***
Ужасно напуганная девушка неслась по коридору. В голове крутился водоворот различных мыслей о том, что с ней сделает владыка и что произошло с ее госпожой, и каждая была мрачнее предыдущей. Ноги сами привели Дару к дверям остальных спутников вампирши, однако девушка поняла это лишь тогда, когда налетела на сына Араторна, который едва успел проснуться. Следом за ним вышли также сонный Боромир и Леголас. – М-милорд, – девушка попыталась отдышаться, – там... она не просыпается. Она... как будто мертва, – темные глаза служанки были переполнены ужасом. – Подождите, о ком вы? – Арагорн не сразу понял о чем, точнее о ком лепечет женщина. – Госпожа Лианэль... – у троих мужчин сон сняло как рукой. С недавних пор беспокойство за эту темную стало у всех привычным делом. – Успокойтесь. Как вас зовут? – Арагорн взял девушку за плечи: служанку нужно было успокоить, пока никто более в замке не узнал о проблеме. – Дара. – Дара, я прошу никому и ничего не говорить. – Девушка поспешно кивнула, однако вопросительно смотрела на мужчин. – А с вампиршей все в порядке. Подскажите, где ее покои? – Третья дверь, – служанка показала вдаль коридора. – Спасибо, успокойтесь. – А что с ней? - все еще напуганная Дара дозволила себе лишнего и вцепилась в рукав сорочки Арагорна. – Это просто оцепенение. Через несколько часов она придет в себя. Но лучше, пусть это останется между нами, не пугайте остальных слуг, – Странник успокаивающе положил руку на слегка побелевшие костяшки девушки — с такой силой она сжала ткань рубахи, и мужчина отметил, что сила была отнюдь не маленькая. Ежедневно девушка выполняла ряд тяжелых для женщины работ и на кухне, и в прачечной, да и прислуживать знатным особам и гостям замка было иногда не легким заданием, и было не удивительно, что у такой хрупкой девушки столь сильные руки. – Как вам будет угодно, милорд, – девушке стало неловко за свое поведение и она, поспешно отпустив мужчину, побежала в направлении кухни, а остальные разошлись в разных направлениях.***
Наконец, когда солнце было уже на половине пути к зениту, прогревая земли Марки, Лианэль начала различать звуки, что доносились с улицы: крики что-то не поделивших между собой крестьян, ржание коней с конюшни, тоненькие голоса детей, которые, как казалось девушке, бегали словно под ее окном, шелест листвы. Сознание потихоньку возвращалось, а тело вновь обретало свою силу, правда голова девушки была словно чугунная. Легкий ветерок заглянул в гости к вампирше, слегка раскинув темные шторы, и запустил немного свежего воздуха. «Даже пробуждение уже становится тяжелее». – Ты даже в Рохане умудряешься пугать людей. – Темная аж вздрогнула от голоса сидящего рядом с ней Арагорна. – О чем ты, Элессар? – Лиа выдохнула и села на кровати, мысленно послав следопыта ко всем оркам Мордора. – Я дала слово королю, быть вежливой и не приближаться к людям без особой на то надобности. –Твоя служанка едва не сбила нас с ног утром и была напугана не на шутку, – ухмыляясь, Арагорн рассказал девушке, как это было. – Ах, да, Дара, – темная оперлась лбом об руку, словно стукнув себя за оплошность. – Я должна была ее предупредить, – Лиа усмехнулась, представив себе в мыслях утреннюю картину. – Я ей все уже объяснил. И как это ты согласилась на служанку, черная королева? - Арагорн внезапно нахмурился. – Признаться, когда я зашел в твои покои, я уже раздумывал о том, как просить короля отложить важные вопросы, хотя времени у нас очень мало. – Я не соглашалась, мне ее приставила племянница короля, неучтиво было с моей стороны противоречить хозяйке этих земель. Слишком долго? – девушка запустила пальцы в свою черную, лишь слегка спутавшуюся копну волос. – Да нет, однако уже позднее утро. Ты бы хоть предупредила о том, что теряешь силы, – наследник Исильдура вновь нахмурился, и от вампирши не укрылась тщательно скрываемая тревога. – Что я пропустила? – взгляд Лианэль в мгновение стал серьезным. – На данный момент лишь завтрак, хотя тебе бы сейчас по вкусу был другой завтрак, верно? В этот момент девушка нахмурилась и преподнесла руку к горлу, легкое першение становилось все сильнее. – Глаза? – Лиа прищурилась. – Они самые. Алого цвета. У тебя осталась кровь? – мужчина повел бровью. – Есть еще. Спасибо друидке. В последнее время жажда все чаще одолевает меня, друг. Мужчина отвел взгляд; он прекрасно понимал, что это значит — они ее теряют медленно, но верно. – Тогда у тебя десять минут, пожалуй все уже собрались. – Девушка склонила голову, задавая немой вопрос, настаивая на подробностях, и Странник продолжил: – После похорон Тэодреда, сына короля, около Медусельда нашли двоих обессиленных детей. Они явно были в пути слишком долгое время. Сейчас они окрепли, и Тэоден хочет расспросить их. Но в силу того, что ты была в оцепенении, я попросил владыку отложить разговор. Я оставлю тебя, – и Странник поспешил удалиться. – Я поняла тебя, Элессар, – благодарно улыбнувшись мужчине, вампирша быстро принялась искать в походной сумке маленькие флакончики. Подходя к массивным ступеням, ведущих в главный зал, вампирша уловила множество голосов. Среди резных колон она заметила фигурки детей за большим деревянным столом, что быстро уминали предложенную им похлебку с пшеничным хлебом. Это не было удивительно. «Дети явно ехали издалека и не ели несколько дней. Утомленные дорогой и подгоняемые страхом...», – подумала темная, заметив, как после горячего на щеках детей появился здоровый румянец. Братство же разместилось за столом напротив, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Приветливо поклонившись всем присутствующим, девушка добавила: – Прошу прощение за опоздание. – Лианэль заняла свое место рядом с гномом. Гимли сделал большой глоток эля и, промокнув густую бороду рукавом, приветливо склонил голову. От одного лишь взгляда на эльфа в голове вампирши всплыли события прошлой ночи, губы легонько защипало, и она знала, что это ни что иное, как вкус его поцелуя. Такого желанного, такого сладкого, трепетного и такого запретного... Где-то в глубине замка раздался громкий шум – и воспоминания Лианэль резко сменились жестокой и мрачной явью настоящего. Напрягшись, темная шепнула: – Я много пропустила? – Не много, лишь ужасные новости, что принесли эти бедные дети, - отозвался гондорец. Дети словно замерли. Они с интересом и опаской разглядывали вошедшую персону. – Ты сейчас сама все поймешь, - подхватил сидящий впереди Арагорн. Окинув взглядом Тэодена и Гэндальфа, темная поняла, что дела Марки слишком плохи. – Это лишь начало, Тэоден. Саруман страшится гнева Саурона, и этот страх застилает его разум и заставляет прибегнуть к спешке. Еще немало бедствий уготовлено для людей. Защити свой народ! Прими бой! – слова мага звучали убедительно и настойчиво, взывая короля к разумному решению. – Две тысячи твоих лучших воинов идут на Север. Эомер по-прежнему верен своему королю, – Странник поддержал Митрандира, вспомнив о встрече с Эомером по пути в Эдорас. – Триста лиг разделяют нас с Эомером, – король отрицательно покачал головой, – он не помощник нам сейчас. Я знаю, чего вы хотите от меня, однако цена слишком велика. Мой народ и так слишком слаб. Я не развяжу эту войну, – Тэоден тяжело вздохнул и прикрыл глаза, давая понять всем присутствующим, что этот разговор слишком гложет его. «Война уже давно развязана, Ваше Величество. Вам должно принять этот факт!»,– Лианэль вздернула бровь. Она понимала правителя Марки, его страх был обоснован. Недавняя потеря единственного сына также давала о себе знать. Глубоко в душе Тэоден знал, что бой ему все же придется принять, однако даже представить себе боялся, сколько крови рохиррим прольется в этом бою. – Так каким будет решение короля? – Митрандир решил не откланяться от главного вопроса. И таково решение не заставило себя ждать. Приказ короля был непреклонен — город должен быть покинут. Хельмова Падь... Именно это место должно было стать временным пристанищем, именно эта крепость, стены которой обрамлены холодными и крепкими горными камнями, должны были спасти народ Рохана. Не совсем пригодная для жизни, зато надежная защита во время войны. Столько печали в глазах людей. Она словно заполняет каждую щель в этом городе. Лианэль понимала, что жители не хотели покидать свои обители, свою землю — все то, что они наживали за всю свою такую короткую жизнь. В такие моменты она начинала ценить время, ведь людской век так скоротечен. С недавних пор девушка начала сравнивать свой век с людским. Увы, ее жизнь теперь также коротка, она это чувствовала и пока не знала, как это предотвратить. Тысячелетия она жила и не сожалела ни о чем и ни о ком. Теперь же она все чаще задумывалась об этом, об ошибках, которые она совершила, о людях, которым принесла немалую боль, о долге перед своим народом, который она, пусть и не возместит сполна, но хоть немного облегчит. Эти мысли и ранее ее посещали, однако Лианэль всегда казалось, что бессмертной жизни хватит, что бы все исправить. Теперь воспринималось все по-другому. Сейчас же у нее нет времени. Сейчас она смирилась со своей участью. «Зато умрешь молодой и красивой. Чем не преимущество», – саркастично прозвучал в голове внутренний голос. – Но не любимой...и не любив... – еле слышно пробормотала себе под нос вампирша. Ее аж передернуло от таких мыслей. Лианэль поняла, что она хочет почувствовать это нежное чувство – любовь. Пожалуй, это единственное, что не поддавалось ее еще темному сердцу. Она стала понимать другие расы, потому что начала осознавать некоторые их чувства, иначе ей тяжело бы пришлось скрываться столь долгое время среди мелких поселений и не выдать себя. Со временем вампирша привыкла изображать боль от маленького пореза или ожога, научилась хромать при «растяжениях» и ушибах, научилась изображать сонливость, усталость, удушье и даже обморок. И видимо, ее самовнушение по началу, переросло в нечто большее, и она стала испытывать все наяву. Однако тогда, в далеком прошлом, она даже и подумать не могла, что все это была коварная шутка судьбы, а не игры ее разума. Невнятную фразу заглушил громко объявленный приказ короля. Военачальники трубили об этом повсюду, подгоняя жителей и воинов: – По приказу короля, нам должно оставить город. Мы все отправляемся в Хельмову Падь. Не обременяйте себя ценностями, берите только самое необходимое. – Хельмова Падь! – выплюнул Гэндальф. Разгневанный решением короля Марки, он стремительно направлялся в сторону конюшни. – Они хотят спрятаться в горах, когда им должно принять бой. Если их король не желает их защищать, то кто это сделает? – Он принимает решение исключительно во благо народа Рохана. Хельмова Падь не раз спасала их народ, – голос Арагорна звучал слишком мрачно, мужчина понимал, что король боится за своих людей, но и в словах Гэндальфа была истина – бой им не миновать. – Из этого ущелья нет выхода. Теоден загоняет себя в ловушку. Он думает, что приведет их к спасению, но приведет на бой. Воля его сильна, но я боюсь за него. Ты нужен ему в трудный час, Арагорн, народ Рохана не сможет без тебя обойтись. Выстоять — это их долг. – Они выстоят. – Лианэль отметила, что Странник принял указание и сделает все, что от него зависит. Вампирша молча смотрела на мужчин, однако ее мысли были слишком далеко от всего происходящего. «Гэндальф... Как же мне не хватало тебя, учитель, наставник, друг. Как много мне нужно твоих советов. Знал бы ты, какую пустоту я испытывала, утратив тебя в необъятной бездне Мории. И чего мне стоило — сделать свой выбор... Отчасти, ты приложил к этому свою руку. Свою судьбу не может знать никто, это не подвластно даже всевышним. И все же: что ждет меня, что я могу и как все сложиться далее? Неизвестность... она убивает страшнее и больнее мордорского яда, что медленно, но верно растекается по венам. Неизвестность же становиться твоей частью, она окутывает, овладевает, и не знаешь, насколько долго это продлится. Я привыкла знать наперед каждый свой шаг, держать все в своей власти, знала, что верно, а что нет, но сейчас... я не знаю, я впервые не знаю, как мне быть. Я лишь хочу мира, чтобы они жили, чтобы мой народ был свободен, а я... – голос дрогнул, – буду их тенью, буду хранить их счастье и покой». «Я знаю, принцесса, – голос Митрандира прервав бессмысленный поток слов и эхом отдался в голове и заставил вампиршу дернуться и взглянуть в глаза цвета грозового неба. – Я знаю, что тебя гложет и что тревожит твое сердце, знаю все, что произошло за время моего отсутствия. Знаю твои вопросы, знаю и то, чего мне знать и не стоит. – Лианэль напряглась и скользнула взглядом по эльфу. – Я попросту знаю тебя с самого детства. Передо мной до сих пор стоит та юная, любопытная вампирша, с необычайно сильной тягой к знаниям и приключениям, а также с необычайной способностью находить себе неприятности... Однако ты выросла, и неприятности тоже перестали быть детскими. Но сейчас у вас иная цель. Передо мной стоит взрослая девушка: наследница вампирского престола, холодная, рассудительная, бывалый воин, что за тысячу лет совершила добра больше, чем светлейшие из светлейших. В тебе свет, Лианэль. Ты – часть этого мира и тебе должно это принять, хоть ты и всячески это отрицаешь. В этом вы с Элессаром и схожи, ваши судьбы схожи. Вы оба сейчас не на своих местах. Самый тяжкий бой, дорогая, это бой со своей совестью. Тебе совестно за твою ошибку перед своими подданными, однако решить все раз и навсегда способна лишь ты, дитя тьмы. Да, и не смей думать, что ты один на один со своими проблемами, – маг многозначительно улыбнулся не сводя с Лиа глаз. – Они никогда не оставят тебя. Выход есть, даже когда ты его не видишь...» «Вот это меня и гложет... Когда я покину эту землю, они всегда будут помнить меня... Воспоминания — тяжелый груз, и не всегда эта ноша по силам...» — Меня всегда называли Серым Странником, — маг продолжил вполголоса. — Я бродил по этой земле триста людских жизней, но сейчас я не располагаю временем. Ждите меня на пятый день с первым лучом солнца, если задуманное мной не окажется напрасным, — с этими словами белый конь породы маэрос сорвался с места и отправился в сторону горизонта. — До встречи, Гэндальф, — прошептала Лианэль, глядя вслед своему учителю сквозь клубы дорожной пыли, и, взяв Арагорна под руку, они направились прочь из конюшни. Город оживился. За столь недолгое пребывание в столице Рохана, Лианэль словно вернулась в свою привычную среду обитания. Жители города были крайне не рады столь необычному соседству. Они словно разделились на несколько лагерей: одни были слишком враждебно настроены против девушки, мужчины при виде темной не спускали рук с эфесов мечей, женщины едва ли не кричали различные проклятья вдогонку, а дети и вовсе разбегались кто-куда и старались понадежней скрыться от «злого и проклятого чудовища»; другие словно под страхом казни и вовсе молчали, лишь кидая настороженные взгляды, а то и не замечая принцессу, а третьи, что в основном состояли из воинов королевской армии и их семей, даже не обращали внимание на расу, некоторые даже улыбались при виде девушки и склонялись в почтительном поклоне. Одна пожилая женщина, видимо, мать одного из стражей короля, даже угостила вампиршу парочкой налитых солнцем яблок на глазах у всех на главной площади, не страшась подойти к ней ближе чем на метр. Сразу было видно, как воины верят своему правителю, раз уж смогли так быстро принять новость о столь необычной гостье. В том, что это была заслуга Теэодена и Гэндальфа, даже и незачем сомневаться. Что касалось самой вампирши, девушка и вовсе не рассчитывала на такой прием, а проклятия она слышала чуть ли не каждый день и привыкла не удосуживать их вниманием. Наблюдая за жителями Рохана, Лианэль словно очнулась от своих мыслей: явно не тем она занималась последние несколько часов. Девушка твердо решила не вспоминать больше о поцелуе, которого не должно было произойти, иначе так недалеко и до слезливых юных эллет, что только и зациклены на чувствах, замужестве и прочей ерунде. — Гэндальф наша единственная надежда, — голос прозвучал твёрже и громче, чем следовало. — Зубастенькая, ты все утро промолчала, нельзя же так пугать,— гном слегка подпрыгнул на месте от неожиданности. — Ты ведь дитя черных земель, ты знаешь стратегию Мордора, что думаешь? — Ну так сейчас и скажу, — Лианэль мгновенно стерла радостную улыбку. — Король не понимает, что Саруман не оставит свое войско беззащитным. Он в любом случае усилит его вампирами. Цель надвигающегося боя — уничтожение людей до единого ребенка, а если и нет, то по-максимому ослабить людей, растоптать их веру. Хотя бы сотня вампиров на тысячу орков — это великая сила, и что-то мне подсказывает, что войско будет далеко не тысячное. Вампиры сейчас в меньшинстве, но по-прежнему являются самыми смертоносными и опасными воинами Мордора. Я более чем уверенна, что Элдер натренировал их сполна. У него всегда были особые методы. Не думаю, конечно, что вампиров будет слишком много, скорее всего отряд — основные силы Элдер в любом случае оставит на границе Мордора. Однако они будут. Решение короля мне понятно, это не выход, но так уже случилось, и людям Рохана некуда деваться, — Линэль пристально посмотрела на своих друзей, словив их понимающие взгляды. — Вы говорили про Гриму? Все же зря ты дал ему уйти, Арагорн, интуиция никогда меня не подводила и сейчас она подсказывает, что Рохану грозит гибель. — Поясни... - гном нахмурил свои густые брови, а эльф и вовсе не спускал с вампирши глаз, впитывая каждое слово. Арагорн уже уловил смысл слов принцессы, и, хоть внешне по мужчине нельзя было ничего сказать, глубоко в душе уже и сам жалел, что дал несчастному придворному уйти к своему хозяину. — Грима слишком долго был во дворце, да еще и рядом с владыкой. Боюсь, что он очень многое знает... Нет, убивать его не стоило, а вот заточить в темнице — вполне. Он — язык, глаза и уши Изенгарда. Это меня и тревожит. Однако Хельмова Падь, бесспорно, сейчас лучший вариант для рохиррим, ибо Эдорас намного легче атаковать, за его стенами люди словно на ладони, они открыты, беззащитны и им некуда деваться. Хельм же защищен крепкими стенами, будем надеяться, что они сыграют немалую роль в этой битве, а то, что она состоится — сомнений нет, — рядом с конюшей послышался жуткий грохот, и Лиа притворно зажмурила один глаз. — Горожане собираются, нам также не следует медлить. А где Боромир? И Виаленна? — Он отошел к королю, а вот на счет ведьмы я понятия не имею, — устало произнес Арагорн. — Нам следует найти их и поторопить, время действует против нас, — Лиа вновь взяла Элессара под руку. — Эта ведьма мой единственный шанс. Прости, что все решила сама, но другого выхода у меня не было. Мужчина сжал холодную ладонь темной принцессы: — Я верю тебе как самому себе. И никогда не усомнюсь в твоих решениях. Вы идите и собирайтесь, я загляну в конюшню и приготовлю коней к пути. Братство разбрелось по своим временным обителям. Влетев в свою комнату, Лианэль застыла на месте, словно ее вмиг пригвоздили к деревянному полу. То, что сейчас открылось перед ее взором, совсем недавно вызвало бы нещадный гнев вампирши. Но, увидев эту картину, девушка не могла разозлиться, а лишь хлопала длинными ресницами и смотрела на происходящее с широко открытыми глазами. Дара вместе со своей дочерью аккуратно и бережно складывала вещи временной госпожи на кровати. Сменная одежда была вычищена и зашита, в комнате стоял приятный запах трав и каких-то ароматических масел, камзол сиял и приобрел свой естественный цвет без пыли и грязи, что казалось въелась в ткань и стала ее неотъемлемой частью за долгие годы. Рядом с ее вещами лежали две зеленые рубахи, обшитые по краям золотыми и разноцветными нитями. Но больше всего Лианэль поразили флаконы... полные свежей кровью. Дара испуганно глянула на вампиршу и, схватив за руку Иланию, что с неподдельным интересом разглядывала резной лук, отпрыгнула подальше от кровати. — Простите... простите, госпожа... Мы не должны были... нам н-не следовало... делать все это... Мы просто подумали, что вы и господины слишком заняты, а время идет... и... — с каждым словом служанка, побледневшая от страха, опускала голову все ниже и ниже. Заикаясь, она пыталась оправдаться за свою своевольность и, казалось, словно перестала дышать. По телу девушки пробежал холодок. Лианэль чуяла ее страх, и, что весьма странно, ей не нравилось, что сейчас Дара ожидает от нее чего-то чудовищного. Раньше Лиа упивалась страхом, и неважно, был ли это враг, жертва или обычный прохожий. Сейчас же ей не доставляло это никакого наслаждения. — Все в порядке, я не злюсь на тебя, — вампирша вмиг обрела способность ходить и в пару шагов сократила расстояние до кровати. — Мне...нам не стоило... Госпожа... — Лианэль, мы же договаривались, помнишь? — Лианэль, я проявила малодушность на просьбу дочери помочь вам со сборами, Илания очень хотела увидеть вас. Я не так часто провожу с ней время и не могу дать должного воспитания, — в уголках глаз блеснули слезы и служанка часто заморгала. — У тебя замечательная дочь, Дара. Ты хорошая мать, я вижу как ты заботишься и любишь ее, — лицо вампиши озарила грустная улыбка. — Однако, знаешь, работа никогда не закончится, и великие гости всегда будут посещать эти стены, а вот детство твоей дочки закончится быстро в нынешние времена. И, пока у тебя есть такая возможность, подари ей свое время. Не дай ей повзрослеть раньше времени, — темная принцесса улыбнулась, глядя на малышку. Дара устремила удивленный взор на принцессу, внимательно вглядываясь в ее лицо. Слова вампирши заставили ее напрячься и смутиться, словно сейчас она узнала ужасающую тайну из жизни своей госпожи и это явно было не для ее ушей. — Не стоит тяготить себя такими раздумиями. Это всего лишь совет. — Служанка отвела взгляд, в очередной раз забыв о прекрасной способности своей временной госпожи. — Лианэль...Идет война, чувство подсказывает мне это... Скажите, что нас ждет? Мы все погибнем от черного клинка? Это был тяжелый вопрос для вампирши. Она слыхала, что каждому из Братства его задавали уже сотни раз. К ней же подходить боялись, лишь немногие осмеливались. Темная принцесса не знала ответа. Она понимала, что любой ответ будет ложным, а ложь принцесса не переносила, ибо что ждет этих ни в чем не повинных людей не знали даже мудрейшие. У них оставалось лишь одно — вера и надежда, чей огонек еще жив в их сердцах. И Лианэль была не вправе его погашать. Девушка шумно вздохнула: — Именно поэтому мы и прибыли в Рохан. А что ждет вас? Я не в силах ответить на твой вопрос, Дара. Мне не ведомы судьбы, я не вижу будущее. Однако мы все можем его изменить, и следует в это верить, — девушка улыбнулась и поспешила сменить тему. — Что же, спасибо вам за помощь, но я привыкла всегда складывать свои вещи самостоятельно и уж тем более никому и никогда не позволяла притрагиваться к ним. Вы стали исключением. Прошу, — вампирша жестом указала на кровать, любопытствуя, как им это удалось. — Прошу простить нас еще раз, Лианэль. Что же, я выстирала и подшила вашу одежду, не знаю, понравилось ли вам, я сшила вам еще две сменные рубахи под камзол. К сожалению, черной парчи у нас не нашлось, лишь традиционные цвета. Мне хотелось сделать вам подарок, вы — самая необычная гостья этого дворца, которой я служила, и были очень добры ко мне. — А кровь? — Это я набрала на кухне. После вашего оцепенения я подумала вам понадобится кровь. Оставался лишь один флакон. — Да, Дара, повезло твоему мужу с такой женой. — Лицо служанки приобрело неестественно белый цвет. — Я что-то не то сказала? — Мой муж покинул эти земли. Он воин в отряде маршала Эомера, сына Эомунда, — тихо проговорила девушка. — Я слыхала об изгнании. Вы еще встретитесь. А теперь идите собирайтесь. Времени осталось очень мало, а ты со вчерашнего дня на ногах. И спасибо за твои дары, я буду ценить их и беречь. Как только за служанкой захлопнулась дверь, Лианэль кинулась собирать вещи в походную сумку и поспешила покинуть свои временные, достаточно уютные, апартаменты. Спускаясь по дубовым ступеням и наспех застегивая длинный черный плащ, Лианэль стала свидетельницей небольшой сцены, что произошла между племянницей короля и Элессаром. Вампирша увидела взгляд молодой девушки, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Во всяком случае, для нее самой. Темная принцесса поспешила удалиться и разыскать хоть кого-нибудь из Братства. Однако долго искать их не пришлось: все стояли на терассе и обсуждали дальнейшие действия. Человек, гном и эльф стояли в чистых камзолах, вооруженные. Лианэль невольно засмотрелась на воинов, что когда-то такими же вышли из Имладриса в столь тернистый путь. — Боюсь, что племянница короля попадает в сети, из которых сложно выпутаться... — Что за манера подкрадываться сзади? Кхм... О чем ты, зубастая? — Гимли, ты же всегда замечаешь все раньше других, не так ли? — Лианэль лукаво вздернула бровь и улыбнулась. — И всегда не то, что нужно, — съязвил Леголас. — В отличии от тебя, остроухий, я многое замечаю, например, красоту нашей отдохнувшей темной принцессы, — и в этот момент гном протянул девушке несколько полевых цветочков. Лианэль опешила от такого поворота событий, ведь ей не дарили цветов уже... да собственно никогда и не дарили. Откуда на черных землях могли водиться эти нежные растения? Нет, в королевском дворце они, конечно, были, однако их красота лишь притягивала к себе, а сорвать такой цветок можно было лишь заплатив порезами и царапинами от острых шипов. Такие цветы полностью передавали всю сущность темных — красивы и притягательны снаружи и острые и колкие внутри. А эти полевые цветочки хоть и не владели такой изысканной красотой, но в них словно отражалась красота внешнего, живого мира. Девушка с не присущей себе растерянностью просмотрела на протянутые цветы и лишь смогла произнести: — Спасибо, друг... — от зорких глаз не укрылось и то, как помрачнело и приобрело холодные черты лицо аранена. Лианэль заметила странное поведение эльфа еще утром. По правде говоря, она и сама не знала, как себя рядом с ним теперь вести. Вампирша всегда была раскована с мужчинами, всегда знала, что сказать, что сделать, как исчезнуть из их жизни, а после этого поцелуя она робела при взгляде на аранена, словно юная эллет. Его отношение зацепило темную, она наконец почувствовала то, что чувствовали мужчины, опьяненные ее властью и тайной. Однако ради собственного спокойствия Лианэль внегласно приняла его решение и также старалась полностью игнорировать события минувшей ночи. Печалью было лишь то, что это у нее очень плохо получалось.***
Люди шли очень медленно. Лианэль и Леголас внегласно договорились осматривать периметр по очереди. Эльф и вампирша старались не пересекаться. Только Лианэль замечала, что аранен приближается к королю, Арагорну и Боромиру, так сразу же уходила в дозор в совершенно другую сторону. Однажды она даже заметила на себе хмурый и задумчивый взгляд Странника. Она знала, что мужчина догадывается, что между ними что-то произошло, но допрашивать не стал. Так и сейчас, стоило Лианэль вернуться, Леголас словно растворился в воздухе. Принц и принцесса старались не смотреть друг на друга даже украдкой, взгляд эльфа вампирша чувствовала всегда и так привыкла к нему, что сейчас ощущала пустоту. Отчего-то темной стало даже не по себе. Она хотела на него взглянуть, утонуть в небесном омуте его очей, ведь ей этого не хватало. Взгляд эльфа был словно бальзам, она переставала думать о всех тягостях и просто наслаждалась. Орки бы ее побрали, почему она и часа не может прожить, чтобы ни вспомнить о нем, о сильных руках, о мягких губах, о голубых глазах и легкой улыбке? Нет, ей не стоило этого делать, не стоило поддаваться минутной слабости. Не вышло из этого ничего хорошего. В тысячный раз отругав себя, из мутных мыслей вампиршу вывел голос Гимли и смех леди Эовин: — У гномов есть женщины, это чистая правда. Просто мы очень похожи, и их часто принимают за гномов-мужчин, — Гимли ехал верхом на лошади и при этом умудрялся эмоционально жестикулировать и возмущаться. — Из-за бороды, — со стороны послышался едкий комментарий, и Лианэль, не выдержав и прикрыв лицо рукой, тихо засмеялась. — Это породило легенду, между прочим, что у гномов нет женщин и они просто рождаются из отверстий в земле. Большей глупости я не слыхал. – Звонкий смех разрушил угнетающую тишину. — Я проверю окрестности, — все еще смеясь, шепнула Лианэль Боромиру и Арагорну, заприметив на горизонте приближающегося эльфа и получив серьезный взгляд серых глаз. — Что-то не так? — голос гондорца был встревожен. За столько времени он привык к Лианэль, невзирая на ее происхождение, и начал доверять ее чутью. — Пока нет. Но на мои чувства сейчас полагаться не стоит. Тьму я слышу не так точно, как прежде, — Лиа махнула рукой. — Все же я проверю. Первый привал не заставил себя долго ждать. Люди шли медленно с немалой ношей, молодые помогали старикам, маленькие дети плакали и капризничали, под горячим солнцем на открытой местности все были очень истощены. Лианэль и сама чувствовала себя не лучшим образом. Да, она спокойно могла находиться под солнечными лучами несмотря на то, что вампир, но сейчас ей казалось, словно солнце и вовсе пытается сжечь ее плащ. Девушка натянула капюшон посильнее. Стоя на небольшой возвышенности, Лианэль тяжело смотрела на горизонт. По равнинной местности гулял едва шумный ветерок, трава на холмах играла разными оттенками под лучиками солнца, и заснеженные верхушки гор лишь выглядели величественно и спокойно. Вампирша впервые за долгое время попыталась сосредоточиться на своих чувствах и способностях. Последнее видение посещало Лианэль по пути к Амон — Хен, с тех пор — ничего. Это могло значить лишь то, что все идет своим чередом. Чувство тревоги, напротив, не покидало темную принцессу уже длительное время. Сила Саурона росла, а ее — угасала так же быстро, как и вера в свои силы. Девушка это чувствовала и теперь понимала всю серьезность слов ее матери. Вампирша улыбнулась, вспомнив, как перед вратами Мории послала Фродо мысль о вере в самого себя. Что сейчас с их маленькими и храбрыми друзьями? Где они? Как складывается их путь? Пролетевший мимо лица темной сухой листочек вернул Лианэль счет времени. Осмотрев часть территории и убедившись, что людям Рохана ничего не угрожает, вампирша поспешила вернуться к Братству. Медленно подходя, девушка заметила стремительно удаляющуюся Эовин, сопровождаемую многозначительными взглядами друзей и едва сдерживающую смех друидку, что, заметив ее, протянула чашу с горячим травяным чаем. Вскинув бровь, темная присела на плащ и сделала небольшой глоток ароматного напитка. Обьяснений не потребовалось, Лиа и так прекрасно знала, что произошло несколько мгновений назад. И было ей вовсе не до веселья. Истинной принцессе негоже опускаться до крестьянки, ее руки не созданы для работы, и еще большую чепуху вкладывали темной в голову с самого детства. У людей все было, конечно же, проще. Но и это правило упразнилось не до конца. Вампирша вспомнила свой первый привал, когда покинула стены родного дома. Она и чай-то себе не могла толком заварить, не говоря уже о какой-нибудь похлебке. Свой первый чай она заваривала точно не как вампирская эллет, а скорее как неуклюжий орк — в прямом смысле слова не жалея рук. Девушка дважды умудрилась обжечь пальцы — не больно, но все же приятного мало, так в итоге и вовсе перелила всю кипящую воду. — Все нормально? Ты какая-то встревоженная, — Виаленна нахмурилась. — К моему удивлению, я спала не долго, — сухо произнесла вампирша, решив перевести тему от своих кулинарных подвигов, — а это значит одно — Элдер не слишком изнурял мою душу. Боюсь, что он пока не спешит покидать Мордор, а значит кристалл для меня пока закрыт, — Лиа мрачно улыбнулась. — Посмотрим, как быстро ко мне придет следующее оцепенение. — Ты думаешь, в ближайшее время он не рискнет покинуть Властелина? — не отрывая взгляда от желтых травинок на сухой земле, предположил Арагорн. — Конечно нет. Я думаю, что мой кузен в курсе, что чем ближе я к Роковой Горе, тем больше я слабею, причем с каждым днем, с каждым часом. И если это так, то он будет выманивать меня поближе к темным землям. Так ему легче одержать победу, — голос темной принцессы был, как всегда, спокоен, однако разум еще слабо сопротивлялся верить в такую простую истину. — К тому же, меня не перестает тревожить тот факт, что кузен ведет свою игру. С самого детства он никогда и никому не был предан, он жаждал своей власти, своего господства. Слабо верится, что он просто так на стороне Саурона... — Лианэль задумчиво уставилась на носки своих сапог. — Это всего лишь мои догадки, не берите в голову. — Я так понимаю, моя помощь тебе нужна уже сейчас. Я попрошу короля, как только мы вернемся в Медусельд, чтобы он допустил меня к королевским летописям, возможно, там я что-то найду. — Ты его еще не изучала? — в темных глазах промелькнула вспышка гнева, хоть вампирша и понимала, что времени в Медусельде они провели ничтожно мало. — Изучала, - голос друидки даже не дрогнул, хотя девушка, несомненно, заметила недовольство темной принцессы. — Пергамент старинный, и, увы, его не пощадило время, а даже наоборот — оставило свой вековой отпечаток. Некоторые руны слишком затерты, от них остался лишь силуэт, хотя разобрать их можно попытаться. Ты говорила, что это заклятие. — Я лишь думаю, что это так. Мне очень нужен текст этого пергамента. — Знаешь, Лианэль, там, судя по всему, не просто текст самого заклинания, но и текст, объясняющий его применение. — Взгляд вампирши смягчился и стал заинтересованным. — Меня волнует другое, заклинание, которым твоя душа была пленена, королева же смогла прочесть, так почему это... — Вот именно, душа... А должны были быть лишь мои силы, способности, невелика разница. Без сил я бы смогла жить. Как ты думаешь, зачем кузену нужна была часть кристала? Он хотел ослабить меня, заодно и унизить. А так, кулон вместо необычного украшения превратился в мою темницу. Что-то пошло не так. И если с первым заклинанием я смогла жить дальше, то если этот текст не верен — второго шанса не будет уже. Поэтому я и попросила твоей помощи. Вдалеке послышались голоса с призывом продолжать путь и сворачиваться. Люди начали копошиться, собирать посуду, котелки и остальные пожитки, суетливо складывая это все по мешкам и телегам. Впереди еще долгий путь, и неизвестно, что за сюрпризы готовил Враг для этих несчастных. Лиа тяжело вздохнула: она была уверена, что это затишье — лишь начало великой бури.***
Ночь. Прекрасная пора. Звездное небо, залитое лунным светом. Лёгкий ветерок на степной местности, и тишина, сопровождаемая шорохом сухих травинок, листвы и пыли. Солнце щедро одарило землю своим жаром, что даже ночью легче не стало. Перед ночным привалом Странник вместе с королем, его военачальниками и Боромиром расставили дозорных, в число которых входили и они сами. Сделав ночной обход, Арагорн, спокойно выдохнув, позволил себе закурить, выпить горячего травяного чая и погрузиться в свои мысли. — Ты тоскуешь по ней, — на удивление мягкий женский голос прозвучал над головой мужчины. — Только настоящий вампир может ступать на землю так беззвучно и так бесчестно подкрадываться сзади к безоружному человеку, — Странник улыбнулся. — Ты никогда не бываешь безоружным, мой друг. Уж я-то знаю, а ты — истинный воин. Так я угадала? — принцесса присела рядом с такой же чашкой чая. Правда вкус она слабо ощущала после оцепенения. — Все-то ты видишь. — Я это читаю. В тебе. Хотя мне это особо и не нужно. Твое лицо становится таким спокойным и счастливым, когда ты думаешь о ней, — Лиа взглянула в звездное небо. — Я поступил правильно, отпустив ее. Ее время прошло, тут ей не место, — было видно, как тяжело мужчине даются эти слова. — Не мне судить о твоих поступках, Странник. Но мнение свое скажу. Не так давно я поймала себя на мысли, что научилась испытывать практически все чувства и ощущения других рас. Это помогло мне выжить в, скажем так, экстремальных для вампира условиях. Но я никогда не испытывала любовь. Видимо, это чувство для меня закрыто, хоть этим я схожа на свою расу, — Лиа подавила смешок. — Однако за тысячу лет, глядя на различные пары людей, эльфов и даже гномов, я поняла лишь одно - за это чувство нужно бороться, мой друг, и я бы все на белом свете отдала, чтобы испытать его, несмотря на его губительную силу, — холодная ладонь девушки нежно легла на горячую ладонь мужчины. — Я видела Арвен у ворот Имладриса, когда ты покидал эти земли. Более светлой ауры, что даже для меня была столь болезненна, я не видела ни разу. Ты стал ее частью, ее жизнью. Я видела ее глаза, когда ты уходил. Они гасли... от боли. Что ей не суждено быть с тобой. В любом случае, владыка Элронд хочет для своей единственной дочери лишь добра, не понимая, что обрекает ее на муки. Ее выбор уже сделан, — голос вампирши звучал тихо, размеренно, успокаивающе. — Давно мы не говорили по душам, темная странница, — Арагорн накрыл ладонь Лиа своей. — Вот так, сидя на голой земле в спокойную ночь. Думаю, спрашивать в очередной раз, что ты сказала Арвен, нет смысла? — Однозначно, нет. О, кажется это было неподалеку от границ Шира? — Да нет, скорее на диких землях Севера. После того, как ты сохранила мне жизнь, мы виделись неисчислимое количество раз, прошли немало битв. Я рад, что ты вернулась, и горд биться бок о бок с тобой, — Элессар до некоторых пор был единственным, кто смотрел в темные очи принцессы. — Я с нашей первой встречи поняла, кто ты, — Лиа указала на перстень Странника. — Кольцо Барахира. Да-да, вампиры также знают о нем, слыхали легенды. Эстэль... Надежда в переводе, если меня не подводят мои знания. Для меня ты уже король. Ты — надежда Средиземья. И ты должен вести нас в бой. — Такие слова не может произнести дитя черных земель, Лианэль, — на лице странника отразилось удивление. — Ты действительно загадка этого мира. — Или же просто дитя, которое сделало несчастным собственная мать, — вампирша отвела взгляд на верхушки гор. — Не говори так. — Арагорн, моя мать так печется обо мне, потому что хранит некую тайну. Очень серьезную тайну. И она знает, что я доберусь до истины. И всячески не хочет этого допустить. Мы никогда не находили с ней общий язык. Всегда ругались, спорили. Она думала, что выдаст меня за Вэона и он сдержит мой пыл. Я успокоюсь и буду жить жизнью вампирской королевы. Вот только я это сразу поняла. — А отец? — В отце я всегда находила поддержку. Даже не знаю, как он смог полюбить чужого ребенка как своего. Я для него была всегда главной, даже после рождения близнецов. После его смерти эту поддержку мне оказал Гэндальф. Он открыл мне меня саму, — темная улыбнулась, воспоминания об отце всегда были для нее чем-то светлым в ее угрюмой, одинокой жизни. Он всегда давал понять, что она не одна, и оберегал свою девочку даже после смерти. — Ты над этим размышляешь весь наш путь? — Да, и не только. Скажи мне, друг, если моя мать вампир, а отец темный эльф, почему меня манит Свет? — блестящие глаза вампирши столкнулись с серыми, цвета грозовых туч, глазами Странника. Взгляд, который подарила ему вампирша, Арагорн не видел ранее. Она была открыта и полностью ему доверяла. — Боюсь, у меня нет ответа на этот вопрос, — честный ответ, не отводя глаз. — Вот и у меня его нет. И молю Эру, дабы этот ответ все же нашелся. Повисло затяжное молчание. Арагорн не нашелся словами, ибо история Падшей Королевы была самой запутанной и печальной, что он слыхал на своем веку. — Раз так, то скажи истинную причину своего возвращения. Братство не связано клятвой между собой. — Знаю, однако для каждого из нас слова, сказаные в Ривенделле, не просто слова, верно? Такие, как мы, просто так ничего не говорят. Друг мой, я просто поняла то, на что давно закрывала глаза. Тяжкое слово «судьба». Я никогда не соглашалась с фразой, что от судьбы не убежишь. Я убегала, и много раз. Однако, рано или поздно, судьба все равно догоняла меня. Так и сейчас. Братство Кольца и есть моя судьба, от которой я напрасно пыталась убежать. А Владычица лишь подкрепила мои слова. Я вернулась из-за вас. — Я так и думал. Хотел убедиться, что мои догадки верны. Где-то в далеке вампирша и Странник увидели принцессу Марки, укрывающую чьих-то детей, что проснулись от очередного ночного кошмара. — Она будет заботливой матерью... — губы принцессы едва дрогнули в улыбке. — Ты это к чему? — Не давай ей лишнюю надежду, друг. Она не знает, что здесь и здесь, — Лиа поочередно дотронулась ладонью к голове и к груди мужчины, — у тебя навеки место другой. — И это мне говорит та, что сама своему сердцу покой найти не может? Та, что навеки другому обещана? — голос Странника вмиг изменился. — Ты о чем, друг? — Неужто ты думала, что я не вижу отношение Леголаса к тебе? Как светлеют твои глаза, глядя на него? Как ты избегаешь его при любой возможности с вашего появления в Эдорасе? — Глупости... — Нет, не глупости. Никто иной, как я, знает об очаровании вампиров. Я видел их, Лиа. Я видел этих мужчин. Не пойми меня неправильно, темная принцесса, я не против вас как пары, однако вы уже связаны клятвами, как прочными путами, и расторгнуть, разорвать их будет сложно. Леголас друг мне, так же как и ты. Но я прошу, не стоит падать в эту бездну, вскоре вы вернетесь к своим жизням и все забудется. Только забудется лишь у тебя. А он всю жизнь будет вспоминать тебя, хранить в своем сердце и мыслях, пока эта невыносимая мука не пересилит его. В другой момент Лианэль ни за что не открыла бы себя, скорее подобный разговор вызвал бы ее гнев. Но сейчас темной принцессе как никогда хотелось поговорить с другом, хотелось освободиться от тисков, сковывающих ее холодное сердце. На мгновение перед глазами Лианэль появился образ Леголаса. Что же произошло между ними? Лианэль видела, как влюблялись люди, эльфы. Как минимум, нужно время, проведенное вместе, разговоры. Было ли это у них? Было, но ничтожно мало. Так как же так произошло, что ее тянет к этому мужчине, что невидимые силки стягивают ее сердце при виде его? Вампирша вспомнила, как она испугалась его смерти в своих сновидениях, как тупой болью что-то кольнуло в груди, как аранен нежно подал ей руку после купели, их бой в Лотлориэне, когда она стояла прижатой к нему, их разговор на балконе — она вспомнила все их моменты. Неужели этого было достаточно, чтобы пересилить связь длиною практически во всю их длинную бессмертную жизнь с другими? Друг был прав, Арагорн не произнес этого вслух, однако все предельно ясно: если они не остановят это сейчас, то после ее смерти он не найдет себе покой. Она сделает ему больно, доставит проблем с отцом и невестой, перечеркнет всю его жизнь. Он не заслужил такой участи... Мысли неслись потоком, вызывая странную горечь в израненной душе, и Лиа впервые выпалила, как на духу, все что почувствовала, не сводя печального взора с верхушек Мглистых гор: — Я не чаровала ни одного мужчину за всю свою долгую земную жизнь, Элессар. И Леголаса я тоже не чарую, ты напрасно переживаешь. Я знаю свои обязанности перед народом, перед своим женихом, вот только исполнить мне их не суждено. У аранена есть невеста, какой бы она ни была, и он будет счастлив с ней. Я имела честь с ней повидаться в Лориэне. Не могу сказать, что была рада такому знакомству. Злость, алчность, величие — вот ее лик. А принца она не любит, не трепещет ее душа, но как истинные наследники своих правителей они смогут. Их ждет размеренная вечная жизнь, эта война закончится, со мной или без меня, но мир придет на эти земли. Я в это верю. А я... лишь тень, мимолетное мгновенье, что будоражит своей тайной его великое желание разгадать ее. К тому же моя раса слишком многим обязана королю Мирквуда, я не стану разрушать то шаткое доверие, что с таким трудом установила моя мать. Этот союз очень выгоден Лихолесью. Что касается моего жениха, то ты и сам все знаешь, — принцесса лишь тихонько встала, расправила полы своей рубахи, отряхнув от пыли и сухой травы. Лианэль повернула голову и добавила, резко сменив тему: — Арвен больно не от того, что ей предстоит уехать в бессмертные земли, а от того, что ты сам ее туда направляешь. — А ты бы не сделала так? Точнее, не ты ли так поступила много лет назад? — Именно поэтому я говорю тебе это. Арагорн, вы все стали мне очень дороги и мне бы не хотелось, чтобы вам было не к кому возвращаться. Я знаю, каково это. Я никому не рассказывала, я была в Нуаре после изгнания. Пришлось не сладко. Я хотела вернуться, вот только меня никто не ждал. От бывших слуг, верных королеве, я узнала, что мать и младшие покинули темные земли много лет назад. Вскоре я нашла их в Лихолесье. Я видела их вместе с королем, с Леголасом и понимала, что я там не нужна. Я привыкла защищать, оберегать, но я никогда не жила, не наслаждалась своей жизнью, я всегда чувствовала себя лишней. Они наконец могли просто жить в месте, где их ценят, где им верят и не принимают лишь за оружие. Поэтому, это важно — знать что ты любим, что тебя ждут. Мне не хватало семьи и поддержки. Но возвращаться мне было некуда, и только тогда я поняла, что натворила, — темная быстро направилась прочь, оставив мужчину наедине со сказанными словами, что словно запечатлились в ночном воздухе. И стоило Лианэль скрыться за ближайшей палаткой, сын Араторна пожалел о своих словах. Он знал, что расстроил ее, что вновь резко, без предупреждения, вернул ее в жестокую реальность, от которой они же сами ее так отчаянно отвлекали. Мужчина мысленно выругался. Он хотел их предупредить, не в силах больше видеть это напряжение между путниками, они оба закрыты глубоко в себе, подальше от всего происходящего. И от этого становилось страшно. Арагорн боялся за друзей, что однажды их задумчивость и рассеянность сыграет против них. Он не умел быть осторожным в таких вопросах, но зацепить темную он не хотел. Странник всегда считал ее непоколебимой, но что-то в ней изменилось. То ли эльфийская душа так на нее влияет, то ли длительное нахождение в окружении людей и эльфов, Арагорн не знал. Арагорн втянул густой дым через трубку. Леголас ведь тоже изменился. Они с Лианэль словно стали дополнением друг друга: Свет и Тьма, что медленно сплетается в что-то целостное. Одно он понял точно и начал сомневаться, что в отношениях между путниками замешана какая-либо магия. Их чувства были настоящими. — А ты ведь уже познала то губительное чувство, Падшая Королева!***
Черноволосая девушка с беспокойством смотрела вдаль сквозь крону старого могучего дуба. Уже в который раз она сама, по своей воле, вызывалась дозорной? Неделю? Две? Не имеет значения. Это был ее способ отогнать свой личный мрак из своей головы. Тревожные мысли окутывали и медленно уничтожали ее сознание. Страх и неизвестность стали ее привычными спутниками. Каждый раз она отходила на приличное расстояние от лагеря, дабы не слышать бурные обсуждения стратегий и тактик ведения этой ужасной войны. Каждую ночь ее брат и вампирские военачальники вели обсуждения, изучали карту местности, ранее не сильно им известной, проверяли провизию и искали места для дневного времяпровождения многих вампиров, для которых палящие лучи солнца были еще не слишком привычны. Юную принцессу это еще больше угнетало. После той роковой встречи с Лианэль, Лимира стала понимать, что все серьезнее, чем казалось на первый взгляд. Сестра никогда не отказывалась от своих планов. А сейчас... Что движет ею? Что заставило рискнуть? Чем больше вопросов возникало в голове младшей принцессы, тем отстраненнее она становилась. Однажды Эйросейл все же заметил эти изменения, однако Лимира лишь пожимала плечами и невнятно старалась объяснить, что всего лишь боится за судьбу Лиа. Брат-близнец, конечно, не поверил сестре, но и расспрашивать не стал. Зная крутой нрав вампирской принцессы, в таком состоянии ее лучше не трогать. Лимира сама поделится домыслами, если они того стоят. Время шло, а вопросы не покидали голову любопытной принцессы. То, что Лианэль прикипела к Братству кольца, было ясно и без всяких обьяснений. Но ведь этого мало, особенно для ее старшей сестры, иначе она бы была давным давно мертва благодаря такой своей безрассудности. То, что темная принцесса что-то не договаривает, Лимира так же поняла при встрече с ней. Вот только что? И как много? Наконец, устав от такого бессвязного потока мыслей, что с каждым днем будто огнем Роковой Горы выжигали нутро вампирши, воительница приняла решение все же вернуться в лагерь. Спрыгнув с ветки, Лимира услышала сзади шорох. Резко обнажив клинок, вампирша развернулась и прям обожглась о холодный и надменный взгляд. В метре от нее стоял статный высокий вампир с иссиня-черными волосами и пронзительными серыми глазами. И, что было не мало важно, с натянутой стрелой прямо на принцессу. Послав его ко всем оркам Мордора, Лимира медленно опустила клинок. — С таким дозором мы можем и вовсе не дожить до утра. Ваше высочество, теряем навыки, или вы их никогда и не имели? — насмешливый тон воина разрушил ночную тишину. — Попридержи язык! — вампирша одарила мужчину колючим взглядом. — Оставь свои замечания для других вампиров, не то дисциплина в твоем отряде далека от идеала. Что ты тут делаешь? — губы принцессы были сложены в тонкую линию, что не предвещало ничего хорошего. — Дозор провожу… — заприметив как принцесса только открыла рот, чтобы высказаться, военачальник продолжил: — По приказу господина Эйросейла. Не то наша дозорная уж слишком замечталась, глядя на ночное небо. Права была королева, таким леди, как ты, нужно было оставаться в уютных палатах Имладриса или Лихолесья, подальше от поля боя. Лимира гордо вздернула подбородок и одарила вампира едкой ухмылкой: — А от таких, как ты, и вовсе нужно держаться подальше. Неужели ты думаешь, Вэон, что я не знаю, как ты стал военачальником? — девушка медленно начала двигаться в его сторону, шурша полами камзола по высокой траве. — Такая протекция в лице моей сестры перед королем и королевой, влиятельность твоей семьи в нашей расе... Никогда не понимала, что она в тебе нашла. Если, конечно, нашла, а не сжалилась, — темная знала, что задевает его гордость и вызывает его гнев. — Могу продемонстрировать. И раз уж ты сама начала разговор о своей дражайшей сестре и моей горячо любимой невесте, то смею задать вопрос, где она? — Даже если бы я и знала о ее местонахождении, ты был бы последним, с кем я бы стала это обсуждать. Ты предал ее! А теперь отойди, мне пора в лагерь, — девушка всем видом пыталась показать, что разговор окончен. Вэон резко схватил принцессу за запястье, пренебрегая всеми правилами приличия, которые все же существовали у вампиров, и, притянув к себе, прошептал: — А я думал вы умнее, Ваше величество. Рано или поздно, эта война закончится, и какой бы ни был ее исход, мы встретимся вновь. Кровавая клятва была дана, и ты знаешь, что сказка о смерти великой вампирши была нелепой с самого начала. Мы уже навеки связаны, и ни ты, ни твой брат, изменить уже не в силах, лишь мы сами. — Лимира попыталась одернуть запястье, однако мужчина явно превозмогал ее. — За что же ты так ненавидишь меня, Лимира? Да, мы с Лианэль не пара, она даже не испытывает ко мне никакого влечения, но после того позора, что она совершила своими поступками, я один из немногих членов своей четы встал на ее сторону. И если до своего изгнания этот союз был просто выгоден мне, то сейчас это не так. Лианэль — моя королева, я сделал свой выбор. Мне надоело жить под предводительством Черного властелина. Она была права, что сделала это, и я ни на секунду не пожалел о своем согласии на эту авантюру со свадьбой. — На этих словах принцесса замерла с открытым ртом, что совсем не подобает королевской особе. — Да, я знал о ее плане, подслушал ваш разговор и, поверь, бы мог все остановить вмиг, но не стал. Лишь потому, что безмерно уважаю ее и доверяю. Лианэль — хороший друг, соратник, воин, правитель и, я уверен, была бы хорошей женой. Раз уж так случилось, мне жаль, что нам придется промучиться всю нашу жизнь, но я постараюсь сделать так, чтобы эта вечность не стала для нас адом. Поверь, если найдется хоть один способ избавиться от клятвы и остаться в живых, я отпущу ее. Вэон на мгновение замолчал, наблюдая за молодой принцессой, и, не заметив ее сопротивления, тихо продолжил: — Я не желаю ей зла и никогда не желал, даже после всего, что было, и уж тем более не предавал. Жаль, что вы с братом и Лианэль считаете иначе, — Вэон плавно отпустил запястье принцессы и, прошептав в ночную тишину тихое «прости», скрылся в черноте дремучего леса. Посреди поляны так и осталась стоять вампирша в серебристом свете луны. Девушка не шелохнулась, обдумывая и осознавая слова, сказанные недавним незваным гостем. Озарение, словно волной, накатило на Лимиру. Что же она вообще знала об этом вампире? И если это не Вэон предал их, то кто? В словах военачальника была истина, он был прав. Ему ничего не стоило оставить Лианэль взаперти и выдать ее план. И трон бы перешел ему. Но, видимо, Вэона интересовало совсем другое. Его интересовала сама Лианэль. — Ты обманываешь самого себя, Вэон, ты не просто уважаешь ее, ты любишь ее. Именно поэтому ты здесь, с нами. Только чувствует твоя натура, что она уже не твоя. Но ты все равно остался, ради нее... Так зачем же ты показываешь свою иную сущность?