Мы с тобой одной крови.

Болит душа, и колотит жизнь, И тут в ушах раздается ДЗЫНЬ! ДЗЫНЬ - это не просто хрустальный звон. ДЗЫНЬ - и вы на острове, ты и он. ДЗЫНЬ - это капель и конец зимы, Это значит будет чудо всюду, где слышен ДЗЫНЬ! ДЗЫНЬ - это не то, что у вас в голове. Соединяет ДЗЫНЬ сердца навек. ДЗЫНЬ живёт под именем любовь. Это мы с тобою сами стали друг другу ДЗЫНЬ!

      Открываю глаза и понимаю, что каким-то образом оказался на улице, и меня придавило камнем, который я почему-то очень крепко обнимаю. Но ощупав этот самый "камень" и оглядевшись, понял, что лежу в своей спальне, а сверху на мне развалился вампир, который почему-то налился свинцовой тяжестью, и холодный настолько, что, кажется, лизни и прилипнешь. - Вставай! Проснись и пой, дьявольское отродье! Никакой реакции. Я спихнул его с себя. Тело грохнулось об пол и даже не пошевелилось. Вампир спал мертвым сном. Мертвый сон? О да! Мертвый сон... Злобно посмеиваясь и потирая руки, точь-в-точь мультяшный злодей, я принес фломастеры и с головой окунулся в творчество.        С чувством выполненного долга прошествовал в ванную. Квартира погружена во мрак, хотя по часам давно рассвет. Ночь номер двадцать семь.       На полке остались ее вещи... Отвратительное чувство потери, боли, страха образует жадную черную дыру, сжирая все лучшее, что есть во мне, и оставляет после себя мерзкое липкое желание, беспомощность, беспокойство. Убить и умереть или сразу умереть. Выбор прост. Но дурацкое то ли подсознание, голый инстинкт или глупая волчья натура узнает в этой сволочи пару и ставит блок на все рациональное. Этот вампир как наваждение. Тень в каждом углу. Отражается во всех зеркалах для меня. Напоминает о нашей извращенной связи. Мой самый тяжкий грех. Отвратительное, нарушающее все устои мироздания родство душ. А вокруг меня ее вещи - немым укором слабости.       Вспыхнул свет в комнате. Дирк нарисовался позади, прекрасно отражаясь в зеркале. Еще одни глупые байки. - Чего в темноте стоишь? - сонно пробормотал он, подходя ближе. Его руки обвились вокруг моей талии, и он прилип ко мне со спины, положив подбородок мне на плечо. Холодные мерзкие объятия. - Ты отрывался как мог, я погляжу. Он весь изрисован, как керамическая фигурка под гжель. Расписать неприличные письмена у меня рука не поднялась. Не знаю почему... Красивый он, зараза. Похож на редкую статуэтку из самого хрупкого материала, который только существует. - Не удержался. Соблазн был слишком велик. - Угу. - Вампир повернул голову, потерся носом о мою шею, лизнул острым язычком и выпустил клыки. Багровые глаза уставились на наше отражение, поймав в плен мой взгляд. Мои глаза начали светлеть, из карих переходя в темно-желтые. Наши глаза - оттенки осени.       Он меня не укусил, прошелся самыми кончиками клыков по коже, дохнул влажным жаром и отодвинулся, облизнувшись. - Я голоден. Я поднес палец ко рту, прокусил кожу, всмотрелся в выступившую кровь. Она горячая и красная, не похожа на его густую, как сироп, и черную, как чернила. Кровь побежала по пальцу, в тесной ванной комнате невыносимо запахло коррозией. Я протягиваю руку и смотрю, как он облизывает мой палец. Как его слюна становится розоватой от моей крови. Смотрю, как он забирает мой палец в рот и посасывает... - Может, тебе что другое пососать? - спросил Дирк, оторвавшись от моего пальца и насмешливо заглядывая в глаза. - Помойся, я принесу тебе одежду. Бегство. Это было бегство. Мое позорное бегство.       Когда я занимался завтраком и стоял в небольшом замешательстве: сколько же яиц жарить и сколько бекона класть, свет мигнул и погас. - Черт! - Пришлось доставать свечи. Мрак не проблема, но почему-то мне не хочется сидеть в темноте с этим странным существом, которое снова поет в ванной. - Что ты ешь и ешь ли вообще? Помимо сердец, разумеется, - поинтересовался я, когда мой сожитель на ближайший месяц нарисовался на кухне. - О, завтрак при свечах! Как мило! - Не обольщайся. Генератор сдох. Поедим и будем спасать продукты. На подстанции сказали, на неделю вырубило... - Ну и дыра же здесь! Как ты тут живешь?! - Так что ты будешь есть? - Я воспринимаю только жидкую пищу... давненько меня не бросало в мир людей. Даже не знаю... А что есть покушать? - Вампир любопытно повел носом, принюхиваясь, затем полез ко мне под руку, заглядывая в сковородку. - Есть апельсины. Если силенки позволят, выжми себе сок. Могу сделать кофе. И, наверное, все. Варить для тебя суп мне впадлу. - Я треснул его деревянной лопаткой по лбу, в душе сожалея, что лопатка не из осины, и пытаться ею пробить вампиру сердце глупо. - Засранец. А если бы я был беременный? - Дирк даже не поморщился, продолжая тыкать пальцем бекон на сковороде. - Я бы покончил с собой. Так что, варить тебе кофе или нет? - Это мясо? А почему ты его сырым не ешь? И да, свари мне кофе. Только не перекипяти, не люблю, когда горчит.   - Я не ем сырое мясо. Не убиваю людей, не деру скот. Мне не нужно пить кровь и перевоплощаться каждое полнолуние. Ценю комфорт. У тебя какие-то дикие представления об оборотнях. А кофе будешь пить такой, какой получится. Дирк показал язык и уселся за стол. Вообще надо было сделать ему растворимый, из пакетика "три-в-одном", чтобы не привередничал. - Ты так и не сказал, как тебя звать. - Зачем тебе? - Просто так. Надо же мне как-то к тебе обращаться. - Не обращайся. - Хорошо, тогда что мне орать, когда ты меня трахаешь? Упоминать всуе я не буду. Могу кричать: "о да!", "засади мне!"... или твой вариант. - Слушай, я очень люблю свою кухню, но если не заткнешься, я ее не пожалею - перекинусь. И вот тогда орать можешь, что угодно. - Я снял с огня сковородку с шипящей яичницей и ломтиками бекона. - Брось! Нам будет весело вместе! Такая семейная жизнь на месяц... Это будет интересный опыт. У меня никогда не было отношений. Мне хотелось вылить кипящее масло со сковороды на голову этого несносного ублюдка. - Для тебя это, значит, веселье? - Я пытаюсь мириться с обстоятельствами и адаптироваться. От того, что будем сидеть буками, легче нам не станет. Давай попробуем сделать наше сосуществование приемлемым? Меня тоже не радует мое состояние. Оно противно мне! Противоестественно! Но я ничего не могу поделать. Ты мне... нравишься. Мне нравится твой запах, твое тепло, твое тело, даже твоя неуютная крошечная будка! Я не был в этом мире тысячу лет, у меня отняли крылья, плюс ко всему я к тебе ужасно привязан, мне хочется скакать, глядя на тебя, ластиться без конца, трахаться с тобой и нарожать кучу малышей! Это ненормально! И это, поверь мне, дикий стресс. Ничего странного в том, что я пытаюсь наладить контакт и как-то извернуться и адаптироваться, нет. Ты тоже весь на нервах. Столько всего... И надо как-то с этим жить. Так давай попробуем хотя бы немного упростить себе эти двадцать семь дней! Потом все будет как прежде - начистим друг другу рыло, кто-то из нас умрет, людишки будут в панике молиться и креститься, возможно, начнется новый виток инквизиции... Двадцать семь дней Ночи - и все вернется на круги своя. - Ну хорошо. - Здравый смысл в его словах есть, этого не отнять. - Майкл. - Классное имя для оборотня. Очень жуткое. - Вампир отпил кофе и улыбнулся довольно. - Майкл Вердан, если это тебе что-то говорит. - Оболганный Святой Инквизицией? Так это ты и есть? - Нет. Просто назвали в его честь. - Херовый выбор имени - назвать ребенка в честь того, кого запытали и казнили. Я пожал плечами. Быть самым младшим в выводке тяжко. Когда у тебя четыре старших брата и две сестры, выжить порой проблематично. Тут уж не в имени дело. - А чего же не Фенрир? Вселенский волк, который сожрет весь мир в Рагнарёк. Особый пафос... - Старшего брата так зовут. Ему больше идет это имя. - А тебе, значит, больше идет имя человеческое, имя мученика, невинно убиенного. Хотя невинного ли? - От него пошел мой род. - Так и знал! Эти инквизиторы порой бывали чертовски проницательны. - Дирк от чего-то развеселился. - Расскажи мне о своей семье. - Что о ней рассказывать? Семья она семья и есть. - Ты не любишь спать один. - С чего ты так решил? - Ты прогнал меня перед сном, но когда уснул, сам сгреб к себе и всю ночь тискал. Не умеешь и не любишь спать один. Не выносишь тишины. Боишься, когда нет знакомых запахов. Верно? И что тут ответишь? Все так и есть. Бунтарское желание вырваться от давления в семье, уехать как можно дальше от всего знакомого, приевшегося до оскомины, вылилось в гнетущее одиночество, когда даже общество такой мрази желанно. - Я привык спать с братьями и сестрами, потом с невестой. Я никогда не оставался один. Чтобы вот совсем один... Я люблю покой, но когда точно уверен, что на расстоянии вытянутой руки у меня кто-то есть. Что еще ты хочешь услышать? - Пока достаточно, - кивнул Дирк, отставив пустую чашку. - Спасибо за кофе и беседу. Мы молча убрали со стола, потом также молча начали вытаскивать из холодильника продукты, сортируя их, что на улицу, на холод, а что может и в шкафу постоять.       Пляшущие тени, трепетный свет свечей, тиканье часов, за окном белое безмолвие. - Полдень. - Вампир устроился на кровати, обнимая подушку руками и ногами, и уставился в панорамное окно. - Да... А кажется, что глухая ночь. - Я устроился на полу, разглядывая небо. - На днях должен быть метеоритный дождь. Можно будет посмотреть... - Метеоритный дождь? - Ну да. Это когда крупный метеорит распадается, и до нас долетают осколки. Они мелкие, это красиво, не страшно. - Огненный дождь? Кажется, что-то подобное доводилось видеть... году так в 1091. - И каково это? - Что? - Так долго жить? Дирк молчал, играя тенью на стене, вытягивая руки и складывая пальцы по-разному, он создавал причудливые тени в свете свечи. - Большую часть этого времени я спал. Ничто сложно описать... Жизнь - краткие моменты, когда я осознаю, что я - это я. Как вспышки. Как огненный дождь. Я просыпаюсь, насыщаюсь, но стоит только начать входить во вкус, как снова проваливаешься в бездну. Я никогда ничего, кроме голода, не чувствовал. Потом были ярость и разочарование, но на фоне вечного голода они такие никчемные и слабые. И вот сейчас. - Вампир протянул руку раскрытой ладонью над пламенем свечи, тут же начавшим лизать его плоть. - И вот сейчас я чувствую. Я полон странного чувства, которое сильнее голода. Оно такое пугающее, неизвестное. Я не могу понять, что легче перенести: голод или это новое чувство. Что страшнее: голод или тебя потерять? - Он сжал руку в кулак, и свеча потухла. - Твой голод... Надо будет решить вопрос с этим... И еще момент: память крови. Это ведь значит, что ты можешь сбить воспоминания моей пары, перестать пахнуть, как она, если на замену придет другая кровь? - Не совсем. Кровь оборотня не собьешь человеческой. А ты тут один единственный оборотень. Осечка в том, что я не могу тебя убить. - Предпочтешь умереть от голода? - усмехнулся я. Глаза вампира пугающе блеснули в полном мраке, черт его знает, как им это удалось. Он зашипел. - Весь ужас в том... что я, кажется, скорее сдохну, чем причиню тебе вред. - Как мило. - Я встал с пола и перебрался на кровать. Вампир подвинулся, улегшись на живот, подложив подушку под голову. - Чем ты занимаешься? - Читаю, болтаюсь, работаю, сплю. - И кажется, меня сейчас клонит в сон. - Работаешь? Хм-м, но зачем? - В этом мире хочешь жить - умей работать. - Ты ведь можешь отнять у любого горожанина все, что пожелаешь! Не понимаю... - Дирк помотал головой, пытаясь осознать такой, казалось бы, простой факт. - Так дело не пойдет. Я живу с ними бок о бок. Ценю свои безопасность и спокойствие, мне ни к чему ссоры с соседями. Насилие в первую очередь опасно для меня самого. - Это так... странно. И вы, оборотни, всегда так живете? По чужим правилам? - Это не чужие правила. Это гарант мира. Ничего ужасного в том, чтобы пойти на уступки ради всеобщего спокойствия, нет. - И все же я не понимаю, зачем все так усложнять. Трудиться как все, добывать себе в поте лица то, что можно просто взять... То ли глупость. То ли трусость. - Ни то, ни другое. Если бы ты сотнями лет жил рядом с людьми, среди людей, ты бы оценил все верно. Но ты появляешься в этом мире на краткий миг, сеешь разруху и смуту, собираешь кровавую жатву, чтобы вновь провалиться в мертвый сон... А мы живем здесь и сейчас, строим дома, растим детей, создаем семьи, стареем и умираем, воюем в одном строю с людьми, творим, и да, наравне с ними работаем. Мы такая же часть этого мира, как и они. Мы можем обойтись друг без друга, но пока делим одну землю на два народа, для каждой из сторон лучше придерживаться политики доброго соседства. Проблемы этого мира и наши тоже. - Поэтому ты так беспокоишься за горожан? - Это хорошие люди. В таких суровых условиях люди не могут обойтись друг без друга, и поэтому они терпимее и добрее. Здесь все друг друга знают, все стараются держаться вместе. Если они решат перебить друг друга однажды - я не буду мешать - это их право, но тебе. - Я пристально посмотрел на вампира. - Творить хаос, вносить раздор, убивать и калечить я не позволю. Как бы силен ты не был, прежде чем убить хоть одного человека, тебе придется убить меня. Дирк сел, обхватил себя за колени и глубоко задумался. Это будет долгий месяц. Долгий для нас обоих.       Кажется, я уснул, потому что будто сквозь ватное одеяло до меня долетал нудный голос, зовущий меня. - Майкл! Ты спишь как сурок! А если бы я решил тебя загрызть?! - И тут же возмущенно вскрикнул, с заломленной рукой уткнувшись носом в матрас. Я надавил коленом ему на спину, выворачивая руку и вынуждая суставы трещать, а вампира болезненно шипеть. - Еще раз так полезешь - убью. - Я ведь ничего тебе не сделал! - обиженно проворчал Дирк, потирая руку и отползая от меня. - Псих! - Шутки про загрызу и прочее. Зубы выбью, посмотрим, как долго протянешь без клыков. - Хватит так себя вести. Я ведь сказал, что ничего тебе не сделаю. Прекрати причинять мне боль. - Мало ли что ты говорил. - Я улегся обратно. Дирк повозмущался, сидя на другом конце кровати, затем все равно лег рядом и протянул мне руку. У него запястье распухло, и отметинами остались следы моих пальцев. - Смотри, что ты наделал. - На тебе все заживает быстро. Не ной. - У меня очень мало сил сейчас... Регенерация слабая. Я могу простыть и умереть! Навсегда умереть, понимаешь? - Будешь самым неудачливым богом в истории. Простыл и умер. В божественной тусовке тебя засмеют! - Мне больно, - опять заныл он, стуча ногами и прижимая к себе руку. - Если не заткнешься, будет еще больнее. - Я только спросить хотел! Сунул ему под нос запястье, как плачущему ребенку дают соску. - Можешь погрызть, только прекрати ныть. - Не хочу я! - Он ткнулся холодным носом в мою руку и, лизнув, отстранился. - Чтоб тебя... - Пришлось встать, зажечь свечу и посмотреть, что за беда у него с рукой. - Перелома нет. Растяжение. Я сходил за аптечкой. У вампира огромные блестящие глаза, искусанные губы дрожат. Низкий болевой порог. Удивительно! - Так что ты там такого важного спросить хотел? - Я нанес ему на запястье мазь и начал заматывать эластичным бинтом. - Создаете ли вы с людьми семьи? Смешиваете свою кровь? - На самом деле это не возбраняется, и не такая уж редкость. Но потомства не будет от такого брака. Так что старшие сын и дочь в каждой семье не имеют права вступать в отношения с людьми. Остальным можно, раз так сложилось, что любовь связала с человеком. - Фу! Это не противно? - Связь с людьми? - Да. Это же... мерзко. - Ну... любовь она такая. И ничего противного. Мы похожи. И мы можем договориться по тем вопросам, в которых различны. - Если вы даже людей любить можете, то почему ты такой? - Какой, такой? - Ну вот, руку "полечили", теперь все будет окей. Я убрал мазь в коробку. - Ну, не знаю... Я сомневаюсь, что ты меня любишь. Я чуть аптечку не выронил. - С хера ли я должен тебя любить? - Я пахну, как твоя пара. Так? Я тупо кивнул, совершенно не понимая, при чем тут все это. - И ты меня привел к себе на период твоего гона. Так? Снова кивнул. - И если я чувствую к тебе любовь, то получается, и ты должен. Так вот я и спрашиваю, почему ты меня не любишь? Я прокашлялся. - Наши с тобой... отношения ничего общего с любовью не имеют. И иметь не могут. - Почему? - Святая простота! Непроходимая тупость... - Ты меня не любишь. Не можешь любить. Это просто шутки крови, бредни сознания, чужие воспоминания. Это не мы с тобой. - Не знаю. Я запутался. А ты мне не помогаешь! - Я и не должен тебе помогать... - Черт возьми! Как сложно все! Это даже выбивает голод! Настолько все запутанно... Но знаешь, мне все равно здесь очень нравится. Всяко лучше, чем болтаться в пустоте. Дирк поднялся и отошел к окну, уселся на пол и уставился на звездное небо, горы вдали, едва проступающие из темноты, и провалы неосвещенных окон в соседних домах. - Воспринимай все максимально упрощенно. Не анализируй. Мы просто вынуждены находиться рядом какое-то время по независящим от нас причинам. Потом, по истечении определенного срока, мы снова сможем вести тот образ жизни и вернуться к тому образу мышления, к которым привыкли. - Что-то я с каждой минутой все больше сомневаюсь в этом. Это новое чувство... автономно. Оно как вирус во мне. Растет и меняется, расходится с кровью по всему телу. Оно мне не подконтрольно. Это уже не просто воспоминания и переживания твоей девушки, которые лишь сменили место своего хранения с ее тела на мое. Это чувство пускает корни уже во мне, накладывает на меня отпечаток, скребется и требует ответов уже у меня, а не у твоей мертвой невесты. У меня всего за несколько часов появились новые потребности и желания. Привычные нормы поведения изменились меньше, чем за сутки. Любовь - смертельно опасный вирус с чертовски быстрым инкубационным периодом. Боюсь, это необратимый процесс. И он уже запущен во мне. Мы молчим. В окнах домов начали зажигаться огни. Все-таки генератор починили намного быстрее, чем планировалось. - И мне интересно, а что чувствуешь ты? Тебе должно быть проще и понятней. И я прошу тебя: помоги мне. - Я не могу тебе помочь. Никто не сможет. Сейчас у меня все иначе. Это такой период: гормоны, инстинкты, против которых я бессилен. Я просто поддался, поплыл по течению. Дождусь, когда истечет срок - там видно будет. Так что ты один. Вампир кивнул, не оборачиваясь. Но я безбожно врал. Наши шаблоны рвались, старые понятия и нормы не подходили под ситуацию. Хаос и смятение.