Песня на двоих. Альтернативная история

Нет! Никогда не умирает тот, Чья жизнь прошла светло и беспорочно, Чья память незабвенная живет, В сердцах людей укоренившись прочно. (Лопе де Вега) В "Лунном Драконе" уже начал собираться народ. Звучала негромкая музыка. В противоположном углу несколько молодых парней и девушек, смеясь и перешучиваясь, сдвигали столы - видно, планировались дружеские посиделки, а то и вечеринка. Еще за несколькими устроились парочки. Мигель огляделся, выбирая подходящее местечко. Вот, хотя бы этот столик - достаточно уютно, да и посетители не будут ходить табунами мимо, грозя задеть рукой или полой плаща. И сцену видно хорошо... При мысли об Азиль губы сами складывались в улыбку - нежную и счастливую. Если бы кто-нибудь ещё полгода назад сказал Мигелю Эстрено, что в такой-то день он будет, разодевшись в новые штаны и рубашку (на хорошую куртку всё же денег пока не хватало) идти не куда-нибудь, а на встречу с самой настоящей нимфой! С которой он... о боги! А если ещё добавить, что направлялся он к ней после проработанного в театре интересного дня... В общем, подобная картина показалась бы ему тогда совершенно фантастичной. Так же, как фантастичным показалось бы собственное поведение - легкое, раскованное, радостное... Мигель всегда мечтал быть таким. Неужели у него получилось? Идти в гости к Азиль... Ну, почти в гости. Она ведь сама пригласила! Предложила прийти сегодня в "Дракона", посмотреть, как она танцует фламмо, и сказала, что принесет музыкальный кристалл. Тот самый! Юноша уже предвкушал вечер, когда он в своей маленькой квартирке, сделав все дела и сварив дешевого кофе, усядется за стол, не зажигая света, и будет слушать чудесный бархатный голос... Мигель подумал, не будет ли слишком большой наглостью заглянуть за кулисы и поискать Азиль в гримерке, или что у них тут. Пришел к выводу, что будет. Лучше уж подождать, пока у нимфы выдастся время, и она сама подойдет. Занимать столик, ничего не заказывая, было неловко, тем более что официанты уже вопросительно посматривали в сторону посетителя, и Мигель - ничего не поделать! - взялся за меню. В первый момент он даже подумал, не шикануть ли в счет будущей зарплаты, но потом решил повременить с копчением неподстреленных гусей, и пробежал взглядом самый конец раздела "блюда Мистралии". Миндальный суп с виноградом был бы просто неприличным роскошеством, и юноша, подумав, заказал нормальный, без изысков, ужин: свой любимый мистралийский омлет с ветчиной, вельбой и тертым сыром и пряных колбасок-чоризо, жареных с чесноком. Хорошо бы всё это запить... да хотя бы ароматным домашним вином с травами, или даже немного водки - ее бы, наверное, Диего заказал... Ладно. В другой раз. Ему и так сейчас хорошо, а с Кантором он ещё выпьет! Пожалуй, если б и пить сейчас - за то, чтоб не оказалось сном всё, происходящее с ним в последнее время. И чтобы он сам остался таким, каким чувствовал себя сейчас - уверенным в себе и удачливым. Счастливым. А что самое волшебное - никогда ещё Мигель так ярко не ощущал свой Огонь! По правде говоря, ещё совсем недавно он частенько вообще сомневался в его наличии... Сейчас же мысли о ласковых глазах и мягких локонах Азиль, в которые он зарывался лицом и любовно перебирал пальцами, причудливо мешались с яркими образами пьесы. У него до сих пор звучал в голове голос Бернарды де Анхелес - ну что за чудесная женщина! Он ее просто любил! Какой талант! Какая из нее получилась великолепная мать главных героев. У них сегодня была совместная сцена, и Мигель понял, насколько здорово играть, когда твой партнер по сцене талантлив и всё "ловит" на лету... Пожилая мистралийка была великолепной графиней, любящей матерью - и одновременно слабой, запутавшейся и, увы, не всегда умной женщиной... Но КАК она это играла! Мигель просто летал во всё время их совместной репетиции. А Гильермо из пьесы очень похож на самого Мигеля. Юноша это понимал, но тем легче и приятнее было целиком уходить в роль, додумывать за персонажа то, о чем не написал автор... делать его ещё более живым. Как же увлекательно было представлять себе, как двигался и каким тоном разговаривал его персонаж, какую прическу носил и даже какую музыку слушал... Вот только он что-то делал для победы, а Мигель - нет. Но теперь долг Мигеля - показать, КАКИМИ были те ребята, те, кто погиб и те, кто жив... Уж это-то он может! Должен. Прихлебывая травяной чай, оставленный в меню, по всей видимости, для таких горе-клиентов, как он, и для детишек, Мигель вспоминал снова и снова сегодняшнюю репетицию - и уже мечтал о следующей. И с замиранием сердца - о спектакле! Страшно-то как... Но в конце концов он ведь должен будет делать на спектакле то же самое, что и на репетиции, правда ведь? Он не имеет права подвести товарищей. И текст... надо дома ещё подучить, хоть он вроде и знает уже всю свою роль наизусть... но всё равно. А как было легко играть ему сегодня! Правда, Мигель, кажется, знал, почему... Когда Гильермо должен был объявить матери друга о том, что ее сына расстреляли, - Мигель не мог не вспомнить о брате. Быть может, Рикардо и вправду погиб вот так - ведь могло и не найтись очевидца, кто сообщил бы семье. Особенно если учесть, что они с матерью были далеко... Отвлекла Мигеля музыка. На сцену выпорхнула Азиль - и грустные мысли отошли куда-то назад. Нет, не исчезли совсем - но летящий танец нимфы и был, быть может, символом той свободы, за которую боролись герои пьесы. Ну и не только они, конечно... Азиль! Стремительная и ласковая, вдохновенная, как живой кусочек Огня! Милая, ласковая, близкая, как сестра или даже ближе. Необыкновенная. Но ведь вот что странно - Мигелю почти не хотелось повторить тот волшебный вечер и ночь с нею. Он бы и сам не смог объяснить, почему. Разве что сказал бы, что чудес не должно быть слишком много - иначе это уже и не чудеса. Гитара звенела дерзко и весело, отбивая знакомый с детства ритм мистралийского фламмо. Взлетали и кружились пышные алые с золотом хитанские юбки, мелькали босые ножки нимфы, метались и бились по плечам блестящие волосы, мелькали, как крылья бабочки, разноцветные веера, сменившие привычный маленький бубен... "Совсем как Лора на рисунке Тима", - внезапно подумал Мигель. * * * * * В уютной бардовской квартирке пахло больницей. Ольга время от времени беспричинно моталась из комнаты в комнату, на кухню и обратно - лишь бы не слышать тяжелых, иногда прерывистых и очень выразительных вздохов. Нет, ей, конечно, было жаль мистралийца. Но... Молчаливое осуждение, нагнетаемое Артуро и относящееся и к ней, Ольге, как к человеку черствому и невнимательному, казалось, можно черпать ложкой. Проще было что-то делать. И желательно на некотором отдалении от больного... Она даже почти и не осознавала этого, но всё больше мелких дел старалась изобрести на кухне. Артуро опять вздохнул. Грустно так... И в очередной раз с выражением неподдельного страдания на лице покосился на свою перевязанную руку. Ольга постаралась ободряюще ему улыбнуться (что, по ее собственному мнению, скорее напомнило так называемый "голливудский оскал", ослепительный и равнодушный), схватила со стола какую-то миску и поспешила ретироваться, чтобы не смотреть заново мистралийский вариант "умирающего лебедя". Навязчивое воспоминание билось в мозгу. Спальня в доме Элмара. Кантор - на постели. Лицом вниз, в подушки. Здоровая рука судорожно комкает простынь. Затрудненное дыхание - или стон? Едва слышный, сквозь зубы... Стелла со всей возможной осторожностью снимает бинт, открывая страшные обожженно-рваные раны на спине... Кантор, - не то ощутив на себе взгляд Ольги, не то услышав ее всхлип, - внезапно вскидывает голову. На побелевших щеках - влага пролившихся слез, в глазах - боль, ярость и стыд. Ярость и стыд - оттого, что она видит его сейчас... таким... - Ольга! - голос звучит почти зло, и в то же время - умоляюще: - Уйди! Не смотри на это! Элмар, да уведи же ее, ... ... ...! Она тогда проплакала полночи... А он... даже не пожаловался ни разу. Еще ее успокаивал... Днем. А ночью... Да что говорить! Маэстрина вздохнула - по-своему не менее жалобно, чем лежащий в соседней комнате больной. Артуро, Артуро! Ну почему ты не можешь отринуть свою дурацкую мистралийскую натуру, забыть вражду и перестать обвинять Кантора во всех смертных грехах! Ну, сил уже нету! Их разговор вскоре после возвращения бледного и забинтованного Артуро под Ольгин кров оказался на редкость идиотским... - А он нарочно промазал! Чтоб на него не подумали! - Нарочно промазал... Артуро, что за чушь? Стрелять, стоя на виду у объекта, и промахиваться, чтоб не подумали! Ты сам себя слышишь, когда говоришь? - Откуда я знаю, чего этот гад хотел! Я же не убийца, и не знаю их привычек! Может, он хотел, чтоб я работать не смог! - Ты и так не работаешь. - Тогда... может, просто поиздеваться. Боль причинить. - С этой целью он банально набил бы тебе морду... - вздохнула тогда Ольга. - Или напугать... Запугать меня, чтобы я тебя оставил! Это, быть может, и имело под собой какую-то логику... но Ольга всё равно не верила, что Кантор способен на такое. Он же ей обещал? Обещал. А его слово... ну пока она не могла вспомнить такого случая, чтобы он не сдержал своего слова! Да и Артуро, как потом выяснилось, и Кантора-то толком не видел. Фигура в надвинутой на глаза мистралийской шляпе и плаще? Три раза "ха"! Тоже мне особая примета... Но, в конце концов, кто бы в Артуро ни стрелял, его рана и боль никуда не делись. Наверное, ей надо просто быть мудрее... Жалостливее. А то она, быть может, будучи директрисой театра, лишилась некоторой доли женственности, которой у нее и без того была нехватка? Помнится, как раз Артуро ей однажды в запале и сказал нечто подобное... Спасибо сегодняшним гостям - они попросту спасли Ольгу от тягостной сцены и от того, чтобы эта сцена не переросла в нечто непотребное, о чем бы потом могли пожалеть оба - и она, и Артуро. Хотя несчастный раненый, наверное, предпочел бы визит кого-нибудь другого... Хуже для него, наверное, были бы только Кантор с Его Величеством! Мафей, несмотря на то, что помог Артуро, обезболив его - довольно качественно, судя по всему, - был на редкость задумчив, молчалив и не по-детски собран и скуп на жесты и эмоции. То и дело, как казалось Ольге, его огромные глаза пронизывающе следили за мистралийцем, как какой-то эльфийский рентген... Элмар, правда, выразил некоторое сочувствие - но со свойственной ему прямотой сразу вспомнил какой-то случай из своей практики, как с подобной раной пришлось ещё драться и скакать на лошади, поскольку, мол, даже и кость вроде не задета - экая невидаль! - Ольга... - раздалось из комнаты. Девушка со вздохом прервала перестановку посуды с одной полки шкафчика на другую - не сильно необходимое сейчас дело, да. Но почему бы и не сделать его сейчас? Так удобнее, компактнее... ну да ладно. - Где же ты? Вот так вот, лежишь, и воды некому подать! Ругательски ругая себя за бесчувственность и жестокость, Ольга наполнила стакан и устремилась обратно в комнату. В конце концов, Артуро не виноват, что меньше видел в жизни, и что у него не столь высокий болевой порог. Не всем быть героями! Он ранен, ему плохо, и он тоже имеет полное право на сочувствие, понимание и ласку. Она вошла в комнату и села у постели больного. Хотела ласково взъерошить ему волосы... - Осторожно! - возопил раненый. - Опять заболит... - Я даже не прикоснулась к тебе, - обиженно сказала Ольга. - И вообще... я же не руку трогаю... Вот твоя вода. - Мне просто уже после всего, что произошло, не хочется НИКАКИХ прикосновений! - пожаловался Артуро и покосился на стакан. - А это зачем? - Ну, ты же просил... - Я выразился фигурально. - Ну, раз так... мне унести воду? Или ты фигурально попьешь? - не удержалась девушка. - Поставь... тут... где-нибудь... - дозволил бард тоном святого Феандилля, прощающегося с друзьями. Ольга хмыкнула. Неслышно. Ну, во всяком случае, она надеялась, что неслышно. * * * - Я больше не нужна тебе, Мигель, - улыбнулась нимфа. - Наверное... - смущенно пробормотал юноша. - Но я всегда буду благодарен тебе! За... За все! За нежность и ласку. За то, что поверила в него... и он, кажется, стал таким, каким Азиль его увидела. Мигель бережно, как цветок или птицу, погладил подаренный ему нимфой музыкальный кристалл. - Я рада, что у тебя все в порядке, - Азиль быстро чмокнула его в щеку. - С тобой было хорошо. И ей тоже будет с тобой хорошо. Ты добрый. А знаешь, кого ты мне напомнил? Эль Драко! Спросить, кому "ей", и как Азиль узнала, Мигель не успел - последняя фраза дошла до его сознания раньше. - Ты... Ты знала Эль Драко?! - Да, - как ни в чем не бывало кивнула Азиль. - Я его знала. Я жила с ним несколько недель. Наверное, я даже любила его... Не так, как Элмара, но любила. Он тоже был очень добрый... и такой веселый, ласковый и нежный... Мигель с трудом сдержал глупый смешок, подумав, что это, наверное, истерика. Нет, у Богов точно есть чувство юмора, и как же Они умеют пошутить! Отдал последние деньги за музыкальный кристалл. Готов был отдать полжизни, лишь бы прикоснуться к гитаре Эль Драко. Сам того не зная, прикоснулся, - и весьма основательно! - к его женщине. Мигель очень отчетливо вспомнил свои метания и сомнения перед их с Азиль ночью. Светлоликая Мааль-Бли! Поистине: в незнании - счастье! Знай он заранее, с кем его будут сравнивать в постели - точно осрамился бы к рогатым демонам. - А что на кристалле? - спросил опомнившийся Мигель, молясь, чтоб нимфа ничего не заметила. Какое счастье, что в зале - полумрак! - Тут "Берега", как вы с Диего и просили, - отозвалась Азиль. - И еще кое-что. "Любовь небесная". - "Любовь небесная"... - тихо проговорил юноша. - Такая замечательная музыка! И слова... А знаешь, я слышал, как он ее пел! Вживую слышал! Нам с братом удалось тогда попасть на концерт. Это... - голос предательски дрогнул, но юноша ничего не мог с ним поделать: - Это был последний концерт Эль Драко... Его взяли безопасники в тот же день... Азиль вздохнула и как-то поникла, словно цветок под холодным ветром. В огромных глазах отразились печаль и боль. - Ему не надо было возвращаться в Мистралию, - тихо и почти жалобно произнесла нимфа. - Боги, как бы я хотела знать, где он сейчас! Что с ним стало? Ну почему он не объявился, не пришел к Ольге? - Но... - Мигель непонимающе уставился на нее. - Но ведь маэстро... Разве он не погиб? Его... его же убили... в Кастель Милагро! - Я сама так думала, - покачала головой Азиль. - А оказалось, что нет... Кантор тебе не рассказывал? - Кантор? О чем? - О том, как Ольгу попытались проклясть. Придворные дамы. Они ей позавидовали, потому что думали, что Шеллар хочет на ней жениться. - Нет... - Мигель уже совсем ничего не понимал. Король собирался жениться на маэстрине?! - А при чем тут маэстрина Ольга? - Ну как же... Неужели тебе не рассказывали? Это было какое-то колдовство... Очень плохое. Некромантия. - Азиль на миг замолчала, словно не зная, как лучше объяснить. - Ей приснился сон, в котором некромант венчал ее с мертвым женихом. То есть, тот маг думал, что все женихи, которых он призвал, мертвые... Велел ей выбирать. И она выбрала Эль Драко. Некромант обвенчал их, а потом Эль Драко отказался ему повиноваться и сказал, что он живой... Эль Драко убил того колдуна и попросил Ольгу вывести его из лабиринта. Она указала ему выход, и они вышли вместе. Люди, связанные заклятьем, всегда встречаются. Он должен был найти Ольгу, а он так и не появился. Я не знаю, почему. - А... может быть, это был просто сон? - робко спросил Мигель, боясь надеяться. Неужели... Неужели такое возможно? Маэстро жив?! - Это был не сон, - вздохнула Азиль, - Шеллар специально пригласил одного старого мага, который разбирается в некромантии, и тот все объяснил. Он сказал, что душу живого человека тоже можно так призвать, если он без сознания или безумен. В первое мгновенье Мигель подумал, что ослышался. Эль Драко - безумен? Нет, он не будет даже представлять этого! Невозможно... Несправедливо... Так не должно быть! - Мэтр Наргин сказал, что к нему должен был вернуться рассудок в тот миг, когда Ольга вывела его из лабиринта. Но если он жив и в здравом уме, почему же он так и не дал о себе знать? - недоуменно продолжала Азиль. - Хотя, после того, что с ним случилось... Наверное, он просто не хочет, чтобы его кто-то видел. - Почему? Что с ним произошло? - Ольга рассказывала, - нимфа сцепила тонкие пальчики, в прекрасных нечеловеческих глазах блеснули слезы. - Она дотронулась до него и увидела... ну... все, что с ним сделали. Ольга говорила: он был страшно изранен, а лицо изувечено так, что она не могла смотреть... Его просто узнать невозможно было. И у него не было правой руки - вот так, - она провела пальцами по запястью. - Не может быть... - выдохнул Мигель. Музыкант - без руки? Чей злобный и подлый ум мог выдумать такую пытку? - Не может быть! - Шеллар сказал, что все правда, - возразила Азиль. - Он говорил, у него есть достоверные сведения. Эль Драко как-то спасли повстанцы с Зеленых гор. Его освободили из Кастель Милагро, он был жив, но... Ольга все точно сказала, что с ним было. И то, что он помешался, тоже возможно... - Азиль испуганно вскинулась и прикрыла рот ладошкой. - Ой, Шеллар ведь говорил, что это секретно! А я забыла... Мигель, ты никому не рассказывай. Не рассказывать? Мигель подумал, что вряд ли смог бы это сделать, по крайней мере - сейчас. Маэстро Эль Драко - полубезумный калека, который никогда больше не возьмет в руки гитару? Ни разу за всю свою жизнь Мигель не чувствовал такой отчаянной, безнадежной ярости - ну, может быть, кроме того дня, когда узнал о гибели Рикардо. Хотелось закричать... Убить кого-нибудь... Кого-нибудь из тех мерзавцев! Какие же сволочи! Невероятно отчетливо вспомнился тот концерт: волшебный голос, чудесная мелодия, рождающаяся под чуткими пальцами гитариста, и незабываемое ощущение любви, доброты и радости, окутывающее стройную фигуру певца на сцене, солнечным светом изливающееся на людей вокруг... Как же можно было так - с НИМ? За что? За что ЕГО так? - Я так надеялась, что он придет, - с грустным недоумением проговорила Азиль. - А он не пришел. Наверное, он все-таки погиб. Не тогда - так позже... Кантор может знать, не было ли в Кастель Агвилас молодого воина с изуродованным лицом и без правой руки... Воевать ведь и с одной рукой можно, я знала такого человека. Мигелю вдруг стало холодно, как от озноба. Ну почему, почему он не пошел на войну? Почему не сражался рядом с братом? И с Диего! Диего? Как же он мог забыть? Рикардо ведь говорил! Только он называл Диего Кантором, поэтому, наверное, Мигель и не вспомнил сразу. Кантор тоже побывал в Кастель Милагро! Его как-то освободили. Товарищ Амарго. То есть - советник Каррера. А что если... Если Кантор видел Эль Драко там, в застенках? Если Амарго освободил тогда их обоих? Кантор не любит говорить об Эль Драко... Мигелю внезапно вспомнился резкий злой голос: "Эль Драко больше нет... Найди себе какого-нибудь нового героя и не тревожь умерших..." Наверное, Кантору слишком больно об этом говорить. Потому что... Потому что он точно знает, что случилось с маэстро! Как бы узнать?! Он очень хочет - нет, он должен об этом узнать! Очень просто - пойти и спросить у Кантора. Но Мигель знал, что не решится.