Будучи падшим, возвысься над миром

Ичиго заточили в чистилище. Вокруг него день и ночь слышались стоны и крики. Сновала падаль. Зомби своими судорожными движениями вызывали отвращение. Пять лет. Ему здесь торчать пять лет. И это еще не плохо, в последний раз он оказался в вечном жаре мрака, и, если сказать честно, ему совсем не понравилось. Со дня начала наказания прошло уже пол года и для него здесь все дни были похожи одни на другие. Цепь, которой его приковали к копью судьбы, не давала ни вздохнуть лишний раз, ни отодвинуться. Он лежал, не двигаясь, напоминая себе собаку. Миледи посчитала, что это его образумит. «Ха…» Ему было плевать. Иногда его посещала мысль «Интересно, что она там?....» он сразу ее откидывал, в сердце появлялась тоска, которой он раньше и не знал вовсе. «Как же все изменилось..» Крылья, которые были запечатаны затекли. Хотелось их расправить и пару раз взмахнуть. Не летать, а хотя бы просто взмахнуть. Из-за того, что он не мог ими даже двинуть, они зудели и ныли, как затекшая рука. Лопатки иногда немели. Ему все время почти приходилось лежать на животе, крылья не позволяли перевернуться на спину. Миледи Иноуэ продумала все. Только вот то чувство не выгонялось и никуда не делось. Хотелось наплевать на все и вырваться отсюда. Просто увидеть. Холод земли был обжигающим, и Ичиго иногда не чувствовал своего тела. Интересно, что с ним будет через полтора года? *** Рукия была напряжена. Колени слегка согнуты, меч – продолжение руки. В глазах холодная расчетливость. Ее противник, Капитан Кучики, ходил вокруг нее кругами. Его меч был убран и он пока что не нападал. Для Рукии, которую вернули на три месяца на небеса, чтобы восстановить силу, эта тренировка была важной и последней. Завтра она вернется к Ренджи и продолжит миссию, которую пришлось прервать. Чтобы не думать о рыжем демоне, она выматывала себя тренировками. Резкий выпад, удар, отскочить резко в сторону и нанести еще два рубящих удара. От столкновения мечей на площадку сыпались искры. Ее всегда восхищало, как капитан умел вызывать меч. Неожиданно и внезапно, как будто он был спрятан в рукаве. Из-за одинаковых фамилий их нередко называли родственниками, хотя это было далеко не так. Просто однофамильцы, но иногда ей хотелось иметь вот такого брата, красивого, сильного и умного. Еще удар. Отбив удар, отступить резко, переместиться влево, обходя противника по дуге и постараться застать врасплох. Только вот с капитаном Кучики такой номер не проходит. - Рукия, соберись – он появился за ее спиной и нанес рубящий удар. Развернувшись так резко, что в глазах потемнело, она выставила блок. Сталь снова зазвенела. Удар, удар, удар и он приставил меч к ее горлу. - Ну что же…очень хорошо – он ободряюще улыбнулся и отослал клинок. - Могу с уверенностью заявить, что ты полностью восстановила силы. - Спасибо, капитан. Со стороны смотровых скамеек послышались одинокие хлопки. Рукия повернула голову и увидела своего капитана. Укитаке Джоширо хлопал в ладони и улыбался. - Молодец, Кучики! - Спасибо, капитан Укитаке! – девушка склонилась в поклоне. - Завтра отправишься обратно – он встал – а сегодня вечером зайди ко мне, выпьем чаю. - Да, капитан – она снова склонилась и убежала в казармы. - Надеюсь, что она в порядке – Джоширо задумчиво почесал подбородок. - У нее все наладится – Бьякуя кивком головы попрощался с Укитаке и переместился в свой кабинет, у него еще были дела. *** Вместо Ичиго им прислали Чизуру. Ненормальная особа, двинутая на своей повелительнице и постоянно обливающая грязью весь свет. Рукии доставалось больше всех. Казалось, Чизуру ненавидела ее по каким-то личным соображениям. Их словесные перепалки были уже обычной данью каждого дня. Они зацеплялись друг за друга и расходились равнодушные друг к другу. Иногда когда они оставались вдвоем поведение демонессы выходило за рамки. Она могла подкрасться сзади к светлой и сжав ее в объятьях провести носом по ее шее. Сказать что от нее разит светом за километр. Рукия как правила сразу ставила барьер и Чизуру ее отпускала, но такое было не редкость. Один раз когда Рукия была во дворе дома и вешала сушить белье, Чизуру поймала ее в очередной раз и сбив с ног повалила на землю. - Ты совсем ненормальная? Отпусти меня! – Рукия высвободила руку из хватки противницы и на ее пальцах появилось розовое свечение. - Кажется кому-то не терпится нарушить договор, да светлая? -Отпусти меня и нарушать ничего не придется! -Не могу, мне тут скучно, до миледи тебе конечно далеко, но в принципе на временную замену потянешь! Когда до Кучики дошел смысл сказанного она стала дергаться еще сильнее. На пальцах свободной руки свет стал ярче. Чизиру перехватила ее за запястье и прижала к земле. - Нет! – Рукия слегка повернула голову и губы Чизуру встретились с ее щекой – не смей! -Рукия ты где? «Ренджи» -Закончим в следующий раз – Чизуру мгновенно оказалась на ногах – ангелок! -Рукия! Вот ты где! Ты чего тут лежишь? Случилось чего? – Абарай обеспокоенно подошел к подруге, которая лежала на спине и тяжело дышала. -Нет Ренджи все в порядке, можно я сегодня подежурю с тобой? Что-то мне не спокойно. -Конечно – Ренджи пожал плечами – мне веселей будет. Теперь руки всегда приходилось быть на стороже, девушке казалось что еще немного и от перенапряжения она сойдет сума. И эти мысли в голове. «Что там с ним…» она старалась просто не думать, как только в голове появлялась такая мысль, она сразу же начинала читать вслух или считать на разных языках до ста или, наворачивая круги по комнате, по памяти читала стихи земных поэтов. Пусть не сильно, но помогало, ну и что, что стихи вспоминались только о любви - это ерунда. Сэмуэль заметивший что в какой то момент сестра стала слишком напряжена старался не оставлять ее одну, да и Ренджи постоянно стал крутился рядом. Днем она часто пропадала на патрулировании, а вечерами читала посланнику книги. Она изменилась, в ее глазах иногда было столько горько-печальной нежности. И этот взгляд она адресовывала не небу, как раньше, а земле. Иногда казалось, что она пытается глазами прорваться сквозь земляной покров и увидеть, что там дальше. Там, куда ей нельзя. *** Исида, который теперь раз в три дня появлялся во дворце миледи, лежал на шикарной кровати и смотрел в балдахин, нависающий сверху. - В чем дело, Исида-кун? - Миледи…я бы ….хотел поговорить с Куросаки.. - Зачем? – девушка сидевшая на краю кровати, повернулась к нему лицом и, встав на четвереньки, медленно направилась к нему – М? - Я хочу понять, что с ним – он приподнялся на локтях, когда палец Иноуэ дотронулся до его груди и провел линию вниз до пупка. - Если это тебе нужно – она пожала плечами и придвинулась еще ближе – То попроси меня хорошенько – она невинно хлопнула глазками и облизнула губы – Сможешь? Урюю с минуту смотрел на нее, а потом, потянув за руку, повалил на кровать и накрыл своим телом. - Еще спрашиваете? Девушка засмеялась, когда он стал носом водить по ее шее. То, что она позволила себе любить одного демона, было ее слабостью. И она не могла преодолеть ее уже много сотен лет. *** Исида поправил очки и окинул взглядом тело рыжего парня, лежащего на земле лицом вниз. - Куросаки? Ичиго резко вскинул голову и посмотрел мутным взглядом на стоявшего перед ним. «Кто это?» его разум и память за год дали трещину «Кто-то знакомый..» - Ичиго! – Исида взял печать, которую ему дала Иноуэ и, прислонив к цепи, ослабив ее, поднял парня и посадил, облокотив на копье. – Ты меня слышишь? – Урюю был в шоке, он ни когда его таким не видел. Куда бы его не заточали, он всегда боролся. Всегда выходил с ясным сознанием и в твердой памяти, а тут… Было ощущение что он разом сдулся, как надувной шарик, в котором появилась брешь. Перестал бороться, просто проиграв самому себе. - Да приди ты в себя! – Урюю ударил его кулаком по лицу, и Ичиго, не удержавшись, упал на бок. Парень зашипел от боли. Крылья рванули, но так и не расправились. Он тихо взвыл. Между губ замелькал раздвоенный язык. Желтые глаза смотрели с отрешенностью. Здесь, в самых низах, они не могли принимать нормальный облик. С клыков Ичиго тянулась нитка слюны, как у бешенных животных. Исида скривился «Ну, Куросаки…ты достал!» он снова посадил его, на что парень глухо зарычал от боли. Ему казалось, что этот черноволосый идиот специально пришел суда издеваться над ним. - Прекрати меня дергать, мать твою! Мне больно! - Ну хоть в себя пришел. - Исида? – Ичиго неверяще вглядывался в знакомые черты лица. На фоне грязно-серого неба и грязно-желтой земли его контуры казались резко очерченными. - Я пришел поговорить… Куросаки сплюнул. Пересохшие обветренные губы были потресканы. Сквозь трещины были видны капли темной, почти черной засохшей крови. - Говори… - Что ты будешь делать? – Исида вдруг успокоился и спокойно на него посмотрел. Но его взгляд был тяжелым. Ичиго, кое-как поднявшись, отступил, пошатнувшись. - Когда? – ему уже не нравилась тема разговора, хотя ничего еще не сказано. - Когда поймешь, что все твои мечты - ошибка? - Когда поймешь, что все твои чувства - иллюзия? Ичиго непроизвольно отступил, но уперся в древко копья и забуксовал на месте. - Когда поймешь, что тебе нет места среди людей? - Когда поймешь, что тебе нет места рядом с ней? Урюю нахмурился и сжал руки в кулаки. - Когда ты поймешь! Что она не может быть рядом! Чистые, светлые, непорочные! – его голос перешел на крик. Но пустыня поглотила его, не оставив даже отзвука. - Они заперты на семь замков бытия! И тебе не место рядом с ними! С каждым словом, сказанным Исидой, Куросаки хотелось умереть. Боль, которую он испытал при расставании с ней сейчас казалась комариным укусом по сравнении с тем, что горело в нем сейчас. - У них долг! Самопожертвование! Они не могут никого выделять и не могут любить кого-то одного! Они умирают за ложь и презрение людей! У них безграничная любовь ко всем! Ко всем, кроме нас! Пойми это, наконец! Твоя позиция и ложные амбиции, чем ты жил все жизнь? – Урюю шагнул к нему еще на шаг – Пороком? Обманом? Ты ненавидел и тянул вниз! Ты заставлял страдать! Ты упивался своим величием, тебе никто был не указ! Ты всегда знал все сам, тебя не пугало ни частилище, ни геенна огненная, ни месть и презрение падших! Ты не боялся даже вечного холода мрака! А теперь? – Урюю вдруг оказался совсем близко к нему и схватил за грудки – Что теперь? Ты жалок! Как побитая собака валяешься тут! Ты боишься за нее? – он встряхнул его – Скажи, боишься? Почему!? – его голос обрел обороты, и Куросаки казалось, что ему орут в самые уши. Он смотрел в его желтые глаза с красными зрачками и не мог вымолвить ни слова. Правда навалилась неожиданно, как груда кирпичей. Он и сам все знал, но сейчас, услышав это от друга, осознал всю безвыходность данной ситуации. Исиду трясло от гнева и разочарования. Они теряли одного из лучших, одного из тех, чья сила была порой разрушительнее и страшнее проклятых. Он терял своего друга, и он не знал, как заставить его очухаться, он не знал, как все вернуть вспять. Как вернуть то, что как вода, утекает сквозь пальцы? - Одумайся! – Куросаки снова встряхнули и бросили на землю. Тело тут же пронзила острая боль. Казалось, его тело из фарфора и сейчас разобьется на миллион осколков. Урюю ушел, бросив на прощание, что через год его срок подходит к концу, и он придет за ним сам. Ичиго вздохнул. Если бы его сейчас спросили, о чем он жалеет больше всего, он бы ответил то, что он демон. Если бы его спросили, что он хочет изменить больше всего? Он бы ответил - тот день, день когда пошатнулся его чертов внутренний мир. И он бы ненавидел ее, он бы все отдал, чтобы ненавидеть ее. Но это не в его власти. Смотреть издалека, и не сметь заговорить. Не сметь дотронуться до ее волос, не сметь коснуться ее кожи, вдохнуть ее запах. Заглянуть в такие красивые фиалковые глаза, которые согревали этот мир светом любви. Не сметь сказать…сказать, как она нужна. Непонимание и презрение – вот, что его ждет. Отчаяние из-за невозможности что-либо изменить. Он сам себе был ненавистен и противен. Смотрите, это он, Куросаки Ичиго, самый непокорный и порочный из всех! Вот он, валяется на земле и протягивает руки к галлюцинации, которую зовут Кучики Рукия. Тянется к ней и боится узнать, что ей нет дела. Если она захочет, он землю зубами рыть начнет. Но ей не надо. Ангелы с их высокими целями. С их идеалами. Она как что-то недоступно прекрасное. Пока он валялся здесь, захлебываясь собственным отчаяньем, он забыл всех, всех, кроме нее. Ее глаза, смотрящие так нежно, никогда не исчезнут из его памяти. Ее нежная улыбка…. И даже если бы он мог все ей рассказать, он бы не стал. Не стал, потому что тогда его сковывал липкий противный страх. Страх, что с ней может случиться, если она узнает…. И ужас….ужас, что она просто пройдет мимо, узнав обо всем.