Фальшивое удовольствие

Голова трещала, казалось, что она весила тонну. Тяжесть, боль, жжение. Адское мучение поднять голову, но он это сделал, ощущая острую боль в позвоночнике. Что за... А вместо этого лишь тяжело прохрипел, потому что не было сил... только слабость во всем теле. Это был какой-то сон. Такое не может происходить наяву. Бред. И дабы убедиться, пытается открыть глаза, но все тщетно, только через тягость и применив усилие, он смог их разомкнуть. Перед глазами все плыло, он видел какие-то непонятные очертания. Незнакомые. Дернул рукой, чтобы протереть глаза, но только сейчас почувствовал, как они затекли от тяжелых цепей. Дернул ещё раз, уже немного приходя в себя. Зрение стало восстанавливаться, и в памяти всплывали последние события, человек... Клаус. Проклятый Клаус, которому хер пойми что нужно и у которого оказалось больше жизней, чем полагал Деймон. Сукин сын. Сальваторе четко увидел свои руки, пристегнутые цепями, он дернул ещё раз, проводя взглядом по полосе железа, что вела от него к каменной стене, крепко проплавленное... никаких шансов. Он поднял голову, осматривая пространство, напоминавшее комнату пыток в каком-то тусклом и грязном подвале, где водились крысы. Какого черта происходит? Он простонал от того, как резко развернул голову, но забыл о боли, увидев её. Параллельно к нему сидела на кровати Гилберт с опущенной к груди головой. Занервничал. — Елена? — хрипло произнёс он и только сейчас заметил, что руки её были связаны над головой. Она прохрипела и подняла на него испуганные шоколадные глаза, похоже, она пришла в себя намного раньше него. Рот её был перевязан веревкой, она не могла произнести слов, но он понимал, что они были полны страха. Не знал, что ей ответить, лишь взгляд говорил сам за себя... Мы выберемся от сюда. Выберемся, слышишь? Не слышит. Нужно решать, как выбраться отсюда. Соображай, Сальваторе! Соображай. — Все будет нормально, — сказал он, скорее себе, чтобы не потерять свою уверенность. Силы все ещё были на исходе, а острая боль в теле давила, но он не обращал внимания, лишь иногда постанывая. Интересно, как долго они в этом месте? Ищут ли их? Вопросы оставались открытыми, лишь Господь знал и мог помочь. Елена посмотрела на него, пытаясь найти хоть какое-то убеждение его слов. И нашла. Достаточно было вспомнить, кто сидит перед ней, и если он сказал, что все будет нормально, то так и будет. Она верила, хотя сдерживала нахлынувшие слезы страха. Повязка в зубах больно натирала, а рук она почти не чувствовала, но это было пустое, когда она не могла ни двинуться, ни произнести звука ему, а что если это последние минуты, когда они рядом… Это пугало. Казалось, что сейчас она закроет глаза и все будет нормально, она окажется в особняке и он будет рядом есть свой завтрак напротив нее. Хотелось высвободиться, побежать к нему и слиться в объятиях, чувствовать друг друга, стирая нахлынувший страх, внушая уверенность, сказать то, что останется в памяти, выбивающим из колеи и отдающим новым приливом энергии. В его голове смешивалась куча раздумий. Стоило вспомнить все, чему учили, выявить свои выгодные позиции и выбраться из этой дыры, если есть такая возможность. Он обмотал цепи до локтя и резко дернул, звеня цепями. Еще раз. Еще. И еще. Тяжело дышал и злился. Его начинало это раздражать, и это помогало новым приливом сил. Когда после долгих бессмысленных попыток ничего не изменилось - цепь крепко была приварена к стене, он закричал в потолок, бросая цепи на каменное покрытие: — Чертов ублюдок, тащи сюда свой зад и выпусти нас немедленно, пока я добрый. Тишина. Долгая. Мучительная. Сальваторе тяжело дышал, сердце бешено стучало от адреналина, а тишина давила по вискам. За дверью послышались шаги, стук туфель отдавался в голове эхом. Его слышали. Слышали. Сомнений не было. Он сверлил взглядом дверь, единственное доступное оружие, которое было у него под властью. Не может Деймон Сальваторе так просто сдаться, даже в таком уязвимом положении он должен быть сильнее, увереннее, заставлять бояться любого. Но никак не просить о пощаде. Не в этот раз. Не в этой жизни. Еще и она тут… Деймон вспомнил, что он не один в плену, тут была Елена, и уже сто раз пожалел, что не отправил ее домой раньше с Алариком, когда было безопасно, теперь она была обузой и… слабостью. Не позволит. Нет. Нет. И еще миллион раз нет. Если не будет выбора, то малышке придется умереть. Придется… Придется. Дверь отворилась, и размеренным шагом вошел никто иной, как Никлаус Майклсон, наигранно радушно взмахивая руками. — Так-так-так, наконец-то, наши гости пришли в себя, — посмотрел он сначала на брюнета, а следом на брюнетку, играя ямочками на щеках. — Деймон, не стоит так скалиться, это выглядит смешно. — Иди НА ХЕР, чертов психопат! — Как грубо. Где твои манеры, Деймон? В комнате присутствует дама. Клаус растянулся в улыбке. Он издевался, что раздражало брюнета еще сильнее. К черту. К че-рту. — Что тебе нужно? Хочешь отомстить за несостоявшееся на тебя покушение? — Ах, Деймон, та глупая попытка была детской забавой, про которую я уже забыл. Сальваторе непонимающе сдвинул брови. Тогда он совершенно не понимал, почему этому Майклсону нужно было это все: смерти директоров, разрушение компании, поиск лазеек и «темных» дел семейства Сальваторе, какая-то связь с Джузеппе и вот теперь еще и похищение. Помешанный психопат. — Позвольте, я вам поведаю одну историю, — Майклсон медленно расхаживал по комнате, смотря перед собой, надменно, практически напоминая брюнету его же. — Это было двадцать шесть лет назад, когда в одной очень знатной и богатой семье родился мальчик. Этого мальчика все любили, няни души не чаяли, особенно одна, по имени Эстер, молодая девушка, у которой не было своей семьи. Она отдавала всю себя ради чужого мальчика, оставалась поздними вечерами, когда он капризничал, — брюнет нахмурился, продолжая не понимать. Клаус внимательно посмотрел на Деймона и продолжил: — Она влюбилась в своего начальника – отца мальчика. Тот тоже оказывал ей внимание, втайне от своей жены. Но однажды, все изменилось, его жена была беременна вторым, какая ирония, но Эстер тоже забеременела от него и хотела сообщить ему в тот же вечер, но мужчина, так и не узнав, сказал, что только развлекался с ней как с очередной проституткой, когда ему было скучно, что всегда любил свою жену. Дал денег, чтобы она уехала и больше никогда не возвращалась. Она уехала к своим родителям, с разбитым сердцем, носящим под ним ребенка. Эстер родила сына, которого не хотела видеть, не могла смотреть в его глаза и дарить любовь, как тому незнакомому мальчику. Она плакала постоянно, а иногда у нее происходили приступы. Эстер сошла сума и в конце концов, покончила собой, зная, что в соседней комнате спит ее маленький сын. Снова давящая тишина осознания. Нет. — Дело в том, что тот самый мальчик, сын Эстер, сейчас стоит перед вами. Деймон приоткрыл рот, ошарашенно смотря на шатена. Он ожидал всего. Всего. Но не этого. Брюнет не был глуп и мог сложить два плюс два и понять, кто кем является в этой истории, но… Это была какая-то злая шутка, которой не хотелось верить. Не могло это быть правдой. Не могло. — Здравствуй, братец! — злая улыбка растянулась, от которой стало тошнотворно неприятно. Деймон нервно рассмеялся. — Это же шутка, да? Но тот лишь продолжал упирать взгляд, показывая, что серьезен. Нет. Джузеппе хоть и не отец года, но он не мог так поступить. Не мог бросить женщину и тем более обманывать Анабель… Мог. Деймон тяжело закрывает глаза, откидывает голову назад. Он забыл про боль, забыл обо всем, забыл, что связан. Он был зол на отца. Но это ничего не меняет. Ему нужно держать самообладание, непоколебимость и не показывать своих слабостей. — Чего ты хочешь теперь? Денег? Наследства? Отпусти, и я поговорю с отцом. — Мне не нужны грязные деньги Сальваторе, я хочу забрать то, что тебе дорого, как ты забрал у меня любовь матери, — Клаус подошел ближе к тихо сидевшей девушке и провел пальцем по щеке. Деймон нахмурился, посмотрев в ее расширенные глаза. Секунда. — Если ты о ней, то с радостью тебя огорчу: мне на нее глубоко наплевать, нас связывает только договор. Она моя личная проститутка, так что можешь делать с ней все, что угодно. Елена стала задыхаться от этих слов. Паника, страх и разочарование. Она замотала головой, в отрицательном значении. Она мычала, а на глаза подступили слезы. Проститутка… У нее словно вырвали сердце. Ему и правда было так плевать на нее? Плевать на то, что он может ее прикончить? Как же его слова… Моя. Глупоглупоглупо. Цеплялась за одно местоимение и думала, что это что-то значит, а на деле она лишь «личная проститутка». — Что угодно? Как благосклонно, Деймон, только мне не верится, что она для тебя ничего не значит, — Клаус гадко растянул губы, смотря на брюнета, водил рукой по волосам девушки, та отвернулась в противоположную сторону. Капли слез текли по щекам. Деймон лишь пожал плечами, показывая свое безразличие. Все равно. Все. Равно. Клаус взял девушку за подбородок, потягивая на себя, он поддалась. Испуганно. В голове все путалось, но одна трезвая мысль пробегала: сама за себя. Он, смотря в ее заплаканные глаза, провел пальцами по щекам, стирая слезы. — Прости, куколка, но я должен обладать тем, чем обладает он. Я должен отомстить. Потянул за веревку, которая зажимала ее рот. Елена шмыгнула носом, ощущая, как расслабляются мышцы щек, после долгого напряжения. Она не успела прийти в себя, как ощутила властные губы на своих. Он жадно проникал в рот языком, сминая, всасывая. Она чувствовала во рту металлический привкус крови, а нижняя губа больно защипала. Ей стало отвратительно. По щекам текли слезы, и она не выдержала, сморщилась и резко отвернулась от Клауса, обрывая поцелуй. Он нажал на подбородок, возвращая девушку, снова покусывая и сминая ее губы таким болезненным поцелуем. Пытка. Она опять дернулась, укусив его за губу. Майклсон шикнул от мимолетной боли. Гнев, злость. Тыльной стороной руки до жжения ударил девушку. Удар был с такой силой, что в голове потемнело, она даже не успела пискнуть. Слышала только резкий звон цепей. Он. Ему не все равно. И это поняла не только она. Клаус злорадно засмеялся, наслаждаясь тем, что был прав. Тем, что нашел слабое место Деймона. Тем, что сможет вдоволь отомстить за мать. Елена была совершенно без сил. Она давно не чувствовала рук, в глазах все плыло, а голова с трудом соображала. Безысходность. — Ну же малышка, потерпи, наш мальчик желает видеть продолжение. Она не слышала, что он делал, только через некоторое время почувствовала холодный металл у себя на ключице. Она громко закричала, когда почувствовала сильное жжение под холодным лезвием. Не видела, но чувствовала, как капли крови начинали стекать. Она кричала и плакала. — Не трогай ее! — его голос. Злой, хриплый и… испуганный? — Поздно, Деймон, теперь ты можешь только смотреть. — Пожа-а-алуй-ста-а, — обессиленно прошептала, но снова закричала, когда он начал рисовать новую полоску на груди. Потом он спустился ниже к ее длинным ногам, проделывая свои пытки, рисуя одну полосу за другой и наслаждаясь, как каждый раз слышал звеньев цепей и злостные фразочки Деймона, но она уже не слышала, она теряла сознание, и с губ сорвалось лишь его имя. — Деймон.