Причина, по которой наступит завтрашний день

Примечание: главу НЕОБХОДИМО читать под песню Gackt – Illness Illusion для создания нужной атмосферы - http://muzebra.com/l/u451c1lbjn/ — Ты не можешь выдёргивать меня из дома, когда вздумается! — Ещё как могу, — Койра захлопнул входную дверь. — Что ты сказал отцу? — Что Юке стало плохо, и я переночую у тебя. — Отлично. — Чего тут отличного? Я ненавижу врать! — Лап начал выходить из себя, потому что музыкант уже переходил все границы их дружбы. «Я всё-таки не его собственность!» — мысленно негодовал блондин. — Тссс, мой маленький ручной зверёк… — Ты пьян?! Какой я тебе ручной и маленький?! Это стало последней каплей – старшеклассник потянулся за обувью, которую уже успел снять. — Нет, но скоро буду. И ты тоже… — сильные пальцы сжали запястье и дёрнули на себя. — Какого чёрта, Кой… — Ооо, мы опять ругаемся! А что? Мне нравится! — музыкант потащил Лапа в гостиную. Толчок в грудь, и мальчишка падает на кожаный диван, хозяин дома же отправляется к барной стойке. — Я не пью, и ты это прекрасно знаешь. — Сегодня тебе придётся сделать исключение, — угрожающий тон заставил блондина нервно сглотнуть. Но вдруг случилось то, чего Лап никак не ожидал. Более того, если бы кто-нибудь сказал ему, что Койра способен на такое, школьник никогда бы не поверил! — Умоляю, выпей со мной… В комнате повисла тишина. Брюнет смотрел прямо в карие глаза просяще, с надеждой. А Лап не мог пошевелиться, понимая, что в жизни он больше от Койры такого не услышит, да и взгляда такого не увидит никогда. Неприятные воспоминания недельной давности вдруг как-то враз перестали иметь значение под этим взглядом. — К-конечно, я выпью с тобой. Только не очень крепкое что-то, ладно? — Вермут! Будем пить бабский сладкий вермут! — как-то безумно развеселился музыкант. Резкими и рваными движениями он перебирал бутылки, приговаривая какую-то бессмыслицу, пока не нашёл то, что искал. — А знаешь, мы с Таем ещё в школе как-то налакались вермута. Вынесло тогда только так! О, да мы ещё и лизались с ним потом весь вечер, странно, что не трахнулись… — продолжал напрягать память брюнет. — Хотя, может, и трахнулись. Нам потом было так плохо, что и не разберёшь, от чего именно… А Лап застыл на диване с открытым ртом. В голове до сих пор не укладывалось, что бабник Тай может быть с Койрой настолько близок… Как же это бесило! За размышлениями парень пропустил тот момент, когда брюнет оказался рядом с диваном. Голубые глаза задумчиво разглядывали его как-то слишком пристально и серьёзно, залезая в выемку между ключицами, лаская мочку уха, скользя по светлым прядям. Старшеклассник чувствовал, что краснеет под этим откровенным взглядом. Как будто он и правда чья-то собственность. Как завороженный, Лап следил за изменениями в лице музыканта. Вот появился хитрый прищур, затем какой-то лихорадочный блеск в глазах с ноткой безумства и неадекватности. Медленно, словно продираясь сквозь липкую паутину, Койра приблизился к дивану и буквально рухнул сверху на колени блондина, обхватывая одной рукой его шею. — Не бойся, с тобой я лизаться не собираюсь, — что-то в солнечном сплетении неприятно сжалось, а парень продолжил: — Просто хочу быть уверенным, что ты не передумаешь. Нужно было как-то вывернуться, или же хотя бы отодвинуть Койру чуть дальше от своего лица, но руки, словно налитые свинцом, никак не отрывались от прохладной поверхности дивана. Лап только и мог, что смотреть, как брюнет делает большой глоток из бутылки с прозрачной, переливающейся жидкостью, а потом наклоняется к его лицу. Пальцы больно впились в подбородок, колючие тёмные пряди лезли в глаза, дыхание перехватило. Старшеклассник получил порцию приторной сладости прямо изо рта Койры. Он никогда раньше не пил, в основном потому, что не было компании. Одноклассников Лап не сторонился, но на различные гулянки и встречи не ходил – дома ждало слишком много забот. А теперь горячая, обжигающая сладость заливается в горло, вызывая странные ощущения. А способ её получения кружит голову не меньше градуса. Блондин теряется, кажется, что Койра потом пьёт сам, а после снова склоняется над его лицом… Новое прикосновение, новый глоток, сильнейший жар, даже духота… Всё кружится и плывёт, хочется веселиться, бегать, прыгать, кувыркаться! Окружающаяся комната превращается в цирк. Мелькающие тени выполняют акробатические трюки, или, может, это он сам сейчас веселит Койру тем, что пытается ходить на руках? Барная стойка словно покрыта переливающимися блёстками, ловящими блики лампы. Брюнет хватает Лапа за талию и прижимает к себе, а тот в ответ заливисто смеётся и говорит, что Койра иногда похож на бездомного и лохматого пса. Волосы – как шерсть в клочьях. — Просто давно у парикмахера не был… — оправдывается брюнет. Напиться всё-таки не удалось, вермут организм музыканта не берёт, по крайней мере, не в таких малых количествах. То, что сводило с ума, до сих пор гложет. — Будто мы в цирке и раскачиваемся под куполом, чувствуешь? — шепчет Лап, и музыкант понимает, что ему-то как раз пары глотков хватило с головой. Но это не страшно. Напиток не крепкий, а спаивать сильней Лапа никто не собирается. А изнутри рвётся, корёжит, сминает! И, наконец, расходясь глубокими трещинами, ломается какой-то барьер: — Мне так одиноко… — Койра утыкается лбом в худощавое плечо. Старшеклассник вмиг ощущает всё ясно и ярко. Они взлетели слишком высоко, обратной дороги нет, они замерли под куполом… Судорожный вздох… Неуверенным движением руки вцепляются в ткань чёрной футболки. Лап обнимает крепко, со всех своей подростковой горячностью, страстью. Прижимается всем телом, не дышит, потому что под куполом воздуха нет. — Не ври, не может быть тебе одиноко, — шепчет он в самое ухо. И будто меняются местами: Лап – старший, Койра – младший. — Почему? — голубоглазому просто необходим этот ответ. — Потому что я тут. И всегда буду. Я твой, — объясняет, как маленькому, гладит чёрные пряди, игриво дёргая за рыжие. И брюнет становится собой, отпускает Лапа и отходит на пару шагов назад. Невозмутимо делает очередной глоток вермута, словно и не было этого мгновения откровенности. Только вот глаза говорят об обратном. Блондин понимает, что Койра этот разговор запомнит. И пусть они ни слова потом друг другу о нём не скажут, но «мне так одиноко» и «я твой» связали их сегодня. И не стыдно, нет неловкости. Как между животными, которые такого чувства даже не знают. А ссора та дурацкая и слова злые – это просто агрессия, продиктованная усталостью. Это не они, они не могут так друг с другом… — Пошли, будем тебя одевать! Надоели твои джинсы старые и рубашка одна и та же, — снова тон, не терпящий возражений, снова Лап – младший. — Знаешь ли, я и обидеться могу! — Обижайся, но в любом случае всё будет именно так, как я этого хочу, — равнодушно пожал плечами брюнет, пряча в глазах лукавую усмешку. — Вот не надо меня тут подначивать! Просто когда имеешь дело с животными, по большей части ещё и с дикими, то обновление гардероба становится бессмысленной тратой денег и времени. — Конечно-конечно, — прокричал Койра уже из коридора. — Просто иди за мной, лисёнок! Лап хотел было возмутиться, но кружащиеся вокруг блёстки прошептали: «зачем?», — и старшеклассник вприпрыжку догнал брюнета, повиснув на его плече. — Довези, тогда я подумаю над твоим предложением! — нагло заявил он. — Да чтобы Великий музыкант, спаситель животных, основатель приюта для лисят и просто шикарный парень с восхитительным телом таскал на себе какого-то заморышного зверёнка, у которого джинсы всего лишь одни?! …Ай-ай! Не кусайся, конечно, довезу! — То-то же! — напыщенно проговорил Лап, запрыгивая на спину Великому хвастуну. Смеясь, пошатываясь и пару раз чуть не упав, они всё-таки добрались до второго этажа и остановились перед дверью в комнату Койры. Блондин затаил дыхание. До этого он был в ней только один раз наяву и один раз в том самом сне, воспоминания о котором до сих пор заставляли щёки мальчишки гореть от стыда. Сглотнув, Лап, скрывая смущение, приказал: — До самой кровати неси! Пол не достоин прикосновения моих прекраснейших стоп! — Ну, не обнаглел ли ты, мистер уменятолькооднарубашка? — Будешь пререкаться – снова укушу, — пригрозил блондин. — Подожди хоть, пока до кровати дойдём, маленький развратник… — Койра!!! — словесный поединок старшеклассник позорно проиграл, заливаясь краской под смех брюнета. Тот, однако, всё-таки довёз его до кровати, сгрузив прямо на разбросанные диски и журналы. — Итак, будем тебя раздевать… Ну, а потом одевать, — как же музыкант любил вот такое ошалелое выражение лица Лапа. — Шутничок, тоже мне, — пробурчал школьник, сваливая в кучу всё барахло на кровати и освобождая себе побольше места. Мальчишка сразу приметил уже заинтересовавшую его однажды коробку, которая сейчас стояла на столе. Опьянение практически отпустило. Пара глотков вермута не сильно уж и вынесли, но вот личностные границы подпортили изрядно. Поэтому школьник уже мысленно перебирал все браслеты, фенечки, цепочки и кольца… — Знаешь, у меня никогда брата не было младшего, но я почему-то всю свою одежду храню, хотя и знаю, что отдать её некому, — дверь шкафа отъехала в сторону. — Где-то тут должна быть табуретка… Через несколько минут с верхних полок были сняты множество запечатанных коробок. — Ну, ты и шмоточник! — поражённо уставился на обилие вещей блондин. — Профессия обязывает, знаешь ли… Ты ещё у Тая шкаф не видел! Там заблудиться можно!.. … — Ну, уж нет! Это я точно никогда не надену! Меня отец домой не пустит! — Никто тебя и не спрашивает, марш сюда. — Я сейчас сделаю марш отсюда! — Размечтался, — Койра подошёл к кровати и рывком поставил Лапа на ноги. — Не хочешь сам переодеваться, так я помогу. Всё равно ты мой зверёк… Эти, вроде, и обидные слова были произнесены столь двусмысленным тоном, что блондин на мгновение потерял дар речи. Особенно, если учитывать, что музыкант уже торопливо расстёгивал рубашку парня, глядя прямо в глаза. — Я буду… Буду выглядеть, как клоун… — Ну, спасибо. Не забывай, что это моя одежда. — Я помню. Почему-то оба перешли на шёпот. Койра продолжал раздевать Лапа, а старшеклассник продолжал этому не сопротивляться. Ему снова казалось, что они в цирке, только сейчас выступает дрессировщик с опасным зверем. Только вот кто из них кто? Тёмные стены поплыли перед глазами, когда музыкант уронил на пол рубашку и запустил руки под футболку, начиная медленно стягивать её и будоражить кровь подростка случайными прикосновениями. «Кто из нас кто? Я хочу… Нет, я должен знать! Я хочу подчинить, наконец… Хоть и опасно…» Всё казалось ненастоящим: и постеры, и стол, и чёрная паркетная доска, и лапма красная в углу, и ноутбук на подушке. И сам Лап был ненастоящим, потому что тот школьник, которого блондин знал уже 17 лет, никогда бы не прикрыл томно глаза, не запрокинул голову назад и не задышал бы столь часто, пошло выгибаясь навстречу скользящей снизу вверх руке. Койра замер и сжал его футболку в кулаке, закусив губу и нахмурив брови. Лапа топил страх от собственных действий и эйфория от реакции брюнета. От осознания того, что он – Райу – дрессировщик. Что Койра – его неукротимый, опасный зверь. Он сильней, взрослей, безумней, в конце концов, но Лап может им управлять! И теперь он уже раздевается сам, оттолкнув музыканта от себя, а потом идёт копаться в коробках под задумчивым взглядом диких голубых глаз. Завтра блондину будет стыдно, завтра он попытается вернуть вещи, которые выберет сейчас, завтра он, краснея, бросит презервативом, найденным в одном из карманов брюк, прямо в Койру и назовёт того извращенцем под заливистый смех последнего. А ещё завтра он попытается вернуть несколько браслетов, взятых сегодня ночью в заветной коробке, что так давно его притягивала, но брюнет пропустит все его совестливые мольбы мимо ушей и пойдёт разогревать пиццу. Но до всех этих событий ещё много часов, а пока… Конец второго рассказа Продолжение следует... _______________________________________________ немного о работе над рассказом "Просто иди за мной..." - http://sekkarai.diary.ru/p181153207.htm