Отражение

Эд       Шел третий день моего пребывания в Ризенбурге. В голове до сих пор не укладывалось, что это действительно другой мир, другие люди, с другой историей и другими судьбами. Только вот меня ни на секунду не покидало ощущение дежавю. Пинако, Ури, Сара, даже Эд и… Триша. Она очень напоминала мне одного человека. Наверное, я сам себе очень долго боялся в этом признаться, но она ужасно напоминала мне маму. Та же улыбка, тот же взгляд, даже голос такой же.       - Значит, - я сонно зевнул, подходя к двери. – Вы все едете в город?       - Ага, - подтвердила Сара из прихожей.       - Эд, - ко мне со спины подошла Триша. От прикосновения её руки к моему плечу я вздрогнул и едва не подскочил на месте. – У нас с Сарой будет к тебе небольшая просьба.       - Конечно. Сделаю всё, что будет в моих силах.       Я повернулся к Трише лицом и она тут же одарила меня своей особенной улыбкой.       - Эд, ты не мог бы посидеть с Уинри и Эдом?       Чего? Я? С детьми? Что за бред? Я же не умею с детьми сидеть! Черт, судя по изменившемуся лицу Триши, последнюю фразу я ляпнул вслух.       - Да ничего страшного, справишься. Ты же сам говорил, что в детстве тебе приходилось часто сидеть с младшим братом.       - Да, но то было в детстве, - смутился я.       - Ну, все нормально, опыт у тебя есть, значит, ты справишься. Дети сейчас спят на верху и раньше чем через часа три не проснуться. Главное их не разбудить. А как проснутся – покормишь их и посидишь с ними ещё пару часов до вечера, пока мы не вернемся. Договорились?       - А вы не боитесь оставлять детей на человека, которого знаете от силы неделю? – поинтересовался я, взглянув на Сару.       - Мы доверяем тебе, Эд, - вздохнула та. – Ты хороший парень. У тебя все получится. Все.       Услышав эти слова, я застыл в негодовании.       - Ладно, до вечера, - еще раз улыбнулась Триша, направляясь к двери, и, взяв Сару под руку, вышла из дома.       «Триша – мама, Пинако – бабушка, Сара - … Нет, быть того не может!».       Мне тут же стало не по себе от собственных мыслей. Но, если уж на то пошло, то все сходится. Абсолютно все сходится. Сначала уроборос на плече у Маши, потом последствие алхимической трансмутации у нас на полу, потом…       - Врата! – изумленно крикнул я, меня будто молнией шандарахнуло. – Алхимические Врата!!!       Наверху послышался детский плач. Я сразу же пожалел о своем неожиданном всплеске эмоций. Ведь из-за моих воплей дети, что мирно спали на втором этаже, наверняка проснулись.       - Вот черт, - ругнулся я, взлетая по лестнице.       - У-у-у-а-а-а!! – торжественно встретили меня два детских голоса.       Открыв дверь я, как статуя застыл на пороге, не решаясь подойти к кроваткам. А детский плач становился все тише и тише. А спустя всего минут и вовсе прекратился, перейдя в тихие всхлипы.       - Значит, Эд, - прошептал я, склоняясь над детский кроваткой.       Малыш, поймав на себе мой взгляд, моментально надулся и, обиженно заугукав, потянул ко мне свои крохотные ручонки.       - Получается, - восторженно продолжал я, не отрывая взгляда от янтарных глаз карапуза. – Ты являешься мною в этом мире?       Эдвард удивленно захлопал янтарными глазищами, но руки так и не опустил. От своих слов я сам несколько смутился. Странное чувство, осознавать, что перед тобой лежит ты, только из другого мира и еще совсем ребенок.       - Ну, дай-ка я тебе пару советов дам, - улыбнулся я, беря ребенка на руки, и, устроившись на стуле рядом с кроваткой, продолжил, усадив Эда к себе на колени. – Много, малыш, в твоей жизни будет всякого дерьма. И братец вечно нервы трепать будет, и ты сам постоянно в истории влипать будешь. Ты в любой ситуации, насколько бы она не была хреновой, главное никогда не вздумай руки опускать, понял? Сдаваться, это последнее дело. Всегда борись до последнего, даже, если, казалось, бороться больше не за что. У тебя брат ес… будет. Вот хотя бы ради него борись.       Эдвард продолжал внимательно меня слушать, сверля своими огромными, блестящими янтарными глазами.       - Эх, парень, - вздохнул я, потрепав малыша по голове. – Вот всегда ты так, никого кроме себя самого не слушаешь. Ох…       А ведь это были слова мамы. Моей мамы. Она всегда говорила так мне, когда я что-нибудь ломал или портил.       - Э-эд, какой же ты дурак! – всплеснул руками я, предаваясь воспоминаниям, и тут же отвесил малому подзатыльник.       - У-у-у? – возмутился Эдвард, зло глядя на меня.       - Это так, за будущее. Ибо, боюсь, там уже не будет того, кто за твои косяки тебе по шее настучит. Хотя, - я наклонился к уху Эда и прошептал: Малец, берегись-ка ты бешеных собак, что бы тебе случайно не встретилась чокнутая домохозяйка с мужем- бодибилдером.       От моих слов он почему-то неожиданно расхохотался, едва не грохнувшись с моих колен.       - Не смейся, - пригрозил я, хотя и сам не сдержал улыбки. – И вообще, парень, живи, пока есть ради кого жить. И береги их. Их всех.       Уложить детей оказалось не проблемой. Уинри заснула сразу же, как я вернул Эда в кроватку. Однако, златоволосый еще долго что-то бурчал, смотря на меня. Я, признаться, никогда бы не поверил, что смогу сказать что-нибудь самому себе из прошлого. А оказалось, что это возможно. Хотя и странно. Можно ли называть Эдварда из этого мира – мною, который из другого?       - Ну наконец-то, - послышался голос из прихожей.       Я удивленно застыл на лестнице, схватившись рукой за деревянные перила. Мысль о том, что он и здесь меня нашел, сводила с ума. Но ошибки не было.       - Хоенхайм, скотина! – завопил я, с разгона заехав папаше кулаком в челюсть.       Мужчина, явно не ожидавший такого теплого привета, тут же оказался на полу, растерянно смотреть на меня, ощупывая пол в поисках упавших очков.       - Ну что ты будешь делать, - с досадой проговорил Хоенхайм, проводя пальцем по образовавшейся на стекле трещинке.       - Какого хрена тут творится?! – сразу же выпалил я, едва папаня принял вертикальное положение.       - Эх, я был уверен, что ты даже и не поздороваешься со мной, но что б так…       - Отвечай, гнида! – прошипел я, схватив его за грудки.       - Успокойся, - тихо, но твердо сказал Хоенхайм, положив руки мне на плечи.       - Пошел ты! – сплюнул я, вырываясь.       - Эдвар…       - Эдуард!! – рявкнул я, стремительно направляясь к двери. – Меня зовут ЭДУАРД!       - Постой, - понеслось мне вслед.       Но тогда я уже ничего не слышал. Молча, как баран, стиснув зубы, и я упрямо мчался вперед, даже сам не зная куда.       «Куда угодно, лишь бы подальше отсюда!» - тут же подумал я.       - Эд, на нам нужно поговорить.       Я резко остановился, едва не потеряв равновесие, и, с силой сжав кулаки, проговорил:       - Мне не о чем с ТОБОЙ разговаривать.       - Эд, не надо так. Я же твой отец.       - Отец?! – взвыл я. – Да как ты смеешь так говорить?!       От злости у меня потемнело в глазах, но я нашел силы, что бы развернуться и посмотреть на папашу. А он такой же, как и всегда. Спокойный, умиротворенный, задумчивый и хмурый. Черт, как же бесит! Я едва удержался, что бы повторно не съездить ему кулаком по нахальной роже.       - Прости.       - Что?       - Я конченый человек, Эдуард. Прости меня за то, что оставил вас одних.       - Что? – уже тише переспросил я.       Хоенхайм, едва бросив на меня взгляд, тут же отвернулся и уставился куда-то в небо. С чего бы это?       - Я слишком много раз пытался убежать от самого себя. И в итоге оказывался каждый раз в западне. Из года в год, скитаясь по земле, я никогда не задумывался, что есть кто-то, кто бы любил меня больше жизни. Но этот кто-то был. И есть поныне.       В этот момент я понял, что если не наберусь терпения, то точно врежу ему. За маму врежу. Пусть только попробует о ней что-то сказать!       - Тамара… Триша… они обе.       - Замолчи! – рявкнул я. – Не смей говорить о них так, будто действительно любил их! Ты же просто воспользовался им. И мамой, и Тришой… нельзя любить двух женщин сразу! Ты либо лжец, либо сумашедший!       В ответ тишина. Сомневаюсь, что папаня проникся моей "пламенной речью". Однако, почему он молчит?       - Ты прав, Эд. Ты как обычно прав. И всегда был прав, обзывая меня всеми унизительными словами, которые только знал. Я монстр. Я убийца и сволочь. Только вот, - Хоенхайм на мгновение запнулся, сжав в руке очки. – Если твоя мать смогла полюбить такого, как я, тогда почему же я не имею права любить ее? И любить Тришу?       - Ненавижу, - выдохнул я.       - Эд, пойми, я не хотел им зла. Наоборот, я любил их. Любил и люблю до сих пор. Даже странно, что в первую нашу встречу за прошедшие шестнадцать лет ты так…       - Стой, - неожиданно осенило меня. – Как?!       - Что такое, Эд…       - Как?!! Ты же был в моем мире! Ты же совсем недавно был в моем мире и уже видел меня! Так почему же… почему?!       Хоенхайм удивленно приподнял бровь.       - Игры с Вратами плохи. Никогда не знаешь, куда тебя закинет и в какое время. Однако, чем меньше силы было в твоем распоряжении во время перехода, тем дальше тебя откидывает в прошлое, вне зависимости от твоего собственного желания.       - Вот как, - ухмыльнулся я. – Тогда понятно, почему Маша закинула меня туда, где я был еще младенцем.       - Эд, у меня есть к тебе разговор. По поводу Врат.       - Ты хочешь рассказать мне, как вернуться обратно в мой мир? – фыркнул я.       - Не только.       Я кинул в сторону папаши еще один злобный взгляд и махнул рукой, мол, делай что хочешь.       - Пошли в дом, нельзя детей одних оставлять, - сухо бросил я, направляясь обратно.