В полночь вселенная пахнет звёздами

— Эй, Дейзи-Бейзи, ты собираешься в свою студию или нет? — раздается с коридора недовольный голос. — Из-за того, что тебя сегодня не может отвести Мэй, мне пришлось отказаться от дополнительного занятия с мистером Вудом! Дейзи стоит перед зеркалом и аккуратно доплетает вторую косичку, тонкой змейкой струящуюся вдоль виска. Но после недовольного крика она на мгновение останавливается и закатывает глаза, сжимая губы в тонкую полоску. Часы, стоящие на комоде, показывают без пяти три, а выйти они могут в десять минут четвертого, не обязательно ровно в три. Все равно до студии идти максимум двадцать минут, а их раздевалка освобождается только в три тридцать, потому что перед ними занимается младшая группа, девочки из которой очень долго переодеваются — это часто раздражает Дейзи, привыкшую всегда следовать чёткому плану, расписанному по минутам. Вот и сейчас ее подгоняют, хотя она предусмотрительно выделила пятнадцать минут на прическу перед выходом, специально, чтобы волосы не растрепались раньше времени. Тонкую косичку перетягивает ярко-розовая резинка, и Дейзи корчит губы, быстро расчёсывая волосы и оценивая свой внешний вид. На ней как влитое сидит хлопковое платье чуть выше колен, с рюшами на круглом вырезе и рукавах; его мама купила ей совсем недавно, когда начальство решило увеличить премию избранных сотрудников на несколько десятков долларов. В ушах блестят белые камушки-сережки, а губы подкрашены розовым блеском с запахом клубники. Она обожает проводить несколько минут перед зеркалом, рассматривая, как особенно симпатично выглядит именно в этот момент — Дейзи не любит повторяться, поэтому каждый новый день она появляется в новом наряде, из-за чего ее шкаф уже сейчас практически трещит по швам. Мама порой в шутку задумывается, что пора бы уже выставить на продажу половину ее вещей. — Дейзи, — ее продолжают настойчиво звать, — идем уже. Как только секундная стрелка ровняется с минутной на цифре двенадцать, Дейзи подхватывает свою спортивную сумку и выходит в коридор-гостиную. В прихожей ее ждёт Питер, с недовольно сведенными бровями на переносице и скрещенными руками на груди. Но она будто не замечает его возмущения и быстро обувает кеды, к которым самолично несколько недель назад пришила серебристые звёзды по бокам. — Что можно так долго делать? — спрашивает Питер. — Ты ведь всего лишь идёшь на танцы, зачем так разодеваться? — Вообще-то, девушка должна всегда выглядеть ухоженно и красиво, — знающим тоном отвечает Дейзи, мимолётно кидая взгляд в небольшое зеркальце справа от входной двери. — Тебе только одиннадцать, — напоминает он, берет из ее рук спортивную сумку и надевает на плечо. — А тебе шестнадцать, и ты только и делаешь, что проводишь все свободное время за изучением физики. Зачем тебе квантовая теория и атомная энергия? — Дейзи скептически фыркает, барабаня пальцами по левому предплечью. — Ты всю жизнь просидишь в лаборатории, ничего не познав в мире. Питер насмешливо фыркает, пародируя ее, и открывает входную дверь, пропуская девочку вперёд. — И это мне говорит одиннадцатилетка, у которой на уме одни бантики да прически, — кивает несколько раз он. — Мне почти двенадцать! — возмущается она, выскальзывает на лестничную клетку и ждёт, пока Питер закроет дверь на ключ. — Осталось меньше трёх месяцев. — Мне в таком случае почти семнадцать, осталось меньше пяти месяцев, — передразнивает ее парень и уворачивается от летящего в его сторону увесистого браслета. — Это было близко. Дейзи, насупившись, идёт за браслетом, который попал во входную дверь соседей и теперь валяется на резиновом коврике для ног, и, резко наклонившись, поднимает его, после чего быстрым шагом спускается по бетонной лестнице, не дожидаясь Питера. Он бурчит что-то похожее на «девчонки» и следует за ней. На улице тепло. Начало апреля выдаётся солнечным, радуя горожан Куинса безоблачным небом и быстро зеленеющей травой, предвещая стремительно приближающиеся летние каникулы и переход в следующий класс. С первого года обучения в средней школе Куинса начнут преподавать новые предметы: астрономию, аналитическую алгебру и геометрию, вроде даже хотят ввести отдельный факультатив по новейшей истории, связанный в частности с супергероями, спасающими из года в год Нью-Йорк и весь мир. Но Дейзи совсем не в восторге от новой школы, в которую перейдет после пяти лет начальной. И она не до конца понимает почему? Потому что учителя будут требовать в разы больше, или из-за необходимости полностью посвящать себя учебе, забывая о любимых занятиях, а может во всем виновато банальное нежелание выходить из родной зоны комфорта. Все же переход в новую школу та ещё стрессовая ситуация. Дейзи вздыхает, вырываясь вперёд и оставляя Питера позади себя. На их небольшой улице как-то слишком оживлённо: полно подростков с телефонами в руках и причитающих мамочек с детьми, которые пытаются вырваться из цепких материнских рук в начало улицы, которая пересекает одну из центральных и самых широких дорог их района. Дейзи закатывает глаза, когда какой-то мальчик трясет перед ее ногами ярко-зеленой игрушкой Халка, и пытается быстрее протиснуться сквозь шумную толпу. — Никогда не думала, что увижу в живую кого-то из Мстителей! Рядом проскальзывают две девушки лет пятнадцати, одна одета в длинную тунику и бриджи, вторая — в футболку с щитом Капитана Америка во всю спину, ее волосы заплетены в тонкие косички. Они стремительно проталкиваются вперёд, оставляя за собой немного места, которое исчезает не сразу — Дейзи быстро юркает в небольшую нишу и пробирается за светловолосой девушкой, кричащей подруге, как она хочет увидеть Тора и Железного Человека. Но Дейзи не разделяет их восторга и желания взглянуть хоть одним глазком на супергероев — это просто хороший повод поскорее выбраться из толпы и оказаться на более-менее спокойном участке улицы, а оттуда десять минут, и об этом событие не останется и малейшего намека в ее памяти. Воздух среди людей спертый, сильно пахнет резкими духами и сладкими леденцами. И каждый норовит обойти другого, чуть ли не толкая на землю. Кто-то хватает Дейзи за руку, и она на секунду испуганно вскрикивает, пока не видит перед собой Питера, который кивает в сторону небольшого пустыря на углу улицы. Они быстро пересекают толпу, и Дейзи облегченно вздыхает, когда около нее не остаётся ни одного восторженного человека: люди, словно тягучая масса, постепенно отходят в противоположную сторону. — Это была жесть, — говорит она, пытаясь отряхнуть подол платья, который вымазан в чем-то сладком и липком. — Вот черт! Мы купили его только в этот понедельник. — Не выражайся, — отвечает Питер и привстает на носочки, пытаясь рассмотреть, кого всё-таки из Мстителей занесло в их район. — А ты не трать зря время, все равно ничего не увидишь, — язвит Дейзи, — ростом не вышел. Все равно вечером по всем каналам будут крутить эту новость: «Супергерои появились среди обычных людей» или «Мстители в полном составе решили прогуляться по улицам Куинса, обсуждая проблемы, связанные с политикой нового президента». Вот умора, конечно. — Иногда ты бываешь такой противной, — вздыхает он, отворачиваясь от спин удаляющихся людей, и направляется в сторону студии. — Я знаю, — хмыкает она и, оставив попытки убрать липкое пятно с платья, вприпрыжку догоняет Питера, успевшего уйти от нее на несколько метров. Ей почему-то нравится язвить и вредничать в присутствии Питера. Ее забавляет его реакция: то театральные усталые вздохи, то закатывание глаз, а то и ответные колкости, что случается крайне редко, когда у него плохое настроение. Хотя Дейзи не может припомнить, сколько раз видела его злым или настолько раздраженным, что он мог нагрубить каждому встречному. Просто с ее мамой сложно долго оставаться в негодовании или яростном состоянии, чего стоят ее шуточки про пубертатный период и муки воспитания сразу двоих детей. Да и сама Дейзи не может долго злиться на маму или на что-то ещё, потому что все скрашивает ее превосходное чувство юмора. В шесть лет Дейзи упала с велосипеда на камни — не справилась с управлением, хотя папа уверял, что для того, чтобы научиться ездить на велосипеде, нужны всего лишь отменная координация и полное осознание, что под тобой два колеса, которые должны тебя удержать, — и сломала руку. Мама, к их общему удивлению, даже не думала ругаться или твердить каждую минуту типичное «я же говорила, что так произойдет, не нужно было сразу же отпускать; она не кошка — упадет, не встанет». Научится управлять велосипедом, кстати, Дейзи оставила попытки, решив, что лучше уж пойти на танцы: как раз набирали группу ее возраста, и преподавателя ничуть не смутило, что у будущей воспитанницы сломана правая рука (все равно через месяц гипс снимут, и нужно будет сразу же возвращать ведущей руке привычную активность). И Дейзи счастлива осознавать, что относится к той редкой категории детей (почти тинейджеров), которые могут заниматься тем, чем сами хотят, а не тем, что выбрали родители. Даже если папа и посоветовал ей попробоваться в студию танцев, но насильно ее никто там не держал. Уже давно Дейзи стала замечать, как восторженно трепещет сердце каждый раз, когда она оказывается около здания между частной кондитерской и небольшой аллеи с высокими липами. Студия занимает два этажа жилого дома, но ее фасад выделяется среди темно-серого кирпича: он сделан в стиле современного конструктивизма, в белых тонах и с панорамными окнами. Над входом висят буквы, складывающиеся в название студии танцев — «Squad», — которые вечером подсвечиваются мягким молочным светом. Папа сам для нее искал это место, считая, что его маленькая принцесса должна довольствоваться самым лучшим, в данном случае — лучшими профессионалами своего дела. Дейзи как сейчас помнит тот день, когда впервые оказалась на пороге студии, с восхищением озиралась, а после долго стояла около стеклянной двери, ведущей в один из залов, где занимались девушки и парни, с точностью, харизматичностью и уверенностью выполнявшие все элементы танца. Наверное, это место до сих пор наполнено папиной светлой энергией, потому что он сам провожал и забирал ее с занятий, радовался успехам и тоже молчал в случаях неудач, зная, что дочь не любит жалости. А ещё папа всегда приходил на открытые представления, и после каждого они шли в кафе, праздновать ее потрясающее выступление. Очень жаль, что что-то настолько прекрасное и счастливое длится совсем недолго. Всего каких-то три года. Дейзи давит улыбку: все эмоции стремительно схлынули с ее лица от воспоминаний, — и поворачивается к Питеру. — Спасибо, что проводил, — говорит она, кидая короткий взгляд на часы: 15.28. Толпа на их улице не слишком сильно замедлила их дорогу. — Кто меня будет забирать? — Не знаю, — пожимает плечами Питер, отдавая ей сумку. — Мэй пока ничего не говорила. — Ну ладно, зато ты вылез из своих учебников и подышал свежим воздухом, — шире улыбается она, неосознанно цепляясь взглядом за фигуру девушки в джинсовой куртке и драпированной юбке, направляющуюся в их сторону. — Тогда до вечера? — Да, — кивает он и треплет ее по макушке, — не причиняй никому неудобств, Дейзи-Бейзи. Дейзи собирается отпихнуть его руку, все же она долго зачесывала волосы назад и закрепляла их невидимками, чтобы выглядело красиво, а Питер бесцеремонно портит ее прическу. Но не успевает. — Питер! Как дела? Я давно тебя не видела около нашей студии, — за спиной Дейзи появляется Кэтти Смит, и ее накрывает волна сладковатого цветочного букета. — Не хочешь зайти? У нас сегодня один из последних прогонов перед предстоящим выступлением. — Спасибо за приглашение, но у меня научный проект, — стушевавшись, отвечает Питер, как-то скованно убирая руку с макушки Дейзи. — Нужно снять измерения и составить отчёт. Сегодня никак не получится. Да и я только буду мешаться, совсем ничего не понимаю в танцах, — отмахивается он и чешет затылок. Дейзи фыркает и поправляет волосы. Конечно, у него нет никакого проекта. — Ах, вот как, — расстроено произносит Кэтти, хватая Дейзи под руку. — Может, как-нибудь в следующий раз. Все же, нам нужен взгляд со стороны, особенно такого симпатичного и внимательно парня, и не обязательно, чтобы он знал все про танцы, — она подмигивает ему на прощание и тянет Дейзи в сторону автоматически разъезжающихся дверей. Неловкость Питера вызывает ухмылку, и Дейзи пытается сдержать смех, пока за ними не закроется дверь. Все же перед Кэтти никто не может устоять. Ей всего пятнадцать, но она уже взяла от природы все, что только могла: длинные стройные ноги, тонкие изящные запястья, милое личико с большими небесно-голубыми глазами и, конечно, шелковистые волосы, цвета спелой пшеницы. О таких как она говорят «ангел воплоти», «слишком хорошенькая для этого мира», но при этом ее не обходят стороной грубые насмешки со стороны одноклассников. Красивым всегда приходится сложнее, чем обычным людям. — У него правда до сих пор нет девушки? — спрашивает Кэтти, кидая взгляд на стеклянные двери, за которыми остаются пустой асфальт и быстро проносящиеся машины. Питер явно в спешке возвращается домой. — Кажется, он стал еще привлекательнее с прошлой нашей встречи. — Тебе виднее, — закатывает глаза Дейзи, толкая подругу в сторону раздевалок, откуда гуськом выползают девочки с влажными волосами. — Смотри, раздевалка пустая! Сегодня младшая группа как-то быстро собралась. — Сейчас без двадцати четыре, понятно, что мелкие уже закончили, — пожимает плечами Кэтти, открывая тяжелую дверь. — Ты слишком долго прощалась со своим братом. — Как без двадцати четыре? Дейзи резко поднимает перед собой руку с наручными часами, которые показывают тридцать три минуты, и с недовольством смотрит на девушку, старательно отводящую взгляд, словно потолок намного интересней обескураженной подруги, смешно сводящей брови на переносице. — Не смешно. — Вообще-то, смешно. Меня всегда забавляет твоя реакция, — хмыкает Кэтти и театрально корчит лицо, когда Дейзи пихает ее локтем в бок, проходя в раздевалку. — Вот почему ты так помешана на времени? — Я же тебе говорила, что это удобно. — Говоришь, как заправская бизнес леди, — Кэтти кидает свой рюкзак рядом и снимает джинсовую куртку. Дейзи пожимает плечами. — Зато я везде успеваю и никогда не чувствую стыда или волнения за опоздание, потому что всегда все делаю вовремя. Кэтти что-то бурчит себе под нос и открывает дверцу шкафчика, соседнего от того, что выбрала Дейзи. Чтобы кто не говорила, но она действительно видит необходимость в четком планировании. — К тому же это полезный навык организации своего свободного времени. Будет полезно в колледже. — Черт, ты вроде младше меня, но постоянно учишь чему-нибудь полезному, — смеется Кэтти. — Моя мама ничего не планирует и при этом остается вполне себе успешной карьеристкой. Вон, сказала, что ее приглашают на собеседование в Старк Индастриз. Дейзи не отвечает, обиженно закусывая губу. Почему все в первую очередь всегда смотрят на ее возраст? Ну да, ей всего одиннадцать (практически двенадцать), но уже сейчас она слишком много знает для своих лет. К примеру, какого это быть вежливой и добросердечной с теми, кто над тобой потешается и постоянно хочет задеть за больное. Дверь снова глухо хлопает, и в раздевалку заходят три девочки. Они громко переговариваются друг с другом и занимают скамейку напротив. Одна из них — Джози Ларсен, одноклассница Дейзи и одна из самых противных девочек на Земле. Зачастую она слишком много на себя берет, влезая в каждый разговор и участвуя в каждом конфликте. Ее родители успешные бизнесмены — владеют сетью крупных спортивных магазинов, — и Джози считает себя некоронованной принцессой с кучей денег за спиной. По раздевалки разносится новая порция хохота, и Дейзи сводит зубы, стягивая с себя платье и надевая объемную футболку c надписью «Нью-Йорк защищают Мстители правительственные войска» у левого плеча в две тоненькие строчки. Кэтти подарила ей эту футболку несколько месяцев назад; ее старший брат откопал где-то в интернете сайт онлайн-магазина с подобным мерчем, главной темой которого является попытка донести до общественности, что Мстители не защищают обычных людей, они пытаются стать Богами. Кажется, этот магазин быстро прикрыли, потому что создатели стали активно пропагандировать слоганы «Долой чудовищную силу, не подчиняющуюся никому!», «Все странные события начали происходить после 2008 года, когда впервые появился Железный Человек! В смертях ни в чем не повинных людей виноваты только Мстители!». К сожалению, даже Дейзи для своего небольшого возраста понимает, что это все слишком противоречиво. И чаши весов — положительная и отрицательная — являющиеся реальностью существования Мстителей явно склоняются не в ту сторону, в которую хотели бы преданные фанаты супергероев. — Эй, чего застыла? — перед глазами мельтешит чья-то рука с изящным запястьем и тонкими длинными пальцами. Дейзи заторможенно моргает, пока в нескольких сантиметрах от нее вырисовывается плавная линия скул и большие голубые глаза. — Если ты продолжишь так сжимать платье, его и утюгом потом не отгладишь. Кэтти растягивает губы в широкой улыбке и забирает распущенные волосы в высоких хвост. Дейзи в замешательстве смотрит на свои руки — она и вправду крепко сжимает тонкую ткань платья. Мысли о Мстителях всегда вводят ее в напряжение. — Какой-то ребенок ткнул в меня чем-то сладким, наверное, мороженным, — отвечает она и показывает темное пятно на светлом подоле, на котором уже заметна сетка загнутых по ребру участков ткани. — Почему родители не следят, чем в разные стороны размахивает их ребенок? — Попробуй застирать, — советует Кэтти, смотря в небольшое зеркальце на дверце. Она выпускает пару прядей около висков, создавая эффект небрежной прически. — К вечеру оно подсохнет, тебе идти то не долго. Только возьми мыло, которое кусковое, от жидкого пользы не будет. Мне кажется, что оно здесь разбавлено водой. Вот за что мы платим столько денег! Чтобы нам бракованное мыло подсовывали? — она мотает головой и разминает шею. Дейзи скользит взглядом по ее подтянутой фигуре, которую совсем не скрывают шорты с высокой талией и свободная майка, надетая поверх черного топа, и возвращается к своей объемной футболке, за которой — угловатая подростковая фигурка. Она уже давно мечтает о такой же красивой линии талии, аккуратной груди и округлых бедрах, как у Кэтти. Ей почти шестнадцать и у нее нет отбоя от парней. Каждый хочет с ней встречаться. Потому что Кэтти одна в своем роде. — Да, пойду застираю, — кивает Дейзи и направляется в смежную с раздевалкой комнату, огибая Джози, вдруг делающую шаг назад и оказывающуюся прямо на ее пути. Она толкает дверь во второе небольшое помещение, где воздух намного прохладнее и пахнет свежестью. С левой стороны — ряд из пяти раковин и широкое зеркало, к одной из них и направляется Дейзи. Кусковое мыло одно единственное лежит в дальнем углу, практически целое и не использованное. Ткань платья сразу же темнеет, как только теплая вода касается подола и тонкими струйками расходится в разные стороны по сухой стороне. Дейзи бездумно трет мылом пятно и прислушивается к звукам из раздевалки. Джози как всегда слишком громко обсуждает кого-то. Слов не разобрать из-за шума воды, но ее голос она узнает везде. И Дейзи не понаслышке знает, какой Джози может быть стервой (ой, не сказать бы это еще при маме или Питере, иначе от нее и мокрого места не останется!). В четвертом классе с ними училась одна девочка. Она приехала из Ирландии и обладала великолепными пышными волосами огненно-рыжего цвета, а еще каждый участок ее кожи был усеян веснушками, которые запросто можно было соединять в созвездия, подобно звездам. Джози ее сразу невзлюбила, а после того, как Том (мальчик, который нравился на том момент Джози) начал проявлять ей знаки внимания и стараться проводить время на переменах только с ней. Да и многие девочки хотели общаться с ней, искренне считая ее необыкновенной красоткой. Джози не могла жить с конкуренткой, посягающий на ее место в школьной иерархии, и пустила слухи, что приезжая новенькая крадет вещи прямо из рюкзаков, пока никто не видит, и… что ее овдовевший отец промышляет детской порнографией, чтобы заработать денег на существование. Вспоминать это до мерзости противно, и Дейзи морщится, смотря на свое отражение и не понимая, как можно быть такой токсичной и ненавистной в девять лет. Лили (она вспоминает ее имя спустя несколько долгих минут) перешла в другую школу, после разразившегося скандала — кто-то из родителей написал заявление или слухи каким-то образом дошли до полиции, что устроили целое разбирательство. По итогам, конечно, ничего не было доказано, но репутация ее отца знатно подпортилась, и насколько слышала Дейзи, его выгнали с работы и никто не хотел брать к себе работника с ярлыком педафил, хоть и не оправданным, потому что ничего не было найдено. Где же в тот момент были Мстители, защищающие народ от несправедливости? Неужели они только и могут, что драться с пришельцами и допускать огромные разрушения по всему миру, сопровождающиеся тысячами, а то и сотнями тысяч смертей? — Ты сегодня какая-то нерасторопная, — замечает Кэтти, когда Дейзи возвращается и вешает платье на дверцу свободного шкафчика. — Ты хорошо спала? Кстати, почему Джози настолько не безразличны какие-то левые люди? Зачем она постоянно кого-то пытается облить грязью? Они выходят из раздевалки последними, и Кэтти наклоняется к ней, чтобы идущие впереди девочки во главе с Джози их не услышали. — Я задаюсь этим вопросом уже пять лет, — вздыхает Дейзи, пожимая плечами. — Она с самого нашего знакомства себя так ведет. Ей просто нравится выглядеть лучше остальных. — Вы ведь одноклассницы? Она обо мне что-нибудь говорила? — Кэтти на ходу тянется руками вверх и зевает. — Мне просто интересно, что может думать обо мне малолетка. — Она о тебе не говорит. На самом деле, Кэтти любимая тема Джози. Новая игрушка, как в мыслях это называет Дейзи. И она старается уходить куда-нибудь, абстрагироваться, когда Джози начинает рассказывать одноклассницам о девушке, которая бесплатно занимается с ними в одной группе из-за того, что нихрена не умеет и попала к ним через постель куратора младших групп. Кэтти просто лучше Джози во всем — она красивая, умная, талантливая, танцует в первой линии и сразу же привлекает чужие взгляды своим появлением в студии или на улице. Дейзи противно быть знакомой с Джози и взаимодействовать с ней в школе, но ничего не может с этим сделать. Недостаточно сил, моральной стойкости и уверенности в себе. Хотя Питер бы сказал иначе. Он вообще любит ее называть эгоисткой. — Отлично, иначе бы я не пережила осуждения этой маленькой курицы, — смеется Кэтти, заходя в зал и махая рукой их молодому хореографу, который является организатором предстоящего перформанса. — Мне кажется, он на меня запал, — шепчет она Дейзи на ухо и ухмыляется, когда мистер Джонс (или просто Дерек) кивает ей с теплой улыбкой. Дейзи поджимает губы. — Я думала, тебе нравится мой брат. — Ну, Эйзи, нельзя же так громко, — восклицает она и нервно оглядывается по сторонам. Мимо них проходит Дастин и молча махает рукой. Выглядит он каким-то уставшим. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал. Представляешь, сколько потом слухов поползет? — хватается за ее руку и крепко сжимает. — Я честно не понимаю, почему ты тогда так радуешься, когда узнаешь, что в тебя кто-то втюрился, — вздыхает Дейзи и пытается расцепить тонкие пальцы, кольцом вцепившиеся в ее предплечье. — Отпусти, мне больно. — Ничего ты не понимаешь, маленькая еще, — отмахивается Кэтти и чуть отходит, занимая свое излюбленное место у стены, откуда открывается вид на всю группу. Зал постепенно наполняется ребятами. Их не так много — из-за кризиса, случившегося в шестнадцатом году, родители некоторых ребят оказались не в состоянии платить за занятия танцами и им пришлось покинуть студию, поэтому группа «11» опустела на целых десять мест. И Кэтти стала единственной вступившей в нее за последние два года. — Так, котятки, давайте прекращать болтать и начинаем, таки, занятие, — хлопает в ладоши мистер Джонс, привлекая к себе внимание. — У нас сегодня в планах предварительный прогон номеров перед генеральным, когда он будет, Дастин? Хватит уже зевать. — Скоро, — просто отвечает мальчик, уныло плюхаясь на пол и подпирая голову рукой. Мистеру Джонсу двадцать лет. Он высокий и поджарый, все девчонки на перерывах крутятся около него. А Дейзи этого не понимает. Неужели, она действительно слишком мала, чтобы думать о любви? У него короткая стрижка и сережка в левом ухе, он говорит, что хочет растянуть тоннели до пяти сантиметров, а еще — поступить в Колумбийский университет на журналистику. Но пока что он всего лишь младший преподаватель танцев, которому доверили организацию мероприятия с весенней тематикой. — Именно, Дастин, ты помнишь все свои движения? Если ты допустишь сегодня хоть одну ошибку, я оставлю тебя отрабатывать после занятия, — грозится мистер Джонс, но Дейзи слышит лишь веселье в его голосе и совсем не переживает, что придется попотеть, чтобы выполнить свой танец на отлично. Занятие проходит в бешеном ритме — пока одни показывают связки, другие отрабатывают западающие движения, а потом меняются, и так несколько раз. Дейзи охватывает огромная волна счастья. Ей до безумия нравится атмосфера, опускающаяся на их группу во время занятий — все сосредоточены, серьезны, кропотливо выгравировывают каждое движение и не успевают зевать, с готовностью выполняя все новые и новые указания. К концу второго часа ноги устало ноют и покалывают у стоп — хороший знак, значит, время потрачено не зря. И Дейзи отмечает, что сегодня мистер Джонс позволяет себе несколько больше положительных замечаний, чем обычно. Он даже говорит, что в следующем мероприятие, которое будет организовываться под его ответственность, она вместе с Кэтти займет ведущую роль. Ей это льстит, но в глубине души она знает, что танцует намного лучше остальных, конечно, до Кэтти ей далеко. Хотя они практически идут нога в ногу. После завершения двух с половиной часовой упорной работы, Дейзи задерживается ненадолго. Она встает перед широким зеркалом, перед которым они обычно занимаются, чтобы видеть, как выглядят со стороны, и аккуратно разводит руки в сторону, закрывает глаза. В ушах — беззвучная мелодия, плавная и печальная, а в голове — нет места посторонним мыслям. Она отточенным движением начинает кружится, вытягивая руки над головой, делает связку, заимствованную из балета, и полностью отдается танцу. Она его ставила самостоятельно, долго продумывая концепцию. Потому что посвящает его отцу, погибшему ровно три года назад. Уже три года. Тело двигается словно отдельно от нее. А Дейзи пытается вспомнить радостную улыбку папы, когда тот впервые увидел ее сольный танец в две тысячи тринадцатом году на Рождество. Ей всего одиннадцать, и она начинает забывать его красивое лицо и добрый взгляд, теплые ладони и запах можжевельника. Она настолько уходит в себя, что не сразу замечает, как в дверях появляется Питер, который прислоняется плечом к дверному косяку и молча наблюдает за ней. Дыхание сбивается на третьем прыжке с прямой ногой, заведенной назад и вытянутыми в разные стороны руками, которые плавно соединяются в кольцо и вскидываются над головой. Она делает лишний — хочет проверить, как это выглядит. Но легкие не успевают принимать достаточно воздуха, а сбившееся дыхание свидетельствует о неудачности нововведения в слаженный и отработанный танец. — Потрясающе, — говорит Питер, когда Дейзи заканчивает, эффектно прогибаясь в спине и оказываясь на полу. — Спасибо, — она тяжело дышит, смотря в потолок. Сердце быстро-быстро стучит. Все-таки еще одно новое движение было лишним — все сбивает. — Ты оценил, а говорил, что не разбираешься в танцах, — со вздохом произносит и поднимается на ноги, которые мелко дрожат. — Твоя подруга слишком настырная, — пожимает плечами он и выпрямляется. — Мэй написала, чтобы мы быстрее шли домой. Думаю, если она что-то устроила, ей нужно было учесть, что ты любишь задерживаться без предупреждений. — Я выкладываюсь на сто двадцать, — Дейзи показывает ему большой палец вверх и идет в его сторону. — Я быстро переоденусь, душ приму дома, раз мама так хочет, чтобы мы быстрее пришли. — Ой, нет, Дейзи-Бейзи, от тебя же пахнет, — Питер зажимает нос и махает рукой перед собой, — не заставляй меня краснеть, когда мы пойдем по улице, — смеется. Дейзи изумленно на него смотрит — впервые слышит подобное — и быстро ведет носом, вдыхая воздух. — От меня не пахнет! — возмущенно восклицает она и легонько стукает его в плечо. Питер любит над ней шутить, но эта шутка порядком возмущает Дейзи. И она идет в раздевалку, поджав губы. Подол платья почти сухой, но она не думает его надевать — юбка мятая и все еще немного влажная. Поэтому Дейзи достает из спортивной сумки брюки, которые всегда носит собой — занимает места чуть-чуть и вечерами бывает довольно-таки прохладно. Сворачивает аккуратно платье, кладет поверх остальных вещей и заправляет футболку в брюки: запасной кофты она не находит. Кэтти уже успела уйти, сообщение в фейсбуке говорит о том, что ей нужно бежать, так как она с родителями идет на ужин к бабушке с дедушкой. Дейзи отправляет ей эмоджи со значком «все ок» и выходит в коридор. Питер ждет ее у выхода, внимательно рассматривая фотографии, которые увешивают холл студии. — Твоя прическа не испортилась, — протягивает он, окидывая ее взглядом и задерживаясь на надписи у левого плеча, — ты точно занималась как следует? — Я просто умею быть аккуратной, — довольно хмыкает она, стягивая резинку и распуская низкий хвост. Русые волосы водопадом струятся по спине. Они идут молча. Дейзи с любопытством рассматривает загорающиеся мягким светом витрины. Их содержимое меняется редко, да и она ходит этой дорогой четыре раза в неделю. Но все равно рассматривает каждый товар словно в первый раз. В кондитерской сегодня новые грушевые пирожные с нежно-желтым кремом, в магазине игрушек два объемных мишки держатся за руки, а на отдельной полке стоят фигурки Мстителей. Манекены в магазине одежды в ярко-красных платьях, а в продуктовом — вывеска с товарами, на которые проходит акция. А еще на улице много людей. В начале седьмого все уже спешат домой, чтобы отдохнуть перед новым рабочим днем и провести время с семьей. И Дейзи не понимает этой спешки, зачем бежать, если можно пройтись? Зачем спешить? Около их дома какая-то иномарка. Питер задерживается на несколько минут, чтобы осмотреть ее. А потом просто пожимает плечами на вопросительный взгляд Дейзи. Этого она тоже не понимает. Воздух электризуется, что-то предвещает. Она медленно перебирает ногами, поднимаясь по лестнице на седьмой этаж, пока Питер в нетерпении топчется перед их квартирой. Ему всегда интересны сюрпризы мамы. Хотя она обычно ни слова не говорит, если что-то задумывает. Сегодня — исключение из правил. Дейзи вздыхает, хватаясь пальцами за лямку сумки и заходя в квартиру. В прихожей пахнет дорогим парфюмом, а из гостиной доносится мужской голос. Она переглядывается с Питером и следует за ним. Неужели мама привела в дом мужчину? Если это так, то Дейзи уже прикидывает варианты, как лучше разыграть истерику. Но это совсем не нужно, потому что на диване рядом с мамой сидит не обычный незнакомый мужчина. — О, мистер и мисс Паркер. Мы вас заждались.