Мы встретимся снова

Уже год, капля за каплей, Тор старался вытравить из своей памяти те несколько недель, что он провел на Тенерифе и в Париже с подлым обманщиком Лафейсоном. Получалось плохо. Вообще не получалось. Почти каждый день он повторял, как мантру – это было всего лишь досадное происшествие в его жизни, не более. Образ самого Локи постепенно стирался, ведь у Тора даже не было ни одной его фотографии. Лафейсон категорически отказывался фотографироваться, ссылаясь на то, что ужасно получается на фото. Но теперь-то Одинсон понимал, почему преступник не желал лишний раз светиться на снимках. Уже не было так больно, как первые несколько месяцев. Боль, обиду и гнев, закипавшие в груди, постепенно вытесняли безмерная тоска и какая-то отчаянная безысходность. Иногда Тор чувствовал себя стариком, у которого все лучшие деньки позади, и больше не случится в его жизни ничего яркого, интересного, незабываемого. Ни свалившееся на голову богатство, ни ставшая приветливой и заботливой Джейн, ни бесконечные тренировки-сборы-соревнования так и не смогли залечить сердечную рану. Со временем Тор начал чувствовать какую-то озлобленность, даже агрессию, что было кстати во время игры на поле, но очень вредило в общении с женой и окружающими. И иногда он с ужасом ловил себя на мысли, что жалеет о том, что Локи выжил. Может быть, если бы Лафейсон погиб тогда, то он бы уже смирился с этой утратой. Но мысль о том, что Локи живет в своем далеком Париже, и каждый день его обнимает другой человек, с которым они и дальше проворачивают свои грязные делишки, просто бесила Одинсона, лишая спокойствия и сна. Гадко и противно было ощущать себя очередной фрау Витовски в списке жертв подлого мошенника. Ему, можно сказать, повезло – он не сошел с ума и не попал в лечебницу. Но горько было осознавать, что он до сих пор, как и та несчастная фрау, не может забыть коварного соблазнителя, и мысли о нем не дают покоя по сей день. «Когда же я забуду этого подонка?» - спрашивал себя Тор, и не находил ответа на этот вопрос. * * * Тор вышел со стадиона, уже вечерело. Сегодня тренировка была особенно долгой и выматывающей – через неделю чемпионат. Распрощавшись с товарищами по команде, Одинсон поспешил на парковку, где его ждал новенький автомобиль. Сейчас он вернется домой, поужинает и сразу ляжет спать. Одинсон подошел к машине и достал ключи. Но не успел он открыть дверцу, как за спиной послышались чьи-то легкие шаги. И голос, знакомый до боли, тихо сказал: – Здравствуй, Тор. Одинсон вздрогнул и выронил ключи. Поднимать не стал, медленно обернулся и увидел его. И опять поразился, насколько же Локи красив и изящен. Он нисколько не изменился. То же лицо с тонкими чертами, все тот же зеленый взгляд из-под длинных ресниц и иссиня-черные, немного вьющиеся, волосы. На Локи были джинсы, черная кожаная куртка поверх темно-зеленой футболки. И эта темная зелень еще больше подчеркивала болотный оттенок изумрудных глаз. Тор похолодел. Сердце пропустило удар. А затем заплясало где-то в горле. Кровь бросилась в голову, обдавая жаром, путая мысли. Он столько раз представлял эту встречу, но оказался абсолютно к ней не готов. Локи стоял в нескольких футах и улыбался. Так, будто ничего не случилось. Будто они давние приятели, и случайно встретились. – Что. Тебе. Нужно? – четко и с расстановкой произнес Одинсон, пытаясь взять себя в руки. – Я хотел поговорить с тобой, – просто сказал Локи и попытался подойти ближе. – Стоять! – гаркнул Тор. – Не приближайся ко мне. – Как скажешь, – послушно молвил Локи и отступил на шаг. – Тор, прошу, выслушай меня. Я хочу, чтобы ты знал правду. А потом я уйду, обещаю. И больше никогда не потревожу тебя. Клянусь. – Зачем ты приехал? Ты считаешь, нам есть о чем говорить? – сурово спросил Тор, ощущая, как его ноги против воли уже стремятся преодолеть эти несколько футов, руки подрагивают в предвкушении прижать к себе этого мерзавца, а все тело будто падает в кипящий котел, и сердце как бешеное пульсирует где-то в висках. – Тор, я не хотел причинить тебе боль, правда, – Локи опустил глаза. – И я... Тор, я скучал по тебе, я постоянно думал о тебе, не смог забыть... – Даже в объятиях своего Дюбуа, такого же подлеца, как ты? – Откуда ты знаешь? – Локи пристально посмотрел на Одинсона. – Кто тебе сказал? А впрочем, неважно. Он умер. – Мне жаль, – равнодушно произнес Тор, поспешно засунув подрагивающие руки в карманы куртки. – И ты теперь «работаешь» один? Успешно? – Это не имеет значения, Тор... Локи вдруг преодолел расстояние в несколько футов и стремительно обнял Одинсона за плечи. Тор схватил его руки и отбросил от себя, оттолкнув. Вдруг накатил страх, что он прямо здесь и сейчас , на парковке, уложит Лафейсона грудью на капот собственного автомобиля и... – Не прикасайся ко мне! – рявкнул Тор. – Я люблю тебя, как ты не понимаешь, глупый? – прошептал Локи, заглядывая в бешеные голубые глаза. – Ты нужен мне, очень нужен. – Нужен я или мои деньги? – жестко спросил Одинсон, чувствуя, что еще немного, и он взорвется. – Я хочу все вернуть, все исправить... Тору все же удалось совладать с собой. Он наклонился и поднял ключи. А затем спокойно сказал: – Локи, ты напрасно приехал. Я не чувствую к тебе ничего, кроме жалости и брезгливости. Мне противно вспоминать о тех днях, ничего хуже в моей жизни не было и не будет. И запомни: я люблю свою жену, я счастлив. Просто оставь меня в покое, и живи как знаешь. Локи вдруг побледнел, как-то сразу сник. Посмотрел на Тора с таким отчаянием, что Одинсон чуть не взвыл. – Ты же врешь, Тор... Это неправда. Ты любишь меня... – Локи, прошу, дай мне жить моей жизнью. У меня есть жена, я хочу завести детей, я хочу, чтобы моя команда победила в чемпионате через неделю. У меня много планов, тебя среди них нет. Пожалуйста, уйди. Я не хочу, чтобы ты разрушал мою жизнь. Разве мало тебе того, что ты сделал? Что тебе еще нужно? – Прости меня, пожалуйста. – Я простил, а теперь уходи. Не хочу больше тебя видеть. – Я все понял, – тихо сказал Локи. – Прощай, Тор, – он развернулся и медленно побрел в сторону выхода с парковки. Тор не бросился за ним вдогонку. Он просто стоял и смотрел вслед своей несбывшейся мечте. И опомнился лишь тогда, когда увидел на асфальте возле себя несколько капель крови – он так сжимал ключи в кулаке, что порезал ладонь. Перед глазами стоял туман. И больше всего на свете ему хотелось догнать Локи. Схватить как следует, и вдолбить в эту черноволосую голову, как он жил весь этот год. Да никак не жил – лишь бесконечно скучал, умирал и мучился. Но невероятным усилием воли заставил себя открыть машину и сесть за руль. Он сделал все правильно, так рассудил разум. А сердце кричало и билось в истерике, заявляя, что он, Тор Одинсон – последний мудак. * * * На следующий день Тор прямо с утра позвонил в первое попавшееся детективное агентство и попросил найти в Чикаго отель, в котором остановился гражданин Франции Локи Лафейсон. Потому что не мог себе простить тот разговор на парковке. Все вышло не так. И сердце даже не думало успокаиваться, наоборот - болело еще сильней. В тот же день месье Луи Лафье отправился в ресторан, принадлежащий Джейн Одинсон. Если Тор так хватается, будто за соломинку, за свою спокойную жизнь, за свой привычный уклад – значит, придется все это разрушить. Чтобы глупый мистер Одинсон наконец понял, что сегодня он живет в таком же мире иллюзий, как и год назад. * * * Прошло несколько дней. Тор, стараясь отогнать не дававшие покоя мрачные мысли, выкладывался в полную силу на тренировках. Но сосредоточиться на поле было все труднее – перед глазами то и дело возникал туман, сквозь который проступало лицо самого прекрасного на свете человека. Его глаза, его улыбка. Говард сердился и грозил отправить Одинсона на скамью запасных, но Тору было все равно. Сотрудники детективного агентства не нашли в Чикаго человека по имени Локи Лафейсон, и у Тора опустились руки. Как он мог так поступить? Зачем? Ведь Локи прибыл сюда, в другую страну, в чужой город, разыскал его, а он... Сам не понимая зачем, он зашел на сайт авиакомпании и просмотрел рейсы на Париж. Забронировал билет на самолет. Через неделю, когда пройдут соревнования, он полетит туда. Он должен, он хочет, иначе не сможет жить. * * * Тор почти никогда не прислушивался к тому, что рассказывала ему Джейн. Как-то так повелось в последнее время, что она беспрестанно вещала о своем заведении с энтузиазмом заправского ресторатора. Но Тору было неинтересно, он лишь делал вид, что слушает, а сам... А сам был где-то далеко-далеко – наверное, уже в Париже. – Ты слышишь, Тор? – Джейн, скорее всего, повторила эту фразу несколько раз, и Тор встрепенулся, оторвал взгляд от экрана телевизора и посмотрел на жену. – Да, слышу, – рискнул утвердительно кивнуть Тор, чтобы не расстраивать Джейн. – Значит, ты не против? – обрадовалась супруга. – Тогда я все подготовлю, попрошу нашу миссис Джонси приготовить что-нибудь из французской кухни. – Это еще зачем? – вдруг всполошился Тор, сам не зная почему. В последнее время все, что было связано с Францией, ассоциировалось у него только с одним гражданином этой страны, как будто больше там никто и не жил. – Тор, чем ты слушаешь? – немного раздраженно ответила Джейн. – Я тебе уже битый час рассказываю о том, что познакомилась с известным ресторатором из Парижа. Ко всему прочему, он еще и собирается открыть здесь ресторан французской кухни, и не исключено, что... – Джейн, милая, делай, что хочешь, – облегченно вздохнул Тор, а воображение уже услужливо нарисовало образ пожилого одутловатого француза, денно и нощно шуршащего на ресторанной кухне. – Будет еще несколько моих коллег, очень уважаемых людей, и мы с тобой должны сделать все для того, чтобы этот прием стал незабываемым. Завтра пойдем покупать тебе костюм. – У меня завтра две тренировки, – попытался увернуться Одинсон от неизбежного. – Между тренировками, – отрезала Джейн. * * * На следующий день Тор проснулся в весьма неплохом настроении. Он уже не мог дождаться того дня, когда, отбыв соревнования и объявив Джейн, что улетает по делам, он отправится в аэропорт и сядет на самолет до Парижа. Приняв душ и одевшись, Тор поспешил на кухню, чтобы легко позавтракать и отправиться на тренировку. Он уже готов был распахнуть дверь, как вдруг до его слуха донесся голос жены. Она разговаривала с кем-то по телефону. – Ты даже представить не можешь, какой он! – восхищенно говорила Джейн. – Дарси, завтра придешь к нам и увидишь. Ты не поверишь, он пригласил меня в кругосветное путешествие на своей яхте! Что? Нет-нет, я придумаю, что сказать Тору, - Джейн рассмеялась в трубку. – Знаешь, подруга, он сказал мне, что будь я его женой, он был бы самым счастливым человеком на свете! Не в правилах Тора было подслушивать чужие разговоры, но сейчас он словно оцепенел, не в силах сделать и шага. Дарси, видимо, что-то говорила подруге, и Джейн слушала, а затем сказала: – Дарси, ты же знаешь, как я живу. Я устала, я не могу так больше, правда. А он... Мне кажется, что он любит меня, понимаешь? Он так смотрел... Одинсон не выдержал и резко открыл дверь. Джейн чуть не выронила трубку, но вовремя опомнившись, скороговоркой произнесла: – Все, Дарси, пока, мне некогда. И отключилась. Нацепив на лицо приветливую улыбку, обратилась к вошедшему мужу: – Доброе утро, любимый! Что ты хочешь на завтрак? * * * Итак, у его с некоторых пор покладистой жены кто-то появился. Судя по разговору с Дарси, этот кто-то внес нешуточное смятение в ее сердце. Наверное, Тор должен был возмутиться, почувствовать хотя бы укол ревности. Но ничего этого не произошло. Он ощущал лишь желание ускорить время – чтобы оно не тянулось медлительной улиткой, чтобы скорее прошла эта затянувшаяся неделя, и он наконец-то смог бы занять место в самолете, который летит в Париж. Там он найдет Локи и обязательно поговорит с ним. Выслушает и попытается понять – что правда, а что ложь. И все-таки обнимет его, прижмет к себе. А еще поцелует, а еще... Тор с замиранием сердца представлял эту встречу. И не мог простить себе, что был так растерян и озлоблен, увидев его несколько дней назад. Слишком внезапно все случилось, слишком нереально выглядело. Слишком много он передумал за этот год, мучаясь от тоски и ревности. Он должен увидеть его, иначе... Иначе не сможет дальше жить. * * * Зал для приема гостей в их шикарном особняке сверкал люстрами и дорогой посудой. На столе красовались тарелки с изысканными лакомствами. Несколько гостей уже пришли, и Джейн развлекала их рассказами о своих далеко идущих планах в ресторанном бизнесе. Тору было смешно – его супруга так стремилась попасть в высший свет Чикаго, что порою дико переигрывала в роли опытной светской львицы. Порою ему было даже неловко смотреть на ее ужимки и заискивающие взгляды. Сам он, привыкший по жизни носить удобную, в основном спортивную, одежду, уже потел и задыхался в новом костюме. А галстук, который повязала ему жена, того и гляди грозил превратиться в удавку. Он сидел в сторонке, наблюдая за жеманной публикой, и мечтал лишь об одном – поскорее бы все это закончилось. – Тор, – вдруг подбежала к нему Джейн. – Пошли скорее, я тебя познакомлю с одним человеком. Помнишь, я тебе рассказывала о рестораторе из Парижа? Он уже приехал! Одинсон нехотя поднялся и поплелся вслед за женой в холл, встречать очередного «высокого» гостя. – Тор, познакомься, это месье Луи Лафье, известный ресторатор из Парижа, – голос Джейн звенел колокольчиком. Но Тор уже ничего не слышал. Он во все глаза смотрел на ресторанного деятеля из Франции, который очаровательно улыбался и протягивал руку для приветствия. – Можно просто Луи, – с легким французским акцентом произнес гость.