Мы встретимся снова

Первое время по приезде Тор не находил себе места. Брал телефон, отыскивал номер Локи, но каждый раз невероятным усилием воли запрещал себе звонить. А позвонить очень хотелось. Просто чтобы узнать, как он там, как себя чувствует. Почти каждую ночь ему снился один и тот же сон – по трассе на бешеной скорости мчится автомобиль, а у него на руках умирает Локи. Бледные губы шепчут еле слышно: «Ты простишь меня?» Спустя месяц гнев и возмущение в сердце немного утихли, уступив место сожалению. Сожалению о том, что он, может быть, слишком грубо и жестоко обошелся с Лафейсоном. В голову закрадывалась мысль – а если Локи действительно любил его? Пусть вор, пусть мошенник, но у него ведь тоже должно быть сердце? Разве на пороге смерти – а Локи почти умирал – люди могут так беззастенчиво врать? «Я люблю тебя, Тор. Ты не бросишь меня?» Тор с досадой отгонял ненужные мысли, всеми силами стараясь забыть. Уже ничего не вернешь и не исправишь. Но самым ужасным и нелепым для Тора было ощущение, что он готов простить Локи. Мало того – что он до сих пор любит этого мерзавца. Он скучает по нему. Не по умело созданной иллюзии, что вскружила ему голову на Тенерифе. Нет. Он скучает по настоящему Локи, который у него был. Которого теперь нет рядом. Как такое может быть? Неизвестно. Но, несмотря на неприглядную правду и разочарование, душа Тора тянулась к нему – мучительно, болезненно, изо всех сил. Сейчас уже казалось, что на Канарах, да и в Париже, Локи не играл роль, а был самим собой. Или так хотелось думать? Наверное, потому что Тор так и не смог до конца поверить в человеческую подлость, жертвой которой стал. Эти мысли так злили и раздражали Тора, что он, сам того не желая, срывался на Джейн, попусту придираясь к какой-нибудь ерунде. Потом ему было очень стыдно. Но Джейн не обижалась, пыталась любую ссору перевести в шутку, или просто молча уходила в другую комнату. И Тор не узнавал свою жену – вечно недовольная, придирчивая и склочная, она вдруг превратилась в милую девушку, какой была сто лет назад, когда они только познакомились. Такие перемены в супруге и радовали его, и огорчали одновременно. Радовали – потому что теперь у него был шанс по-другому взглянуть на свою жену, вспомнить то, что он чувствовал пять лет назад, и наконец-то выбросить из головы и из сердца проклятого Лафейсона. Огорчали – потому что он знал: ничего не получится, ничего не вернется, их с Джейн сказка закончилась. А уйти, или, хуже того, подать на развод ему не позволит совесть – разве можно еще раз причинить боль женщине, которая любит его и простила измену, не сказав ни слова упрека? Правда, иногда Тору казалось, что Джейн ведет себя с ним неискренне, будто тоже играет какую-то роль. Она часто улыбалась, но вот глаза ее при этом не светились радостью. Наверное, с ней стоило поговорить по душам, да как-то не хотелось. Страшно было разрушать последнюю иллюзию. * * * Еще через месяц Тор решился на шаг, который, по его мнению, помог бы ему разобраться в себе. А возможно, и излечить от сердечного недуга. Иначе, как болезнью, тягу к Локи Тор и не называл. Доктор Селвиг встретил его с распростертыми объятиями, порадовался успехам бывшего пациента. Они долго болтали о том о сем, а Тор все не решался приступить к интересующей его теме. Семь лет назад Эрик пытался помочь Тору вернуть память. Но это оказалось весьма проблематичным – Одинсон не способен был погрузиться в гипнотический транс, что зачастую помогало больным, потерявшим память. Не дали должного эффекта и лекарства. Как ни бился доктор, как ни старался, пришлось признать – в случае с Тором память может вернуться только сама по себе. А сейчас Эрик не мог нарадоваться на своего пациента – из нерешительного, испуганного паренька тот превратился в уверенного мужчину и успешного спортсмена. Но доктор Селвиг видел многое из того, что простому человеку не дано заметить. – Тор, я рад, что у тебя все так хорошо сложилось, – задумчиво произнес доктор. – Но твои глаза... Тор, у тебя что-то произошло? Одинсон облегченно вздохнул. Селвиг сам направил разговор в нужное русло. Наверное, никому на свете Тор не доверил бы свою страшную тайну. Но он много лет знал Эрика и был уверен, что ему можно доверить не то что тайну, а даже жизнь. Этого интеллигентного тактичного человека Тор считал не только прекрасным специалистом, но и хорошим другом, готовым всегда прийти на помощь. И Тор рассказал. Все, что чувствовал, все, о чем так болела душа. О своих любви и разочаровании, о том, как попал в сети бессовестного обманщика, которого следовало бы презирать и ненавидеть, а вот никак не получается. Выплеснув наболевшее, Тор вдруг осознал, что ему стало намного легче, будто груз какой с души сбросил. И он понял, что поступил правильно, решившись на этот визит. Проговорили они до позднего вечера. Конечно, универсального совета, как унять в своем сердце пожар, доктор дать ему не смог. Нужно время, понял Тор. Перетерпеть, пережить, забыть. Тор вернулся домой. Там царил сущий ад – они переезжали в недавно купленный особняк в престижном районе, и теперь их дом походил на поле боя. Везде стояли коробки с вещами, и, чтобы добраться до комнаты, приходилось через них перепрыгивать. Счастливая Джейн носилась по дому, пакуя вещи, и даже, о чудо, не заставляла Тора помогать. Она позвала свою подругу Дарси, и та с удовольствием составила ей компанию. Одинсон, стараясь остаться незамеченным, проскользнул в гараж и запер дверь. Подошел к ящику со всякой всячиной и, разбросав хлам, извлек полиэтиленовый пакет, в котором хранил рубашку Лафейсона. Выбросить ее так и не поднялась рука. Хватит глупой сентиментальности, решил для себя Тор, он прямо сейчас сожжет этот кусок ткани, а вместе с ним... Решительно достал из пакета вещь, принадлежавшую Локи, и вдруг замешкался. Руки сами прижали кусок ткани к груди. Нет, так нельзя, это невозможно. Тор сам не понял, как в его руке оказался телефон, как пальцы сами по себе, пролистав номера, нашли тот самый, заветный. Как в тумане, Одинсон поднес трубку к уху. И когда на звонок ответил вовсе не Локи, у Тора неприятно кольнуло в груди. – Кто это? – спросили на том конце по-французски. – Я могу услышать Локи? – упавшим голосом произнес Тор. – Это вы, мистер Одинсон? – спросил Дюбуа, перейдя на английский, и Тор узнал его голос. – Да, – выдавил из себя Тор. – Что с Локи, где он? – О, не беспокойтесь, он сейчас спит, с ним все в порядке, – радостно сообщил друг Лафейсона. – Рад слышать, – разочарованно произнес Тор, не зная, что добавить. Все это выглядело так нелепо и странно. – Тор... – Эжен вздохнул, будто не решаясь сказать, но затем продолжил: – У Локи все хорошо, он почти поправился. И вот еще что... – он опять сделал паузу. – Не звоните ему больше, прошу. Ему нелегко далась разлука с вами, поверьте. Но сейчас он счастлив, он со мной, и я никому не позволю его обидеть. Поэтому не стоит вам звонить, к чему вспоминать прошлое? Живите спокойно и забудьте о Локи. Договорились? – Да, – еле слышно прошептал Тор и отключился. А затем размахнулся и запустил телефоном в металлическую дверь гаража. Прислонился к стене и зажмурил глаза, чтобы закипавшие слезы не нашли дороги, не скатились по щекам. Вот дурак, что он себе придумал? Что Локи любил его? Какая глупость, бред сумасшедшего! Разве можно, будучи взрослым мужчиной, витать в облаках, словно прыщавый подросток? Хватит быть идиотом, нужно жить дальше, и постараться как можно скорее забыть этого негодяя. * * * После смерти Эжена Локи какое-то время не находил себе места. У него были приятели, знакомые, с которыми он время от времени общался, но это общение не могло избавить его от одиночества, которое так остро чувствовалось после потери любящего друга. Дюбуа все же сумел, пусть и не полностью, но немного унять боль, что жила в сердце, как ни старался от нее избавиться Лафейсон. И с каждым днем Локи все отчетливее понимал – он совсем один, ему не с кем поделиться своими горестями и радостями, своими мечтами, планами на будущее. Он никого не мог, да и не хотел впускать в свое сердце, с досадой понимая, что сердце до сих пор занято. С Амели он расстался сразу же после того, как сблизился с Эженом. Впрочем, отношения с этой девушкой никогда и не были для него чем-то особенным. С ней можно было просто весело провести время, не более. Но после печальных событий, что произошли в жизни Лафейсона, ему было совсем не до веселья. Теперь Локи нечасто бывал в центре, исключительно по делам – заглянуть в свой ресторан, навести там порядок, потом заехать в офис близ Елисейских полей. Квартиру на Риволи он продал. Все в ней слишком напоминало о той счастливой неделе вместе с Одинсоном, и теперь находиться там было совершенно невозможно. Однажды, решив прогуляться по набережной, Локи забрел на тот самый мост, где они с Тором прицепили замок. Какая наивная и смешная традиция, подумал он с горечью. Разве равнодушный металл может объединить навечно чьи-то сердца? Локи долго искал взглядом их с Тором замок. А когда нашел, накрыл ладонью и крепко сжал. Может, правда это все, а не глупое суеверие? Может, нужно просто снять его, и тогда... Нет, не поможет. И все-таки – Почему Тор оказался таким черствым? Таким жестоким? Почему не пожалел его? Не простил? Не остался еще хотя бы на несколько дней, чтобы просто поддержать, когда Локи было так больно, и он с трудом приходил в себя после перенесенного ужаса? Почему Тор не поверил ему? Локи было невероятно больно думать о том, что, в принципе, он знает ответы на эти вопросы. Одинсон был предельно честен, поставив жирную точку во всей этой истории – Локи чужой для него человек, а того, другого, просто не существовало никогда. Но ведь Лафейсон знал, что это неправда. И целовал он Тора совершенно искренне, и отдавался ему, потому что действительно хотел. И улыбался, и шутил, и умирал в его объятиях – потому что ему на самом деле было с ним хорошо. И сколько бы Локи ни повторял себе, как ненавидит и презирает Тора, он понимал, что это вранье. Он любит его, и ничего не может с этим поделать. Может, попытаться еще раз с ним поговорить? Ночью, ворочаясь в постели, безрезультатно пытаясь уснуть, Локи нащупал на тумбочке телефон и решительно набрал номер Одинсона. – Тор? После короткого разговора Локи сжал кулаки, уткнулся лицом в подушку и долго лежал, слушая, как часто колотится сердце, отдаваясь где-то в висках. «Оставь меня в покое!» - сказал ему Одинсон. Неужели год спустя он все так же сердится? Локи стало совсем тошно, в груди опять заныло – так говорят тем, кого больше никогда не хотят видеть, к кому равнодушны. «Ну уж нет, и не надейся, Тор. Я не оставлю тебя в покое, даже не мечтай!» – зло прошептал Локи в темноту ночи. * * * Миссис Одинсон открыла ресторан в центре Чикаго. Проработав не один год официанткой, она хорошо понимала, что к чему в ресторанном бизнесе. И, кроме того, очень хотела себя чем-нибудь занять, чтобы не торчать целыми днями дома. Тор уходил на тренировки, участвовал в соревнованиях, а ей хотелось иметь свое любимое дело, чтобы хоть немного развеять тоску на сердце. Ведь она прекрасно видела, что Тор стал совсем другим. Он изменился по отношению к ней, и теперь она понимала, что в этом есть и ее вина. Поэтому старалась, как могла, стать вновь хорошей любящей женой. И вроде бы у нее получалось, но... В глазах мужа больше не было былой любви и обожания – лишь равнодушие и безмерная тоска. Что она делает не так? Почему она больше не чувствует его любви? Джейн мучилась от непонимания и проклинала ту, что въелась в сердце Тора пиявкой. Ту, имени которой Джейн даже не хотела знать. О нет, она никогда не станет себя унижать расспросами, да Тор и не расскажет. Нужно как-то жить дальше, в конце концов все разрешится само собой. * * * Сегодня Джейн прямо с утра отправилась в свой ресторан – нужно было проконтролировать подготовку к завтрашнему банкету. Предстоит празднование юбилея одного влиятельного чиновника, очень важное мероприятие. А уж для только что открывшегося ресторана - это великолепный шанс привлечь клиентов. Слухи быстро разносятся по городу. – Миссис Одинсон! – к Джейн подбежала молоденькая управляющая. – Все в порядке, Келли? – Тут один человек о вас спрашивал. Он сидит вон за тем столиком и пока ничего не заказал, лишь просил передать вам визитку. «Луи Лафье. Ресторатор. Ресторанный критик. Франция. Париж», – гласил клочок картона. Джейн перевела взгляд в зал и увидела молодого темноволосого мужчину, сидящего за столиком у окна. – Келли, занимайся делами, – быстро сказала миссис Одинсон и направилась прямиком к посетителю. – Здравствуйте, – Джейн с досадой поняла, что волнуется – не каждый день в ресторан приходят такие гости. – Я Джейн Одинсон. Локи – а это был, конечно же, он – оторвал взгляд от меню, внимательно посмотрел на Джейн и расплылся в очаровательной улыбке. – Очень приятно, миссис Одинсон, меня зовут Луи Лафье. Можно просто Луи. Не позавтракаете ли со мной? – голос у него был приятный, французский акцент придавал какой-то особенной изысканности его манере говорить. А еще Джейн отметила про себя, что француз очень привлекателен: тонкие, аристократичные черты лица, волосы цвета воронова крыла, аккуратно зачесанные назад, элегантный дорогой костюм. Но больше всего ее очаровал взгляд зеленых глаз из-под длинных темных ресниц. – С удовольствием позавтракаю, – улыбнулась Джейн и присела напротив. – Тогда посоветуйте мне что-нибудь из меню, на ваш вкус, – обаятельно улыбнулся француз, не сводя заинтересованного взгляда с миссис Одинсон.