Совершенное рабство.

Шерран. Кажется, это место становится началом жизни в городе для каждого второго, пришедшего из-за купола. Что поделать? Нравы в каждом городе разные. Потому и Шерран не стал исключением, вместе с очередным охотником, совершенно не стесняясь и не подчиняясь страшной атмосфере сего места, а так же множества крайне сильных ограничивающих устройств на руках и даже ногах. Нет, бланши прекрасно понимал, что все, хана, он в рабстве – ничего не попишешь. К тому же при помощи этих странных штуковин его великолепно сдерживали, и дракон это ощущал. Но его все же не пугала столь печальная история, да и судьба, как минимум по двум причинам: во-первых, тут было слишком много всего нового, неизвестного и отличного от привычной рутины, а во-вторых, этот странный город жадных и эгоистичных табулов искренне вызывал у него восхищение, особенно если вспомнить, насколько дракон был алчен до знаний. Охотник и так намучался с ним, пока довозил до аукциона. Дракон чуть не разобрал на кусочки его машину, пытаясь понять, как она работала, а потом еще вырисовывал на стекле странные узоры, желая узнать, как табулам удалось достичь столь превосходной консистенции материала. А когда охотник попытался его отлепить от несчастной витрины, то чуть было не лишился жизни и решил все же дать дракону немного свободы. Пусть зверушка насладится последними моментами жизни на свободе, нам же не жалко. Кто торопится? Никто не торопится. Все должно было быть просто замечательно. Все равно за такого бланши он должен был выручить достаточно денег, чтобы покрыть весь ущерб. В общем вскоре охотник отлепил таки его от витрины, и они направились дальше. Большой интерес вызывали у бланши мусорные баки. А особенно маленькие мусорки у входа в кафе – столь банальное, но в то же время гениальное решение! – открывать мусорку с помощью нажатия на педаль, дабы не пачкать руки. Машина к этому времени уже не работала, дракон, в котором резко пробудился дух изобретательства, оставил себе на память ручку от переключателя скоростей. С горем пополам они все ж добрались до самого здания аукциона. Бланши поместили в клетку, усилили браслеты и оставили наедине изучать состав материала, из которого были сделаны прутья решетки и стены. Время шло крайне быстро и вот, наступил час Х. Общими усилиями им удалось стянуть с Шеррана рубашку, но вот штаны снять он не позволил, чуть было не угробив одного из работников, что пытался снять с него сапоги и оставить себе. К более радикальным мерам, что могли привести к порче товара, прибегать охотники не стали, а потому оставили бланши в покое. К этому времени он уже заскучал, а потому наблюдал за проходящими табулами, выводя из себя крайне пристальными и внимательными взглядами холодных глаз, словно он пытался сожрать их души, и доводил до истерики своими подвываниями, пока ему не вставили кляп и не связали руки а спиной. Что поделать, мужчина действительно не знал границ, а потому не собирался их соблюдать, но доведение людей до исступления было истинным удовольствием, потому как даже с кляпом во рту он был способен выдавать нечленораздельные, но крайне раздражительные звуки. В конце концов дракону вкололи львиную долю снотворного и он отрубился. На том и остановились. Но вот, начался аукцион. Бланши разбудили ведром воды, окотив с ног до головы. Дракон практически мгновенно пришел в себя, крайне недовольно отфыркиваясь. Его развязали, вытащили кляп и запустили в комнату с огромным зеркалом, оставив там одного. Стены медленно, но уверенно давили на психику. Дракон несколько секунд хмурился, скрестив пальцы и недовольно щурился, изучая отражение. Зеркало оказалось просто великолепной работы, столь высокого уровня мастерства он давно не видел. Бланши подошел в плотную, положив ладонь на гладкую поверхность. Но тут идиллию разрушил голос диктора, идущий откуда-то сверху… Для существа, всю жизнь прожившего в 18 веке, это было крайне странно. Дракон ощутимо вздрогнул и откинул голову назад, задрав взгляд к потолку, вслушиваясь в слова. - Итак, наконец, Вашему вниманию представляется великолепный лот... – но не успел кто-то-там-сверху закончить свои слова, как дракон хищно ухмыльнулся и поднял обе руки, прижав их к стеклу, медленно повел вниз когтями, издавая просто душераздирающий звук, перекрывающий голос ведущего аукцион. Он замолчал и дракон остановился, крайне довольно усмехаясь. Шерран слега нервно облизнулся, чувствуя легкую дрожь от возбуждения и страха. Как бы он того не хотел, но страх перед неизвестностью был. Его скрыть было крайне тяжело, но дракон и не пытался, он упивался этим редким чувством в полной мере. Выдержав несколько секунд тишины, диктор снова продолжил, но в тот же момент и Шерран продолжил свою очаровательную мелодию. Кажется, у кого-то сдали нервы, и тут в комнате появились охранники, крепко прихватили дракона под руки и отволокли от стекла. Резкий удар в живот заставил его опомниться, где же он находится, но вместе того, чтобы безвольно обвиснуть на руках, он тут же дернулся на посмевшего ударить его охранника, яростно прошипев: - Убью. - попытка так и не увенчалась успехом и через пару секунд его снова вернули в нормальное положение в пространстве. Мужчина умом в принципе понимал, что сделать сейчас они ему ничего не могли – чувство того, что за ними наблюдают крайне долго преследовало дракона. Но все же, со скованными руками и ногами он был не особо силен и не мог сделать всего, что задумывалось. А потому бланши только расслаблено выдохнул, довольно улыбаясь и выпрямился в их крепких объятиях, более походя на красивого и самовольного жеребца, которого с горем пополам пытались вести под узду. Тем временем голос продолжил: - Итак, Вашему вниманию предоставляется великолепный лот! Бланши, он достаточно силен и не сломлен, как вы видели только что. Данный экземпляр идеально подойдет для работы на плантациях, любовных утех или зрелищных боев. Но для начала Вам предстоит его сломать. Что в данном случае будет крайне интересно! Итак, дамы и господа, Ваши ставки? Эммануэль. Казалось же, что надо в девятнадцать лет человеку, у которого есть все? Эммануэль был как раз из числа таких, ведь его счет в банке во многом превышал объемы заработной платы всех тех людей, которые были простыми работягами. Крайне избалованный парень, что не видел в жизни ничего, что не мог бы получить, сейчас сидел на заднем сиденье машины, в крайне хитром, но негодующем виде, надо сказать. Отец разрешил ему поехать на аукцион, одно из самых элитных мест, где проводили время табулы, только вот была одна незадача: отец был намерен купить себе один из самых замечательных лотов, который стоил просто бешеные деньги. А все почему, потому что это была самая, что ни на есть настоящая девушка-друиру. Именно этот факт заставлял парня злиться на отца – сам он просто не мог никак понять, какой смысл столько денег вбухивать в какую-то бабу, которая еще и залететь может... А там уже и вариант рождения полукровки, что совсем не радовал. Для крайне эгоистичного и единственного ребенка, единственного члена семьи это была действительно большая проблема, а значит что? Правильно, от нее требовалось избавиться. Парень не отводил внимательного взгляда от отца и ласково говорит, когда они были уже совсем у здания аукциона: -Пап.. А ты знаешь о чем я всегда мечтал? У моих друзей уже начинают появляться зверюшки. Такие ручные, милые, послушные, может, ты и мне купишь, маленького? В счет моего дня рождения? – начало, начало действительно было крайне мягким, буквально подмазывающимся голосом, буквально с щенячьими глазками, правда, увидев крайне суровый взгляд отца, он замолкнул, не решаясь больше говорить об этом – отца он хоть и любил, но немного побаивался, особенно тогда, когда тот становился крайне раздражительным и злым, да еще и за рулем. «Ничего, ты мне точно купишь. Уж я то уверен.. Потому что этот лот, свою бабу ты купить не посмеешь.» Уже в зале, где собралась немногочисленная элита из тех, кто в этот раз хотел себе купить раба, он судорожно вдохнул, оглядывая собравшихся: хозяин борделя, судьи, полицейские, бизнесмены. С детьми всех из них он общался, в той или иной сфере, а вот родителей Эмми все же глубоко уважал, но уважал в том смысле, что когда то понадобится и их помощь. Лот за лотом шли торги, один за другим мальчики, парни разных рас расходились по рукам. Это даже начинало казаться скучным, пока парень не увидел Его. Буквально скользя взглядом по глади окошка, которое было направлено на него, с той стороны всего лишь неприметное зеркало, он не заметил, как даже дыхание перехватило. То, что лот был шикарен – не сказать ничего. Лицо, тело. Хотя нет, все же лицо и глаза. Глаза того, кто точно считал, что тут все не так-то просто, не до конца осознавал, что с ним такое и в то же время... Нет, подобного взгляда парень еще не встречал ни у одного раба из всех увиденных. А потом началась сцена, именно в короткий перерыв которой он обернулся на отца, который явно не питал интереса, а вот сам Эммануэль настолько был поглощен этим лотом, что выпалил: -Папа, я его хочу! Купи мне его. -Ты совсем с ума сошел? – отец только покачал головой, будто бы сын больной, правда теперь, глядя на то как этот дракон вовсю работает над стеклом, парень уже стал скользить по его фигуре глазами. - Ну папуля, что тебе стоит? Я же буду так счастлив… Купи мне его, купи-купи дракона. Твою гребанную мать! Заткните вы уже этот звук, уберите! – парень резко встает, даже не обращая внимание на то что все терпеливо ждали, он лишь возмущенно закричал, глядя на одну из дамочек что в вынужденный перерыв разносила напитки, и ему было чисто плевать на то, что сейчас отец был готов буквально испепелить его взглядом и как только товар огласили по нормальному он сам резко забрал у отца таблички и вступил в торги: -Сто двадцать пять тысяч! Сто пятьдесят тысяч! Ого, господин в первом ряду повысил до трехсот! Какая незадача, опять повышаются.. Пятьсот! Пятьсот раз.. – Тогда Эммануэль снова поднял табличку, где уже было семьсот тысяч, но его опять опередили, он и еще двое мужчин отчаянно боролись за данный лот, но тут отец Эммануэля просто забирает у него эти карточки, с цифрами. Но Эмми просто не мог упустить данный лот и хитро взглянул на отца, прямо с места встает и заявляет по настоящему небесную цифру за этого дракона, мужчину, от которого все это время просто не отрывал взгляд, перекрывая все стоимости почти что в два раза. -Полтора миллиона! –и чувствует, как отец зло прожигает его глазами, но парню было плевать. Уже звучали цифры – один, два, три – продано молодому юноше во втором ряду. И это уже настолько ввело парня в состояние эйфории, ведь теперь этот шикарный, совсем необъезженный бланши его, его собственность, игрушка. Только вот отец так не считал – это была ровно та сумма, на которую тот собирался купить себе девушку, а тут наглый сынок все испоганил. Даже не дожидаясь окончания торгов, мужчина просто вытащил его из зала и там прижал его к стене. Отец был зол, крупно зол на то что любимый сынок не спросив его просто потратил такую огромную сумму денег, сам же парень быстро выкрутился и теперь начал снова свою песню. -Папа, ты же видел какой он, он должен быть только моим, подумаешь каких то полтора лимона! Дай денежку, ты же видел этого бланша. Ты что, не смотрел в его глаза, я хочу его! Я купил его, тебе всего лишь нужно дать мне пару пачек денег и все, в счет моей днюхи, ты же мне только ту вечеринку устроил и все! Остального уже ничего нет! - о том что вечеринка проходила в «диком рае», он просто и тактично умолчал – вечеринка в борделе, это было едва ли не событие года и теперь широко улыбаясь сыночек только напирал на безумно любящего отца. - А кто мне даст денег если не ты? Мне что, на панель идти? Ты меня так не любишь, папочка, что не сделаешь мне маленький подарок? И именно в это время к ним подошел мужчина, что упомянул о том, что им могут отдать покупку даже перед окончанием аукциона, а пока его просто приведут в эту небольшую комнатку.. Шерран. Пока все были безумно увлечены покупкой бланши, сам дракон, внимательно вслушиваясь в звучащие цифры, с интересом изучал взглядом стекло, словно пытаясь стать всемогущим и расплавить его взглядом. Но, к сожалению, стекло не плавилось и, кажется, вообще не собиралось идти на подобные риски ради какого-то там захудалого бланши, который уже уходил с молотка за пятьсот тысяч. А цены то росли и росли. Но, надо сказать, что дракон все продумал. Он решил в полной степени отблагодарить сие место. Глубокие царапины от средних пальцев обоих рук, наиболее мощные, пересекались все в месте в одной точке – там и было теперь самое уязвимое место зеркала. Шерран чувствовал себя шампанским в бутылке и отчаянно пытался вырваться наружу, наслаждаясь этим продолжительным процессом. Но раз нельзя было выбить пробку в виде двух надоедливых охранников, держащих его под белые рученьки, то можно разбить бутылку – всего небольшое, но точное движение и пьянящая искрящаяся жидкость вырвется наружу, вскружит голову, заставляя идти на крайне необдуманные и, порой, опасные поступки. Дракон снова выгнулся в цепких объятиях охранников и откинул голову назад, буравя одного из низ взглядом. Зеленые глаза… Ах, их холодное прикосновение просто физически пробирало до костей любое существо, если оно, конечно, не могло ответить тем же. А что могли ответить простые охранники на аукционе рабов? Шерран почувствовал, как дрогнула рука жертвы его взгляда, как заиграли не особо выразительные скулы. Табула точно скрипел зубами, стараясь терпеть происходящее и, надо отдать ему должное, у него это в той или иной степени, выходило. Охранник нервно переступил с ноги на ногу, надеясь поскорее смыться, а затем кивнул своему напарнику, хоть как-то пытаясь отвлечь внимание дракона от себя. А потому Шерран был перетащен на пару шагов вперед, пытаясь заинтересовать дракона, словно рыбку-петушка, его собственным отражением. Именно это и было нужно Шеррану. Он отвернулся, краем уха ловя облегченный вздох, оглядел зеркало поближе и прямо таки расцвел в этой хищной улыбке. В одно мгновение бланши уперся в руки охранников и ударил ногами в стекло. Сила импульса откинула, не ожидавших такого поворота событий, табул назад, разбивая черепушки о противоположную стену узкой комнатушке. Но охранники оказались крепкими орешками, потому просто получили сотрясение мозга и потеряли сознание. Бланши же к этому времени сгруппировался, принимая удар на спину и легко вскочил на ноги, с интересом оглядывая два полуживых тела. Но потом все же передумал заниматься клептоманией. Стекло же от удара пошло еще большим числом мелких трещин, а затем лопнуло, словно мыльный пузырь, осыпавшись вниз мелкими осколками. Бланши с крайне уравновешенным лицом подошел поближе, в проем и подпер стену плечом, скрестив руки на груди, с интересом осматривая собравшуюся на представление публику. Примерно такого поворота событий он и ожидал, пусть и не до конца. Ему было интересно, кто его купит. Надо сказать, что теперь дракон был монументально спокоен и внимателен, словно и не вырубил пару секунд назад двух охранников, с большим интересом вслушивался в происходящий торг – это был его самый пик и большая часть людей была увлечена его выкупом и ставками, хотя на звон стекла все же многие обратили внимание. Но неужели у этих, кто обратил внимание не было охранников? Конечно же были, и они просто замерили, напряженно следя за ним. Дракон же ничего творить, пока что, даже не пытался – ограничители и цепи, да слишком большое число народу явно не способствовало его побегу. Но хотя бы цену он себе набил приличную. - Полтора миллиона один, два три! Продано молодому юноше во втором ряду! – в зале невольно возникла тишина. Всех покорила прозвучавшая цифра и большая часть наконец таки обратили внимание на выбравшегося наружу дракона, откровенно удивленно глядя. Даже ведущий наконец обратил на него взгляд, заметил вырубившихся охранников. В свою очередь и бланши удивленно смотрел на купившего его парнишку и, в наступившей тишине, длившейся каких-то секунд пять, он не выдержал и, со снова расцветшей хищной улыбкой на губах, спросил: - И эта малявка мой хозяин? – дракон невольно зафырчал, давясь со смеху, и галантно прикрыл рот ладонью, что при окружающих его разрушениях сморилось как минимум – эпично. Впрочем, вдоволь насладиться апофеозом своих действий ему не дали: тут же началась суматоха, его связали, но поскольку он отныне был чужой собственностью, к тому же не сопротивлялся, у охранников тоже были связаны руки и сделать они ему ничегошеньки не могли. Хихикающего дракона теперь еще заковали в наручники поверх цепей, правда, временно. Затем одели толстый стальной ошейник на шею, соединяющийся короткими цепями с руками и сняли наручники. А на ноги снова опустились кандалы. Бланши раздраженно зарычал, пытаясь отковырять с шеи ошейник, но потом смирился и с этим и неторопливо зашагал в комнатку, куда его вели практически под конвоем. Такое внимание откровенно льстило его самолюбию. Вскоре он оказался в маленькой комнате, с толстыми бетонными стенами и потолком, а так же стулом в самом центре. Охранники сначала хотели забрать и стул, боясь, что бланши умудрится проковырять им дырку в стене. А затем все же решили оставить для его нового, и, не рискуя оставаться с ним наедине, вышли наружу, оставшись сторожить возле двери, приглядывая через окошко за скучающим без компании драконом. Шерран же с интересом оглядел помещение и, не найдя иного, правильного выхода, опустился на стул, которой больше походил на кресло. Дракон растянулся в нем и откинул голову назад, закрыл глаза, чуть заметно улыбаясь краешками рта, и погрузился в свои, какие-то крайне приятные мысли. Эммануэль. Так или иначе, но проблема с покупкой этого непокоренного дракона была решена. Стоит только построить глазки отцу, попросить и все будет. Каждый зарабатывает по-своему и парень не видел ничего плохого в том, что он просто наглейшим образом вытягивает деньги из своего папочки. Это лучше, чем просто довольствоваться тем что есть… Зная, что отец отправился утрясать все формальности, парень до сих пор видел перед глазами этого сексуального дракона, в глазах которого пылал чистейший огонь. Эммануэль даже не совсем понимал, как он оказался на аукционе – такой экземпляр было крайне сложно поймать, а уж приручить дело мастера. Впрочем, даже не являясь таковым, мальчишка самоуверенно надеялся совладать с ним. Где это видано, чтобы раб шел против своего хозяина? Он же полностью подавлен, ограничен. «Вот так, и ты, дорогуша, у меня за малявку ответишь. По полной, не зря же я потратил на тебя такие деньги?» - Эммануэль немного поморщился и достав из кармана джинс тонкий кожаный ошейник с шипами, очень строгий ошейник только усмехнулся. Сейчас он пребывал в эйфории, причем такой, какую испытываешь крайне редко. Он будто ребенок в лавке со сладостями выбрал конфету, которая даже в руках умещалась с трудом, но желание съесть эту конфету, по полной насладиться ее вкусом, было непомерным. Все же голос этого мужчины действительно запал в душу, столь наглейший и самоуверенный, думающий, что он и дальше сможет все крушить, рушить и просто так легко сможет сбежать? Смешно и глупо. Охрана без всяких слов пропустила покупателя к своему новоприобретенному рабу и, когда он входил в дверь камеры, а иначе назвать это было нельзя, Эммануэль даже передернулся. Ему было откровенно не по душе то, что охранники смотрели на него не то что сочувствующе, а как на самоубийцу, не менее. -Значит так, ты – теперь мой, детка. – с губ парня донеслось крайне елейное и довольное звучание, пока он не отрывая взгляда наблюдал за порабощенным его народом существом. Пока еще не зная, как к нему подступиться, будто изучая, он медленно подходил к бланши. –Ты должен выполнять мои требования, и подчиняться мне. Для тебя я не иначе, как хозяин. Разумеется, Эммануэль специально начал с такой ноты – нужно было показать этому бланши его место, пока только словами. Пренебрежительное отношение, не более – кто он вообще такой, чтобы сейчас относиться к нему иначе? Он раб, и не более того. Сейчас уже парень с холодным интересом, вниманием всматривался в него, сидящего на стуле. Встав сзади него, он ловко одевает свой тонкий ошейник на его шею, даже не думая снимать старые оковы, пока. В отличие от всех этих устройств, что сейчас были повешены на бланши, это – было особенным. Прибор, настроенный только на хозяина, его не снять, не открыть, не порвать. Любая попытка будет сопровождаться сильнейшим ударом тока, почти что лишающим сознания, сбивающим с ног. Эмми тихо усмехнулся и теперь крепко взяв его за тонкую на вид кожу ошейника, потянул на себя, рыкнул прямо на ухо, холодно и уверенно: -Даже не пытайся снять мои ограничители. Будет только хуже. А теперь поднимайся и пойдем. Шерран. Казалось, что бланши заснул. Он не двигался, не шевелился, практически не дышал, глаза были закрыты, а на лице было полное безукоризненное спокойствие. Но на самом деле не все так было просто. Дракон медленно прощупывал кандалы, которыми были скованы его руки и ноги. Медленно, с чувством, с толком, с расстановкой. Не бывает вещей, которые нельзя сломать, у любой вещи есть свое уязвимое место, а потому дракон медленно, но уверено его искал. Но тут его идиллию нарушил вошедший без стука его новый хозяин. Бланши лениво открыл глаза и тут же презрительно поморщился, даже не меняя позы: - И где же твоя элегантность? Где манеры? Неужели тот старый дедуля, который дает тебе деньги, за то, что ты с ним спишь, не научил тебя этому? Ах, какая жалость… Это же твой отец, у которого ты слезно выпрашивал деньги… - задумчиво выдал змей, совершенно не обращая внимания на его слова, но все же на всякий случай открыв глаза, внимательно наблюдя. - Хозяин? Сколько тебе лет, деточка? Ты действительно думаешь, что сможешь внушить мне благоговение, чтобы я по-настоящему подчинялся? – он нагло ухмыльнулся, почувствовав, как на шее застегнулся ошейник и откинул голову назад, внимательно, пронизывающе глядя в глаза парня. Нет, тот был достаточно красив. По крайне мере Шерран был рад, что его купил не старый хрыч с огромным пивным животом – он бы тогда сделал все, чтобы его убить. А тут… А тут можно еще немного поиграться. Жаль только мышка считает себя кошкой, признавая кошку за мышку. Такой оборот событий был бы крайне интересен и дальнейшее его изучение могло повести к непоправимым последствиям…. Мужчина ухмыльнулся, чувствуя его тонкие пальчики, сзади, на шее, и легко зажал из между спинкой стула и затылком, чуть ли не до хруста костей. Еще несколько секунд дракон пили его взглядом. Атмосфера вокруг накалилась, но бланши просто пронизывал до глубины души, словно бы знал до конца, заставлял вспоминать детские страхи, когда ты боишься спуститься с постели, потому что тебе могут откусить ногу существа, живущие под кроватью… Создавалось ощущение, что температура в помещение опустилась на пару градусов, а кровь потихоньку стыла в жилах. Это был обычный животный страх, который липкими нитями окутывал окружающих Шеррана. Ничего больше – только страх перед существом, которое сильнее тебя, от которого так и веяло этой самой дикой и необузданной силой. Шерран ничего не делал, просто смотрел в его глаза, несколько долгих, томных секунд, которые затянулись в вечность, а затем поднял руки: - Сними. – хотя какой дурак попрет против существа, столь сильного и даже страшного? Нет, умный человек бы наоборот заковал его покрепче и свалил подальше по добру, по здорову. Но этот мальчишка был не такой… Бланши это чувствовал. Этот азарт в глазах, гнетущую самоуверенность, эгоизм до мозга костей… Он был маленьким азартным ребенком, который вырос в богатой семье, который получал с самого рождения все, что только мог пожелать. И не было бы ничего, что он бы не сумел сделать или получить. - Али слабо, а? «Хозяин»? – Шерран хищно усмехнулся, выдержав еще несколько секунд и легко вырвался из его пальцев, встал со стула и сладко потянулся, не хуже мартовского кота, с ухмылкой глядя на него. - Да… Ты действительно ничего без своего папочки не можешь. Даже с раба снять кандалы боишься, - дракон расхохотался, откровенно из деваясь над парнем. Он, конечно, понимал, что может сильно схлопотать, но сей факт его не страшил. Бланши чуть постоял, глядя на него и подпер стену возле двери, милостиво, с каким-то сожалением и сочувствием глядя на парня, словно тот был бедняком на улице, у которого не было денег даже на хлеб: - Ладно, так и быть. Пошли так, а то тебя от страху трясет, небось еще сознание потеряешь, если кандалы снимут, то-то с тобой мороки будет… - дракон сокрушенно и разочарованно поцокал языком и постучал в стекло костяшками пальцев, с интересом глядя наружу. Эммануэль. Бланши был совсем не дурен собою, даже больше. С каждой минутой это все больше нравилось парню, заставляло мысли идти в некий разнос. В голове балованного жизнью парня уже сложился стереотип раба. Раб должен сразу падать на колени, испытывать благоверный страх перед господином, только потому, что тот ему принадлежит, что господин может сделать с ним что пожелает. Он должен быть кротким, молчаливым, делать то, что приказано и как послушная собачка гнаться за лаской. Тут же все было иначе. Стереотип рвался с треском пополам. Рушился и крушился только по желанию самого юноша, по прихоти иметь именно такого раба, бланши, что и рабом то себя не считал. Именно это и злило, и разгорало интерес в парне. Боль, неприятная, в какой то степени новая резанула, заставила дернуться и недовольно поморщиться – это бланши еще не знал, ничего не знал, но парень только сжав зубы терпел, терпел и крайне гадко улыбался. Противная улыбка расцветала на его губах будто какой-то пышный, но крайне ядовитый бутон. Сейчас даже это существо поймет: каково быть ниже по положению, быть подчиненным, порабощенным, пусть пока что лишь формально. Парень только усмехнулся и не предпринимал попытки вырваться, освободить руки, даже искренне кайфовал почувствовав как напряжение отзывается и на самом бланши. Все просто: ограничители – вещь, связывающая хозяина и господина сильнее, чем кандалы и тиски, сильнее, чем оковы, которыми они могли друг друга связать. Это была та вещь, которая отключается только после того, как сердце хозяина отбивает свой последний удар, либо потому что сам хозяин пожелал их снять. Один из главных значений было практическое – теперь, с приобретением хозяина раб не только не мог принять свою истинную форму, но и причинить хозяину, имеющему специальный браслет на предплечье – боль. Боль, будто бы накапливаясь резкой вспышкой должна отдать в теле мужчины, с силой троекратно превышающей ту, что терпел сам юноша, именно там же, только вот рассеиваться будто бы какой-то разряд их этих мест по всему телу, будто бы проникая в самые кости. В идеале. -Эй, а ну пустил, живо. – Приказной тон, немного не понимающий голос, бегающие глаза. Эммануэль чувствовал, что что-то не так, не так как должно быть. Он хотел чувствовать себя хозяином и держать все под своим твердым контролем, но этот мужчина пробуждал в нем такое чувство, которого он просто не испытывал никогда. Сейчас, чувствуя на себе, даже в себе этот взгляд, казалось, что будто холодные и тонкие щупальца залезают в душу, залезают глубоко, сжимая. Все происходило даже слишком быстро, парень успел только судорожно вдохнуть, наконец резко толи оттолкнуть его обратно в кресло, то ли еще что. Совершенно неизведанное ранее, новое чувство даже заставило его ухмыльнуться – невероятно. Просто поразительно и он, буквально цедя буквы облизнул пересохшие губы. Сейчас в парне боролся откровенный интерес, с тем желанием, чтобы тот не сделал подобное снова. Или же хотелось почувствовать это? Какое противоречие.. –Что это было? А потом снова ощущение что этот мужчина попал сюда случайно, но это не в шутку раздражало, раздражало все, как какое-то лезвие, подобно резкому звуку скользящего по стеклу предмета, переворачивающий все естество. Голос этого самоуверенного мужчины пробирал настолько, что явное желание доказать ему что тот ошибается, а потом ткнуть его в эту самую ошибку носом, будто бы несмышленого котенка стало преследовать слишком навязчиво. -Заткнись, пока я сам тебя не заткнул, бланши. По-хорошему пока прошу. – парень это буквально цедил, именно в тот момент, когда он лихо и быстро разделывал, открывал кандалы на его руках, цепи на его ногах, но тут же, просто не давая куда то вырваться, убежать Эммануэль цепко схватил мужчину за цепь на том самом отвратительном стальном ошейнике и стал буквально наматывать ее на кулак, чтобы тот, подобно собачонка оказался на поводке. Он даже не думал о том, что мужчина может сейчас просто его оттолкнуть, что тот может быть опасным. Этой мысли не было, ведь стереотип, что тот как собачонка, как щенок пока непривыкший к рукам, был слишком силен, хотелось показать что он просто не боится, хотя внутри все равно оставалось это ядовитое послевкусие того незнакомого момента, что произошел несколькими секундами назад. Но Эммануэль хотел казаться взрослым, сильным, хитрым. Он только обворожительно и сладко улыбнулся не глядя тому в глаза и уже отправился на выход быстрым шагом, шагом терминатора, ведь в машине должен был ждать отец, который ждать не любит. -И сейчас ты должен вести себя спокойно. Молчи всю дорогу, не заставляй меня применять грубость, и силу, слышишь? – немного нервное напряжение и по-детски наивные приказы, угрозы прозвучали прямо перед машиной.