Мы встретимся снова

Тор почти засыпал, сидя на диване. Силы практически оставили его — укол снотворного, выпивка, ссора с Джейн — все это окончательно обессилило Одинсона. — Все образуется, — успокаивал Локи, поглаживая колени Тора, — вернешься домой, помиритесь, все встанет на свои места. А сейчас у тебя есть возможность отдохнуть, набраться сил. Забудь на время о проблемах. — Наверное, ты прав, — вздохнул Одинсон. А потом вдруг сжал волосы на затылке Локи, приподняв голову, посмотрел в глаза. — Знаешь, а я ведь из-за тебя остался, не уехал с ней. И даже сам не понимаю, почему. Ведь мы с тобой даже толком не знаем друг друга. Неправильно это как-то. Скажи, что ты сделал со мной? Как так получилось? — Тор, ты задаешь вопросы, на которые никто не знает ответа. Наверное, это судьба. — Судьба, говоришь? — Тор пьяно усмехнулся. — А вот мне кажется, что я совершил самую большую ошибку в жизни. — Не обижай меня, пожалуйста, — зеленые глаза смотрели снизу вверх так доверчиво, так искренне. — То, что ты пытаешься назвать ошибкой, для меня очень важно. — Прости, я не хотел тебя обидеть, — Тор опять начал ласково гладить волосы любовника. — Наверное, мне нужно поспать. Хотя сколько можно спать, и так проспал все на свете. — Оставайся у меня, — предложил Локи. — Давай я помогу тебе. Он встал с пола и протянул руку Тору, чтобы помочь встать. Тот схватил его запястье и вдруг потянул на себя, усадив на колени лицом к себе. Бедра Локи оказались широко разведены в стороны. — Ты ведь не бросишь меня, не уедешь? — грозно осведомился Тор, крепко схватив за подбородок и заглядывая в глаза. — Нет, конечно нет, — попытался улыбнуться Лафейсон. Он напрягся — Тор раздвинул полы халата, и его рука уже вовсю хозяйничала под шелковой тканью. Он погладил живот, затем переместил ладонь ниже, поласкав член и мошонку; спустился еще ниже, провел пальцами по бедрам и приблизился к самому главному. Другой рукой Тор крепко обнимал его за талию, не позволяя сдвинуться с места. Локи было не по себе — он привык в сексе доминировать. Именно он раздевал женщину, ласкал, раздвигал ей ноги и проникал пальцами в самые сокровенные места, вбивался членом в распаленное ласками, податливое тело под собой так глубоко, как хотел, иногда задавая неистовый темп, вырывая из груди любовницы сладострастные крики. А теперь все было по-другому. Сейчас именно он, по сути, оказался в роли женщины, которая должна покорно позволять пьяному Тору делать все что заблагорассудится, но путей к отступлению не было — он никогда не переживет, если окажется, что его вчерашняя жертва была напрасной. Он сможет. Он станет для Тора тем, кто ему нужен — интересным собеседником, верным другом, пылким любовником. Будет ублажать его, слушаться, подчиняться, позволять все, воплощать любые фантазии. Для Тора, уставшего от обыденности и вечных пререканий с женой, он станет островком счастья в бурном океане жизни. Привяжет его к себе намертво так, что ни убежать, ни спрятаться, ни скрыться. С самого начала Локи, в принципе, не сомневался в том, что ему придется пойти на многое, унять свою гордость, переступить через себя. Что еще, кроме теплого дружеского участия, на пару с хорошим сексом, могло привлечь недалекого спортсмена? Эжен наверняка знал, что так и будет, поэтому и поручил эту работу Локи — самому привлекательному, молодому и очаровательному из своих коллег. Почему не женщине? Все просто — женщина у Тора уже была, жена-красавица, а вот что-то новое, неизведанное, постыдное, но желанное… Именно этим новым и суждено было стать Лафейсону. Конечно, было немного обидно — он старался не думать об этом, но чувствовать себя чьей-то игрушкой совсем не хотелось. Некстати вспомнился и старый барон, который, улыбаясь, рассказывал, как любит своего малыша, а потом просил лечь на кровать, раздевшись до пояса. Каждый раз, прося прощения, обещая озолотить, старик причинял боль, а Локи было запрещено двигаться — таковы были правила мерзкой игры. В самый первый раз, когда барон вцепился пальцами в его левый сосок, с силой сжав, оттянул и резко выкрутил, у Локи в глазах потемнело от боли, он схватил руку старика и оттолкнул от себя. «Ты же не хочешь разочаровать меня, сынок? Я сдержу свое слово — одарю тебя, но и ты будь послушен», — сказал тогда старый извращенец, после чего Локи понял, что должен лежать и терпеть. Иначе престарелый мудак просто выкинет его из своего имения и найдет другого, более покладистого парнишку. А еще он не хотел разочаровать Эжена, предстать перед ним слабым, ни на что не годным нытиком. Так и длилась его пытка длиною в три нескончаемых месяца. Лафейсон даже не сразу понял, что когда он, уже не в силах вынести, говорил, как ему больно, и просил прекратить, пощадить его, а из глаз непроизвольно текли слезы, старик заводился еще больше, терзая его измученное тело еще изощренней, буквально разрывая кожу своими морщинистыми крючковатыми пальцами. А потом Локи действительно озолотился, страшные синяки и ссадины на теле исчезли, и жизнь пошла своим чередом. Сейчас его не истязал старый садист — напротив, Тор был красив, молод, старался быть нежным и заботливым, но от этого легче не становилось. Хотя Локи понял для себя и то, что прикосновения Одинсона ему приятны. И даже в какой-то мере целительны — они помогали стереть из памяти тела жестокие ласки другого мужчины, хотя назвать мужчиной престарелого извращенца и язык-то не поворачивался. Но по большому счету, это все пустяки. Главное — понять для себя: это игра, всего лишь игра, где на кон поставлены немалые деньги. А боль, страх, унижение — все забудется, сотрется из памяти. Он купит себе яхту и отправится в путешествие, отключит телефон, и Дюбуа не достанет его до тех пор, пока сам Локи не захочет услышать его голос. — Я аккуратно, позволь, — вырвал из раздумий голос Тора. Наскоро облизнув палец, он начал медленно проталкивать его внутрь. Было больно. Локи понял, что не сможет, не выдержит вчерашней пытки. Только не сегодня, не с пьяным Одинсоном, который не сможет контролировать себя и просто покалечит его. — Прошу, не надо сегодня, мне еще больно. Давай завтра. — Не будет больно, ты просто расслабься. — Тор, ты выпил… ай! — палец вошел до конца. — Все будет хорошо, — Тор начал целовать его шею. — Как же я хочу тебя, — прошептал он, добавив еще один палец. Локи вскрикнул и уперся руками в плечи любовника, пытаясь освободиться. Но Тор крепко удерживал его, обхватив за талию. Покрывая поцелуями шею и грудь, начал двигать внутри пальцами довольно интенсивно, чуть сгибая, разводя в стороны, чтобы побыстрее растянуть, потому как уже сгорал от нетерпения. Пальцы Тора что-то нажали внутри, и Локи почувствовал, как по телу прошла сладкая дрожь, теплой волной разгоняя кровь. Он вздрогнул и застонал, немного выгнулся, запрокинув голову. — Вот так, — сказал Тор, целуя его в шею. — Тебе понравится. Но Локи так и не смог расслабиться: он боялся каждого движения внутри себя, он ужасался от мысли, что ему опять придется принимать в себя не только пальцы, но и внушительное достоинство Тора. Он упрашивал свое тело подчиниться неизбежному, но ничего не получалось. Когда Тор ускорил темп и начал просто насаживать его на пальцы, осторожно добавив третий, Локи вскрикнул, зажмурил глаза и уткнулся лицом в плечо любовника, очень тихо прошептал: — Мне больно, Тор, не надо сейчас, я еще не готов, пожалуйста. Тор вдруг вынырнул, будто из забытья, приподнял голову Локи и посмотрел на его зажмуренные глаза, подрагивающие длинные ресницы. — Нет, нет, я не буду, — он аккуратно вытащил пальцы. — Ты, наверное, прав, я действительно сегодня выпил, не хочу причинить тебе вред. Он обнял Локи обеими руками, ласково погладил по спине, легонько поцеловал в губы. — Уложи меня спать, — улыбнулся Одинсон. У Локи словно камень с души упал. Но он чувствовал, что возбуждение Тора никуда не исчезло. Тогда Лафейсон освободился от объятий и соскользнул вниз. Властно раздвинув бедра Тора, он присел на колени между ними и расстегнул ширинку. К своему первому в жизни минету Локи приступил с завидным энтузиазмом. Он был бесконечно благодарен Тору за то, что тот, несмотря на пьяную похоть, не стал принуждать его, причинять боль, хотя мог просто вломиться в него, подмяв под себя, ведь был намного сильнее. Локи старался брать как можно глубже, не забывая проводить языком по немалому достоинству любовника. И вдруг понял, что ему нисколько не противно делать это. Вчера Тор ласкал его так же, и это было приятно. Правда, когда Тор, уже ближе к развязке, все же схватил его за волосы и несколько раз насадил, чуть не тараня глотку, Локи едва не задохнулся. А потом принял в себя семя и проглотил — начать отплевываться было бы как-то некрасиво. Не отравится же он, в конце концов. Тор потянул его на себя, снова усадив на колени, и долго-долго целовал. Сначала в губы — глубоко, страстно. Затем покрывал нежными, легкими поцелуями все лицо — глаза, скулы, лоб, нос, подбородок. — Не знаю, может, плохо вышло, я ведь еще никогда никому… — улыбнувшись, смущенно сказал Локи. — Глупенький, — жарко прошептал Тор. — Ты самое прекрасное, что у меня было. * * * Тор проспал почти до вечера, а Локи, попивая виски, сидел на кресле перед телевизором, бездумно переключая каналы. Все, решил Лафейсон, он не будет больше строить из себя ломающуюся девочку-недотрогу, это может быстро остудить пыл спортсмена. Ему, в конце концов, может надоесть вечное нытье «страдающей девственницы». Поэтому, как только Тор зашевелился в постели, Локи вскочил с места и буквально плюхнулся рядом на кровать. Одинсон открыл глаза, пытаясь сообразить, где он и что с ним. Но Локи тотчас вовлек его в поцелуй, горячий и страстный. Откинув одеяло, перебросил ногу и уселся Тору на живот, не прекращая целовать. Спустился ниже, целуя шею, немного прикусывая. Тор сначала опешил от такого напора любовника, а затем схватил его за плечи и, перевернувшись, подмял под себя, перехватив инициативу. — Пока ты спал, я соскучился, — сказал Локи, с наслаждением принимая ласки Тора. Он наконец-то сумел прогнать из головы все ненужные мысли и расслабиться. Сейчас он просто пытался прочувствовать каждый поцелуй, каждое прикосновение, которые становились все настойчивее. Вскоре Тор, не прекращая целовать, спустился ниже, развел широко бедра любовника и принялся ласкать языком его член, слегка прихватывая губами мошонку. А затем начал покрывать поцелуями бедра, ласкать руками ягодицы, чуть раздвигая в стороны. — Я не буду спешить, — вдруг сказал Тор и, приподняв голову, посмотрел на Локи. — Я хочу дать тебе почувствовать, я больше не причиню боли. — Тор, — простонал Локи, — пожалуйста, не останавливайся. Он наконец-то ощутил, как его тело откликается на ласки сильных рук, как желание затуманивает голову, вытесняя страх и смущение. А Тор тем временем обхватил губами головку, облизал, впустил чуть глубже в себя, а пальцами ласкал промежность, слегка надавливая на вход. Когда Тор, уже нанеся на ладонь смазку, аккуратно ввел палец, Локи выгнулся, застонал и развел бедра еще шире. Давая понять, что он готов принимать дальше. А когда уже три пальца Тора нежно массировали внутри, Локи извивался и громко стонал от тех самых сладких волн, что прошивали до дрожи, рождаясь где-то внутри под чуткими пальцами любовника. — Еще, еще, — шептал Локи, подаваясь навстречу, изнемогая от желания. Его член уже требовал большего — но самое удивительное, что хотелось еще и заполненности внутри. Если бы Локи сейчас мог соображать, он бы не поверил сам себе. Он хотел, просто жаждал принять в себя Тора. А Тор неожиданно вынул пальцы и уселся меж ног любовника. — Что случилось? — встревоженно спросил Локи. — Почему ты остановился? — Я хочу, чтобы ты сказал, — улыбаясь, произнес Тор, хотя у самого уже член изнывал от нетерпения. — Пожалуйста, Тор, — простонал Локи. — Скажи, — упрямо повторил Тор. — Возьми меня уже, хватит издеваться! — крикнул Локи. И Одинсон не заставил себя ждать, войдя одним длинным толчком в хорошо разработанное отверстие. С губ Локи сорвался стон, но Тор сразу же накрыл его губы своими. Немного обождав, медленно подался назад, затем опять толкнулся. Постепенно ускоряя темп, внимательно следил за лицом Локи. Тот смотрел на него сквозь прикрытые веки, слегка трепетали влажные длинные ресницы, с приоткрытых губ срывались сладкие стоны. Ему было хорошо. Тор придавил его своим телом и ускорился, а Локи вдруг обхватил его бедрами, прижал к себе. — Вот так, еще, — одними губами шептал Локи, подаваясь навстречу, чтобы Тор мог проникнуть как можно глубже. Тор обхватил его член и задвигал рукой в такт толчкам. А потом Локи громко застонал, запрокинул голову, и выплеснулся в руку любовника. Тор почувствовал, как внутри Локи весь сжался, будто выжимая из любовника все соки, и мгновение спустя Тора настиг оглушительный оргазм. Тор упал рядом с Локи, и они какое-то время молча лежали, глядя друг другу в глаза, пытаясь восстановить дыхание. Локи был счастлив — у него получилось. Не только дать Тору то, что было необходимо, но и самому получить удовольствие, поистине яркое и необычное, какого он еще не испытывал в жизни. А Тор смотрел в зеленые, искрящиеся радостью глаза, и думал, что самой большой ошибкой в его жизни было то, что он, прожив столько лет, только сейчас встретил самого чудесного в мире человека. * * * Вечером они сидели в ресторане на большой террасе, любуясь океаном, который с заходом солнца становился все темнее, и луной, лениво выползающей на ночной небосвод. Океанские волны с шумом разбивались о волнорез, взрываясь в воздухе бриллиантовой пылью. Заказав всяческих вкусностей на ужин, они, ожидая заказ, непринужденно болтали обо всем на свете. Тор был удивлен начитанностью и эрудицией молодого француза. А еще узнал, что тот, кроме английского, свободно владеет испанским и немецким языками. Неожиданно Локи попросил рассказать об американском футболе, о котором почти ничего не знал. И Тор с энтузиазмом принялся вещать о своей спортивной жизни, о знаменитых клубах, о соревнованиях. А Локи, восхищенно глядя на него, сидел и внимательно слушал, иногда уточняя и переспрашивая. И Тору было так приятно, так хорошо от этого. А после ужина Локи заказал французский коньяк. Они пили медленно, наслаждаясь вкусом напитка, и Локи рассказывал о Париже, о своей жизни. О том, что Тор обязательно должен когда-нибудь приехать к нему в гости, и он покажет ему самый прекрасный город на свете, город любви. Тор сидел напротив и не мог налюбоваться — Локи был одет в белоснежную рубашку, пара верхних пуговиц была расстегнута, обнажая великолепную шею. Немного вьющиеся смоляные пряди слегка спадали на плечи, завиваясь темными змеиными кольцами на белоснежной ткани. В тонких длинных пальцах тлела сигара, на устах играла легкая улыбка, в зеленых глазах отливала серебром луна, придавая взгляду загадочности и какого-то потустороннего, едва уловимого, волшебства. После ресторана они не сразу пошли домой, решив прогуляться по пустынному пляжу. — Тор, а ты знаешь, что этот белый песок сюда завезли из Сахары? — Нет, я не знал, — ответил Одинсон. — А ты, я вижу, все знаешь. — Нет, не все, — улыбнулся Локи. — Об американском футболе только сегодня узнал. — Значит, теперь ты знаешь все на свете. — Слушай, Тор, — Локи остановился и весело посмотрел на Тора. — Здесь, на территории отеля, есть небольшое футбольное поле. Может, у них найдутся подходящие мячи? Ты бы завтра прямо с утра поучил меня игре. Рассказы рассказами, но я хочу сам попробовать. — Ты правда хочешь? — в глазах Тора было удивление и восхищение. — Значит, договорились, прямо с утра, до завтрака! Сняв обувь, они не спеша шли по берегу. Белый песок при свете луны казался серебряной пылью под ногами. Уже остывший, он приятно холодил босые ступни. — Иди сюда, — вдруг распорядился Лафейсон и поманил Тора рукой. В конце пляжа лежали несколько валунов, за которыми тоже был песок, но эта часть пляжа была надежно укрыта от посторонних глаз. Тор все понял, улыбнулся, привлек к себе Локи и начал целовать, руками лаская тело любовника сквозь одежду. Вдруг Локи отпрянул, оттолкнул его руки и отступил на пару шагов. — Что-то не так? — насторожился Тор. А Лафейсон тем временем повернулся к нему спиной. Мгновение спустя Тор ошалел от увиденного и услышанного: Локи, расстегнув, приспустил брюки и встал на колени, упершись ладонями в песок. — Возьми меня прямо здесь, — жарко прошептал он, чуть повернув голову и одаривая лукавым взглядом. Тор незаметно ущипнул себя, дабы убедиться, что это не сон. А потом встал на колени сзади, уже почти ничего не соображая от желания, накрывшего жаркой волной.