Увидеть желаемое любой ценой

[Выдержка из статьи] Человеческий мозг удивителен: он способен видеть невидимое, додумывать неизвестное и дорисовывать в своем воображение желаемое. А.Эйнштейн говорил, что «воображение важнее знания». Ученые доказали, что при недостатке информации наш мозг способен видеть невидимое, достраивать картинку с помощью тех данных, которые у него уже имеются. Если органы чувств, в данном случае глаза, недодают какую-либо информацию, то активизируется так называемая «предсказательная» функция мозга, подсказывающая продолжение реальности на основании увиденного человеком ранее. (с)

Джиён любил свою новую квартиру, хоть она и была маленькой, но очень уютной. Особенно радовало большое окно, выходящее на сторону, где виднелся закат. Каждый вечер можно было любоваться оранжевыми лучами солнца и быть уверенным: завтра будет чудесный день, потому что небо прекрасно, как и его жизнь. Джиёна немного напрягал цвет стен: они были светлыми с голубым отливом, прямо как в больнице. Ему все время хотелось их перекрасить, но потом он вспоминал, что его возлюбленный был доктором, и расслаблялся. Наверное, Сынхёну было комфортно с такими стенами дома из-за тяжелой работы и привычки, а Квону было комфортно с ним, и неважно, где это было или когда. Больше всего Джи любил сидеть на диване, обняв ногами сидящего на ковре Сынхёна. Чхве сидел, сосредоточенно читая медицинскую литературу, а Джиён забирался пальцами в его волосы и массировал, пока терпение хёна не заканчивалось. Сынхён раздраженно кидал книгу в сторону и дергал Квона на себя, усаживая на колени. Он целовал его, обнимал, он всегда был так нежен и деликатен с ним; никто с Джи никогда так не обращался, как это делал Сынхён, и за это Джиён относился к нему по-особенному трепетно. Секс с ним - марево чувств и ощущений. Легкие касания любимого так заводили, пальцы гладили его руки, ведя по дорожкам выпирающих вен вверх, и это казалось Джиёну очень милым, а еще было щекотно. Страсть между ними не поддавалась логике. Это было похоже на наваждение. Сильные руки, сжимающие его тело, губы, целующие его кожу, зубы, прикусывающие его плоть. Джи стонал, он извивался под ним и, как в коматозе, просил еще. Умолял, рвал ногтями белые простыни и раздвигал ноги шире, пока Сынхён не поддавался его мольбам и не заполнял его собой полностью. Джиён всегда боялся уснуть первым, всматриваясь в уставшего хёна. А вдруг Чхве уйдет или, что еще хуже, растворится? Его не покидало ощущение, что все, что с ним творилось, просто сон, и если он проснется, то никогда его больше не увидит. Черты лица Сынхёна были идеальными: губы, нос, ресницы, а эти брови. Квон старался запомнить каждую деталь, чтобы, даже закрыв глаза, помнить любую морщинку на его лице, ямочки на щеках, его мягкие волосы. До дрожи в сердце Джиён хранил внутри себя всего Сынхёна как частички его тела, так и душу. - Я люблю тебя, - мурчал он после очередного занятия любовью, целуя обнаженное тело любимого и слегка прикусывая соски. Чхве счастливо хохотал в ответ, обнимая его ногами и руками, а потом кусал и без того истерзанные губы тонсена. Сынхён никогда не отвечал «я тоже» или «и я люблю», он просто любил и все, а Джиён это чувствовал. Они не дети, чтобы наперегонки спорить, кто кого больше любит, они двое мужчин, которым порой стыдно проявлять подобную нежность. Бывали дни, когда хён подкрадывался со спины и, обнимая, смущенно шептал на ушко «люблю». Но тогда Джиён тоже ничего не говорил в ответ. Боялся показаться слишком зависимым от него, слабым. Поэтому он просто тихонечко сидел, улыбался и был самым счастливым на свете. Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущего. Джиён, как всегда, работал на дому, выполняя несложные манипуляции на компьютере, потом приходил с работы Сынхён, и от него, как обычно, пахло лекарствами и больницей. Квон любил этот запах, но только если он исходил от любимого. Обычно он встречал его у порога, обнимал, целовал и чувствовал, будто прошла целая вечность. - Я так соскучился, - шептал он, не в силах расцепить руки и выпустить хёна из объятий. Но Чхве был не против. Устало, едва уловимо он гладил его спину, вдыхая аромат шампуня, исходящий от волос Джиёна. Этот запах стал ассоциироваться с домом, с тем, чего у него никогда не было. - Как и я, - соглашался Сынхён, стоя в коридоре до тех пор, пока Джиён не позволит раздеться и все-таки пройти внутрь. Пусть это не заканчивается никогда. Пусть все зациклится по кругу. - Скажи мне, - вдруг начал Сынхён, разбудив дремлющего Джи. - Сколько мы уже вместе? Квон устало потер руками глаза и привстал, опираясь на руки. Почему такой вопрос? Откуда такой интерес? Раньше Сынхён никогда не интересовался сроками или временем. Все было слишком… образно и интуитивно. Джи попытался вспомнить, когда они познакомились, но пожал плечами, делая вычисления на скидку. - Может, года два, может, три, - размышлял он, разглядывая потолок, а потом улыбнулся, приближаясь к его губам, и поцеловал. Запах никотина перебивал больничный. Джиён это тоже обожал, что они могли оба курить в квартире, не боясь создать дискомфорт друг другу. Он любил все, что было в этом человеке, даже его недостатки. Чхве ответил на поцелуй сухо и почти безынициативно, Квон сразу наигранно обиделся, рухнув головой ему на колени. - Да с чего вообще такие мысли, не все ли равно? Главное, что мы вместе. - Просто что бы я ни спросил у тебя о жизни до нас, ты не можешь внятно ответить, лишь отрывками, и то не информативными. Никаких друзей или родственников. Ничего нет. Только мы. - Может, - Джи лег на спину, протянул руку вверх и ласково погладил щеку хёна. - Я и не жил до тебя. Наверное, мое сознание выбросило все то, что считало лишним. - Это странно, - Чхве поджал губы, и они вытянулись в тонкую, напряженную струну. Джиён видел его таким обеспокоенным не часто, это пугало. - Я тебе надоел? - спросил он, едва шевеля губами и прекращая даже дышать. Черты напряженного лица его любимого расслабились и уступили месту удивлению. Брови поднялись вверх, создавая едва заметные морщинки на лбу. Руки ласково погладили непослушные волосы Джиёна, и, наклонившись, Чхве поцеловал его в губы. - Глупый, я переживаю, пойдем спать? - Да. Джи закрыл глаза, прижимаясь к теплому телу Сынхёна, и сделал вид, что уснул. Он действительно осознал тот факт, что три года их отношений были такими идеальными и чересчур спокойными. Слишком подозрительно спокойными. Это потому что… он не помнил, чтобы еще с кем-то контактировал кроме Сынхёна? Наутро Джи проводил хёна на работу и, как всегда, остался один. Он ходил из угла в угол, пытаясь привести хоть малейшие опровержения слов его любимого. Они познакомились около трех лет назад в больнице, потому что Сынхён работает там врачом. Потом он предложил Джиёну жить с ним вместе на квартире, ведь их роман развивался с такой сумасшедшей скоростью, что оба потеряли голову от счастья и неконтролируемой страсти. Дальше все как в тумане. Секс, сон, разговоры, снова секс, покурить и опять секс, часы одиночества, встреча, объятия, секс. Между сменами Чхве, Джиён работал, а потом хён приходил из больницы и он радостно встречал его каждый вечер. Друзья были у него когда-то и родственники, кажется, тоже. Но Квон никогда не ценил общение с ними и с легкостью от этого отказался. Зачем ему люди, которых он даже не помнил? Все выходило логично и укладывалось в картину его бытия. - Глупости говорил, дурак Чхве, - ворчал Джиён, усевшись за компьютер. - Напугал меня, от работы отвлек. Джи кликнул мышкой, и зажегся белый экран. Он поводил ею, чтобы компьютер развис, но белый экран не исчезал. - И как же я работать буду? - возмутился он, но потом его словно прошибло током. А кем работал Джиён? Что за работа была на компьютере? Что конкретно он делал? Печатал? А что? Руки затряслись, впрочем, как и губы. Вовремя замок в двери щелкнул, и в коридоре появился Сынхён, как всегда уставший после смены на работе. Джиён со всех ног побежал к любимому и обнял крепко, до хруста в ребрах. Он пытался осознать, что хён настоящий, вот же он и запах больницы по-прежнему тут, и тепло его тела. Квон не смог сдержаться, он заплакал потому что был очень напуган. - Ты чего? У тебя что-то болит? - Сынхён поддел пальцами его подбородок и вытер слезы с мокрых ресниц. - Компьютер, он не работает, я не знаю, - тараторил Джи в полубреду. - Какой компьютер? Скажи мне, что случилось? Тембр его голоса по-прежнему оставался спокойным, даже когда Джи был в истерике и его всего трясло. Квон попытался оценить, как послушный мальчик, не болит ли действительно что-нибудь, ну, вдруг голова или еще что-то. Но, как оказалось, у него ничего не болело, и он вообще не чувствовал своего тела. Ни ног, ни рук, он даже не ощущал тела Сынхёна. - Нет, - простонал Квон в панике. - Нет, нет, нет! - заливался он слезами. - Тшш, - пытался успокоить Чхве, взял его правую руку и осмотрел вены. - Опять синяки будут: катетер выдернул. Джиён испуганно расширил глаза, затравленно смотря на свой локоть: вся рука в темно-багровых синяках была исколота и, как и все тело, совершенно бесчувственна. Откуда это взялось? Как давно он не замечал такого очевидного факта? Надо было догадаться, ведь в жизни не бывает все так идеально. Но сейчас Джи лишь беспомощно плакал. - Нет, Сынхён, нет, - он уже кричал, молил и задыхался. Джи на онемевших ногах упал на пол. Чхве склонился над ним, легонько хлопая по щекам, чтобы привлечь внимание из-за истерии. - Очнись, Джиён, ты меня слышишь? Джиён! Перед глазами Квона все потемнело. Тело пронзила глубокая боль из-за того, что он попытался пошевелиться, но не смог. Пересилив слабость и открыв нереально тяжелые веки, Джиён увидел перед собой мужчину в белом халате, женщину в медицинском колпаке и… Сынхёна. Чхве стоял позади остальных, в руках была недокапанная капельница. Лицо белое, перепуганное, он смотрел на него, словно на приведение. - Господин Квон, вы меня слышите? Вы можете говорить? - не прекращал тормошить его доктор, стоявший ближе всех. Джи затравленно огляделся: палата, справа пиликал датчик его учащенного пульса, игла от катетера в правой руке была вырвана, рука кровоточила и ныла. - Что случилось, почему я здесь? - с трудом выговорил он, чувствуя, как хочется пить. В горле пересохло, и глотать было тяжело, как и шевелить языком. Внутри все драло, будто он был напичкан стекловатой. Джи поморщился, пытаясь встать. - Лежите, - прижал его к подушке врач и показал Сынхену, чтобы тот перевязал ему руку, которая уже испачкала простынь. Чхве послушно кивнул и достал бинты, умело перекрывая ему рану. Джи машинально проследил за ним взглядом. Сынхён был одет в медицинский хирургический костюм, значит, он был работником в этой больнице. Видимо, сам привел его сюда, когда Квону стало плохо. После этих мыслей Джи немного успокоился, ведь хён был рядом. - Вы помните, как вас зовут? - начал мужчина, который представился Кан Юнджуном. - Квон Джиён, - прохрипел он, постоянно следя боковым зрением за Сынхёном. Врач это сразу заметил. - А вы знаете, как долго вы лежите в этой больнице? И из-за чего? - Пару часов? Сутки? - предположил Квон: чувство времени было совсем не властно над его разумом. - Не знаю, мне стало плохо, и Сынхён привез меня сюда. Бинт в руках Чхве застыл, и тот задержал взгляд на Джиёне. Потом он аккуратно отрезал часть бинта и завязал ему рану. - Какой Сынхён? - напряженно спросил Юнджун, косясь на растерянного Чхве. - Чхве Сынхён, доктор из вашей больницы и по совместительству мой парень, - он показал пальцем на него, и хён от неожиданности икнул. - Это наш медбрат, он не доктор, - уточнил Юнджун. - Наверное, вы перепутали, потому что он каждый день ухаживал за вами, - осторожно, чтобы не слишком пугать Джиёна, сообщил доктор. Квон округлил глаза и попытался отодвинуться от мужчины. - Это неправда, - сказал он и с надеждой посмотрел на Чхве. Тот молчал, виновато смотря в пол. - Скажи им, что это неправда, ты же врач! Мы же с тобой… Сынхён? - Пожалуйста, успокойтесь, - вновь попытался уложить его врач, и медсестра, стоявшая около постели, ему стала помогать. - Вы были в коме три года, вы не могли быть с ним знакомы все это время. - НЕТ! - закричал Джи и почувствовал, как слезы снова льются из глаз, затекая то в рот, то, промахиваясь, капали с истощенного подбородка. - Вы врете, скажи им, что они врут, почему ты молчишь, почему? Сынхён растерянно посмотрел на врача, как бы спрашивая глазами «можно ли»? И тот кивнул, быстро набирая успокоительное для укола. - Господин, но это правда, я работаю в этой больнице много лет и первый раз увидел вас здесь, мы никогда не были знакомы ранее, - сказал он сухо, правда, знакомый баритон разлился по венам, корежа пациента от боли. Джи издал писк, а потом громкий вопль. - НЕПРАВДА! Джиён орал так громко, что пациенты с соседних палат перепугано стали выглядывать из дверей. Его крик пробивал до дрожи, у людей поднялось давление от волнения, а многие не могли унять мурашки по всему телу от ужаса. - Уходи лучше, - рявкнул доктор Кан, и Сынхён, подпрыгнув, сорвался с места, буквально выбегая из палаты. Квон продолжил кричать ему вслед, хотя ор теперь был похож на вопли раненого животного, которого резали, и оно потихоньку умирало. Спустя пять минут после введения успокоительного, Джиён стих, все никак не признавая, что сказка его жизни закончилась.