Любовь и Лёд

Сэм даже не стал звонить, а сразу открыл дверь своим ключом. Пройдя в гостиную, Дина он там не обнаружил, но картина, что предстала его глазам, была весьма живописная, больше напоминая собой руины древнего города, нежели роскошные апартаменты. Повсюду царил хаос, брат умудрился даже разбить изящную статуэтку греческой богини, которую особо любил. Хотя он не был ценителем высокого искусства, но в доме было немало дорогих, антикварных вещей. С тех пор, как его гонорары возросли до неприличного, и состояние перевалило за восемь нулей, он нашёл себе довольно интересное развлечение – посещать аукционы, считая это хорошей возможностью приобщиться к прекрасному, но в большей степени просто желал произвести впечатление на своих знаменитых пассий. Дамы восторженно замирали при виде картин известных художников, раритетных книг и старинных скульптур, что заполняли его дом. В их глазах читалось удивление и восхищение, кто бы мог подумать, что этот прекрасный мужлан такой ценитель красоты, это возбуждало сильнее любого афродизиака, поэтому они отдавались ему с особой страстью, растворяясь в сильных, но нежных руках. - Дин, - крикнул Сэм, не особо надеясь на ответ. Перспектива обходить этот огромный дом в поисках, не прельщала, хотя в нём было всего два этажа, но его площадь была велика, и количество комнат до сих пор вызывали у младшего вопрос: «Нахрена брату такой огромный дом?» Немного поразмыслив, Сэм отправился в спальню Дина, и судя по беспорядку на протяжении всего пути, двигался он в правильном направлении. Зайдя в комнату, он осмотрелся, здесь словно ураган прошёлся, всё было вверх дном. Да уж, ярость брата после проигрыша страшна, попадать под неё опасно, приблизиться к эпицентру разрушительного кошмара мог только Сэмми, остальным же это грозило в лучшем случае сломанным носом, в худшем - реанимацией. На постель было страшно взглянуть, казалось, что её раздирали когтями дикие животные. Что-то очень тревожно кольнуло взгляд, но Сэм так и не успел понять, что именно, услышав в ванной комнате какой-то шум. Первое, что он увидел там – это брат, который сидел на полу в душевой кабине, под струями воды, обняв руками колени и уткнувшись в них лицом. Когда приблизился чтобы выключить душ и вытащить Дина, он слегка обалдел – вода была холодная, и только сейчас он заметил, как сильно дрожит брат. На нём из одежды были только джинсы, футболка скорее всего сейчас в куче того разодранного тряпья, которое когда-то было постельным бельём. Завернув кран, он помог подняться Дину и сразу стал обтирать его большим полотенцем, попутно снимая с него мокрые штаны, потому что сам он не мог, руки сильно тряслись и не слушались. Спрашивать его сейчас о чём-то было бессмысленно, во-первых, он продрог до костей, и ему зуб на зуб не попадал, а во-вторых, он ещё в пьяном угаре от которого, судя по всему, и пытался избавиться под холодным душем. Поэтому, обтерев брата, Сэм взял его на руки и отнёс в соседнюю гостевую комнату, чтобы тот не поранился босыми ногами на осколках, рассыпанных повсюду. К счастью, до этой спальни его ярость не добралась, тут был идеальный порядок. Положив Дина на кровать и укрыв одеялом, он всё же решил вернуться в его комнату, что-то он там увидел, и это «что-то» никак не давало покоя. Долго осматриваться не пришлось, яркий лоскуток, словно кусочек неба среди белоснежных облаков, заставил на мгновение замереть, сердце пропустило удар. Если до этого Сэм ещё надеялся, что всё обошлось лишь побитой мебелью и антиквариатом, то сейчас ему стало по-настоящему страшно. На постели, в куче рванья, которое ещё совсем недавно было дорогим, шёлковым бельём, валялся галстук василькового цвета, идеально сочетающийся с цветом глаз его обладателя. Его невозможно было спутать, буквально несколько часов назад Сэм игриво теребил этот галстук, когда шутливо напутствовал своего друга присмотреть за любимым старшим братом. Взяв его в руки, он едва не забыл как дышать, в глазах потемнело - на блестящем синем атласе ужасающе краснели пятна крови. Кас… Что с ним? Сотни мыслей пролетели в голове, одна чудовищнее другой. Разум безжалостно рисовал страшные картины, от чего в жилах стыла кровь, ощущение большой беды повисло в этой звенящей тишине. «Господи, прошу, только бы Дин не наделал глупостей, ужасных и непоправимых!» - как заведённый про себя повторял он, пока шёл по направлению к спальне, где был брат. Дин лежал на боку и, не мигая, смотрел в одну точку, казалось бы, равнодушным взглядом, но он страдал, словно его душа распята адскими цепями, и никакой надежды, только вечная боль и страх впереди. Сэм понимал это, так же было, когда умер отец, он не кричал, не плакал, а просто молча глядел в стену, со стороны могло показаться, что ему безразлично, но только младший брат знал, что дикая боль изнутри разрывает его и ломает рёбра. Вывести из такого состояния будет сложно, поэтому он предпринял попытку позвонить Касу, цепляясь за последнюю надежду, что тот просто снял галстук, а кровь попала на него случайно. Но автоответчик равнодушно оповестил, что «абонент выключил телефон или находится вне зоны доступа». Липкий, холодный пот проступил вдоль спины, на лбу и ладонях, неизвестность пугала, нужно было во что бы то ни стало расспросить Дина, иначе тревога грозилась перерасти в панику. - Дин, умоляю, соберись с мыслями и скажи, что случилось? – Сэм погладил брата по голове. Тот вздрогнул и часто заморгал, словно спал и резко проснулся, это была очень неожиданная реакция, в прошлый раз он почти сутки не выходил из транса. - Дин, посмотри на меня… На его лице были удивление и испуг одновременно, как будто ему приснился кошмар, и, пробудившись, он не уверен, сон это или реальность, но увидев в руках Сэма галстук, гримаса ужаса исказила это красивое лицо. Внутри всё похолодело: «Что же ты сделал, Дин?» - Пожалуйста, скажи мне, что случилось? - Сэмми, я настоящий монстр! Кас… Он уткнулся лицом в подушку, ему хотелось рыдать, но слёзы как назло не шли, только стон, полный боли и сожаления пронзил тишину. - Постарайся собраться и начни с самого начала. *** Его противником был Виктор Хенриксон, темнокожий парень, примерно одного роста и комплекции с Дином. Они уже встречались на ринге ранее, но Винчестер с лёгкостью побеждал его, что пробуждало в парне злость и жажду реванша, а потому он никак не желал с этим мириться. Виктор ненавидел его и в то же время восхищался им, но больше всего его раздражало, что Дин не воспринимал соперника всерьёз, смотрел на него свысока и постоянно ухмылялся. Вот и в этот раз Хенриксон напомнил ему про прошлый бой в Милуоки и пообещал сегодня вырвать победу, на что тот в ответ обаятельно улыбнулся: «Надежда умирает последней». Если бы он только знал, что эти слова станут пророческими… Хенриксон явно время не терял и готовился к бою основательно, «прижать» непобедимого Винчестера стало для него смыслом жизни. Дин только успевал отбивать его удары, но некоторые точно попадали в цель, находя брешь в обороне. Раунд за раундом Хенриксон атаковал его, ловко блокируя ответные выпады. В итоге, судьи присудили чистую победу по очкам Виктору. Словно по щелчку вспышка ярости и бессильной злобы на себя затмила разум и вытеснила восприятие окружающего. Сквозь оглушающую тишину в голове Дин слышал биение своего сердца, изредка пробивались голоса, все вокруг что-то кричали, но он не различал. Лица как в плохом кино были размыты, и лишь взгляд синих глаз, переполненный сожалением и тревогой, обжигал. Он не помнил, как принял душ после боя, и как оказался на парковке, но помнил, что Кас умолял его не садиться за руль в таком состоянии, а он лишь грубо оттолкнул его. Потом был ресторан, второй, третий… Он хотел забыться, но было только хуже, ему казалось, что все вокруг насмехаются над ним, в каждом взгляде он видел упрёк в поражении – это было похоже на паранойю. Чтобы заглушить это мерзкое ощущение, он заливал его виски, сначала бокалами, а потом прямо из бутылки. Но убегая в небытие от косых взглядов, он никак не мог убежать от того отчаяния, что пожирало его изнутри. Хозяину последнего ресторана с трудом удалось убедить его ехать домой, подав личную машину для дорогого клиента. Дом встретил его тишиной, прислуга, зная, чем грозит подобное состояние Дина, словно испарилась – никому не хотелось испытать на себе его гнев. Поэтому он с удовольствием отрывался на обстановке, круша и ломая всё вокруг, ничуть не жалея дорогие, а некоторые просто бесценные предметы искусства, которые попадались под горячую руку. Лишь звонок в дверь ненадолго отрезвил, кто же осмелился явиться в логово обезумевшего зверя?! На пороге стоял Кас, Дин несколько мгновений оценивающе разглядывал его с ног до головы, словно увидел впервые, затем молча схватил его за руку и потащил в комнату. Новак что-то говорил ему, но он ничего не слышал, в его голове билась лишь одна мысль, одно желание, и оно заслоняло собой всё, полностью затмевая разум. - Раздевайся, - холодно бросил он Касу, когда втолкнул его в свою спальню. - Дин, послушай меня… - Я сказал, РАЗДЕВАЙСЯ! – начиная выходить из себя, прорычал он. - Дин, умоляю… Договорить он не успел, резкий удар в челюсть был неожиданным и болезненным, Винчестер бил точно и жестоко. Из разбитой губы кровь брызнула на одежду. От второго удара он, отлетев на пару метров, упал, но Дин, подняв его за шкирку, подтащил и швырнул на постель, словно тряпичную куклу. - Дин, взгляни на меня, - Кас легко коснулся его лица своими изящными пальцами, но тот грубо оттолкнул его руки. - Хорошо, не хочешь сам раздеваться, я помогу тебе, - рывком он сорвал с него пиджак. - Остановись, прошу… - Заткнись, иначе я найду более приятное занятие для твоего рта. Каждое слово как острая бритва резало по живому. Кас вглядывался в любимые глаза, но они были словно чужие, в них не было прежней доброты и ласки, лишь животная похоть. - Пожалуйста! - умолял он. - Лучше не зли меня, злой я очень неприятный, - прошипел Винчестер, снимая галстук с него. - Зачем ты так?! Я ведь твой друг… На мгновение взгляд Дина как будто прояснился, но маленькая искорка надежды в душе Каса угасла так же быстро, как и возникла, когда безумная улыбка озарила его лицо. Он был словно одержим. - Значит и не сопротивляйся, ДРУГ! Знаешь, я раньше никогда не трахал мужиков, но тебя я с радостью поимею. Задница у тебя что надо! - Я не хочу, - голос предательски дрожит. - Не хочешь?! Да брось, все мечтают лечь под Дина Винчестера! И кстати, ещё никто не жаловался, я чертовски хорош в постели. К чему все эти истерики, я всё равно тебя оттрахаю, хочешь ты этого или нет. Так что расслабься и получай удовольствие. Последнюю фразу он сопроводил очередным ударом в голову, отчего Кас едва не потерял сознание. - Я не могу… - шепчет Новак одними губами. - Сможешь! Друзья должны помогать друг другу, так что давай, помоги мне кончить, и свободен, – разразившись каким-то безумным смехом, он рванул рубашку на груди Новака, отчего пуговицы разлетелись по всей комнате. Усевшись верхом на Каса, он стянул футболку с себя, и принялся за ремень на его брюках. Сопротивление было очень слабым, виной тому несколько профессиональных ударов в голову, от которых парень балансировал на грани сознания – легкая добыча беспощадного зверя. Из последних сил, Кас приподнялся и коснулся губами его губ. - Прости меня, Дин! В его глазах нет ненависти, злости, упрёка, лишь слёзы тихо катятся по щекам – так плачет душа, ему не было страшно, ему было больно, но не физически… и эта боль была во сто крат мучительнее. Сквозь пьяный угар осознание как молния пронзило Винчестера – что же он натворил?! Как мог он поступить так чудовищно с этим добрым и светлым человечком?! Как смел он растоптать эту невинную душу?! Кто дал право ему обращаться так грязно с тем, кто так чист и непорочен?! Глаза, в которых раньше Дин видел ясное небо, сейчас были тёмными, напоминая дно океана - пустое и безжизненное. Если бы он кричал, вырывался… Но нет, лежал, безмолвно страдал, словно смирился и покорно отдал себя на растерзание зверю. «Как же низко ты пал, Дин Винчестер!» - Прости меня, Кас, если сможешь, - тихо сказал он, отстраняясь и пряча лицо в ладони, не в силах больше видеть отрешённость в этих красивых глазах. Он готов вынести от него сейчас всё – пусть ударит его, накричит, но он молчал, и от этого было невыносимо. - Уходи, Кас, прошу, пока я не причинил тебе ещё больше боли. И он ушёл, так ничего и не сказав. Осознание всего ужаса, что он натворил, тяжким грузом легло на плечи. Разум безжалостно кричал о том, какое он чудовище, и чтобы заглушить этот крик, он принялся снова всё крушить, рвать и метать, но только облегчения это не приносило – то, что он сотворил, уже не исправить никогда! *** - Как же ты мог, Дин?! Впервые Сэм не испытывал жалости к брату, впервые хотелось от души набить ему морду с особой жестокостью, несмотря на его виноватый вид и страдальческое лицо. Как же у него рука поднялась обижать хорошего человека, да ещё и так унизительно?! - Что у тебя, шлюх мало? - Боюсь, ты не поймёшь, Сэмми. - А ты попытайся объяснить. Слушать оправдания совсем не хотелось, его поступок был отвратителен и ужасен, и такому не было прощения. Кас любил его всей душой, доверял, а этот ублюдок разбил ему сердце. Сэм невольно вспомнил Люцифера и едва удержался, чтобы не дать в голову брату. Никогда бы он не подумал, что его родной человек может быть такой сволочью. - Я только сейчас понял, Сэмми, что… люблю его. - ЧТО?! По-твоему так поступают с теми, кого любят? Ну ты и козёл, Дин! Хорошее оправдание придумал. - Я сказал, что ты не поймёшь… - Что я должен понять? «Бьёт, значит любит» - это ты мне хочешь сказать? Как же ты мне противен, Дин! - Сэм вскочил на ноги, чтобы уйти, желание разбить ему лицо стало нестерпимым и навязчивым. - Я правда люблю Каса. Просто выслушай меня, Сэмми, пожалуйста! - Хорошо, но если ты будешь мне врать, то я за себя не ручаюсь. *** С ранней юности Дин пользовался успехом у женского пола: симпатичная мордашка, спортивная, подтянутая фигура и бархатистый голос - всё это будоражило девичьи сердца. Сначала ему просто строили глазки, но чем старше он становился, тем откровеннее были взгляды в его сторону и прозрачнее намёки. Он с трудом мог вспомнить свою первую девушку, потому что их стало невообразимо много, он менял их так быстро, что вскоре перестал запоминать имена, в один день мог сменить двух, а то и трёх партнёрш. Осознав силу своего обаяния, он почувствовал некую власть, и с годами «спортивный интерес» перерос в какую-то зависимость. Секс стал его наркотиком, который был доступен ему всегда и в любом количестве. Когда он прославился, смазливые студентки сменились на более изысканных дам - красивых, знаменитых, ухоженных. Довольно часто он слышал признания в любви, но это забавляло его и вызывало усмешку. Нет, понятие любви было ему не чуждо, он любил близких - Сэма, Бобби, погибших родителей, любил свою «детку», любил секс и виски, а ещё любил свою работу, но любви к женщине, в том самом смысле, он никогда не испытывал. Разве можно любить одну, когда все женщины мира у твоих ног?! Когда младший братишка влюбился в Джессику, подружку из колледжа, и уверял, что это «любовь всей его жизни», Дин лишь ухмылялся. А когда она бросила Сэма, долго потешался над ним. К чему эти чувства, когда потребность можно удовлетворить с любой, зачем обременять себя глупой привязанностью?! Но однажды в его жизни появился Кас, и впервые каменная оболочка сердца дала трещину, когда он взглянул в омут синих, бездонных глаз. Они завораживали, хотелось утонуть в этом омуте и достигнуть самой глубины. Его поразила красота этого парня, как внешняя, так и внутренняя. Он был умным, добрым, чутким, общение с ним приносило удовольствие, они могли часами разговаривать, и Дин никогда не уставал от его присутствия, напротив, порой он ловил себя на мысли, что расставаться с ним становится с каждым разом всё труднее. Его не хотелось отпускать от себя ни на минуту. Чем дольше он находился рядом с ним, тем сильнее чувствовал притяжение. Кас был как ходячее совершенство, Дину нравилось в нём абсолютно всё. Его тихий и мягкий голос пробуждал мурашки, а когда он улыбался, Винчестеру казалось, что в мире не существует улыбки прекраснее. От Новака всегда исходило такое тепло, что хотелось постоянно обнимать его, но Дин старался себя сдерживать, а вот Кас совершенно не знал, что такое «личное пространство», постоянно приближаясь вплотную и стараясь при любой возможности дотронуться до него, и Винчестер млел от этих прикосновений. Впервые Дин заподозрил неладное в своём отношении, когда Кас забыл в машине ветровку, и он вдруг прижал её к лицу, вдыхая запах любимой туалетной воды Новака, смешанный с его собственным запахом. И этот дивный аромат взбудоражил, разливаясь теплом по всему телу, сладко отдавая в пах. Лишь ночь с хорошенькой моделью, телефон которой он нарыл в своей записной книжке, помогла ненадолго отвлечься и забыть об этом странном моменте, но утром отчего-то стало совсем не по себе, когда он вдруг понял, что у модели чёрные волосы, пухлые губы, большие синие глаза, и зовут её Касандра. Как же так? Совпадение, или Дин неосознанно искал это сходство? После этого случая Дин всё чаще стал замечать, как его тело реагирует на малейшее прикосновение Каса, он волновал и возбуждал, но это не отталкивало, а лишь сильнее притягивало к нему. Порой Винчестеру с огромным трудом удавалось себя сдерживать, так сильно хотелось обнять и поцеловать это синеглазое чудо, а потом зарыться носом в растрепанные волосы и вдыхать его запах. Всё чаще возникала мысль признаться Касу в своих желаниях, но он до ужаса боялся потерять его навсегда после такого признания, поэтому молчал. Возможно, так продолжалось бы ещё очень долгое время, но эта роковая ночь всё изменила. Внутренний зверь, вырвавшийся на свободу, одурманенный алкоголем, не знал пощады, он жаждал получить Новака любой ценой, даже если придётся прибегнуть к насилию. Слишком долго он ждал, слишком много накопилось в нём этого желания, слишком сильно хотелось обладать им. *** - Сэмми, пойми, я не мог себя контролировать, ты как никто другой знаешь, что со мной происходит, это как одержимость, и она сильнее меня, но чёрт возьми, это не оправдывает моего поступка. Я заслужил, чтобы ты и Кас возненавидели меня, но больше всех я сам себя ненавижу! – горькие слёзы раскаяния душили Дина. – Знаешь, я сейчас хочу только одного – сдохнуть как собака, достойная смерть для такого урода, как я. - Какой же ты всё-таки придурок, Дин. Вместо того, чтобы попытаться всё исправить, ты готов сдаться. - Но как? Как исправить то, что исправить невозможно?! Разбитую вазу можно склеить, но уродливые трещины на ней останутся навсегда. - Всё зависит от того, насколько дорога тебе эта ваза, можно не париться, просто собрать осколки, выбросить и забыть, или можно очень бережно склеить, так, что ни одну трещину не будет видно, а сердце, оно живое, и даже самые глубокие раны заживают со временем. - Ты думаешь, Кас сможет меня простить? – маленькая искорка надежды блеснула сквозь пелену отчаяния в глазах Дина. - Не знаю, но ты обязан попросить прощения, он не заслуживает жить с этой болью до конца жизни. Ты знаешь, где он живёт? - Конечно, я всё время подвожу его до дома. - Собирайся, мы едем к нему, но сначала я должен поговорить с Касом, а там видно будет, возможно, он ещё не готов встретиться с тобой.