Влюбленное черное сердце

Чуть позже, когда сумерки уже влились в пробелы между домами, темно-зеленый пежо ехал по одной из узких улиц с односторонним движением. На улице включались фонари. Андрей мрачно крутил руль, пока Пономарев безуспешно рылся в навигаторе, неправильно подсказывая ему направление дальнейшего движения. - Поставь автомат, - в третий раз сказал Андрей. - Не могу, она будет этим идиотским голосом все команды произносить, - яростно стуча пальцем по экрану, отмахивался Вася. - Выключи озвучку. - Тогда какой смысл?.. - Смысл будет. Он тебе путь покажет синей линией. - Да ну нахуй, можно же самостоятельно… Зачем… - Ой, Вася, - вдруг произнесла Яна полушепотом, дергая его за плечо. Пономарев отвлекся от навигатора и взглянул на нее. Они с Андреем, пожалуй, разговаривали громче, чем просто «в голос», и сейчас Вася с автоматической неловкостью попытался перейти на более спокойный тон. - Что, в чем дело? - Это она. Прячась за спинкой переднего сидения, Яна поспешно ткнула пальцем на дорогу. - Кто? - Та девушка, которой я должна была сказать… в которую я кинула пепельницей. - Это она? – переспросил Вася. Они с Андреем вдруг пристально вгляделись в единственное движущееся пятно метрах в семидесяти от их машины. Динара шла довольно неспешно, держа в опущенной руке пакет с логотипом ближайшего супермаркета. Ее тень, растягиваясь, волочилась за ней по освещенному желтым тротуару. - Бля, серьезно она? Андрей снизил скорость почти до минимума, когда пежо приблизилось к девушке, и Яна поспешно юркнула за кресло. Ей очень не хотелось, чтобы Динара, даже случайно, заметила ее. К тому же парни так внимательно и без всякого стеснения уставились на девушку, что та, заметив это, прибавила шагу, старательно отводя взгляд. - А она ничего, - негромко сказал Вася. Андрей кивнул. – Хотя какая-то серая… Красоткой не назовешь. - Вы из-за меня так говорите? – прошептала Яна. - Только не говори, что считаешь ее красивой! – воскликнул Вася, отрывая взгляд от Динары, которая уже отстала от пежо. - Бля, нет, она не красивая, - вдруг вместо Яны ответил Андрей. – Но вообще ничего, да? - Ян, ты ей не говорила, что одной вечером опасно ходить? По безлюдным улицам? - Я с ней вообще не говорила с тех пор, - мрачно сказала Яна. - Слушайте, а может, и не надо? – необычно-оживленно спросил Бесхвостый. – Может в жопу все это, а? - Ты имеешь ввиду: грязное дело, мелкие подробности, никому нахуй не нужно с ними разбираться, да и невозможно, да? – речитативом переспросил Вася. - Ну конечно. Пономарев засмеялся и потянулся в кресле. Его раскинутые руки заняли пол-салона. - Я не хочу с ней говорить, - сказала Яна. Бесхвостый вдруг резко нажал на тормоз и медленно поехал назад. - Слушайте, как вовремя, а? – с тем же оживлением предложил он. - Ты подбираешь ее? - Ну, а что? Отличный случай, а? - Давайте! – неожиданно для себя воскликнула Яна. Она вдруг поняла, что ничего не боится – ни будущего, ни людей, ни собственных поступков. Чувствуя как кровь приливает к ее вискам, необычайно внутренне собранная, улыбаясь улыбкой играющего в прятки ребенка, она вынырнула из-за кресла и обняла спинку сидения Пономарева. - Ладно, похуй! – крикнул Вася. – Еще одна шлюха, прошло всего сколько? Дней десять? Больше? Да похуй, на все похуй, поехали, пока она не дошла до конца улицы. Как ее зовут, Ян? - Динара. - Дина! Залезай к нам, покатаемся! Он сказал это, в общем, воздуху. Где-то позади Динара с неприятным подозрением вглядывалась во внезапно попятившийся назад пежо. Ей уже было неспокойно. - Какой странный день, а? – спрашивал Вася. – Какой охуенный день! Мы совсем пизданулись, да? Ян, там огнетушитель есть под сидением? Мир казался кристально-чистым, весь воздух становился искристым и пьянящим, как шампанское. Этот воздух словно наполнил ловкостью их тела. Яна чувствовала, что не устала за день, а напротив, к вечеру стала еще живей. Все прошло быстро. Скоро Яна сидела на переднем сидении, тогда как Пономарев переместился назад, сжимая запястья отключившейся от удара Динары. Потом они заехали в супермаркет, и позже, по-прежнему сидя впереди, Яна принялась поминутно оглядываться назад, слушая звук рвущегося строительного скотча, которым Вася обматывал девушку. - Что будем делать теперь? – спросил он. - Бля, не знаю, - сквозь приклеившуюся к его лицу улыбку покачал головой Андрей. – Сейчас придумаем. - Давайте быстрее, а то она очнется, - поторопила Яна. - Да нет, ее так по голове двинул кое-кто, что она может уже никогда не очнутся, - подал голос Пономарев. – Кому-то, конечно, похуй, но бля… - Ну пульс же есть? - Но кровь же идет, - в тон ему ответил Пономарев. Бесхвостый не ответил и вырулил на шоссе. Стояли плотные, почти черные сумерки. Он вел машину наугад по пригородным дорогам. С одной стороны тянулся лес, с другой – внушительных размеров стройка. Парни бывали в этих местах иногда, но Яна видела этот пейзаж впервые. Гараж был отсюда очень далеко. - Андрей, Андрей, - перебивая радио, вдруг возбужденно забормотал Пономарев. – У меня пизданутая идея появилась… - Хорошо, хорошо! Только руки свои убери, я обогнать не могу. - Смотри туда… - Куда? - Помнишь этот фургон? Андрей, не раздумывая, крутанул руль и пересек две сплошные. Яна чуть не упала ему на плечо. - Что за фургон? – спросила она. - А вот этот. Он тут всегда был, вроде бы. - Мы с Васей подозреваем, что в нем никто не живет. Это был не фургон, а белый дом на колесах – напротив пустующей сейчас стройки, с изрисованными граффити стенами. За ним обнаружился скрытый в тени деревьев фундамент какого-то кирпичного здания. Андрей въехал под липы и повел машину по сырой земле. Он хотел оставить ее поглубже в лесу, чтобы она никому не бросилась в глаза. Фары он выключил, и какие-то сучья, коряги или пни постоянно и довольно болезненно задевали по днищу или по крыльям пежо. Яна щурилась, не понимая, как Бесхвостый различает что-нибудь в темноте, и беспокоилась за машину. Время от времени опустившиеся ветви хлестали по лобовому стеклу, и Яна вздрагивала. Наконец двигатель выключился, и Бесхвостый спешно вынырнул из салона на холодный воздух, чтобы подбежать к задней двери и помочь Пономареву выгрузить Динару. - Я уже весь в этой жиже, - донеслось до Яны, которая не так проворно выбиралась из машины к ним. - Бля, Вася, иди фургон вначале проверь, - опуская поднятые было ноги Динары, посоветовал Бесхвостый. Дом на колесах, действительно, был пуст. Впрочем, о том, что он давно не используется, можно было догадаться по граффити и закрытым картонками окнам. Внутри пахло поездом и запустением. Там была застеленная одной простыней кровать, обшарпанный умывальник, длинный навесной шкаф и поднимающаяся к стене доска, используемая вместо стола. Все эти вещи занимали почти все свободное пространство. Кое-где лежали предметы быта – ржавые ножницы в стакане с пластиковыми вилками, развернутая газета, датированная прошлым августом, кружки, полотенца, пара пустивших корни, взопревших картофелин, пледы, чье-то старое пальто в темно-серую клетку. Привычно открыв дверь отмычкой, парни втащили внутрь Динару, и скорее закрыли дверь. Им повезло, что было темно, и к тому же дверь прицепа выходила на лес, а не на дорогу – иначе кто-нибудь наверняка заметил бы эти манипуляции. К счастью, здесь был электрогенератор, - мечта Пономарева с Бесхвостым, - и им не пришлось сидеть в темноте. Когда включился свет, Яна почувствовала, что в прицепе крайне тесно для четырех человек. Динару бросили на кровать. - Вот смешно будет, если сейчас объявится хозяин, - сказал Пономарев, опуская доску, служившую столом, и садясь на нее. – Ну что, есть у нее пульс? Прижимаясь к плечу Динары, Бесхвостый проверил. Пульс был. - Нашатырь у тебя есть? - Не-а. - А если проверить? Пономарев со вздохом принялся обшаривать карманы рюкзака. Через десять секунд молчания он вдруг крайне изумленно сказал: - Есть! Бесхвостый стал открывать все ящики и шкафы, заглядывая туда. В это время Пономарев занял его место, и, поддерживая голову Динары, стал отвинчивать пузырек нашатыря, в надежде, что этот запах ее разбудит. Любые передвижения в тесном пространстве были невозможны без того, чтобы задеть кого-нибудь рукой, спиной или бедром. И они трое постоянно ненароком касались друг друга, не уделяя этому должного внимания. Когда Динара наконец очнулась и попыталась кричать, Пономарев поспешно закрыл ей рот рукой. - Тсс… Бесхвостый, скотчем ее залепи… Бесхвостый кинул ему рулон скотча. Они все переместились ближе к Динаре, и Яна увидела ее дикий косящий взгляд. Глаза Динары бегали, быстро осматривая помещение и лица парней но дольше всего останавливались на Яне. - Ну что, ты, наверное, хочешь объяснения ситуации? – поинтересовался Пономарев, усаживаясь рядом с Динарой, словно они просто, по-дружески расположились вот так и собирались смотреть какое-нибудь кино. - Погоди, погоди, - вдруг остановила его Яна. – Дина… Просто кивни или помотай головой. Ты кому-нибудь о Вадиме говорила? Я насчет того, что ты спрашивала у меня. Она сама поразилась, до чего холодно звучал ее голос. Это было совсем не то же самое, что связать парня, который тебе нравится. Динара дико и в замешательстве смотрела на нее, боясь кивнуть или покачать головой. После пепельницы она ни на миг не сомневалась в происходящем. Она думала, что Яна, видимо, совершенно тронулась после истории с Вадимом. - Ты отвечай! – повысила голос та. Динара как-то неопределенно двинула головой – и не кивнула, и не покачала. - Смотри, а ты, по-моему, за нее меньше беспокоишься, чем тогда за Черевко, - заметил Пономарев. - Вась, это же женщины, - с ухмылкой ответил Бесхвостый. Яна почувствовала у шеи его терпкое, напоминающее об орехах, дыхание, и внутри у нее что-то вздрогнуло. - Ладно, я объясню ситуацию, - вернулся к теме Пономарев. – Ты попала сюда, разумеется, не случайно. Гулять по улицам в одиночку по ночам нельзя. Так что сама виновата. Историю с Вадимом пересказывать не надо, надеюсь? - Я убила его, - прямо сказала Яна. Динара громко замычала под скотчем. - И тебя мы тоже убьем. Сегодня ты будешь нашей шлюхой. Ян, она верит в бога? - Не знаю… - В общем, мы будем гореть в аду после смерти, так что ни о чем не жалей. - Вась, что ты несешь? – поморщился Бесхвостый, слезая с кровати и начиная рыться в рюкзаке Пономарева. Тот перекладывал волосы на плече Динары и наблюдал за меняющимся выражением на ее лице. Яна поняла, что Бесхвостый лихорадочно ищет что-нибудь, что стало бы его орудием убийства. Она тоже спрыгнула с кровати, быстро выхватила ножницы из стакана на умывальнике, и вложила в его руку. - О! Больше ничего, да? – пробормотал Андрей. - Стоять! – вдруг взвился Пономарев. – Бесхвостый! Он накинулся на него сзади и вырвал ножницы. Бесхвостый машинально сделал шаг вперед, на мгновение прижав Яну к умывальнику. - Что ты, блять… - Помнишь, что ты мне проспорил? – закричал Вася, поднимая вверх и отводя назад руку с ножницами, чтобы Андрею было труднее их вернуть. - Что?.. В этой долбанутой игре? И что? - Я сказал, что ты мне кое-что должен… - Бля-а, - протянул Бесхвостый, падая обратно на кровать. - Я ее убью, - сказал Вася. Андрей с досадой закатил глаза к потолку. - Пономарь, это была просто гребаная игра… - Ничего не знаю. Я ее убью. Он подсел к Динаре с другой стороны. Яна снова влезла на стол. Тяжелое дыхание и страх Динары ее, и правда, совершенно не трогали. Где-то глубоко внутри поражаясь своей хладнокровности, она собиралась без всякого участия наблюдать за смертью. Бесхвостый рассеянно поцеловал Динару в ямочку около уха, думая о чем-то другом. Вася в это время щелкал ножницами, которые от ржавчины разжимались с трудом, но постепенно все лучше и лучше. - Острые? – спросила Яна. - Не айс, но сойдет, - ответил он. – Все, что отдаленно напоминает колюще-режущий предмет, сойдет. Правильно? Он оглянулся на Андрея за подтверждением своих слов. - Давай разденем ее, - предложил тот, встретившись с Пономаревым глазами. Пономарев после этого взглянул на Яну, и хотел что-то спросить, но та сказала без интереса: - Ладно, давайте. Пономарев перестал впустую щелкать ножницами и разрезал блузку на груди у Динары. Ее куртку они давно сняли в машине, чтобы было удобней замотать скотчем руки. Динара осталась в одном черном в голубую крапинку бюстгальтере. - С пуш-апом! – воскликнула Яна с негодованием. - Что? - Она носит увеличивающий лифчик! - А, знаю, у вас, девушек, много таких фокусов, - подкидывая ножницы, сказал Пономарев. - У одной моей был такой, - сообщил Бесхвостый. – В лифчике на три размера больше, чем без. Пиздец. Яна в который раз отметила про себя его необычную разговорчивость. Динара дрожала от страха и холода, и Андрей большой темной рукой гладил ее по голове. Его глаза смотрели внимательно и спокойно. Рука, спускающаяся по темным волосам девушки, не зря пугала ее – в этом, мягком в общем-то, движении была несдержанная демонстрация силы и власти. Казалось, что в любой момент пальцы Андрея готовы скользнуть ниже и схватить ее за горло. - Влажных салфеток нет? – тем временем спросил Пономарев. Ему было некомфортно – преследовало ощущение грязи. Яна покачала головой. – Мы как придурки потом будем, да? - Слушай, а тут что-то дергается, - вдруг серьезно заметил Бесхвостый, показывая на то место на голове Динары, куда пришелся удар огнетушителем. - Наверное, больно, - посочувствовал Пономарев. Яна заметила красную каплю, стекающую по шее девушки. Вася вытянул ноги Динары и сел на них. Потом сорвал с ее рта кусок скотча. Динара тут же закричала, как безумная. Она явно не пыталась, подобно Черевко, решить проблему с помощью переговоров. - Бля, Пономарев! – заорал Бесхвостый. Тот поспешно вставил в рот Динары ножницы. Та подавилась и сделала движение, словно ее вот-вот стошнит. Ножницы скользнули по ее влажному языку – вниз и вверх. На середине этого движения Динара попыталась то-то произнести, но Вася прижал ее язык к нижнему небу. - Что ты делаешь? – спросила Яна, и почти в то же время услышала кошмарный звук, с каким очень тупой нож врезается в сырую свинину. Фургон снова огласил крик, но Бесхвостый резко оттянул голову Динары за волосы, ее подбородок взметнулся вверх, кровь попала в горло, и та закашлялась, выпучивая глаза и пуская кровяные пузыри. - Бля, сам не знаю, - со смехом ответил Вася на Янин вопрос. - Хуйней он страдает, - ответил Андрей. Потом разжал пальцы. Голова Динары вернулась в прежнее положение, и девушку скрутило на матрасе. Кровь большим бурым пятном впитывалась в постель. Яна увидела, что высунутый язык Динары рассечен пополам. Пономарев широким движением повернул ее на спину и попытался удержать за плечи, чтобы Динара не скручивалась. Та пыталась спрятать лицо и все еще кашляла. Слегка оттеснив Бесхвостого, Вася сел ей на живот, и, раскрыв ножницы и пытаясь удержать извивающуюся девушку под собой, размахнулся. Острие одной половинки ножниц, не без усилия со стороны Пономарева, воткнулось ей в шею. Потом, провернувшись, стало врываться все глубже в белую плоть. Когда Вася выдернул ножницы, кровь брызнула ему в лицо. Крошечный фонтанчик из шеи девушки заливал алым окружающее пространство, и в воздухе разливался уже знакомый Яне железистый запах. Пономарев разрезал лямочки черного бюстгальтера, но стащить его до конца не смог, и просто спустил вниз. Его ладони зачерпнули красную жидкость, и струйки потекли по локтям. Потом эта кровь выплеснулась на лицо Динары. Удерживая ее виски, Пономарев следил за глазами. Потом опустил голову ей на грудь и стал слушать редеющие удары сердца. Стук… Жизнь угасала, и все окружающие звуки стали бесполезными. Он слышал сейчас только один умирающий ритм. Кроме смерти, в мире не было ничего настоящего; не было того, ради чего стоило существовать. Не было самой жизни, лишь смерть, к которой стремилось все существующее. Стук… Пономарев закрыл глаза. Его волосы слиплись от крови, и на губах ощущался железистый привкус. Он чувствовал, что, на жалкие минуты, становится наконец-то собой. Он чувствовал этот фургон, окружающий лес, и двух людей, следящих за разделенной им агонией. Только сейчас все это было реальным. Только сейчас он жил и готов был к смерти. Разлилась тишина. Секунду все было абсолютно тихо. Потом в тишину стали вползать посторонние звуки, непривычно режущие слух. Яна спрыгнула со стола и в одно мгновение оказалась рядом. - Она умерла? – возбужденно спросила Яна. Пономарев рассеянно отвел взгляд от трупа. Его волосы слиплись от крови. Яна в это время схватилась за щеки Динары и оттянула их в стороны. Ее распирало от непонятного любопытства, и вид трупа больше ни капли ее не пугал. Кожа Динары была совершенно теплой, по губе текла, пузырясь, капля слюны. Руки Васи зарывались в темные волосы теряющего персоналию тела. Глядя на карминно-красные от крови и напряжения губы Динары, Яна почувствовала, что хочет их поцеловать – и поцеловала, вытерев с них слюну и низко наклонившись. Пономарев тут же повторил ее движение, грубо сжимая пальцами щеки Динары. Яна осознала, что сейчас они, живые, находились очень близко друг другу – их плечи и бедра соприкасались, руки задевали друг друга. - Поцелуй меня, - сказала Яна. Ей тут же стало стыдно за произнесенное, но Вася быстрым жестом погладил ее по щеке и поцеловал. Тот же страстный поцелуй, только в этот раз чуть в большей мере адресованный лично ей. Когда он оторвался, Яна зачем-то попыталась встать на кровати, но плечом задела подвешенную над кроватью полку. Полка подскочила, и из нее посыпались какие-то банки и затертые полотенца. Яна, ойкнув, упала назад, и ее рука угодила между бедром и голенью согнутой ноги Бесхвостого. Задрав голову, Яна взглянула на него. Оба глаза Андрея смотрели прямо на нее. Между ними воцарился какой-то вакуум – на несколько секунд. Потом Андрей, недолго думая, тоже поцеловал ее – сначала осторожно, но потом со все нарастающей, свойственной ему умелой жесткостью, так, что Яна под его напором почти коснулась головой матраса. Чувствуя сладкое внутреннее томление, Яна свернулась клубком и скатилась с матраса на пол, как только он отпрянул. - Извини, - свесив голову с кровати, шепнул Пономарев. Яна ничего не ответила, только, как кошка, взглянула на него из-под руки. Потом села на полу, и подтянула колени к груди. У нее кружилась голова. Вася сполз вниз, и так же сел рядом с ней. Ему хотелось удержать в себе чувство вины, но оно испарилось вместе с мимолетным осознанием греховности происходящего. - Андрея тоже, он совсем на взводе, - все же добавил Вася, но Яна снова промолчала. Ей было все равно. Казалось, что овладевающее ими влечение не рождалось внутри – оно было разлито в воздухе. Несколько минут они оба снизу наблюдали за двумя фигурами на простыне, и бесформенной тенью, отбрасываемой фигурами на стену. Ими владели иные, потусторонние эмоции, которые стирали любые другие. Яна взглянула на окровавленную щеку Васи, которой он раньше прижимался к Динариной груди. Глаза Васи показались ей стеклянными и влажными – в них играли цветные блики. Тот тоже на мгновение перевел на нее взгляд и сглотнул, словно собирался плакать. Он думал, что ему стоило бы еще раз извиниться за все происходящее и предложить ей выйти наружу, но делать этого не хотелось; и он не стал. В этот момент Яна протянула руку и попыталась пальцами отжать от крови прядь его слипшихся волос. Вася взял ее ладонь и снова опустил вниз, но задержал в своей и как будто не решался отпустить. «Все наоборот, - скомканно подумала Яна. – Вадима не могла, а он наоборот. Все наизнанку. Вадим не мог взять, а мы не можем отпустить». - Какой она была? – спросил зачем-то Пономарев. - В смысле? - Что она любила делать? Он имел ввиду Динару. Их руки все еще были соединены. - Вась, я не была с ней близко знакома, - терпеливо повторила Яна. Его пальцы проникли между ее пальцами. Всполохи света танцевали на потолке, и генератор шумел, подчеркивая этим шумом тишину. Каждый звук подчеркивал тишину, так же, как каждый блик света вверху подчеркивал темноту за окнами и под кроватью. - Иногда интересно узнать, какими были они до того, как попасть к тебе. Люблю спрашивать их, что они любят есть, и такие вещи… - И ты знаешь это про каждый череп из своего сундука? - Ну… про лошадь не знаю, - со смешком ответил он. – Хотя тут итак понятно. У лошади нет неизвестных предпочтений… Пономарев опять начинал нести околесицу. Их пальцы играли друг с другом. - Я вообще не понимаю, как мы здесь оказались, - внезапно признался он. – В этом гребаном фургоне… Какого черта? Вот какого? Это странно, тебе не кажется? Яна рассеянно поднесла ладонь Пономарева к лицу и потерлась о нее щекой. - Тебе не холодно сидеть так на полу? - Нет, - сказала она. - Странно, потому что снаружи мороз. И пол холодный. - Кошмар, - сказала Яна. – Я не удивлюсь, если завтра пойдет снег. Ужасная погода. - Ты не любишь зиму? - Терпеть не могу. Холодно очень. Вася в свою очередь поцеловал ее пальцы, сплетенные с его пальцами. Он смотрел на стену, взгляд его блуждал. Их руки упали на пол. На самом деле не было никакой надобности в разговорах. Не было так же нужно отводить глаза от кровати, делать вид, что они не слышат, как она скрипит; не было надобности исполнять человеческие ритуалы, принятые за пределами дома на колесах. Ритуалы навязывало общество; сейчас они оказались вне его, вдалеке от людей, другой цивилизацией, в другой вселенной. И вселенная была всюду, она вся была дышащей плотью, живущей и умирающей, а они – частью этой плоти. - Может, сядешь на мою куртку? Или на куртку Андрея? - Нет, спасибо, - отказалась она. - Ян, у тебя будет цистит. - Что?.. - Воспаление почек. Будешь писать постоянно. Яна несильно хлопнула его по той части лица, на которой темнел развод присыхающей крови. Ее большой палец коснулся губ Васи, и он укусил этот палец. Потом, фыркнув, перехватил и вторую ее руку. - Хватит, - сказал он. – Вот знаешь, говорят, что у человека с правой стороны разум, а с левой эмоции. Ну, то есть, по полушариям. Левая сторона тела лучше передает эмоции. -Так говорят? – усомнилась Яна. – И что? - А ты сейчас влево все сильней наклоняешься. - Потому что ты держишь меня за руки! – воскликнула Яна. Кровать в какой-то момент прекратила скрипеть. Андрей развалился на ней, глядя в потолок. Его рука грубо рылась в волосах трупа. - Но почему не вправо? - Потому что ты наклоняешь меня влево. Вообще, глупая теория какая-то. - Но это из психологии теория. - Из психологических пабликов вконтакте, - сказал с кровати Андрей. - Бесхвостый, ты уж молчи! – крикнул Вася, отпуская руки Яны. Тот свесился с кровати. - Ты реально читаешь этот бред? – с выражением крайнего сомнения спросил Бесхвостый. - Вообще нет. Мне одна девушка рассказала. Вообще я согласен, это чушь собачья. Андрей сполз на пол, сел рядом с ними, и положил голову на колени Васе, глядя на него снизу вверх. От него сильно пахло кровью, органикой и сексом. - Между вами что-то есть, признайтесь? – спросил он. - Между нами города и океаны. - Нет, серьезно. Между вами было что-то? Ну, вообще, когда-нибудь? Он действительно был серьезен. Яна с Васей переглянулись. - Ты пизданулся? – спросил Вася. - Я тебя спрашиваю, как друга, - неожиданно злобно выкрикнул Андрей. - Приступ паранойи? - Приступ пизданои! - Кончил? – в отместку ему двусмысленно спросил Пономарев. - Может быть… - Что-то быстро, - продолжал язвить Вася. Бесхвостый решил пропустить эту реплику мимо ушей. Его непонятная злость прошла так же быстро, как началась. Он вытянул руки вверх и коснулся Яниных коленей. - Интересно, как мы сейчас убирать здесь будем, - сказал он. Шевельнувшись, Яна почувствовала, что у нее между ногами все мокро. Она сжала бедра в замешательстве, думая о том, не может ли этого быть заметно снаружи. Яна не помнила, когда с ней случалось что-либо подобное. Ей снова захотелось помаструбировать, и от осознания этого краска прилила к лицу. - Ты краснеешь, - моментально заметил Вася. – Почему? - Бесплатно вымоем человеку фургон, - смутившись еще сильнее, перебила его Яна. - Не вымоем, - покачал головой тот. – У нас нихера же здесь нет. Ни-хе-ра. - Сожжем его? – предложил Андрей. - Ты сам за керосином едешь, - быстро сказал Вася. - Бля, мне лень. Пономарев посмотрел на него слегка раздраженно. - А мне не лень? - Я хочу спать, - зевнув, сказала Яна. - Ну, необязательно сейчас ехать, - сказал Пономарев. - А вот схуяли я, скажи мне? – снова завелся Андрей. – Вот схуяли я должен все тут убирать? Может, мне еще ботинки тебе вылизать? В нем все кипело, поэтому он раздражался так легко. Снова зевнув, Яна положила голову на плечо Пономареву. Тот не обратил на это внимания. - Ну, может потому, что у тебя есть права? - Бля, Пономарев, ты меня бесишь… Между ними завязалась короткая борьба, вынудившая Яну снова поднять голову. Бесхвостый снизу сделал несколько тычков Пономареву в челюсть. Тот оборонялся руками. Потом Андрей рывком сел и рукой хлопнул Васю по щеке – по той же, по которой раньше задела его Яна. - Эй, вот это уже больно, - обиженно сказал тот. - Что вы делаете? – нахмурилась Яна. - Мы думаем, как отсюда поскорее свалить, но Пономарев решил еще сегодня нарваться… - Вот интересно, если бы это был парень вместо телки, ты бы так же быстро кончил? – зачем-то продолжал подкалывать Вася. Андрей попытался его достать, но Пономарев удержал оба его запястья. Яна хотела встать, но тут они оба завалились в бок, и упали ей на колени. - Прекратите! – воскликнула она. Пономарев тихо зафыркал. Для парней это снова становилось в большей степени игрой, чем реальным выяснением отношений. В конце концов, всерьез они никогда и не ссорились. Всюду валялись упавшие банки и полотенца. Яна схватила одно из них и шлепнула Бесхвостого по голове, ткнувшейся в ее живот. Он был слишком близко. В крохотном пространстве они могли бы снова разделиться, но это желание разойтись, ударить друг друга, оттолкнуть, незаметно и быстро превратилось в стремление коснуться всего, до чего удастся дотронуться. Тыльная сторона ладони Пономарева прошлась по шее Бесхвостого, и у того в глазах мелькнуло осознание чего-то, что беспокоило его уже некоторое время. Он почувствовал себя крайне, в стельку пьяным, хотя не выпил до этого ни капли. - Яна, а вот скажи, кто из нас двоих лучше целуется? - явно заметив это выражение, спросил Пономарев. Его локоть прижимал к полу грудную клетку Бесхвостого. «Андрей», - хотела сказать Яна, но решила этого не делать. - Что за… - пробурчал тем временем Андрей, пытаясь столкнуть Васю. - Нет, стой, мне просто интересно. Я уверен, ты хотела сказать «Андрей», да, Яна?.. - Бля, ты сомневаешься в чем-то? Так проверь, - сказал Бесхвостый. Его состояние теперь было неотличимо от действительного опьянения. Пономарев мгновенно последовал его совету. Это действие стало спусковым крючком. Отстранившись, Вася закрыл рот рукой и глупо засмеялся. - Блять, я поцеловал тебя… Охуеть… - Сейчас проблююсь, - буркнул Андрей. Но секунду спустя они сделали это снова – с двойной, агрессивной страстью. Это была страсть к миру, а не друг к другу; желание смерти, а не тел друг друга. Каждый в этом комнате был олицетворением смерти – и жизни. Во второй раз отстранившись, Вася, как в белой горячке, потребовал: - Давайте выключим нахуй свет. Яна быстро подползла к генератору и нажала на кнопку. Гул медленно стих, и лампа потухла. Воцарился мрак. Тут же чья-то рука потянула ее обратно за ногу. - Ай, не делай так, - сконфуженно воскликнула она, притягивая колени к груди. - Почему? - Вася! – узнав его голос, прошептала она, хватая его руками за голову. – Меня тоже… Он поцеловал и ее тоже. - Мы пизданулись, ребята, - сказал Андрей. – Я совсем пизданулся. В доме на колесах должно было быть холодно, но им втроем было неимоверно жарко, как летом. Воздух обволакивал их тела. Чья-то рука скользнула Яне между ног. - Не надо, - прошептала она. - Почему? – снова спросил голос. На этот раз это был Бесхвостый. - Я вся мокрая, - еще тише ответила она. - Где, здесь? - Ты что?.. – вздрогнула она, но не оттолкнула его, а наоборот, прильнула к его телу. С блаженством она ощущала, как отвратительный, низкий запах разврата, пропитавший Андрея, касается ее одежды. Они горячо желали разделить эту грязь на троих, разделить поровну кровь, сперму, слюну, пот, выделения Динары. Разделить смерть на троих, ощутить себя частью этого целого. Свободная рука Андрея скользнула Пономареву в ладонь. Вторая была у Яны между ног. Губы Васи были у самого ее уха. - Что он делает? Тебе это нравится? – тихо спросил Пономарев. Задним умом он все пытался найти доказательства того, что Андрей не такой уж хороший любовник, каким себя выставляет, хотя это было бессмысленно. Яна промолчала. Она сжимала и разжимала бедра, потирая их друг о друга, и кончики ее пальцев постепенно начинали дрожать. Рука Бесхвостого прошлась вниз по ногам. Яна чувствовала, как уже давно расстегнутая пряжка на его ремне врезается ей в бедро. Ее пальцы в свою очередь зашарили в окружающем пространстве и зарылись в волосы Пономареву. Тот укусил за ухо ее, потом – палец Андрея, случайно коснувшийся его губ. Андрей приподнялся на руках, пытаясь в темноте различить его лицо. Потом, после коротких раздумий, залез двумя пальцами глубже в рот Пономареву. Он явно проделывал то, что когда-то позволил себе с какой-то девушкой. Вася обхватил его пальцы губами, и Андрей, нагнувшись ниже, поцеловал его в верхнюю губу. Такое наглое доминирование надоело Пономареву, и он, приподнявшись, отстранил Андрея, полностью не отпуская его. Они перекатились на полу. Хорошее воображение Яны рисовало ей огромное темное пятно на внутренней стороне ее джинсов. Она спрятала ладони между ногами, все еще смущаясь именно этого воображаемого мокрого пятна. Высвободив лодыжку из-под спины перекатившегося Андрея, Яна села на полу. Потом, подавшись вперед, запустила руки Васе под свитер. Тот вздрогнул. - Холодные… - У меня джинсы промокли. - Сними их. - Выкини их нахуй, - поддержал Бесхвостый. Яна мгновенно сделала то, что они ей посоветовали. Когда она делала это, то не ощутила ничего мокрого, и слегка устыдилась несвоевременной паники. Под джинсами у нее еще были капроновые колготки, но все равно стало холодно. Сидя на полу, она подтянула колени к груди. - Холодно? – тихо спросил Вася, обнимая ее колени. Его руки прошлись вдоль ее бедер, а колени Яны оказались прижатыми к его груди. Ей тут же стало снова жарко. Руки, ноги, горячая кожа. Пряное дыхание Андрея, сила в каждом его движении. Все это сливалось в одну трепещущую субстанцию и танцевало с воздухом. Они трое хотели друг друга больше, чем всего на свете; они хотели мир, замкнутый в пространстве дома на колесах больше, чем всего на свете. Прикосновения сквозь одежду, быстрые и медленные, открывали бреши, сквозь которые выбивались наружу струи экстаза. Существовала одна цель – открыть их все. Пятно крови на кровати разрослось и постепенно, пропитывая матрас, начинало капать на пол. Эта кровь размазывалась по полу, впитывалась в волосы и одежду. Не было ничего более желанного и пьянящего, чем запах этой крови. Каждый оттенок запаха, каждый блик света; все миллиметры помещения были наполнены шармом сошедшего с ума, желанного мира. Тело Динары танцевало вместе с ними, растекаясь по полу, распространяясь по комнате с ароматом гниения. Пальцы следовали вдоль сплетения ног. Яна взяла ладонь Бесхвостого и зажала ее между бедер. - Сделай так еще. Она теряла голову. Внутри нее в эту ночь впервые оказался посторонний предмет – эти смуглые коричневые пальцы. Они двигались туда и обратно, и ее бедра повторяли эти движения. Волосы растрепались, слиплись, разметались в грязи. - Пономарев, я ненавижу тебя, - в какой-то момент пробормотал Андрей. Если их влечение к Яне было нежным, то друг к другу – полным полусерьезной агрессии. Вася ткнул его в живот и послал нахуй в ответ на это заявление. При этом его левая рука продолжила медленно пересчитывать бугорки ребер под майкой Бесхвостого. Тот на миг остановился и прижал ладонь Васи свободной рукой. - Нет, нет, - забормотала Яна. – Не останавливайся… - Тебе нравится? - Ох, замолчи… Сейчас никому не хотелось слышать наработанные пикапом, автоматические фразочки Андрея. И Бесхвостый понял, почему: это была совершенно другая, особенная ситуация. Тяжелое дыхание скапливалось под потолком. Им теперь необязательно было касаться гениталий, чтобы чувствовать это. Не нужно было ничего, только чувствовать себя частью этого круговорота. - Мы будем убивать, - внезапно зашептал Вася, не понимая, что он говорит. – Вы чувствуете это? - Что ты несешь? - Нам можно все, вы не понимаете? - Я понимаю, - внезапно сказала Яна. - Вот именно. Мы будем делать все, что угодно. Бесхвостый неловко закрыл ему рот левой ладонью. - Заткнись. - Андрей… - прошептал он. – Андрей… Яна почувствовала, что больше не может этого выносить. Она тихо вскрикнула, отпрянув от руки Бесхвостого, и мышцы ее ног на мгновение свело. В сладкой истоме Яна закинула голову назад и подтянула колени к груди. Кажется, она испытывала это раньше – в детстве, но не могла вспомнить, когда это было. Она кончила, и, тяжело дыша, перевернулась на бок на полу. Еще раньше, чем это произошло, Андрей невнимательно убрал пальцы из ее трусов, чтобы, повернувшись к Васе, крепко сжать его лицо. Между ними опять завязалась борьба – на этот раз наполненная неожиданной для обоих, разрушительно-сильной нежностью. - Я ненавижу тебя, - с силой произнес Андрей, прижимая к полу грудную клетку Пономарева. – Я уже говорил, что ненавижу тебя? - Я знаю, - болезненно улыбнувшись, ответил Вася. И да, он действительно знал об этом уже очень давно. Он не мог не знать. В конце концов, неравновесная ненависть была частью того фундамента, на котором стояла их дружба. Но это было в порядке вещей – и одним из лучших вариантов, которые могла подарить им судьба.