Песня на двоих. Альтернативная история

...Он был весь во власти того возбуждения, которое во время битвы заменяет страх, а после битвы нередко сменяется им. Он был без остатка поглощен безрадостным восторгом победителя, и мир плыл перед его глазами, делаясь то режуще-угловатым, то туманно-расплывчатым, и отдельные детали проступали сквозь этот туман с искажающей ясностью. (Элеонора Раткевич, “Меч без рукояти”) Кантор сидел в зрительном зале, мрачно уставившись на сцену. Разворачивающееся там действо еле заметно отдавало фальшью. И не так уж сильно било по нервам. С одной стороны, это было хорошо - всё-таки не очень хотелось ему вспоминать Кастель Милагро! А с другой - не хватало чего-то неуловимого. Кажется, нужно было ещё совсем немного, чтобы происходящее на сцене действительно стало ИСКУССТВОМ. А вернее - захватило и стерло границы между действительным и воображаемым… Мизансцена смотрелась довольно реалистично: вальяжно развалившийся в кресле полковник в исполнении Тристана - и Руис де Лара, еще раз подтвердивший, что его талант хвалят вполне заслуженно. Ни капельки не похожий на своих прежних бесшабашных героев, Руис стоял перед усмехающимся "злодеем", как провинившийся школьник, ждущий неизбежной порки. И всё же... “Нашел с чем сравнивать. У Блая с самого начала был другой разговор... И кроме советника, как правило, присутствовал палач!” - Всё зависит только от вас, - сказал “Пелигро”. - Нравится вам здесь, сеньор Паоло? А вот теперь... похоже. "Давай, вспоминай, придурок ненормальный! - выругался невидимый собеседник. - Удовольствие получаешь?" - Дон Аугусто, з-зачем мы здесь? - тем временем спрашивал устами Руиса перепуганный Паоло. "Молодец", - подумал Кантор. Точно все схватил! Паоло до смерти боится. И пытается себя убедить, что это, мол, всё не страшно, это ненадолго, и вот сейчас я отсюда уйду и всё будет хорошо, и как-нибудь само забудется, как я вот тут стоял и лепетал, а я ведь хороший, ну и что же, что я всех выдал, так было надо… не умирать же, в самом деле! "Младший братец" был на удивление живым и понятным. - Не тревожьтесь, сеньор де Рио. Просто мне нужны некоторые гарантии вашей... верности. Вы же понимаете, что я не могу отпустить вас, не убедившись в этом? - угрожающе проговорил "полковник". "Не так..." - не выдержал внутренний голос. - Не тряситесь, кабальеро, вам ничего не грозит. - Жестокая усмешка. - Если вы, конечно, оправдаете мои надежды... Так, - жест в сторону охранников, - приведите этого, из сорок первой! - Я... Господин полковник... Я все сделаю, что вы скажете… - бормочет дрожащим голосом Паоло, поняв, что так просто от дорогого "дона Аугусто" не отделается. Опять молодец, Руис! - Вы же знаете… - Пока что не знаю. Но буду это знать. И очень скоро... - зловеще понизил голос Тристан. Двое статистов, изображающих стражников, втаскивают на сцену почти повисшего в их руках юношу. Молодой актер, - как же его, Лукас, что ли? - был, судя по всему, очень горд даже таким эпизодическим участием в спектакле и старался изо всех сил. - Ну что, уважаемый кабальеро де Лерма? - ударил по нервам резкий насмешливый голос Тристана. - Не передумали? Пока еще можно. Но очень скоро станет поздно… Кантор отвернулся от сцены и посмотрел в окно, надеясь, что никто не заметит пробравшую его постыдную дрожь. В виде текста пьеса его так не корежила… ...Когда-то давно один хинский мистик объяснял любознательному молодому барду, что все знания человечества, все изобретенное и вообще все свершившееся сохраняется в некоем пространстве, которое хин заумно назвал "информационным полем мира". И что талантливые барды и алхимики могут как-то подключаться к этому самому "полю", по наитию узнавая правду о некогда происходивших событиях. Тогда Эль Драко только недоверчиво улыбнулся, а сейчас... Долбаный Юст, это надо ж было так угадать! Почти слово в слово. Добро еще, до присутствия на сцене хлеборезки драматург, слава Небу, не додумался. А вот играл Тристан… И ведь нельзя сказать, что плохо! Нет. Хороший он актер, этот маэстро Керро, сразу видно. Не зря его Карлос пригласил. И играл хорошо. Но - неубедительно. Смотреть на Тристана в образе полковника Пелигро было почему-то… все равно как слушать собственные пьесы в исполнении Плаксы, безбожно лажающего от расстроенных чувств. Или это только ты видишь, потому что не можешь забыть прототип, чтоб он сгорел? - Стоп, стоп, стоп! - хлопнул в ладоши Карлос. - Тристан, не так! Еще раз. Злорадства больше, ты же над ним издеваешься! - Ну что, кабальеро де Лерма? Не передумали? - Пропади ты пропадом, палач кровавый! - вскинулся "Лерма". - Скорее солнце встанет на западе, чем я скажу тебе хоть слово! Кантор едва заметно поморщился. Да, парень очень сильно старался. И в результате безбожно переигрывал. Да и текст у пленного подпольщика явно подгулял. "Солнце на западе"... мда... Гораздо реалистичнее было бы: "а пошел ты на…" Или... или просто упрямо-усталое молчание. ...Камера в подвале. Единственный факел на стене. Отблески огня на вбитых в стены цепях. "Ну что, маэстро? Не передумал? Еще можно". Голос Блая с трудом добирается до сознания, открыть заплывшие глаза почти невозможно... да и незачем. Ничего хорошего он всё равно не увидит. Эту мерзкую, ласковую усмешку садиста? Он и так ее видит. С закрытыми глазами. - Не передумал? - Тварь ты.....! - шепчут разбитые губы. Он сам почти не слышит своих слов. То ли нет уже сил говорить, или исчез полностью сорванный голос... а может, просто и слуха уже нет после всех этих ударов по голове. - Ну что ж... Он твой. На сутки. Если выживет, отведешь в бокс номер тринадцать. В тринадцатый?! Это же крематорий вроде... Наконец-то... Неужели Блай сдался? Но Мартирио, это же... Мерзость какая! Святое небо, за что?! Или это - последняя попытка сломить? Шум торопливых шагов - стражники выметаются за дверь. Им не хочется видеть того, что здесь будет. - Этого - не трогать, пусть смотрит. Может, потом, если не договоримся, я тебе его тоже отдам. Кого? А впрочем, уже всё равно. Скорее бы только... И какое там, к демонам рогатым, солнце на западе?! - Нет... - тряхнул головой Карлос. - Всё-таки не то. Тристан, давай еще раз. - Ну что, кабальеро де Лерма? Не передумали?.. Кантор судорожно сжал пальцы, убеждаясь, что правая кисть при нем. Вот ведь... Харганову бабушку! По шее что ли Юсту дать после репетиции? - Дон Аугусто, умоляю вас! - проникновенно рыдал на сцене Руис. - Я не могу! Профессионально рыдал, ничего не скажешь... И тоже неубедительно. Память безжалостно издевалась - она высвечивала фальшь до крупинки и наотмашь хлестала безнадежным, истерическим плачем Жака в той гребаной мастерской. Жак просил жалобнее, но его никто не слушал. Ему некуда было деться со своей сцены, из того кровавого спектакля, который вознамерился поставить советник… - Довольно, сеньор де Рио! - Тристан медленно поднимается с кресла: - Исполняйте приказ! Или вы... - голос становится угрожающим, - хотите оказаться на его месте? - Вот сейчас, пожалуй, ближе... - оценивающе произнес Карлос. - Но все равно... Как-то не так... Давайте снова! С "кабальеро де Лермы". Неееет... Бессмертный Бард, да сколько ж можно? Тристан произносил терзающую нервы реплику уже, наверное, в пятый раз... Ближе не было ни на йоту. - Нет! - неожиданно для самого себя почти простонал Кантор. - Карлос, он не так говорил. Совсем. "Ты что сказал, идиот?!" - с ужасом прошептал внутренний голос. "Хоть за словами следи..." Диего быстро оглянулся - хвала Бессмертному Барду, ближе всего к нему были Карлос и Ольга, а остальные могли не расслышать… не понять. - Что? - встрепенулся Карлос. - Диего, ты… Ты знаешь, КАК надо? - проговорил он нерешительно. Сообразил... - Наверное, - выдавил Кантор. - Знаю. - Может… покажешь? - вдруг тихо сказал Карлос. Кантор коротко кивнул - и встал с места… "Придурок! - внутренний голос почти рыдал. - Ну на что тебе это? Или Плакса был прав, и ты действительно мазохист? Решил-таки пошастать по руинам?" "Заткнись, - приказал Кантор, сильно подозревая, что задуманное как раз и является сумасшествием и мазохизмом чистейшей воды, неоспоримо свидетельствующим, что у маэстро Диего окончательно съехала крыша. "Искусство требует жертв, знаешь ли…" "Ну не таких же!" - всхлипнул голос и обреченно замолчал. - У меня неожиданное предложение, - провозгласил Карлос для всех. - Сцену Пелигро, Лерма и Паоло попробуем прогнать с Диего! Тристан, спасибо… отдохни пока. Будем искать…. вместе. Возможно, потом сделаем ещё рокировку… - добавил он, но Кантор почему-то понял, что никакой рокировки больше не будет. Слегка недовольный, но явно заинтересованный Тристан посторонился, освобождая место. Диего постарался как можно доброжелательней улыбнуться ни в чем не повинному "полковнику", хотя подозревал, что его оскал сейчас имеет мало общего со спокойной приветливой улыбкой. Но Тристан улыбнулся в ответ. Ага, получилось, значит... Правильно, держи лицо, а то ты не убийца, а барахло! Пусть даже и бывший убийца... - Тристан, - медленно проговорил Кантор, изо всех сил стараясь быть убедительным и одновременно не обидеть актера. - Понимаешь, как я вижу... Это ведь не просто классический злодей, как Баудильо из "Цветка Каррьоны". Но... и это не главное. Пелигро у тебя раздражен. А на самом деле... мне кажется… он спокоен, ему даже немного скучно. Ну разве только посмотреть ещё, как тут подопытный материал будет корчиться! Кантор попытался вспомнить взгляд Блая, обращенный на теряющего сознание от боли Эль Драко... Нет, всё, хватит. Это полковник Пелигро. Это… не Кастель Милагро! - Ладно... - Диего перевел дух, настраиваясь (Как там говорил тот сумевший взлететь в небо парень, про которого рассказывала Ольга? "Поехали!"?). Он прошелся по сцене, краем глаза отметив озадаченную физиономию де Лары, и сел в кресло "кровавого палача", подумав, что все сделал верно: полковник, каким бы ни являлся гадом, всё же воин. И походка, движения у него должны быть как у воина. А не как у торговца одеждой. Скупым повелительным жестом Кантор подозвал "охранников". Те, как ни странно, сразу поняли, что от них хотят. "Лерму" подтащили ближе, бесцеремонно швырнули на пол. Тристан отступил куда-то и исчез с глаз. Остались Руис, "Лерма", стража... И подвал. Неровно оштукатуренные стены… Тусклый светильник, который всё равно режет глаза… Боль и туман перед глазами… Перестать! Ты сейчас по другую сторону фронта... Кантор равнодушно посмотрел на "кабальеро Лерма". Нет, даже не на него - СКВОЗЬ него. Зачем всматриваться? Это отработанный материал. Забавен вот этот, трясущийся, как суслик... Вот оно! Кантор напрягся, стараясь вместо растерянного (по-настоящему растерянного!) лица Руиса де Лары увидеть ненавистную рожу Артуро Сан-Барреды. Как истово Ольгин возлюбленный в аналогичной ситуации выдавал бы всех, кого знал! И всех, кого не знал - на всякий случай... Ну! Вот теперь - поехали! "Держись за воздух!" - вспомнил Кантор отцовскую фразу, - и резко, почти физически болезненным рывком, вошел в жуткий, несовместимый с его собственной сутью образ. Холодная змеиная усмешка искривила губы. Кантор вздохнул, поднес ко рту неведомо когда оказавшуюся в пальцах сигару и вновь скользнул взглядом по "упрямому кабальеро": - Ты мне надоел, и пафос твой тоже... Хватит, - равнодушно сообщил Диего. - Сеньор де Рио, будьте так добры, подойдите сюда. Легкий поворот головы, взгляд - в глаза. Руис сделал несколько нерешительных шагов, подволакивая ноги и глядя на Кантора, как кролик на удава. Нет, парень - талант! Такое выражение лица Кантор видел только у генерала Каналеса - когда посмотрел этому мерзавцу в глаза перед тем, как прикончить. - Я, конечно, верю, что вы, мой дорогой, сделаете всё, что я скажу, - изысканно произнес Диего (Полковник, кажется, из семьи лавочников? Вот оно... он же ещё и аристократа хочет унизить...). - Поэтому сделайте одолжение - застрелите этого... врага государства. Его время кончилось. - Но я... я не могу?! Почему я? - жалобно простонал Руис таким голосом, словно его реально заставляли кого-то убить. - Потому что я вас об этом прошу, - ласково ответил "полковник" и протянул Руису пистолет, лежавший тут же рядом, на столике, рукоятью вперед. Не двигаясь с места, Руис тихо-тихо покачал головой… - Давайте, сеньор де Рио, в этом нет ничего сложного. - Нет... Полковник! - Родриго поднял на него затравленный взгляд. - Я не... Полковник, умоляю вас! - Слезы в голосе, небо, совсем как Жак тогда! Браво, Руис, какой же ты молодец! - Я не могу! - Руис падает на колени, рука судорожно сжимается на подлокотнике кресла, пальцы белеют. - Дон Аугусто, пожалуйста, неееет… - Довольно! - резко приказал Кантор, обрывая самую гениальную сценическую истерику, какую он видел в жизни. То, что он сделал дальше, было чистейшей воды импровизацией, но так было правильно. Пинок отбрасывает Руиса назад. А в следующее мгновение пистолет упирается ему в лоб. Родриго де Лара вздрогнул всем телом, как от удара кнута. - Считаешь, что такого ценного агента, как ты, я не убью? - спросил Кантор. - Ошибаешься, ты... маленькая крыса. Делай то, что тебе говорят! Пока я не передумал... - Да-да... Я сейчас... - забормотал Руис, как завороженный не отрывая взгляда от Кантора. - Конечно… И робко протянул руку за пистолетом. Потом повернулся к Лукасу. "Прости..." С запозданием Алваро, рабочий сцены, ударил колотушкой - выстрел прозвучал в полной тишине. Все молчали. А потом у Ольги вырвалось: - Ужас какой...