Пиратская романтика

Глава 22. Ичиго проснулся от того, что перевернулся во сне на спину - с понятным результатом. Едва простынь коснулась его спины, как парень с шипением подскочил на постели. Рукия сидела за столом и, положив голову на руки, спала. Куросаки, кряхтя, встал и тихо подошел к ней. Провел ей по волосам рукой и вздохнул, после чего, подняв на руки, перенес на кровать. Постояв еще с минуту, чтобы удостоверится, что не разбудил и не напугал, он накинул на себя рубашку и вышел на палубу. Сначала хотел по привычке запереть дверь, но быстро вспомнил, что теперь оттуда девушке сбегать незачем, да и, вообще говоря, некуда. Верхняя палуба встретила его свежим ветром и теплым светом клонящегося к горизонту солнца. - Кэп! – Кенпачи быстро углядел Куросаки и поспешил к нему, оскалив все зубы. - Зараки, – Ичиго зевнул и окинул взглядом работающих на палубе матросов, – Как дела? Куда идем? - Все в порядке, капитан. Идем пока курсом зюйд-зюйд-вест. Ждали, пока ты проснешься и уточнишь. - Это еще что такое?! А ну сюда, бездари, олухи, отродье рыбье!!! - Куросаки чуть не подскочил от громкого крика, раздавшегося неподалеку. - У Гриммджоу хорошее настроение? - Полагаю, да. Он сегодня орет в три раза громче и в десять раз больше обычного, – Кенпачи хмыкнул – какие распоряжения будут? - Держитесь пока на курсе, если что - я в каюте. - Есть. - На всякий случай будьте настороже. Мало ли. - Обижаешь, кэп! - Зараки усмехнулся, - Я думаю, за нами обязательно кто-нибудь увяжется. Кенпачи не считал нужным прятать свою надежду на драку - он уже поразмялся на берегу и теперь жаждал продолжения веселья. Ичиго еще постоял какое-то время на палубе, для порядку, а потом спустился к себе. Раны давали о себе знать, да и стоило все-таки выяснить, что делать и куда направляться дальше. Когда Ичиго вошел в каюту, Рукия сонно протирала глаза -Проснулся? – она вдруг резко встала и застыла, напряжено наблюдая за ним. - Эй, ты чего? - С тобой все нормально? - Могло быть и лучше, но вообще бывало и хуже. А так - как видишь, живу и даже двигаюсь! – Куросаки улыбнулся - Расслабься, все в порядке. - Я и так не напрягаюсь! – Кучики возмущено фыркнула и отвернулась. - Это чего? - Ичиго кивнул на медальон, лежащий на ладони девушки. - Я стащила его у брата - призналась Рукия, вертя добычу в руках, - возможно, в записной книге моего брата что-нибудь сказано по поводу того что с ним делать… -Стащила? Ты уверена что ты леди из благородной семьи? -Не желаю ничего слышать от такого бревна, как ты, кто дальше своего носа вообще ничего не видит! Ах да, и который в постели оказывается…. -Тише-тише, хорошо, ты - высокородная леди чистых кровей, так лучше? Что ты сразу! – Куросаки поднял руки вверх, – я же комплимент хотел сделать! -Да? Ну ладно, – она коварно улыбнулась, – а то, что подумает команда, когда узнает, что их капитан одну девушку не смог… -Рукия! Она улыбнулась и передернула плечами. -Просто помни о нашем уговоре. - Забудешь тут с тобой! Девушка взяла со стола записную книгу в черном переплете, которую, очевидно, читала перед тем как уснуть и, вернувшись на кровать, открыла. Куросаки тихо присел рядом, стараясь не привлекать к себе внимания. Пока Рукия листала страницы, Ичиго незаметно положил руку за ее спиной. Он не собирался позволять себе ничего лишнего, просто хотел приобнять ее - но это же Рукия! Никогда не знаешь, как она отреагирует на тот или иной поступок. За то, что он просто приобнимет ее за талию, его могут с равной вероятностью огреть предметом интерьера, обнять в ответ или просто проигнорировать. Ичиго тяжело вздохнул и вместо обьятий сел к девушке вплотную, руку, правда, при этом не убрал. - Есть что-нибудь интересное? Рукия неопределенно пожала плечами. - Возможно... Послушай, если тут будет написано про сокровища, мы отправимся за ними сразу? – Она повернула к нему голову и вдруг покраснела. Ичиго сидел неприлично близко и рассматривал ее так как будто больше не увидит. – Ичиго? - Мммм?- парень моргнул и перевел взгляд на дневник лежавший на ее коленях. - Ты чего? - Рукия мысленно приказывала себе успокоиться и не краснеть так сильно, но ее сердце билось все громче. Кучики слишком явно ощущала его. Жар тела, запах... она видела его слегка расширенные зрачки и то как он кусает губы, на его щеках тоже был румянец, пусть и не такой яркий, каким, вероятно, горят ее собственные щеки. - Ничего, я просто… задумался, - Куросаки чуть отодвинулся. Рукия почувствовала его руку возле своей поясницы. «Ну и как тут сосредоточиться?» - возмущено подумала она. - Так что там написано? – он постарался сосредоточиться на книге. - Я как раз нашла одну любопытную надпись. Думаю, ты удивишься. Слушай: 13 июня, год 1768... - Семь лет назад, - вставил Ичиго. - Да, как раз перед тем как брат оставил службу во флоте. Той зимой умерла его жена, Хисана. - Извини. Я сожалею. - Спасибо. Но постарайся больше меня не перебивать! Так вот: «13 июня, год 1768. С утра прибыл посыльный с приказом от адмирала Уотта. Несмотря на то, что капитан Мэллори по-прежнему в госпитале, бригу "Нефтида" предписано немедленно принять на себя охрану грузового судна, доставляющего провиант и другой груз нашему каперу "Бездна". Мне, как первому лейтенанту, велено взять командование на себя; пакет содержит бумагу о моем временном назначении командиром "Нефтиды". Считаю необходимым немедленно приступить к обязанностям, так что визит домой придется отложить. Хисана будет недовольна.» - "Нашему каперу"? - медленно повторил Ичиго, - ты уверена? - Я, по-твоему, слепая или сумасшедшая? - Может, это какой-то другой корабль с таким же названием? - предположил Ичиго. - Вряд ли, - Кучики перевернула несколько страниц, - потому что вот тут упоминается твой отец. 27 июня, год тот же. «Несмотря на смену командования, экипаж работает превосходно и уже сегодня мы прибыли к месту назначения. "Бездна" прямо перед нами - удивительно, но корабль полностью черный, а не несет привычную расцветку судов английского флота. Капер, построенный полностью на деньги владельца? Непонятно зачем нас прислали к нему - Адмиралтейство таких не жалует. К нам на борт поднялся капитан "Бездны", Куросаки Ишшин. Теперь все ясно - старый друг нашей семьи всегда отличался экстравагантными вкусами. И кроме того у него неплохие связи в Адмиралтействе. Я крайне рад его видеть.» - Что?! - Думаешь, мне самой легко поверить? – Рукия неверяще уставилась в текст, - взгляни сам. Ичиго вчитался в написанные твердым четким почерком строки. - Если мы и сошли с ума, то вдвоем... И причем тут мой отец? - Не знаю – Рукия отвела глаза, - но мне кажется, мы на верном пути. Ты сам дальше прочтешь или лучше мне? - Читай, что бы это не было, ты все равно узнаешь… Рукия прочистила горло и, перелистнув пару страниц с малозначительными и короткими каждодневными записями, приступила к чтению: - «30 июня. Куросаки и слышать не хочет о том, чтобы отпустить меня от себя. Он скучает по дому и семье и, по-видимости, полагает меня их частью, поэтому хочет, как можно дольше задержать "Нефтиду". "Бездна" ведет охоту на испанские корабли, идущие из Нового Света. Совсем недавно от информатора поступила весть, что одно судно с богатой добычей выйдет из Картахены и к началу июля должен добраться до Гибралтара. Ишшин предлагает вместе захватить испанцев и обещает долю от добычи. Я вижу, как горят глаза у команды - полагаю, даже если я решу уходить, подчиняться они мне откажутся. Все это крайне меня злит.» Они с Ичиго переглянулись. - Кажется, вот и золото появилось на горизонте, - заметил Куросаки. - Не только на горизонте. «4 июля. Сегодня после полудня мы заметили на горизонте парус. На кораблях объявили тревогу, а спустя час - приготовились к бою. Замеченное судно - без сомнения испанское. Все взволнованы. Мы подпустили добычу поближе и взяли в клещи. Нам необычайно везет - когда они пытались отстреливаться, у них на палубе разорвало пушку, и взрывом были убиты старший канонир и несколько офицеров. "Бездна" сцепилась с испанцем на абордаж по левому борту. "Нефтида" зашла с кормы. Почти не встречая сопротивления, мы захватили весь корабль. К нашему удивлению, мы не взяли ни одного пленного - вся команда противника была перебита до последнего человека. Нижние палубы залиты кровью и похожи на скотобойню, так что даже самым закаленным морякам там не по себе. В команде шепчутся, что что-то принесло испанскому кораблю неудачу. Матросские суеверия, но многие всерьез напуганы. Куросаки задумчив и тоже чувствует себя прескверно. В трюмах мы нашли большой груз золота в слитках и украшениях, а также золотые языческие статуэтки и утварь. Ишшин приказывает перенести золото на "Бездну", а испанца затопить. Мы отправляемся в обратный путь. В Англию. Наконец-то я снова увижу Хисану - впервые за последние полгода. Наверное, она очень сильно на меня злится.» - Значит, Бьякуя вместе с моим отцом захватили сокровище, - очень спокойно сказал Куросаки, - но почему я об этом никогда не слышал? И как мой отец из добропорядочного капера стал презренным пиратом? - Я думаю, ответы мы получим, если дочитаем, - предположила Рукия, - но почему ты спрашиваешь сейчас? - Вскоре после этого отец взял меня на корабль - я только сейчас вспомнил. Была как раз осень 1768, и тогда он уже был вне закона! Не думаю, что это просто совпадение. - Мы обязательно во всем разберемся, - пообещала Рукия, - тут еще всего несколько страниц. - Читай! - Так... Вот! «10 июля. Прошло пять дней с тех пор, как мы захватили сокровище. Большинство моряков и офицеров уже забыли свои мрачные предчувствия и вслух мечтают о том, на что потратят причитающуюся им по закону часть призовых денег. Но Куросаки по-прежнему сам не свой. Он все меньше разговаривает со мной, хотя раньше немало донимал этим, кажется погруженным в себя. Последнии несколько дней он почему-то зачастил в трюм, где свалена добыча. Я чувствую неясную тревогу. 11 июля. Сегодня я перешел обратно на "Нефтиду" - до этого же находился на борту "Бездны", потому что Ишшин настаивал, чтобы я был поблизости. Однако теперь безропотно отпустил. К тому же мне последние дни плохо спится. Около двух часов дня с "Бездны" передали сообщение - у них осталось мало воды и Ишшин предлагает свернуть на находящийся поблизости остров, пополнить запасы. "Бездна" и "Нефтида" ложатся на новый курс. 13 июля. Мы прибыли к острову, о котором говорил Куросаки. Это угрюмое место, где океан неистово разбивает свои буруны о прибрежные скалы, а туман скрывает от глаз мели и рифы. В воздухе стоит зловоние болотных испарений. Я не знаю про воду - но лихорадка здесь есть точно. Остров вытянут с северо-запада на юг. Два заросших лесом крутых холма - или даже скорее горы - находятся на южной его оконечности, еще по одному - в центре и на западе. Они сплошь испещрены расселинами, многие из которых явно очень глубоки. С "Бездны" снова послание - Ишшин предлагает мне с несколькими матросами присоединиться к нему. При этом просит, чтобы люди были верные, умели держать язык за зубами и не задавать лишних вопросов. Я изумлен. Здесь что-то не так - у меня нарастает четкое предчувствие беды. Я отбираю шестерых людей из команды, с Ишшином идет дюжина. Прихватив бочонки для воды, мы отправляемся на остров.» - Что-то мне это все тоже не нравится, как и Бьякуе, - не утерпел Ичиго, пытаясь заглянуть в текст, - что там дальше? - За 13 июля больше ничего нет, - сообщила Кучики, переворачивая страницу, - а здесь... Что?! Глаза у девушки полезли из орбит, а щеки, еще недавно залитые румянцем, побледнели. - Что там? - обеспокоенно спросил Куросаки. - «14 июля, - деревянным голосом прочла Рукия, - Светает. Я отмечаю этот факт, потому что еще несколько часов назад не думал, что увижу рассвет этого дня.» На лице у Куросаки заиграли желваки. - Дальше. Или... Если не хочешь, я сам... - спохватился он о чувствах собеседницы. - Ничего, я сама. Слушай и не перебивай: «Вчерашний день потряс мой рассудок, и я помещаю здесь подробное описание всего, что случилось, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Шлюпки пристали к берегу около часу дня - на кораблях отбили две склянки пополудни. Куросаки повел нас прямо на север, но через несколько сот шагов резко свернул на запад. К этому времени сосны и дубы, произраставшие на острове в изобилии, полностью скрыли от нас море и наши корабли. Вскоре стало ясно, что мы идем в гору - я тогда еще не понимал зачем, но вопросов не задавал. У Ишшина была карта острова, по которой он и вел нас вперед. Нам стали попадаться камни и овраги, тропа стала петлять и поэтому я не могу и - по некоторым причинам - не хочу в точности описывать наш путь. Двигались мы почти два часа, и сильно устали, особенно матросы, несшие бочонки, а дорога делалась все круче. Ишшин вывел нас на склон западной горы, к входу в глубокую пещеру. Перед ней была площадка, на которой располагалось несколько холмиков с каменными крестами. Несомненно, это было чье-то захоронение. Мне стало жутко - зачем мы пришли сюда, к этим неизвестным могилам и что задумал Куросаки? «Зачем мы пришли в это место?» - спросил я его. «Потому что его охраняют те, кто никогда не стареет, - ответил он, указав на кресты рукой, - пойдем». «Ты веришь в призраков?» - удивился я. «Я верю в Бога, - был в ответ, - Здесь раньше была небольшая обитель святых подвижников, которые хотели воздвигнуть на острове монастырь святого Себастьяна. Все, что от них осталось ты видишь перед собой - но в честь них этот клочок суши называется остров Санто-Себастьяно». Он был очень напряжен и взбудоражен, и больше ничего не пожелал объяснять. «Подожди еще немного, Бьякуя, - сказал он мне, - и я отвечу на все твои вопросы.» Запалив факелы, мы стали спускаться. По пути нам встречались ответвления, но мы шли прямо, никуда не сворачивая. Пол был неровный, и именно из-за этого произошла случайность, давшая ход всем последующим событиям. Один из несших бочонки матросов споткнулся и уронил бочонок - и тот с грохотом упал на пол, дно вылетело, и мы увидели, что бочонок заполнен золотом - тем самым, что мы захватили на испанском корабле! Я и мои люди пришли в замешательство, а люди Ишшина побросали бочонки (в них тоже оказалось золото, Куросаки сумел унести с корабля всю добычу!) и схватились за оружие. «Что все это значит? - спросил я у Ишшина, - как это понимать?». «Я все объясню, - возбужденно проговорил он, и я заметил, что его глаза горят нездоровым блеском, - поверь, Бьякуя». Я согласился, но оставался настороже. «Это золото не должно попасть в чужие руки», - первые его слова потрясли меня, и я попытался его урезонить. Капер не вправе утаивать добычу - иначе его лишать лицензии и признают преступником, пиратом. Но он ничего не хотел слушать. «Я понимаю, ты тоже чувствуешь это, - сказал Куросаки, - ты боишься, и меня в том числе, я это тоже понимаю. Послушай меня! На, возьми карту», - он силой втиснул мне в руку кусок пергамента, который сейчас, когда я пишу эти строки, лежит у меня в кармане. И еще он добавил: «Только ты и я будем знать, где это место. Никто не сможет найти его без карты! Только ты и я - так будет лучше...» «Нет! - сказал я, - неужели твой рассудок совсем помутился от вида этого золота?» я выхватил пистолет и навел его на Куросаки, и то же сделали мои люди. «Постой, - отчаянно крикнул он, - ты совсем ничего не...» - но тут раздался выстрел. Может быть, у кого-то из матросов не выдержали нервы, а может, просто был неисправен курок - но пуля попала в плечо Куросаки и он упал навзничь, на золото, высыпавшееся из того самого упавшего бочонка. Подчиненные Ишшина, увидев это, кинулись на нас. «Спасайтесь, лейтенант!» - вот и все что успел крикнуть один из моих товарищей. Они задержали большую часть врагов, и мне удалось пробиться к выходу из пещеры, вместе с картой. Из пещеры раздавались дикие крики - но я понимал, что мои люди погибали, чтобы я смог выжить и рассказать обо всем, поэтому, не поддаваясь чувствам, я бежал прочь. По карте я нашел путь назад, в бухту, и вплавь добрался до "Нефтиды". Было около шести часов вечера. Я приказал ставить паруса и убираться прочь. На "Бездне" заметили это и стали нас окликать. Я приказал обстрелять их мачты, чтобы они не бросились за нами вдогонку, и спустился к себе в каюту, где и забылся сном. Проспал я очень долго - впервые за несколько дней я сумел как следует выспаться. Проснувшись же, сразу сажусь записывать весь вышеизложенный рассказ. Мне очень жаль, что мой верный друг и старший товарищ не смог устоять против собственной жадности. Я заношу в судовую книгу имена моих спутников, как геройски погибших при исполнении своего долга. Под всеми парусами мы идем на родину, чтобы принести горестные вести. Я очень опечален и на душе скребут кошки.» Рукия закончила чтение и растеряно посмотрела на Ичиго. Тот сидел, не двигаясь, и смотрел в стену напротив. Весь его романтический настрой как рукой сняло. Сейчас его мысли были заняты только отцом. Как так? Он не понимал? Его отец лжец? Человек не достойный доверия? Обманувший друга и партнера? Не справившийся с собственной жадностью? Куросаки уже ничего не понимал. Рукия даже вдохнуть лишний раз боялась. На лице Ичиго застыло такое напряжение и удивление, смешанные с потрясением и неверием. В который раз она почувствовала полную беспомощность перед лицом обстоятельств. Но что-то сказать было надо. - Ичиго, я… - Не понимаю…. Не верю… этого не может быть! – Куросаки поднялся на ноги и подошел к столу. Сжав руку в кулак, он уперся ей в столешницу. Рукия поднялась следом и подойдя к нему в плотную прижалась к его спине. Ичиго напряжено замер. - Я не хочу сомневаться в своем брате, но я также не хочу верить, что твой отец был просто преступником. Давай найдем сокровища и со всем разберемся сами. Мы сами узнаем правду! Не стоит сомневаться раньше времени. И, - голос ее окреп, - и если это вдруг окажется правда, мы очистим доброе имя твоего отца и твоей семьи, вернув сокровища по принадлежности. Я верю в это! Ичиго прикрыл глаза рукой. Он действительно был ей благодарен. За то, что она была рядом, за то, что так хорошо его понимала, за то, что всегда знала, как повести себя, что сказать, чтобы вера к нему вернулась. Если бы ее не было рядом сейчас - кто знает, как бы он себя повел? Замкнулся в себе и разочаровывался в жизни? Еще что? -Да, ты права, спасибо тебе, Рукия. Спасибо. Она улыбнулась и, как ни в чем не бывало, уселась обратно на кровать. - Продолжим…. - А там есть куда? - Да, осталась еще одна запись, она сделана гораздо позже. 28 февраля 1769 года, - Рукия произнесла дату дрогнувшим голосом и Ичиго догадался, что будет первыми словами еще до того, как Рукия зачитала их. - «Сегодня умерла Хисана. Я не нахожу слов чтобы описать что творится у меня на душе. В кабинете мне попался под руку этот дневник, и я записываю в него эти строки, чтобы отвлечься от снедающего меня черного отчаяния. По странному стечению обстоятельств именно эта книга содержит начало роковой истории - ей же я поверяю и конец. Возвращаясь из того плавания, я полагал, что привезу плохие новости - а на самом деле получил их. Пока меня не было, Хисану поразила болезнь. Я сразу же бросился домой. Она не вышла меня встречать - была слишком слаба. Я пообещал ей тогда, что больше не оставлю ее. Я ушел со службы. Я созывал лучших врачей - все бесполезно. За полгода она угасла, увяла, как цветок с приходом зимы. До самого конца, она оставалась все так же добра и отзывчива - когда я рассказал ей о произошедшем, она потребовала чтобы я взял к себе в дом ребенка и жену Ишшина, объявленного вне закона за сокрытие добычи и убийство британских моряков. К сожалению, я оттягивал поездку к ним как можно дольше - и сделал это только в середине октября. Мне было стыдно смотреть в глаза тем, чьего мужа и отца назвал преступником, и кроме того боялся оставить Хисану. Когда же я все же поехал к ним, я нашел лишь пустой дом и единственного старого слугу, по-прежнему ухаживавшего за садом. От него я узнал, что жена Ишшина, Масаки, погибла при невыясненных обстоятельствах, а сын пропал. В ту ночь люди из прибрежной деревни неподалеку видели огни в бухте - какой-то корабль причаливал к берегу, простоял там несколько часов и, не дожидаясь рассвета, отплыл. Быть может, это была "Бездна". Вскоре после этого меня вызвали в Адмиралтейство, чтобы я указал остров и место, где Ишшин спрятал сокровища. Я отказался, сказав, что не знаю где это. Я скрыл от них и карту - что-то говорит мне, что пусть уж лучше золото, вызвавшее столько страданий, остается там, где лежит. Ишшин вряд ли найдет его без карты. А если он забрал его в тот же день, когда пытался спрятать - мне тем более нечего делать на том проклятом острове. Однако я и не хочу полностью уничтожать ключи к его нахождению. Чтобы мой дух не поколебался, и я не решил все же искать клад, я отдал карту верному человеку с тем, чтобы он отвез ее в колонии. На всякий случай я начертал на ней подсказки - в случае гибели моего друга они приведут владельца карты обратно ко мне или моим потомкам. На карте не оставлено координат острова - они известны лишь мне. Я запишу их и сохраню в надежном месте на случай, если и со мной что-либо случится. Я делаю это в память о всех тех, кто вместе со мной на "Нефтиде" рисковал своей жизнью чтобы захватить золото и доставить информацию о нем в Англию. Недавно я узнал, что мой человек пал жертвой знаменитого пирата, Хаиана Хакудзи, который захватил и сжег его корабль. Что ж, карта и сокровища теперь в безопасности - Хаиан никогда не ступит на сушу, я же не вернусь в море. Я молюсь, что на этом положен конец этой мрачной истории. Светает, и мне надо идти.» Ичиго и Рукия молчали. Казалось, невидимое облако сгустилось каюте и давило им на плечи. - И вправду, мрачная история, - сказал Ичиго. Рукия кивнула. - И понятно, почему брат не хотел, чтобы кто-либо знал о том, что случилось. Но теперь мы знаем, что ключи к тайне острова у нас в руках! - Ты можешь открыть медальон? – спросил Куросаки. Рукия отрицательно покачала головой. - Попробуем вскрыть? - Ты что! Если мы повредим то, что внутри... - Тогда что будем делать? Рукия в задумчивости перебирала страницы дневника Бьякуи, пока ей в голову не пришла идея. - Ичиго, я тут обратила внимание на одну фразу. «Я делаю это в память о всех тех, кто вместе со мной на "Нефтиде" рисковал своей жизнью чтобы захватить золото и доставить информацию о нем в Англию». Брат вспоминал о своем корабле, когда прятал координаты. - И что? - А то, что символы на медальоне очень напоминают египетские иероглифы. Ты такие когда-нибудь видел? - Нет, я не читаю по-арабски. - Это не арабский, это более древняя письменность. И на ней никто не читает - ее еще не расшифровали. - Какое это имеет значение? - "Нефтида". Корабль брата назывался в честь египетской богини. Связь видишь? - Вижу, но какой в этом смысл... Секунду! - взгляд Ичиго снова упал на записную книгу и он выхватил ее из рук девушки. Сзади на кожаной обложке был, оттиснут какой-то символ. - Что это? - Это же его записная книга как лейтенанта, так? А на флоте любили отмечать такие вещи знаками кораблей - мне отец говорил... - Уж не хочешь ли ты сказать, что... - "Нефтида"! Этот значок обозначает "Нефтида"!.. Где медальон? Рукия протянула ему требуемую вещь. - Нет, лучше ты. Уступаю тебе это почетное право. Ищи такой же знак! Поиски заняли много времени - но все же сообща они смогли обнаружить в переплетении линий два символа нужного вида. Рукия, затаив дыхание, надавила на них. Щелкнул крохотный замочек и медальон раскрылся. Внутри находился портрет девушки, очень похожей на Рукию, а на крышке было выцарапано двенадцать цифр. - Координаты, - тихо прошептал Ичиго. - Мы сделали это! - Я пойду наверх, - поднялся Ичиго, - надо проложить курс. Подожди меня. - Куда я от тебя денусь, - пробормотала Рукия, когда он вышел.