Дистимия

Утро Гвен начиналось со стаканчика с кофе на углу улицы. Она выходила из дому около семи – добиралась до остановки автобуса, садилась в него и как раз-таки доезжала до того самого уголка, где напитком торговал пожилой улыбчивый старик. Его старческие руки двигались на удивление быстро и проворно, при готовке он всегда говорил, часто о своем внуке Тедди, а еще рассказывал о восхитительной рыбалке с его ныне погибшим сыном. Гвен слушала, смеялась, и подолгу задерживалась рядом с ним, попивая свой кофе. После прощального жеста рукой – юная Стейси спешила дальше, на ходу одаривая всех людей улыбками, заражая весельем. Где-то к восьми, она добиралась до «ОзКорп», и надолго исчезала в здании. Утро Гвен начиналось с кофе. Утро Питера начиналось с Гвен. Он вставал чуть позже её, наскоро одевался, опаздывая, засовывал сухой тост в рот, запивая стаканом сока, и под неодобрительное ворчание тетушки Мэй выбегал из дому. А после – переодевался в свой костюм. Гонимый вечной нетерпимостью и душевными муками, он взлетал над небоскрёбами Манхетена, сквозь плотную маску ощущая прохладу утреннего ветерка. Каждое утро было прекрасным и невообразимо мучительным одновременно – ведь он стремился увидеть ее. Единственный лучик солнца в его тяжелой жизни супергероя – сияющею вечной улыбкой Гвен Стейси. У него дома были целые архивы фотографий, посвященных только этой потрясающей девушке. В школе и музеях, на улице и в парках, в транспорте и у неё дома. Её прелестные светлые волосы будто солнце согревали каждое фото, а с ними – и его истерзанную душу. А сейчас он неотрывно смотрел на неё живую – смотрел и всё никак не мог насытить взор. Вот она берет в привычном месте любимый напиток, вот вытаскивает из сумочки плеер с наушниками и включает любимую музыку, вот встречает знакомую и бегло, но очень тепло здоровается с ней. Момент – и она уже исчезла за поворотом, и он тут же летит за ней, будто его несет не только собственная сила, но и крылья любви. Хотя они уже давно были безжалостно сломаны. Он помнил тот день как вчерашний. Тот ужасный вечер, когда он пытался оградить её от себя, уберечь. А она не поняла его. Решила, что он хочет уйти, и бросила его первая. Бедная Гвен. Такая красивая, вечно за ней бегали толпы мальчишек. Сначала ей это даже льстило, а потом сыграло злую шутку –она перестала верить в искренность чьих-то слов. Даже когда согласилась быть с Питером, ведь сама испытывала к нему чувства. Именно поэтому с такой опаской наблюдала за их отношениями. Ведь именно его предательство причинило бы ей больше всего боли. Поэтому, как только он захотел отстраниться – она первая порвала связь между ними. Но не полностью. А сам Питер обо всём этом и не догадывался. Он зорко сидел на крыше «ОзКорп» и наблюдал как Гвен входит внутрь. Дальше он видеть её не мог. Парень безучастно уставился вперёд. Огромный город лежал под его ногами. Нью-Йорк, город возможностей. В том числе и для преступников. Поэтому у Паркера каждый день есть работа. Но пока не звучат звуки сирен, а до занятий есть время, парень просто сидит на головокружительной высоте и недоумевает, что же делать дальше. В глобальном плане. Вечно весёлый и оптимистичный, в глубине души он также терзается болью, как и многие из нас. «Как же люди живут с подобным дальше? – внезапно задумался он. – Ладно я, могу отвлечься ловлей преступников. А остальные? Обычные? Как они справляются?» Внезапно перед его взглядом всплыли ледяные пронзительно-голубые глаза и неумело завязанная петля на строительной балке. Кажется, он знает где искать ответ. Было еще темно, когда Гарри проснулся от собственного крика. Живот жгло огнем, и не до конца проснувшийся Гарри все еще не мог понять, что происходит. Невыносимый поток боли - от красного пятна на шее - прошил его тело, особенно сильно отзываясь в животе. Кольнув напоследок в позвоночник, боль рассеялась, оставив после себя лишь усталость и мерзкое покалывание. Приступ был не из самых тяжелых, но Гарри было плохо - кажется у него поднялась температура. "Сам" - мысль пронеслась в голове со скоростью света, но парень смог уловить суть своих же слов. Гарри медленно сел на кровати (морщась от неприятных ощущений) и потянулся за обезболивающим. Аптечка, ранее присланная Фелицией, а ныне распотрошенная, валялась по всей комнате. Так же, он вполне успешно свалил всю работу на совет директоров (который несомненно будет рад, что назойливый юнец не будет совать всюду свой нос) и ни капли об этом не жалел. Вчерашний день дался ему тяжело: он всё же справился с тем ответственным делом, и абсолютно опустошенный упал на кровать, забывшись тревожным сном. Собрав мысли в кучу, Гарри медленно, держась за стены дошел до ванной, по пути сбросив с себя пропитавшуюся потом и кровью рубашку в которой спал ночью. Войдя в комнату, он открыл воду в ванной, перевел ее на душ, и неловко перевалившись через край затих, пытаясь успокоить сбившееся сердце. Оставшаяся одежда медленно, но верно мокла, пропитывалась влагой. Гарри откинулся назад, укладывая затылок на холодный край ванной, это помогало утихомирить боль в голове. Штаны облепили худые ноги, Гарри прикрыл глаза пытаясь расслабиться. Вчерашний день весь состоял из ярких пятен, которые терзали его уставший ум всю ночь. Ему снилась, и авария с автобусом, и Человек Паук, и эта его фраза «Я вернусь завтра!», сбивали парня с толку. Всё смешалось в одно, и он просто старался как можно меньше думать о вчерашнем дне. Кажется, он отключился, пребывая в какой-то странной прострации, и очнулся только тогда, когда услышал звон своего будильника из спальни. Значит, было уже семь утра. Тогда во сколько же он проснулся в первый раз? Гарри добрался до шкафа в спальне, переоделся, и плюхнулся обратно на кровать, уставившись пустым взглядом в окно. Дальтонизм. У него есть много разных видов, в зависимости от того, какой цвет не способен видеть человеческий глаз. Пожалуй, самый редкий случай – полное отсутствие цветового виденья. То есть, человек воспринимает всё в черно-белых тонах. Нет, дальтонизм не был симптомом болезни юного Озборна. Просто иногда, в моменты, когда на душе было до тошноты паршиво, ему казалось, что у него дальтонизм. Но не физический. Будто все события в своей жизни он способен воспринимать только в черных и белых цветах. А если быть точным, то в основном в серых и черных. Иногда, идя по улице и видя счастливого ребенка с родителями в парке, или влюбленную парочку на скамейке, или девушку, танцующую посреди тротуара в луже под дождем, или просто какое-нибудь спонтанное проявление доброты на улице, Гарри замечал белые искры в окружающем мире. Но они были будто огонь сварки – красивые, но режущие глаз. Тогда он решил, что лучше бы их не видеть вообще. Ослепнуть. Ведь куда проще поверить раз и навсегда то мир чёрный и успокоится, чем время от времени видеть светлые блики, верить, что они могут быть и в твоей жизни, и каждый раз разочаровываться. Поэтому он так часто носил тёмные очки – как в прямом, так и переносном смысле. Он настолько к этому привык, что уже давно забыл, что на самом деле реально, а что он пытается внушить себе сам. Но вот очки треснули и яркий луч резанул почти ослепший глаз. И этим лучом был странный парень-герой в красном трико. И самое главное – Гарри не заклеил трещину, а стал вглядываться в неё – он принял его помощь и сегодня ждал его, ведь Паук обещал прийти. Почему? Наверное, просто здорово различать цвета. И красный особенно хорошо смотрится на чёрном фоне. Гарри скосил взгляд и упёрся им в завязанную на балке веревку. Она появилась тут, как только он въехал: слишком тяжело было находиться в пустой, холодной и чужой квартире человека, который просто отрёкся от него. Он помнил, как руки его дрожали, когда "пеньковая тварь" скользила между пальцев, как стучало сердце, и как только начинала болеть чертова язва на шее. Парню казалось, что веревка станет отдушиной. Свободой мысли, четким решением. Но он лишь еще больше превратил свою жизнь в пытку. Она давила на него, а у него даже не было сил снять её. Гарри закрыл глаза руками, погружаясь в блаженную темноту. Расслабиться не выходило, поэтому он покинул спальню, и плюхнулся на диван. Ему хотелось спать, но он не мог заставить себя вернуться в комнату. Всё в ней напоминало о боли: петля, "мёртвая" аптечка, кровь на простыне. "Как в фильме ужасов" – Подумалось Гарри. – "Как в твоем персональном фильме ужасов". Он вновь заставил себя подняться, и всё так же по стенке двинулся в сторону запертой комнаты, в которую буквально накануне не впустил единственного человека, вмешавшегося в его жизнь за последние несколько лет. В комнате не было света: окон там не было, так как Озборн глушил все сигналы извне, а еще, Гарри не успел сообразить с проводкой, поэтому на него уставились пять тёмных и не менее мёртвых экранов. "То, что мертво, умереть не может" – Отрешенная мысль скользнула в голову, и громко отозвалась в раненом виске, чтобы потом исчезнуть. - Джи три. – Второй слева экран приветливо мигнул, и засиял ровным белым светом. После нескольких минут в темноте – это сбивает с толку. – Есть что-то по почте? Экран мигнул еще раз, и начал подгружать какую-то программу. Парень закрыл дверь за собой. Никто не должен видеть, чем он вообще тут занимается. Опираясь на стол, шедший по всему периметру комнаты, Гарри добрел до стула, и с облегчением упал на него, вглядываясь в открывшиеся в окне строчки. "Уважаемый Волшебник Оз. Мы очень довольны проделанной вами работой. Деньги были положены на все пять банковских счетов, которые вы нам предоставили. Благодарим за оказанную помощь в столь важном деле." Подписи не было, но Гарри и так знал от кого это. Он вновь обратился к экрану: -Джи три, стандартный ответ, пожалуйста. – Появившийся в правом верхнем углу смайлик подмигнул парню, и тут же принялся отвечать на сообщение. Когда дело было сделано, он вновь замер. Гарри вздохнул. На сегодня, наверное, работа была выполнена. У него оставалось еще несколько заказов, но с ними он разберется позже, слишком устал. Наверное, стоило всё же еще поспать. - Сладких снов, джи три. – Экран мигнул напоследок и вновь погас, оставляя комнату в полной темноте. Гарри не торопился уходить, оставаясь на время в темной комнате. Это его успокаивало. Помогало собраться с мыслями. Он окинул взглядом помещение. Небольшая по сравнению с остальными комната, в которой было действительно мало свободного места. Почти всё пространство занимали мониторы, процессоры, сервера, провода и проча другой железной дребедени. Мониторы толпились друг над другом, бледно отсвечивая, будто стая любопытных зевак, пытающихся всем вместе заглянуть в приоткрытую дверь. Несколько клавиатур лежали рядом, отличаясь только разными оттенками черного. Многие клавиши были стёрты до неузнаваемости. Но Гарри и так прекрасно помнил расположение каждой из них. Точнее, его пальцы помнили. Иногда он думал о том, какого это – так быстро пробегать подушечками пальцев не по клавиатуре, а по живой коже? Ласкать человека. Услышит ли он стоны, или тот промолчит? Выгнется ли к нему на встречу или оттолкнет? Еще сотня вопросов, на которые Озборн никогда не получит ответа. Внезапно он поймал себя на мысли, что между подобными его мыслями то и дело сплывает образ героя в латексе. Это было странно и непривычно. Гарри не стал развивать эти мысли и прогнал их прочь. «Ты не заслужил такое. Ты не заслужил его. Ты даже согреть его не можешь, Гарри. Потому что ты холодный, как труп. Потому что ты мертв внутри». Мерзкий голос подсознания вызвал легкую дрожь и еще больше омерзения к себе. Он обхватил себя за плечи, по спине пробирал озноб. - Это… Это ему решать, - прошептал парень в темноту. – Если он вернется, то значит я не настолько гадок. Внезапно взгляд уперся на пачку белых квадратных стикеров, лежавшую на краю стола. Кажется, они были в присланном оборудовании. А может в канцтоварах от секретарши… А, не важно. Гарри выудил из неоткуда черный маркер, сорвал один стикер и размашисто написал: «Что мертво, умереть не может» и приклеил на угол одного из мониторов. Бумажка была довольно заметна, даже в полутьме. Затем парень еще с минуту смотрел в никуда, потом поднялся и побрел на кухню, не забыв запереть дверь в свою «тайную комнату». Кухня встретила его пустотой. Он осмотрел блестящие, новые предметы кухонного обихода (Гарри редко приходилось готовить, он предпочитал обедать где-то в ресторанах и кафе), и вздохнув поплёлся к нескольким высоким стульям, что находились возле такой же высокой столешницы. Усевшись на один из них, Гарри зевнул и, положив голову на руки, прикрыл глаза. Хотелось спать и удавиться. Его не радовало абсолютно ничего, он был никем в мире таких же никаких людей. Его проблемы были глобальны для него, и незначительны для всего мира. Ведь всё в нём относительно. Кофе дома не было, а несколько банок со вкусно пахнущими листьями стояли всегда. Подавив в себе желание зевнуть еще раз, Гарри решил сделать чай. Он поднялся, включил чайник, и на ранее мёртвой кухне закипело какое-то подобие жизни: зашелестел черный душистый напиток, стукнула о столешницу чашка, а за ней и ложка, заработал тостер. Озборн вспомнил что покупал хлеб, которым кормил голубей на крыше буквально день назад, и теперь перед ним на столе стояла чашка горячего черного чая без сахара, и тарелка с тостами. Которые Гарри проигнорировал, потому что его тошнило. Приятный запах хлеба распространялся на всю кухню, и Гарри на самую минуточку показалось, что он наконец-то дома. Когда тосты остыли, это чувство ушло так же внезапно, как и появилось. Чай был выпит, работа сделана, указания Фелиции даны еще вчера вечером, поэтому Гарри всё же отправился спать, оставив грязную посуду на столе. Возвращаться на кровать не хотелось, поэтому он просто забрал легкое одеяло с неё и вернулся в гостиную. Завернувшись в одеяло, он упал на тихо скрипнувший под весом его тела диван и тут же провалился в сон, словно он и не бодрствовал эти два часа, проведя как минимум полтора из них в ванной. Сильный ветер немного мешал. Он относил паутину и поэтому путь героя был крив и время от времени полет прерывался на обычный бег по очередной крыше. Дорога Паука лежала почти через весь город, а день только начинался. На полпути он затормозил и задумался. Возможно, сейчас Гарри был на работе. Или еще куда пошел по делам. А вламываться в пустую квартиру, да еще и такую угрюмую, Питеру не хотелось. В результате таких размышлений Паркер спустился на тротуар, переоделся (он специально взял с собой рюкзак с запасной одеждой) и отправился в ближайшее кафе. Он устроился за уютным круглым столиком, стоявшим под зонтиком на пешеходной улице, заказал стандартный завтрак с капучино и принялся просматривать новости на телефоне. Затем он принялся вслушиваться в полицейские частоты, которые в свое время самостоятельно взломал и установил на смартфон. К счастью, в городе всё было спокойно. Человек-паук был никому не нужен. А вот от Питера Паркера симпатичная официантка явно ожидала неплохих чаевых. Парень хмыкнул и от скуки стал рассматривать других посетителей кафе и простых прохожих. Людей в это время было не так уже и много. Заказ принесли, и он с энтузиазмом принялся за еду. Внезапно до его слуха донесся громкий голос из-за соседнего столика: - … доктор Картер не довольна твоими результатами, дорогуша. Она говорит, что твоя внимательность не повысилась ни на йоту! Ты должен больше времени уделять занятиям, а то твоё поступление в ту престижную гимназию будет под угрозой срыва… Чарльз, ты вообще меня слушаешь? Да перестань же ты отвлекаться на всякую ерунду! Голос принадлежал статной женщине в деловом костюме, перчатках и стильной шляпке, что чинно пила кофе из маленькой чашечки. Ее образ больше напоминал Мерри Поппинс, хотя по её поведению было ясно, что она является матерью тому на вид 6-летнему мальчишке, что сидел напротив с мороженным. От её крика малец дернулся и престал рассматривать пригревшегося рядом кота. - Плости, я не… - О, да перестань уже мямлить! И за что я только плачу еще и логопеду? ... Нотации женщины казались бесконечными, а мальчик быстро мотал ногами под столом и просто подпрыгивал. Было видно, что ему не сидится на месте. После пяти минут наблюдения этой сцены, Питер быстро доел завтрак, расплатился, и, прихватив кофе с собой, отправился вверх по улице. Проходя мимо мамаши с дитём, он зацепил огромный вазон, стоявший рядом с ней («Ой, простите, мэм, мне так неловко, честное слово, прощу прощения...»), от чего тот нехило покачнулся и обсыпал женщину мелким гравием. Пока та возмущалась и обтряхивалась, Паркер на ходу потрепал мальца по голове и сунул ему случайно завалявшуюся у себя ириску. «Всё будет круто, держись!» - шепнул он мальчику и, подмигнув, быстро пошел дальше. Он не просто так остро среагировал на услышанное. Ситуация вызвала у него некое дежавю. Сам Питер в детстве страдал от неконтролируемой гиперреактивности (как вероятно и этот мальчуган), признаки которой чувствуются у него и до сих пор. Со временем болезнь приняла другую форму, но тогда тётя Мэй самолично решила поводить его к детскому психологу. И водила. Ни одного хорошего воспоминания от сеансов у Паркера не осталось. Допив остывший кофе, герой в сердцах бросил стаканчик в урну и исчез за поворотом. Через пару минут в воздухе над Нью-Йорком уже летел Человек-паук, держа свой курс на самый элитный район города. На самом деле ему очень не хотелось возвращаться в эту пустую квартиру, захламленную стройматериалами казалось бы для вида. Больше всего, его беспокоило то, что она была забита чужой жизнью, чужим подобием жизни, с полностью чужими проблемами, болью и чувствами. Но еще больше, ему не хотелось бросать там Гарри. И хоть вчера они увиделись впервые в жизни, Питер успел заметить, что такие люди как его новый знакомый никогда сами не попросят помощи, даже если она им очень нужна. И меньшее что Человек-Паук мог сейчас сделать – выслушать его, поддержать как-то. Буквально через полчаса впереди показался тот самый дом, в котором Питеру уже посчастливилось быть вчера. Он ловко поднялся выше, и заскочил в открытое окно, которое Гарри и не подумал закрыть с вечера. Сам хозяин дома обнаружился там же в гостиной: разметавшись во сне, он почти свалился с дивана, одеяло валялось на полу, а футболка чуть задралась оголяя покрасневшие бинты. Дыхание было неровным, видимо Гарри снились не самые приятные сны в его жизни, щеки были подернуты ярким румянцем. Питеру внезапно стало жалко его будить, поэтому подойдя ближе, он чуть подтолкнул парня на диван, чтобы тот окончательно не свалился с предмета мебели. Подняв одеяло, он набросил его на спящего, заботливо разглядывая его лицо. Веки парня были плотно сжаты, и челка совершенно растрепалась. Паук пригладил непослушные пряди и нежно провел рукой по горящей щеке. Отвлекшись от хозяина дома, он окинул взглядом ни разу не поменявшуюся комнату, плавно перетекающую в кухню. Там, на столе, кстати, обнаружилась тарелка с сильно подсушенными тостами, и черная глубокая чашка с чайными листьями на дне. Кажется, кроме хлеба в доме есть было нечего, а Паркер изрядно проголодался пока добирался к дому этого парня, даже не смотря на перекус в кафе. Питер попытался вспомнить сколько у него осталось налички, и еще раз пересчитав свои финансы вполне решил, что сегодня он может позволить себе угостить друга пиццей. И опять же, не смотря на то, что он видел Гарри во второй раз в жизни - он уже свято верил что они подружатся. Или что уже друзья, для Паркера эта грань была почти неразличима. Он поспешно вернулся к окну, и бросил взгляд на хозяина дома. Тот по-прежнему спал, положив голову на согнутую в локте руку. Питер слегка улыбнулся под маской и выпрыгнул в окно. Где-то через полчаса он уже залазил обратно, держа в одной руке огромную картонную коробку с пиццей, на которой стоял пакет из аптеки. Паук, аккуратно балансируя ношей, неловко ввалился внутрь комнаты и прошел вглубь. Он поставил покупки на столик перед диваном, и присел рядом со все еще спящим парнем. - Эй, Спящая красавица, - он вновь улыбнулся через маску и ласково потрепал Гарри по волосам. - Пора вставать, пришел Славный Рыцарь и принес немного панацеи. Не открывая глаз, Гарри проворчал: - Надеюсь это что-то, что избавит меня от чертовой температуры? - Если ты очень хорошо попросишь, - заверил его Человек-Паук, - у меня найдется и это для твоего спасения, о Принцесса. - Не зови меня так. - Гарри приоткрыл глаза, и щурясь от яркого света медленно сел на диване. Его тут же повело в сторону, но головокружение вскоре сменилось на тупую боль в пострадавшем виске. Он почти что с удивлением уставился на героя, который продолжая говорить медленно шел на кухню: -... В общем, я не знал какую пиццу ты любишь, поэтому выбрал что-то более нейтральное, ну ты понимаешь, тут завались сыра, и много-много всякой колбасы, а еще… - Я думал, ты не придешь. Гарри отвел взгляд к окну. Эта фраза вырвалась совершенно неожиданно, он просто… Думал об этом весь день, где-то на периферии эта мысль точно мелькала. Внезапно ему стало грустно и одиноко. - Эй, о чем речь, я же сказал, что приду сегодня. - Паучье чутье довольно быстро помогло ему определить где Гарри хранит посуду, и вскоре он вернулся в гостиную. Подойдя ко все еще сидящему на диване Гарри, он присел на корточки и протянул его стакан и сразу несколько таблеток. - За маму, за папу, за меня? Рука Гарри дрогнула при упоминании его родителей. Он с трудом подавил в себе комок давно пожиравшей его обиды и разглядывая цветные кругляши на ладони шепнул: - Только за тебя. Питер решил не спрашивать, сделал вид, что не услышал. Просто потому то он чувствовал, что рано или поздно всё равно всё узнает. Вместо этого, он легко сжал плечо парня и, забрав у него стакан, вернулся на кухню: - Видишь, Принцесса, это не так и страшно. Теперь осталось только накормить тебя, и съесть. Гарри улыбнулся. Как бы странно не звучала эта фраза, он был в какой-то мере благодарен сумасшедшему альтруисту, который во всю делил пиццу откуда-то взятой ложкой. - Ножом будет удобнее. - Заметил он, усаживаясь на стул. - Он в левом верхнем ящике. - И как я сразу не догадался. - Для виду поворчал Человек-Паук, но всё же воспользовался подсказкой Гарри. Всё время пока герой резал их будущий обедо/ужин, Гарри пытался разглядеть лицо за маской. Не преуспев в этом, он опустил голову на руки и, чуть наклонив её в сторону, спросил: - Ты так и будешь в костюме ходить? - А разве он мне не идет? - лукаво спросил герой. Щеки Гарри из слегка розовых приобрели весьма явный оттенок свеклы. - Я не об этом! - Да я понял, расслабься. - Человек-Паук хихикнул и вернулся к сервировке стола. - Ну, в общем, я сниму только перчатки и слегка приподниму маску. Прости, но светиться мне не особо хочется. По крайней мере сейчас. Сам понимаешь, время неспокойное. Ты говорил о враче, он приезжал? - Ну да… Я мало что помню, почти сразу отрубился. - Мысль “Вранье! Вранье! Вранье!” билась о череп изнутри и Гарри поморщился. Так было нужно. - Это хорошо! - герой разложил огромные рваные по краям куски пиццы по тарелкам и гордо уперся руками в бока. - Готово! Будем как белые люди есть за столом на кухне или у тебя есть варианты поинтереснее? Озборн-младшиий задумался, окинув взглядом комнату. Затем многозначительно ухмыльнулся: - Да есть одна идея… Под внимательным взглядом Паука парень вернулся в гостиную и принялся копошится в огромном комоде, расположенном рядом с плазмой. - Нашел! - с торжественным возгласом Гарри извлёк PS3 и пару беспроводных навороченных джойстиков. - Я эту штуку уже год, наверное, не трогал, не знаю, зачем привез из дурацкого пансиона, забросил сюда, и просто забыл, что она тут лежит. - Пансион? - отметив постное лицо друга, Паук решил и эту тему оставить на потом. - Да, неважно, врубай поскорее! Я такой и в руках не держал! Если быть честным, герою еще не приходилось играть с кем-либо, особенно в такую дорогую приставку, но он не хотел терять марку и мужественно ринулся навстречу новому испытанию. - Что предпочитаешь? Стрелялки, бродилки… - Гарри перебирал диски, вспоминая одинокие вечера в пансионе, когда хотелось сбежать оттуда. У него не было никого, кроме компьютеров и этой приставки. - А как насчет гонок? - ляпнул первую попавшуюся в голову ассоциацию с видео-играми Паук. Он в них плохо разбирался, если уж и проводил время за ноутбуком, то в основном в программах вроде Фотошопа. - Что-то когда-то было. - О да, Гарри знал, была у него одна такая игра. Он не играл в неё очень давно, потому что… Скажем так, она была в его жизни, когда всё было хуже, чем есть на самом деле, и поэтому при каждом запуске вызывала отнюдь не радостные эмоции. Видимо, настало время вновь переступать через себя. Вручая джойстик гостю, Гарри упал рядом на диван, подвинув в сторону неубранное одеяло. В боку неприятно кольнуло, и он поморщился, вновь ощущая головную боль. Таблетки видимо и не начинали действовать. Паук, к счастью, не заметил этих мимолетных перемен на лице хозяина дома, он с неподдельным интересом рассматривал новую игрушку. - Ты научишь ею пользоваться? А то, кажется, у тебя априори есть фора, - беззлобно рассмеялся он. - Да вообще ничего сложного. - Гарри наклонился к парню, указывая на нужные в игре кнопки. Экскурсия была короткой, но поучительной: теперь Питер знал где ускорение, как красиво дрифтануть и не врезаться в случайный забор. - Так, на вид легче некуда! - с напускной бравадой заявил герой. - Давай приступим, и ты увидишь, что Человек-паук хорош во всём! В ответ донесся тихий фырк, и они наконец-то запустили игру. У героя захватило дух. Он внезапно понял, как многое терял, никогда не играя так с друзьями. Тот момент, что в школе ему и играть было толком не с кем, он решил опустить. Гонки вызывали кучу адреналина. Он безостановочно подпрыгивал, часто вскакивал со своего места на особенно опасных поворотах, а потом снова падал обратно. Парень почти всё время вопил что-то в духе: “поворачивай, металлолом, поворачивай, кому говорю!”, “ну, давай, еще немного, поднажми!”, “тупая консервная банка, это просто забор, просто объедь его, ну!”. Особенно громко он возмущался, когда его заносило на песке, и он очень медленно выбирался из него на трассу. В противовес, Озборн играл спокойно и сосредоточенно. Лицо его почти не менялось - брови были сведены вместе, иногда он закусывал нижнюю губу. Он настолько привык играть в одиночестве и уходить при этом в себя, что поначалу про гостя ему напоминала лишь ярко-красная машина на экране, резко контрастирующая с его металлическо-серой. Но конечно, он не смог укрыться от бурной реакции соперника. Сказать, что Гарри немного шокировало такое поведение, значило не сказать ничего. С одной стороны, Паук мешал ему сосредоточится и поэтому он играл немного хуже, чем умел на самом деле, а с другой - вызывал чувство веселья и праздника. Гарри почти физически чувствовал, как яркие краски во все стороны льются из этого человека и потихоньку впитываются в его подошвы, волосы, кончики пальцев. Парень упивался этими эмоциями, этой жизнью, которой ему так отчаянно всё время не хватало. В глубине души он был безумно рад, что Паук всё-таки пришел, как и обещал, и при этом укутывает его своей паутиной заботы. Первый заезд, естественно, остался за хозяином консоли. Только увидев таблицу результатов, парни вспомнили про пиццу и с упоением принялись за еду, решив сделать заслуженный перерыв. У Гарри наконец-то проснулся аппетит, поэтому пицца была как раз кстати: холодные сухие тосты не вызывали у него радости. В голове правда осела непонятная тяжесть, но парень валил всё на таблетки, и в принципе правильно делал. - Ну как, Принцесса? - Человек-Паук как обещал и приподнял маску, но при этом Гарри не мог разглядеть ничего существенного, кроме широкой белозубой улыбки. - Второй раунд? - Сейчас, дай доесть… - Хозяин квартиры откинул голову на спинку дивана, отставив тарелку с пиццей на столик. Человек-Паук выжидающе смотрел на прикрывшего глаза Гарри, который походил сейчас на восковую куклу. Идеальный, но не живой. - Почему ты так редко улыбаешься? - Он отвернулся к экрану рассматривая движущиеся иконки конечно же украшенные таким количеством анимации, что начинало рябить в глазах. Сбоку послышался тихий вздох. - Отец отослал меня, когда мне было одиннадцать лет. Последние восемь лет, я провел в месте, которое никогда не стало мне домом по-настоящему. Я вернулся почти что два месяца назад, но так и не смог привыкнуть к здешнему воздуху снова. Этот город словно отторгает меня целиком. - Гарри замолчал, и переведя дыхание продолжил. - Отец умер, а я поселился тут. Квартира напоминает мне об отце и о городе, поэтому я затеял ремонт. Не могу терпеть это еще и дома. Родных у меня не осталось, друзей тоже нет, знакомых... Раз-два и обчелся. Не забывай еще что в моей спальне висит петля. А еще я умираю. Так почему я должен улыбаться? - Хотя бы потому, что Человек Паук влез в твое окно, чтобы поесть пиццы и поиграть в приставку. - Герой невозмутимо стащил еще один кусок с тарелки. Нужно было видеть лицо его собеседника в этот момент. Он был не просто удивлен, ошарашен даже, буквально не знал, что сказать, глупо как рыба глотая воздух. А потом - взорвался смехом. Питер, словно околдованный, замер. Он впервые видел такой искренний смех нового друга. Он в принципе впервые наблюдал, как тот так громко смеется. Это было странное чувство. Обычно, когда мы знакомимся с новыми людьми и завязываем с ними какие-либо отношения, мы крайне редко подмечаем такие мелочи. Момент, когда он впервые произнёс твое имя, когда первый раз прикоснулся к тебе, даже в банальном рукопожатии, когда впервые обиделся и впервые рассмеялся. С Гарри ситуация была совсем другая. Уныние и плохо скрываемая боль были настолько крепко впаяны в его лицо, что такой внезапный приступ смеха - словно лучи солнца брызнули из-за плотных грозовых туч - нельзя было не заметить. Именно в этот момент герой понял для себя две вещи: во-первых, что этот человек ему явно ближе чем казалось изначально, а во-вторых - что отныне и впредь, чтобы не случилось, он хочет видеть на этом лице лишь улыбку. И, желательно, являться её причиной. Озборн же, отсмеявшись, потянулся за стаканом с газировкой, но тот оказался пуст. - Придется идти на кухню! - улыбаясь проговорил он, подхватывая заодно и стакан Паука. Как для человека, который еще утром чувствовал себя трупом, он двигался быстро и уверенно, и Питер искренне радовался за парня. Как всё прекратилось, герой как-то пропустил. Он успел поймать момент, когда осколки стакана разлетелись по полу. Стояла необычайная тишина: Гарри стоял к нему спиной, обе его руки неистово дрожали, только вот левая всё еще сжимала уцелевший стакан. Паук обеспокоенно привстал с дивана, и только сейчас казалось, Гарри вспомнил, что он не один. - Какой я… - Он сглотнул. Дрожь распространилась по телу, и его голос тоже подрагивал. Он вновь открыл было рот, но тут же закрыл его, присаживаясь на колени и собирая руками осколки. У Питера сжалось сердце. На обдумывание действий ушло несколько секунд, не думая больше, Паук выхватил оставшуюся целой емкость паутиной, резко вскочил. Он несколько раз перебросил посудину из руки в руку, а после, словно извиняясь, наклонил голову и уронил несчастный стакан и тот с звоном разбился об дорогой паркет. Парень поправил маску и виновато замер, ожидая реакции хозяина. Гарри пару мгновений тупо рассматривал осколки, потом поднял взгляд на героя и на его лице засияло подобие той, первой улыбки. Внезапно он вскочил и ни капли не думая смахнул пустую тарелку, стоявшую на столе, на пол. Вот так, весело смеясь и подначивая друг друга, они разгромили полкухни. Изрядно устав от криков и грохота, они завалились обратно в комнату, рухнув на пол рядом с диваном и прислонившись к нему спинами. - Может телек включим? - отдышавшись, предложил Озборн. Паук кивнул и передал ему пульт. Как всегда, ночью выбор программ был довольно скуден, и парни остановились на какой-то мелодраме, которая как раз начиналась. Гарри приложил руку к боку где у него были швы. Каким-то чудом, они еще не разошлись, и Гарри молил Всевышнего, чтобы они никогда и не расходились. Он не думал, что такой активный “отдых” пойдет ему на пользу, по крайней мере физически. Паук тоже был рад отдохнуть, хотя он привык носится по Нью-Йорку. Фильм, на котором они почему-то остановились, был по мнению Питера просто скучным. Но, так как выбирать особо не из чего было, они продолжали следить за куском жизненного пути главного героя, страдавшего весь фильм за чужие грехи. Фильм бы скорее подошел для подростков, ищущих ответы где угодно, но не где нужно и хватаясь за любую возможность свалить свои грехи на кого-то другого. Хотя, может Паук просто хотел спать и поэтому отнёсся к картине так строго, к тому же, как уже говорилось, такое кино он не очень любил. Это была история о парне, который всё время оказывался не в то время и не в том месте. Поскольку они смотрели с середины, общую идею поймать было трудно и, тем более, логику в его действиях. Он делал всё отчаянно, будто хватаясь за каждый день как за соломинку. А в конце фильма просто умер. Увял за несколько дней. Сгорел дотла, как пепел. В одиночестве. Как оказалось, у него был рак, и он весь фильм пытался доказать тем, кто не верил в него, что выздоровеет. Жаль не вышло. Паук скучающим взглядом следил за полоской титров. Гарри уже давно не смотрел на экран. Отголоски слов героя всё еще звучали в голове, отдаваясь болью в сердце. Ушедшая из рук дрожь вернулась. - Так оно и бывает. Питер слегка вздрогнул. Из полудрёмы его вырвал странный тон друга. - Ты о чём? - обеспокоенно спросил герой, садясь ровнее и разворачиваясь к Озборну. - О всём. - Гарри устроился поудобнее и положив голову на край дивана уставился в потолок. - То есть… Ты никогда не думал, что жизнь по своей природе относительна? В смысле, для одного человека она может значить очень много, а для всего мира - кто ты такой вообще? Мелкий, серый, немножко мёртвый. Паук аж замер от неожиданности. Его удивила резкая смена атмосферы - с легкого веселья к мрачной философии. Оказывается, Гарри восприимчив к таким темам. Надо запомнить. - Ну как сказать… - Паркеру почему-то вспомнился маленький мальчик которого он давно спас на мосту, вытащив в последнюю минуту из падающего авто. - Думал конечно. Каждый раз спасая кого-то я стою перед этой дилеммой. Я должен спасти невинных, так ведь делают герои, верно? И я это не из-за правил делаю. Просто мне важна каждая жизнь. Знаешь, - он как-то неловко улыбнулся, - я, если могу, пытаюсь даже преступников не калечить. Просто паутиной к стенке припаиваю и всё, - в его голосе слышался оттенок гордости. Гарри хмыкнул, не по злому, скорее, чтобы тишину развеять: - Откуда столько альтруизма? В интернате, я иногда просматривал новости в сети, ты был почти на всех сайтах. “Человек-Паук спас того, Человек-Паук предотвратил то”... Каково это? Откуда столько доброты? Сердце парня предательски сжалось. “Черт, не хватало еще разреветься тут”. - Я… Не знаю, что тебе ответить, если честно, - парень рассеянно мял в руках перчатку, снятую ранее. - Просто… Мне так нужно. Всегда нужно было. Я просто не могу по-другому - жить с осознанием, что я могу что-то исправить и ничего не сделать. Это похоже на необходимость. Зависимость. Нет, не от славы или благодарностей, если что. А от осознания что я спас чью-то бесценную жизнь, чья бы она не была. Возможно, сохранил еще одну семью… - тут голос Паука немного потух. Он вспомнил дядю и родителей. - Свою-то я не уберег... Наверное, поэтому, - внезапно улыбнулся он. - В какой-то степени я тебя понимаю. - “Я хочу, чтобы тебя и мелкого ублюдка не было в моем доме!” - Отчасти. Гарри повернул голову к Пауку, наблюдая как-тот вертит в руках перчатку. Воспоминания нахлынули бурным потоком, но Гарри буквально силой заставил их утихнуть. Ни к чему сейчас было рассказывать историю всей его никчемной жизни. - Ты кого-то потерял? Из близких? - осторожно поинтересовался парень. - Я вот да, и если что, отлично смогу тебя понять. Не то чтобы Питер каждому встречному рассказывал про родителей или свои истинные переживания. Просто с Гарри было по-другому. Он не “лез в душу”, а просто говорил о том, что его мучало, и хотел узнать его мнение. А еще Пауку казалось, нет, он был уверен, что этот человек его поймет. - Отец с матерью развелись, когда мне было пять. С того времени, я её не видел. - “И это лучшее, что со мной случалось”. - А отец… Он умер два месяца назад, но… Для меня он умер восемь лет назад, когда просто… Я не знаю, как сказать. Выбросил меня? Он ни разу мне не позвонил. Ни разу за восемь лет. Гарри перевернулся на бок, отводя взгляд. - На мой шестнадцатый день рождения, он прислал мне бутылку виски. Я тогда нажрался как свинья, расколошматил бутылку, разгромил всю комнату. Остаток ночи меня рвало, а всё, о чем я думал - то что это было самое горькое спиртное в моей жизни. Питер ошеломленно слушал собеседника. Его впечатлило не только то, что он сказал, но и как он это сделал. Равнодушный голос, за которым скрывалось столько боли. Да, определенно, этот парень его поймет. Но от этого как-то веселее не стало. - Когда мне было семь, мои родители оставили меня у дяди с тётей, а сами исчезли. А дядя погиб не так давно. Из-за моей глупости… - он опустил голову, рассматривая дорогой паркет, пёстро испещрённый царапинами. - Я с тех пор чувствую необъятную вину перед тётей. Из-за меня она столько пережила и до сих пор зря волнуется… - У тебя есть тот, о ком нужно заботится, и это хорошо. - Гарри прикрыл глаза. - И у тебя есть тот, кто заботится о тебе, а это еще лучше. Он закусил нижнюю губу: - Скажи, как это? Семья, в смысле настоящая семья. Которая здесь, и сейчас. Герой задумался. Сложно было описать такое общее понятие в паре фраз. - Это… Ну, когда ты знаешь, что они всегда ждут тебя дома. Что тебе есть куда вернуться, что они будут там. Тетя, наверное, уже испекла свой фирменный мясной рулет, который мы с дядей терпеть не могли, но ели, чтобы её не обидеть. Когда знаешь, что дядя наверняка будет ворчать из-за того, что ты пришел поздно, с разбитым скейтом и с синяком под глазом. И в тот момент ты нервничаешь, думаешь, как бы выкрутится, а сейчас, когда его уже нет, вспоминаешь с ностальгией. И понимаешь, что лучше хоть всё лицо об асфальт разбить, лишь бы услышать от него выговор еще хоть раз, - он запнулся, собираясь с эмоциями. - Знаешь, в детстве этого как-то всего не замечаешь. Принимаешь их заботу и любовь как должное, при этом еще и на родителей обижаешься. Я вот только сейчас понял, чего это всё им стоило. Каждый день чувствую благодарность, хочу что-то важное сказать, но молчу. Дядя уже не услышит, а тетя… Не знаю. Неловко даже как-то ей говорить подобные вещи, - герой натянуто и коротко засмеялся, растирая затёкшую шею. -Здорово, наверное, иметь семью. Я бы всё отдал, чтобы узнать, как это. - Облизав пересохшие губы, он продолжил. - В интернате, был человек, который… Был мне как отец. Он научил меня всему что я знаю, и я благодарен ему, за всё, что он для меня сделал. Молчание затягивалось. Паук ждал. Гарри собирался с силами. - Он умер, когда я заканчивал учебу. Вечером, когда мы закончили заниматься, он сказал мне “Сладких снов, Гарри”, как и обычно говорил, а на следующий день его не стало. Все, кто были в моей жизни - уходили из неё также стремительно, как и появлялись. Как вода под мостом. - А чему он тебя учил? - рассеянно спросил герой. “Вот чёрт, у этого парня есть хоть одна светлая страница в биографии? А я еще на свою судьбу жаловался… Как неловко”. - И мне жаль. Уверен, он был хорошим человеком, который наверняка знал, как важен для тебя. И ценил это. Только не вини никого в его уходе. Это жизнь, я сам со временем понял, что есть ситуации, когда ни один герой не поможет. С ними то я обычно и борюсь. Гарри хихикнул: - Забавно что ты вообще спросил. Многому. Он помог мне разобраться в некоторых вещах, собственно, благодаря его пинкам, я закончил школу в четырнадцать лет, поступил в университет. После - защитил диплом, и занимаюсь программированием. Только благодаря его настойчивости, я не бросил, и не забил на дурацкий интернат. Тогда в шестнадцать лет, когда я ужратый лежал в разваленной комнате, я позвонил именно ему. И по пьяни рассказал всё, абсолютно всё что наболело. Он приехал почти сразу же, а после - я огреб по полной. И… Это было отдушиной. Веяло горечью, стыдом, а та горечь от виски прошла. Вновь тишина. - А потом он умер, и это тот, о ком я буду скучать очень сильно. Больше никто не имеет значения. Последняя фраза, почему-то, задела Паука. Он сам не понял, чем. Странно ждать привязанности от человека с которым знаком не более суток. Хотя у стороннего наблюдателя наверняка бы возникло впечатление что эти двое - лучшие друзья еще со школы. - Неужели кроме него больше никого по-настоящему важного в твоей жизни не было? Ну, знаешь… Романтическая привязанность? ... - Питер и сам не нал как сформулировать свой вопрос покорректнее. Теперь он уже ни в чём не был уверен. - Девушки? - Гарри приподнял голову смотря на Паука. - Пара интрижек, и всё. Либо не нашел единственную, либо меня это просто не интересует. Ты говорил, что у тебя “всё сложно”. Расскажешь? Девушки у Гарри были, и даже не пара, просто все они были… пустыми. Снаружи яркие, выразительные, и одновременно черствые и пустые внутри. Как хрупкая бумага. Без души. Дальше поцелуев он не заходил, да и вообще контакты с кожей старался оборвать, или сократить до минимума. - Да… Расскажу... - Питер замялся. Он не любил говорить про Гвен, это обычно влекло за собой болезненные воспоминания. И еще он считал необходимость видеть её своей слабостью и стыдился этого. Но Гарри был с ним честен, по крайней мере Паук искренне в это верил, и хотел отплатить тем же. К тому же, надо же кому-то выговорится. - Она была потрясающей. Всегда. Мы в одной школе учились, я был фотографом школьной газеты, и пользуясь случаем исподтишка сделал кучу её снимков. Я долго мечтал о ней, а однажды мы просто заговорили и понеслось… - герой не хотел рассказывать всех подробностей, до сих пор подгоняемый паранойей. - Она всегда поддерживала меня. Но в итоге мы расстались. Я просто хотел обезопасить её, со мной у неё нет будущего, - добавил он, отвечая на удивленный взгляд собеседника. - А теперь она в прошлом и я один на один против зла всего мира, - как-то грустно рассмеялся герой. Озборн не понимал привязанности героя к этой девушке, но ему почему-то хотелось поддержать его в этот момент. Морщась от резкой боли в боку, он вернулся в сидячее положение и по-дружески толкнул Паука кулаком в плечо: - Эй, не грусти. Всякое в жизни бывает. - “И правда, всякое бывает. Может прямо завтра врачи найдут то, что сможет мне помочь”. - Да, это точно, - Питер улыбнулся искренне, ощущая поддержку. - И… Как бы сформулировать… В общем, ты тоже не грусти, вот, - он стал активно жестикулировать, махая руками. - Я понимаю, что движет твоей тоской, но всё же, всегда есть шанс. Поверь, сейчас наука зашла далеко, лечат множество болезней, может и для твоей что-то изобретут, - тут Гарри даже вздрогнул, удивляясь, как этот невозможный человек смог прочитать его мысли. - А про людей не думай просто. Главное не сдаваться. Рано или поздно в твою жизнь сами придут те, кому будешь нужен именно ты! - Паук пафосно закончил свою речь и покосился на новоявленного друга, ожидая его реакцию. Если быть честным, он боялся что такими словами он до него не достучится и лишь вызовет раздражение. - Знаешь… Раньше, я так никому и не был нужен. - Гарри вновь улегся на диван, разглядывая потолок. - Не верится мне, что люди меняются так быстро… Хотя нет, не верится, что меняются вообще. Он вновь вспоминал одинокие года в интернате, вспоминал тихие вечера за книгой, или за компьютером. Вспоминал, что никто кроме Учителя никогда к нему не подходил, да и тому парень нужен был только как замена. Гарри всё равно никогда не смог бы забыть этого человека, собственно, как и сидящего сейчас рядом парня в смешном костюме. - Наверное в Нью-Йорке обычно здорово. - Гарри прикрыл глаза. Перед ними тут же поплыли круги, и парень понял как сильно он устал за сегодня, за вчера и вообще за жизнь. Спавшая температура оставила после себя слабость, которую Озборн почувствовал только сейчас. - Я всё еще никак не привыкну к городу. - О, да, Нью-Йорк классный город! - тут же оживился Паук. - Я отлично его знаю и тут полно интересных мест. Например, на том же Тайм-Сквер кроме огромных неоновых вывесок и дорогих кафе, есть отличный небольшой ресторанчик, он почти на самом краю улицы. Там такие вкусные торты, честное слово, и кофе тоже отменный… - когда Паркеру нужно было рассказать про любимый город, ничто не могло его остановить. Он с восторгом стал описывать свои самые любимые и просто любопытные места - парки и кафе, интересные переулки и достопримечательности. Ему очень хотелось хоть на словах передать Гарри чувства этого города, а не его искусственное неоновое лицо. Его слова окончательно убаюкали Озборна и вскоре герой услышал мерное дыхание. Он резко замолчал и замер. Легонько пихнув друга в плечо, он окончательно убедился в его глубоком сне. Лоб парня был теплым, но в пределах нормы. Паук даже не обиделся на него, что тот заснул посреди рассказа и, мягко подхватив Гарри на руки, аккуратно положил его на диван, прикрыв пледом. Пару мгновений он рассматривал расслабленное лицо парня, его дрожащие ресницы и болезненный румянец, при этом витая в мыслях где-то далеко, в лучшем мире, где его друг не умирает от болезни. Где никто не умирает и у Человека-Паука просто нет работы. Он хмыкнул от своих мыслей, удивляясь собственной наивности. Тут ему в голову пришла идея. Он нашел на полу телефон Озборна и вбил туда свой номер, после позвонив себе же. Вот так, теперь они не потеряют связь. Питер окинул Гарри прощальным взглядом, натянул маску поплотнее, и привычно выпрыгнул в окно, навстречу своему любимому ночному городу. Где-то на другом конце города, Макс Диллон поднимался в лифте чтобы уладить неполадки с электричеством.