но в прошлый раз Сеня с удовольствием ел «деревенский» салат, так что и в этот раз миска с ним стояла на столике. А еще чай, джем, пастилки, вазочка с конфетами - ребенку надо есть сладкое. Как раз сладкое-то Арсений и не любил. Ну, кроме варенья, так что из всего выбора отдал предпочтение джему и куску белого хлеба. Хлеб был куплен у Анны Сидоровны, их с бабкой соседки: кроме нее, никто не пек такого, формового и вкусного, не как магазинный. Женя, унюхав вкусную и сытную еду, трескал от души, заедал стресс. Сеня, глядя на него, тоже поел больше обычного, напился горячего чаю, раззевался. - Ложись, мелкий, спи. Завтра с утра снова под машины полезем - нам аж три джипа чинить и баки чистить. Сеня закивал, забрался на кровать, удивился тому, какая она пружинящая. Вроде, и твердый матрас, не прогибается, как на его кровати. А вроде и мягко. И одеяло такое легкое, но теплое-е-е! Совсем не похоже на тяжеленное стеганое ватное одеялище, которым он укрывался зимой, сколько себя помнил. Из халата он уже под одеялом выбрался, потянулся, разулыбался, когда Женя одеяло подоткнул со всех сторон. - Спи. Ничего не бойся, тут народ гуляет. Сонно кивнул: ну, гуляет, и пусть. У них в селе тоже иногда народ гуляет, по праздникам, Первомай там, или Новый Год. Через пять минут он уже спал, приоткрыв рот. Женя осторожно присел на краю кровати, глядя на этот рот, с детски-мягкими, слегка обветренными и обкусанными губами, на маленькую ямочку на подбородке, покрытом светлым пушком, на чуть заметные золотистые юношеские усики над верхней губой и длинные, такие же золотистые ресницы, слегка подрагивающие от движения глаз под сомкнутыми веками. Еле удержался от желания погладить парня по голове. Нет уж, ни к чему пугать. Хотя хотелось до дрожи в пальцах ощутить, такие ли мягкие на самом деле эти чуть золотящиеся кудри, как на вид? Женя вообще не встречал таких... сказочно, киношно красивых мальчишек. Только в старых советских фильмах, вроде «Морозко». Он оставил Арсению записку на листке из блокнота, написал, что запрет дверь снаружи, чтобы никто не вломился из гостей ненароком. И что запасной ключ лежит на столике же. Тихо вышел, рассчитывая хотя бы полчаса посидеть в тишине своей комнаты. Не судьба - примчался зам, сказал, что назревает драка, потому что Чудовский залил зенки по самое «не балуй» и сцепился с Ворониным. Пришлось гостей растаскивать, Чудовского транспортировать в его комнату, где он сразу же захрапел, едва свалившись на кровать. Воронина сдали Татьяне Семеновне, базовому эскулапу, в цепкие ручки. - Иногда я свою работу ненавижу... - Хотите валерьянки, Женя? - усмехнулась женщина. - Идите и ложитесь спать, у вас круги под глазами. - Да, думаю, что теперь без меня справятся, - решил Женя. И все же на часах было почти три, когда он проводил последнего гостя в его комнату и счел, что теперь и в самом деле можно спокойно лечь. И зачем его понесло в обход? Неистребимая привычка лично проверять посты, не иначе. И хорошо, что пошел - в окне комнаты нарисовался Сеня, видимо, решил воздухом подышать среди ночи. Ивженко замер, как прибитый, рассматривая поджарую мальчишескую фигурку, забравшуюся на подоконник нагишом. Комарье Сеню, видимо, не пугало вовсе. «Лунатит он, что ли?», - мелькнула в голове мысль. Мальчишка не собирался, вроде бы, с окна прыгать, просто сидел, обхватив острые колени руками, и глядел куда-то в небо, запрокинув голову на оконный откос. В свете полной луны смуглое, выжаренное солнцем тело казалось отлитым из светлой бронзы. Женя любовался им, забыв про то, что устал и хотел пойти спать. Не самое умное, что он мог сделать, особенно учитывая то, что свою бисексуальность он тщательно скрывал с того момента, как понял, что тянется не только к девушкам. Но красиво же, как в сказке. «Звездный принц», - Женя вспомнил название фильма, в котором видел похожего на Арсения мальчишку-актера. Правда, тот был лет на пять младше, но в лунном свете и Сеня казался еще младше своего возраста. Пацан заметил его, помахал рукой, улыбнулся. Женя заулыбался в ответ. Значит, не лунатит, а в самом деле подышать выбрался. Мужчина подошел ближе к окну. - Ты не замерзнешь, мелкий? Ночь не жаркая, однако. Сеня помотал головой, потом застеснялся, слез с подоконника, вернулся замотанный в простыню. Женя с сожалением вздохнул. Не налюбовался. - Чего не спишь? Луна разбудила? Сеня закивал. - Бывает. У меня тоже дома она в окна иногда светит, если задернуть забуду - просыпаюсь. Там сбоку, слева, есть шнурок такой, как бусы. Потяни его, куда получится, и жалюзи задернутся. Сеня пошел пробовать, полоски штор пришли в движение. Жене помахали с восторгом на лице, явно желая спокойной ночи. - И тебе тоже добрых снов, - вздохнул начохр. Сказка кончилась так быстро. Надо обойти периметр и тоже идти спать. Но перед сном Женя все-таки подумал о светлом образе своего принца. Красивый. И умница, несмотря на отставание в развитии. И трудяга - какой современный пацан в семнадцать лет будет впахивать в мастерской денно и нощно? Увезти бы его отсюда, вылечить, чтобы разговаривал, жизни радовался. Хотелось услышать, как звучал его голос. Запустить все же пальцы в тугие локоны. Ох, много чего хотелось. Женя позволил себе пофантазировать, потом встал, помыл руки, попил воды из-под крана и, наконец, лег спать. На часах было половина пятого. Ну и, конечно, в девять утра пришла Ирина, звать на завтрак, напоминать о работе и прочем. Женя натянул на голову одеяло и простонал: - Пристрели меня, я хоть в гробу высплюсь. - Не выспишься, поднимут и работать заставят. А Сеня уже проснулся. Через шесть с половиной минут из комнаты вылетел уже полностью одетый, умытый и почти проснувшийся начохр. Ирина давилась смехом, подпирая стену возле двери. Женя понял, что «Штирлиц как никогда был близок к провалу». - Джем в кладовке захвати. - Нахрена? Мы работать будем, а не чаи распивать! Ладно, какой? - Вишневый, Женя. Он на третьей полке. Мужчина кивнул. - Ир, я палюсь, да? - Да не то слово, Женя. Иди уже, джипы сами не починятся. - Блядь. Кофейку мне литра три не принесешь, а? Не дай погибнуть во цвете лет, - вздохнул Женя, отправляясь в гараж. Завтрак ему пообещали в компактном виде туда же. Сеня уже виднелся под машиной, возился, чинил там что-то. - Привет работникам ключа и отвертки, - жизнерадостно провозгласил начохр. - Опять ты под машину полез? Я ж вчера тебе про домкрат говорил. Сеня выкатился, помахал ему рукой, улыбаясь, жестами показал, что машину можно поднимать. Отработал домкрат, джип уполз под потолок гаража, открывая бронированное брюхо, как жучара под микроскопом. - Так, давай, глянем, что у меня тут с задним приводом было. Вот, гляди, - Женя принялся снимать лючки, открывая беззащитные внутренности. Сравнение с живым организмом крупной машины его самого веселило. Сеня прилип к ним, принялся смотреть, изучать. И на лице был восторг. От показывающего и объясняющего строение той или иной детали машины Евгения почти не отлипал, перестав его бояться вовсе, будто не было той неприятной сцены в котельной. Женя старался никак не показывать, что его подобное положение дел, мягко говоря, волнует. Матеря себя при этом мысленно, на чем свет стоит: нашел же, на кого запасть! Пришла Ирина, принесла им кофе. - Взбодрись, Женя. - Я и так неприлично бодр, - огрызнулся начохр, но за кофе поблагодарил. И за трехэтажный бутерброд на завтрак - тоже, жадно вгрызся в него, едва оттерев руки от смазки и грязи под еле теплой водичкой. Ирина потрепала Сеню по волосам: - Все в порядке? Тот закивал, как-то нерешительно и пугливо повел головой под ладонью, словно настороженный котенок, не знающий, как долго продлится ласка, и не последует ли за ней пинок. Ирина его еще и чмокнула в макушку. - Что на обед хочешь? Женя полюбовался на нежный румянец, проступивший на загорелой коже мальчишки, фыркнул: - А что сегодня в меню? Сень, ты картошку с мясом и грибами любишь? Я вот, как приехал, все прошу девчонок пожарить мне эту вкуснотищу, а они отказываются. Сеня согласился на картошку с грибами, он ее очень любил. - И салат. Сегодня «цезарь» будет. Вкусный, - пообещала девушка, снова потрепала Сеню по вихрам и ушла, оставляя их вдвоем. Сеня полез изучать машину, хотелось ее починить поскорее, чтобы Жене было приятно. Начохр оказался приятным человеком. Сеня чуть придвинулся, внимательно принюхиваясь к нему, чуть ли не в подмышку носом уткнулся. От мужчины пахло терпким потом, чем-то резковатым, но приятным, видно, призванным забить запах пота. Кофе, смазкой и металлом. Табаком не пахло. С некоторых пор запах табака и курева вообще Сеня терпеть не мог. - Ты чего? Я душ принимал сегодня, честно. Сенька покраснел, но ответил - тронул нос, оставив на кончике пятнышко грязи, потом сложил две ладони вместе и прижал к груди. И без перевода было ясно: запах понравился. Женя смутился: - Ну... Спасибо. Приятно. Мальчишка дернул плечом, ткнул куда-то в лючок, прослеживая пальцем толстый провод, губами проартикулировал: «Куда это идет?» Женя счел за благо вернуться к починке и изучению машины, отвлекаясь от слишком уж... красивых глаз пацана. Работали они до обеда, пока Ирина не позвала мыть руки и садиться есть уже, а то скоро остынет. Пахла картошка замечательно, грибы вообще были выше всяких похвал, а нежные розовые волокна ветчины дразнили и манили. - Ешь, сама жарила, - Ирина выбрала какой-то мелкий мусор из волос Сени. - Начинаю понимать, в чем прелесть юности, - с чуть наигранной ноткой зависти пробормотал Женя, накладывая мальчишке в тарелку побольше салата. - Ешь-ешь, мелкий, не стесняйся. Сеня не постеснялся, наелся от пуза картошки, с зеленью, с любимыми грибами, еще и удивительно вкусное мясо положили. - Вот молодец. Так, Арсений, перерыв минут двадцать - после сытной жратвы сразу за работу нельзя. Сходи к своему мастеру, спроси, что там с системой, ага? А я пока по своим делам пробегусь. Арсений закивал, потом жестами застенчиво спросил, можно ли взять с собой картошку. - Найди Ирину, пусть тебе с собой положит в контейнер, - усмехнулся Евгений. - Покормишь Андрея. Ирина судков Сене собрала и с картошкой и с салатом для Андрея, то же самое и для бабушки - подросток объяснил, что хочет угостить единственного члена семьи. На угощение не поскупилась - запихнула в пакет еще и апельсинов парочку, и банку с джемом, так полюбившимся мальчишке. - Беги, угощай. - Ты с ним, прям, как с сыном, - фыркнула Марина, когда Сеня ускакал из кухни. - Ну... работай давай, вон, посуды немытой гора! Девушка фыркнула, но спорить со старшей - себе дороже. С обеда на базу вернулся Сеня в компании с Андреем. Мастер тащил завернутую в брезент систему спутниковой связи, Сеня - увесистую сумку с инструментами, которых не было в гараже у Жени. - О, привет, - обрадовался Женя. - Ну как? Починил? - Пошли, проверим. Схему-то я перепаял, но она старая была, я усилок поставил, не знаю, как пойдет, - неуверенно развел руками мужчина. - Давай проверим, - закивал Женя. С настройками и подстройками системы провозились едва ли не до вечера, но связь все же заработала. - Охренеть, Андрей! Впервые вижу мужика, который на коленке спутниковую связь починил! - искренне восхитился Женя. - Ну, я вообще талантливый, - скромно заявил Андрей. - Да уж. Евгений кинулся связываться с Шевцовым, пока Андрей пошел в гараж, проверять, что там творит его подопечный. - Борис Анатольевич? Борис Анатольевич, вы меня слышите? - Доложи обстановку. - Все тихо, гости вчера наквасились, пытались подраться, но никто не пострадал. - Молодец. У меня тоже все под контролем. - Тендер отложили? - поинтересовался Женя, хотя это было, в принципе, не его дело. - Нет, земля теперь моя. - Поздравляю, Борис Анатольевич. Какие распоряжения будут? - Пускай народ отдыхает. Скоро подгоню машины. - Есть, шеф. Вас понял. Конец связи. Женя отключил телефон и выдохнул: Шевцов вернется, наверняка, довольный: землю выкупил, на базе все спокойно. Он пошел искать Сеню. Тот нашелся у него в машине, дрых на заднем сидении. Начохр хмыкнул, кашлянул: - Подъем, боец, нельзя вечером спать! Сеня подскочил, завертел головой, увидел Женю, расплылся в улыбке. - Ну, что, разобрался, как и что с машиной? Подросток закивал, вытащил подаренный Ириной блокнот, застрочил. Ткнул в руки Евгению. «Я прамыл бак и поченил правотку. Тама пиритерся правадок» - Спасибо, Сень. Ну что, осталось еще починить три машины. Арсений поманил его за собой, ткнул во вторую слева, серебристо-серую, на которой обычно катался сам Шевцов, открыл капот и вытащил какой-то провод. Аккуратно обрезанный провод. - А починить это ты сможешь? Сеня кивнул, полез во внутренности, снова поманил мужчину к себе. Лицо было озабоченно-встревоженное. Провод шел от тормозной системы, а Женя, казалось подростку, не понимал. Сеня читал как-то детектив, брал в библиотеке, так там тоже тормоза испортили, чтоб инсценировать автокатастрофу. Пришлось писать в блокноте. Женя аккуратно погладил его по плечу: - Знаю. Но больше никто поганить ничего не станет, я нашел виновного. «Точна? Фух!» Сеня привалился к капоту плечом, облегченно выдохнул, потом снова отобрал блокнот: «Я завтро спаяю, ладна?» - Ладно. Останешься тут ночевать? Сеня помотал головой, махнул рукой куда-то в сторону села, сделал несколько замысловатых жестов, тронув виски и грудь. То, что бабка будет волноваться, Женя уразумел почти интуитивно. - Пойдем, провожу тебя Мальчишка подумал, кивнул. И протянул ему ладонь со снисходительной улыбкой. Женя взял его за руку: - Ну, веди, что ли. Когда он в пятый раз зацепился за невидимую в темноте выбоину или корень, пришлось признать, что мальчишка, усмехаясь, прекрасно представлял себе, что это взрослого мужика ему придется, пожалуй, провожать назад, к воротам. Сам Сеня то ли видел, как кот, то ли просто чуял все неровности, привычный к подобным «сюрпризам». - Ну точно же провожать пойдешь, - засмеялся Женя. - Всю ночь будем ходить. Сеня почти беззвучно засмеялся, повернул назад, довел его до места, куда добивали фонари, освещавшие ворота. Тронул быстрыми, незаметными прикосновениями его грудь и висок, помотал головой, перебрал пальцами по ладони. «Не волнуйся, я дойду сам», вот, что это значило. Жесты парнишки с каждым разом становились все понятнее. - Точно дойдешь? Может, все-таки проводить? Фонарь прихвачу только. Белобрысое чудо только усмехнулось, помахало рукой и припустило бегом вниз по дороге. Женя так и стоял, пока мальчишка не пропал из виду, потом пошел спать. Спалось тревожно, снилась какая-то белиберда. Среди ночи начохр подскочил с мыслью, что зря не проводил мальчишку, оделся и обошел периметр, проверяя своих бойцов, потом заставил себя все же снова лечь спать. Утром весь извелся, ожидая Сеньку из села. Явились оба мастера вместе, Сеня приволок плетеную корзину с крупной, почти сладкой брусникой, вручил Ирине. Евгению достался завернутый в полотняную салфетку расстегай с яйцом, луком и соленой черемшой. От запаха выпечки у позавтракавшего только чашкой кофе начохра потекли слюнки. Сожрал он подарок на месте. - Бабушка пекла? Довольный Сенька кивнул и отправился паять то, что обещал. К вечеру из четырех машин автопарка базы были готовы три, четвертую они с Андреем разобрали, но закончить не успели: в гараж явилась Ирина, уперла руки в боки и ультимативно заявила, что давно пора ужинать, и что «железяки ваши грязные до утра никуда не убегут», а из брусники они с девочками напекли пирогов, и вообще, все стынет. Пришлось под напором праведного негодования сворачиваться и идти ужинать. На сей раз остались на базе оба труженика: наработавшийся и наевшийся Сеня задремал прямо за столом, Андрей разбудил его и отправил в душ и спать. А сам вернулся к завязавшемуся с Евгением спору о преимуществах отечественного автопрома перед зарубежным в условиях малой проходимости. Ирина, убиравшая со стола, только вздыхала: - Все, зацепились языками. Разогнать спорщиков удалось далеко заполночь. И то Андрей, соскучившийся по общению с понимающим человеком, уснуть не мог. Поворочался, натянул штаны и вышел на крытую террасу, опоясывающую весь корпус. Там стояли легкие пластиковые кресла, и он уселся в одно из них, достал из кармана кожаный кисет. Курил он не табак, а травяную смесь, которую научился готовить еще в армии: денег на курево было жалко, а вредная привычка не отпускала. Трубку он вырезал себе сам, а вот травки ему собирала баба Анисья, слывшая в Подгорелом ведьмой. Правда, в вышедшей на пенсию сто лет назад медсестре-акушерке что-то ведьминское и впрямь было. - Что тебе не спится? - проворчала Ирина, выходя на террасу. - Да так... - Андрей повернул голову и чуть не уронил из руки трубку, засмотревшись на девушку в длинном, облегающем пышные формы халатике. - Замерзнешь же. - Ночь теплая, не замерзну, - Ирина окинула его внимательным взглядом. - Ложись спать, завтра Женька три шкуры спустит, чтобы машины были на ходу. - Там осталось то дел на полчаса работы. Если б одна красавица нас не выгнала из гаража, сегодня б уже управились, - хмыкнул мужчина. - А вас не выгонишь - так и будете там и спать и жить. Андрей рассмеялся: - А я и так в гараже живу. - А что, дома-то нету? - Зачем мне одному - хоромы? - Ну так женишься - и куда жену поведешь? - Ну, если только жениться, - Андрей фыркнул, - тогда в дедову хату. Правда, там давно уже никто не живет, дому, в самом деле, нужна не только мужская рука, но и женская. Замкнутый круг, Ириш. А жениться... Не на ком тут жениться. На тебе, разве что? Она захохотала: - Много вас желающих, а в ЗАГС отвести - так пятки сверкают. - ЗАГС - это в Убинское, тут, кроме сельсовета и участкового, никакой власти нету. А что, никто не хочет такую рукодельницу замуж брать? - Да как видишь, не хотят, - Ирина махнула рукой. - И зря. Ты красивая, готовишь хорошо, Сенька уже похвастался. Пироги печешь такие, что я чуть язык не проглотил. Сам бы взял, да что тебе в Подгорелом делать? - Да уж, нашла бы что, вон, целая база под присмотром. Андрей примолк, задумался. На Ирину он заглядывался с того самого дня, как на базу отдыха привезли девушек. Изо всех щебетух и вертихвосток она была самая серьезная, и, как казалось Лиханову, самая красивая. Видно было, что девушка знает себе цену. Ее никогда не видели обжимающейся по углам с гостями хозяина - Ирина этого не допускала. И на базе была кем-то вроде домоправительницы, во всяком случае, остальные девушки вроде как были у нее под началом. - Пойду я, а то в самом деле озябла что-то. Андрей встал, стянул с себя не застегнутую брезентуху, набросил ей на плечи. Этакая бессловесная просьба остаться вышла. Ирина глянула на него острым взглядом, присела в кресло. Он сдернул с соседнего кресла велюровую накидушку, укутал ей колени. Снова набил трубку, прикурил и сел рядом, рассматривая ее в свете медленно крадущейся вверх, из-за сопки, луны. - Откуда ты? - Издалека, аж из Москвы. А ты? - Здесь родился и вырос. После армии, правда, по стране помотался. В Новосибе техникум закончил, думал - там работать устроюсь, родителям помогать буду... - и замолчал. - А что же случилось? - Отец на зимней рыбалке утонул, мать… за ним следом... Я на похороны приехал, да так и остался. А сейчас уже совесть не позволяет рвануть куда-то: кто здесь работать будет? Ирина понимающе кивнула: - Это точно. А село у вас хорошее. - У нас мужики малопьющие, - хохотнул он. - Потому и держимся как-то на плаву, правда, молодежь все равно редко сюда возвращается, если уж вырваться доводится. - Ну, живете ведь как-то. Он кивнул, снова помолчал. Выбил погасшую трубку, спрятал ее в кисет. Потом протянул руку и провел ладонью по ее волосам - густым и чуть волнистым. - Красивая ты. Очень. - Спасибо, Андрюш, - она улыбнулась. Не остановила. Самой было любопытно: как далеко осмелится он зайти в своем неумелом ухаживании? Неужто опять придется самой к себе звать? Так не поймет же. Женская интуиция твердила, что она ему нравится. Но настолько ли, чтоб смелости хватило ее, штучку столичную, завоевать? Рука в волосах осмелела, погладила, как кошку, за ухом. По телу прокатилась волна сладкого озноба: Андрей каким-то чудом угадал, как ей нравится, когда проводят там, чуть нажимая. Не удержалась, прижалась к широкой, твердой и шершавой ладони, пахнущей травяным дымом и въевшейся намертво смазкой и соляркой. Он снова погладил, как кошку. Приятно. Скользнул ладонью по шее, по плечу, взял ее ладонь в руки и вдруг наклонился и поцеловал в запястье, чуть щекотно и так, что у нее аж все зашлось внутри. Ирина вздохнула, ахнула, однако руку не отняла, наслаждаясь этим щекочущим чувством. За все ее тридцать с копейками лет так руки ей не целовал никто. А Андрей грел уже обе ее кисти в ладонях, трогал губами кончики пальцев, запястья. «Ласковый какой», - Ирина растрогалась. Правда, ласка в нем сочеталась с решимостью, это она поняла, когда ее из кресла подняли, как морковку из грядки выдернули. Прижали к широкой твердой груди. И поцеловали, аккуратно, ласково, но непреклонно. Ирина прижалась к нему, обвила его шею руками. И горячо ответила на поцелуй. Как оказалась в отведенной Андрею комнате - не заметила. Только очнулась, когда отстранился. Заглянул ей в лицо, обнимая его широкими ладонями: - Если не хочешь - скажи, насиловать не стану. Тьфу ты, благородный какой! А в живот ей, наверное, честь упирается. Вместо ответа она просто распахнула халат. Боялась, что придется все самой делать, ан нет, не пришлось. Разве что только рот себе зажимать, чтоб никого не разбудить. Неопытный? Да как бы ни так, разве что чувствовалось, что давно уже с бабой не был, неловкий чуть. А опыта хватало, чтоб она под сильным мужским телом кошкой выгибалась. А после секса она умчалась в душ, думать, что вообще произошло? Сорвалась как та же кошка в течке. Давно она себе уже такого не позволяла... А тут словно затмение нашло какое-то. Но хорош ведь, стервец! Хотелось ополоснуться - и назад, в койку. Да что с ней такое происходит? Недотрах сказывается, что ли? Но, с другой стороны, можно и позволить себе хорошего мужика иногда-то, хоть меньше рычать на девок будет. Ирина похихикала: в ЗАГС, ага, как же. Моложе была, соплюхой дурной, думала: отхватит себе мужика из богатеньких, чтоб не на рабочей окраине жить, а где-нибудь на Пречистенке или на той же Рублевке, прости господи. А как поварилась в этом дерьмеце три годика, до мозгов дошло, что красотой и сексом себе мужа не найти. Да и олигархи эти хреновы только о бабках думают, даже в постели. Жена им нужна, как парадно-выходной аксессуар. А потом уже как-то и не до мужиков стало. Карьера. Ну, дослужилась до управляющей базой отдыха, ага. Карьера - закачаешься. Хотя, если вспомнить, как начинала - то да, взлетела. Ирина вытерлась и вернулась в спальню. Спит уже Андрей, наверное. Он не спал, стоял у окна, голышом. Повернулся к ней, глядя серьезно и без улыбки. - Все в порядке, Ириш? Больно не сделал? - Да нет, - она замерла, не зная, то ли уходить, то ли оставаться. Он шагнул, подтолкнул ее к постели, решая за нее: - Ложись, я сейчас, - и тоже ушел в душ. Ирина растянулась, не зная, что теперь будет. Постель пахла смешавшимся запахом их тел и сексом. Внизу живота снова сладко потянуло, и она фыркнула: вот же, не хватило. Хотя, если подумать, сколько она уже живет без постоянного любовника? Года два. Конечно, не хватило. Интересно, хватит Андрея на второй заход? Хватило. Утром ей совершенно не хотелось вставать в шесть часов, учитывая, что уснула она хорошо, если в половине четвертого. Второй раз получился уже не таким страстным и помедленнее, зато сейчас в ней, как в кувшине, наполненном под горлышко, плескалась сытая истома от хорошего секса. Она потянулась и открыла глаза. Андрея рядом не было, зато на тумбочке стояла низкая стеклянная вазочка с водяной лилией - розовато-белой, еще не раскрывшейся до конца. Ирина ахнула: где он ее добыл? И когда успел? Женщина полюбовалась цветком, вдохнула запах. И побрела в душ, в холодный душ. И к горячему кофе.