Песня на двоих. Альтернативная история

- А ну признавайтесь, болваны, - кому в голову пришло всю ночь вместо сна репетировать?! (Элеонора Раткевич, “Превыше чести”) В кабинете Карлоса в Погорелом театре шло обуждение новой пьесы Юста. Ольга, уставшая от потакания тонкой бардовской натуре (Артуро умел смотреть на нее так, что девушке тут же начинало чудиться, что она бедолагу обидела), ожидала, что разговор с Карлосом будет нелегким. И была приятно удивлена, когда режиссер чуть ли не сам предложил попробовать поставить пьесу! - Что я могу сказать? - Карлос положил на стол тетрадь. - С некоторыми поправками, правда - но может получиться интересный спектакль! Драматичный. И поставить его будет легче, тем более что никаких особенных декораций он не потребует. Потому что "Юность волшебника" нельзя ставить кое-как! А эту пьесу можно сделать быстро... и хорошо. Я еще подумаю: надо прикинуть актерский состав… Довольная, Ольга слушала маэстро и кивала: актеров она всё равно не знала. Только нескольких местных, из Даэн-Рисса, но, пожалуй, ролей для них в пьесе не было. Хотя бы потому, что местом действия явно была Мистралия, вернее, некая абстрактная страна, поразительно на нее похожая… Да и сюжет тоже… соответствовал. ...Юный король. Регент, он же глава службы безопасности. Полковник Пелигро. Злодей, убийца и садист… Конечно же, имелся в виду советник Блай! Что-то показалось Ольге ужасно наивным, хотя некоторые детали при этом были даже слишком реалистичны… Но быть может, это не наивность, а чисто театральная условность? Главное, чтобы сыграно было естественно и с душой... Заговор против злодея-регента, причем в самой столице. Ну-ну, хорошо хоть не в королевском дворце… Участники заговора: аристократы и не совсем, студенты, барды… А дальше самое интересное. Двое сыновей матери-вдовы. Младший - Паоло. Обаяния через край, душа общества и любой компании, любимец девушек и пожилых тетушек. Улыбчивый и готовый придти на помощь... Старший - Андрес. Неразговорчивый, почти угрюмый, подчеркнуто воспитанный и правильный. Глава семьи. Всё внимание сперва обращено на Паоло - семья и близкие друзья собрались помянуть молодого человека, покончившего с собой после известия о том, что его возлюбленная попала в лапы охранки... Все сочувствуют матери, которая, похоже, предпочла бы оплакивать старшего сына, а не младшего. И даже не особенно это скрывает! Да ещё винит его в трагедии. Дескать, если бы он с братом поговорил вовремя так, как он умеет… то ничего бы и не было. А потом действие обращается в прошлое - наверное, надо всё-таки сделать так, чтобы в пьесе всё шло в хронологическом порядке. Хотя когда Ольга читала это впервые, именно неожиданность, с которой раскрылся второй главный герой, захватила ее. Андрес, такой законопослушный и осторожный... оказывается, является главой подполья! Он начинает вспоминать брата. Которого он действительно любил, что бы там ни говорила мать... Второе действие состояло из воспоминаний Андреса о Паоло, и вот тут-то и раскрылось истинное лицо младшего брата, оказавшегося кутилой и игроком, которого Андресу раз за разом приходилось вытаскивать из передряг. То выплачивать его карточные долги, то откупаться от родителей соблазненных Паоло девушек, то драться за него на дуэли с рогоносцами и оскорбленными родственниками третьих сторон... А потом Паоло увел у него любимую девушку... ту самую... попавшую в руки Пелигро... Девушка... Андрес, похоже, уступил ее чересчур легко. Да, они же готовили серьезную операцию. И он не хотел, чтобы ее имя связывали с ним, если заговор разоблачат... так что же случилось? Оказывается, младший брат в очередной раз влип в серьезные неприятности - но на этот раз Андрес не возник вовремя рядом. Зато это сделали люди регента. Паоло получил одно из тех предложений, от которых невозможно отказаться... и просто сдал министерству Безопасности всех, кого знал, в обмен на "дружбу" регента. И девушку в том числе. Про своего брата он не знал - тот был слишком методичен в своей конспирации... Очень интересная сцена между братьями - младший рассказывает о своей беде без тени сомнения, что именно так и следовало поступить. И вспоминает о брате невесты - как же это он про него забыл! Вдруг теперь в его откровенность не поверят новоиспеченные "друзья"! Надо срочно рассказать и про брата девушки... И про кого-то там ещё он забыл упомянуть в Департаменте Безопасности... И в этот момент Андрес в него стреляет. Не в брата - в предателя. Пока ещё кого-то можно спасти... Пока он всех не выдал. Вот вам и самоубийство, однако... Теперь понятно, почему Андрес ничего не возражал в ответ на обвинения матери. Следующая сцена. Андрес собирается куда-то уезжать, оставляет своему другу письмо для матери... нет, почему-то два письма. И письмо для друзей, или для заговорщиков - видимо, это одно и то же. Куда же он отправляется? - Что же ты делаешь со своей жизнью?! - Это спрашивает главного героя его друг. - Это моя жизнь, и я сам решаю, что с ней делать! Всё правильно, но что же происходит?! Последняя картина. Прошло некоторое время. И девушка, оказывается, жива, и вроде бы здорова - во всяком случае, полностью пришла в себя. Они разговаривают с матерью Андреса и Паоло. Разумеется, женщины вспоминают Паоло, смотрят на его портрет и грустят. Конечно, девушка не узнала, из-за кого ее арестовали. Она лишь мельком вспомнила старшего брата да пожалела, что не застала его дома... А потом на сцене появляется друг Андреса, тот самый, которому он передавал письма. И ведет себя как-то странно, скованно, говорить не решается... Мать в очередной раз прохаживается по поводу старшего сына - холодный, невнимательный, никакой заботы и тепла от него... Уехал куда-то, а имением управлять надо, о чем он вообще думает?! И тут не выдерживает молодой человек. Оказывается, всё просто - он принес письмо для матери. От старшего сына. Который, тремя днями ранее, совершил покушение на регента. Убил его, но и сам был ранен. Выбраться из поместья Пелигро он уже не смог... Те немногие, кто знал о его намерениях, пытались его освободить, но было уже поздно - после трех дней допросов, ничего от него не добившись, Андреса расстреляли ранним утром. - Собственно говоря, - задумчиво говорил Карлос, - основная пружина пьесы - это дуэт двух братьев. У меня возникла мысль отдать роль младшего, обаятельного предателя, нашему актеру Руису де Лара. Неожиданно, скажешь ты? Ольга вежливо пожала плечами и задумчиво нахмурилась. Она слышала про Руиса, но не видела его ни разу. - Паоло сыграть можно очень интересно… и сложно, не всякий сможет, - проговорил Карлос. - Потому что он должен быть по-настоящему обаятельным! И тем не менее он становится предателем. А вот кому поручить старшего брата, я ещё не знаю… - задумчиво протянул он. И в этот момент в дверь кабинета постучали. Карлос не успел ничего сказать, как на пороге появился Кантор. Диего уже сделал шаг вперед, но увидев Ольгу, остановился: - Добрый день… Маэстро, я хотел бы с вами поговорить… когда вы освободитесь, - добавил он. Ольга уже хотела обиженно подняться и бросить: “Мне что, уйти?!” Но Карлос опередил ее: - Что случилось, Диего? Я тебя сегодня и не ждал… Что-то важное? Как ты себя чувствуешь? Он явно встревожился. Кантор махнул рукой, - почему-то не хотелось говорить о Мигеле при Ольге, но просить ее выйти сейчас было бы действительно хамством. - Да со мной всё хорошо! Тут другое… Я вчера парня одного подобрал… на улице. Его какие-то ублюдки избили и ограбили. Карлос чуть приподнял бровь, выражая понятное удивление: с такими проблемами люди обычно обращаются в полицию, а не в театр. - Ему очень нужна работа, - пояснил Диего. - Мигель, да ты проходи уже, что ты стесняешься, как девица на выданье? В дверях показался взволнованный донельзя Мигель. Еще вчера он и представить себе не мог, что увидит самого Карлоса!.. - Здравствуйте, Маэстро... - только и смог сказать он. Но КАК он это сказал! - Здравствуй, Мигель, - ободряюще улыбнулась юному мистралийцу Ольга. - Проходи. Карлос, который отвык от такого почтительного внимания к собственной персоне, поперхнулся дымом и, благоразумно убрав сигарету в пепельницу, ответил: - Здравствуйте, молодой человек. Так кем вы хотели работать? Актером? - Ну... - Мигель смутился ещё больше, но у него хватило сил промолчать. - Я на стройке работал, могу ремонт делать... Декорации там... ведь они ещё не готовы? - с надеждой спросил он. - Ещё нет, - Карлос внимательно оглядел Мигеля, блуждавшего взглядом по кабинету и выискивающего на стенах свидетельства принадлежности этой вполне деловой комнаты к миру искусства. - Ладно, юноша, подождите в коридоре, мне с этими двумя господами нужно поговорить. А потом я решу, что делать с вашим трудоустройством... Мигель кивнул с такой радостью, точно ему предложили главную роль, и скрылся за дверью. - Диего, я понимаю, что ты хочешь ему помочь, но с чего тебе пришло в голову притащить этого ребенка сюда? - Он мечтает работать в театре, - ответил Кантор. - И у него есть Огонь. Небольшой, но есть. Я чувствую. - И что? Сколько народу мечтает о театре! - вздохнул Карлос, снова закуривая. - Ладно, пока нам нужны строители, декораторы, а там... там посмотрим. - Но если у него есть Огонь... - робко встряла Ольга, успевшая ярко и в красках представить сцену избиения и спасения. Мальчика было жалко. - Мало ли у кого он есть! - резонно возразил режиссер. - Что ж теперь, всех в театр тащить?! - Да! Он рисует, - вспомнил Кантор. - Рисует - это хорошо, - пробормотал Карлос, глядя на Кантора и думая явно о чем-то другом - не о Мигеле. - Ладно, пусть приходит завтра пораньше. Декорации нам действительно нужны, да и стены не мешало бы наконец привести в порядок! - Ну, тогда я его обрадую, - сказал Кантор и благодарно кивнул Карлосу. - Пойду. Я ещё побуду тут, не буду вам больше мешать. Ольга смотрела вслед мистралийцу, вновь вспоминая понравившегося ей персонажа пьесы, который, строго говоря, являлся ее стержнем и главным героем. Угрюмый характер, вспышки раздражения... постоянная внутренняя боль... глубокая порядочность - и разлад с самим собой… Он же действительно на Диего похож!! Она вновь глянула на тетрадь, которую еще держала в руках, быстро обернулась к Карлосу, едва удержавшись от радостного вопля: "Маэстро! Да вот же он!" И встретила понимающий взгляд наставника. - Делаешь успехи, ученица, - улыбнулся Карлос. - Мы ведь сейчас об одном подумали? - Да, маэстро! Андрес… - Да, пожалуй, приглашать Андреса со стороны нам не придется. - Ага, вырастим в своем коллективе, - Ольга не удержалась и хихикнула. - Недурно сказано… Главное - точно. Диего не играл раньше драматических ролей, но это не важно. Все когда-то случается в первый раз. * * * - Вот наш зал, - улыбнулся Кантор, пропуская Мигеля вперед. - А… мы не помешаем? - А мы тихонько… Вот, видишь - здесь вообще пока вся стена облезлая… А тут кулиса старая, видишь, вон там? Ну а с декорациями ещё и наполовину не решено. - Постой… - Мигель схватил Кантора за рукав, - но ты слышишь?! Это же… - Ну да, “Юность волшебника”, начало второго действия. Ты об этом? Парень смотрел на сцену, где как раз отрабатывался момент признания в любви. Держась за руки, слаженно пели Тарьен и Юлитта. Мигель оглянулся на Диего: - Кен и Делия? - спросил он с налетом странного скептицизма в голосе. - Да. А что? - Ну… - Мигель замялся. - Я не хочу сказать дурного о маэстро, но… Как-то это… Не так. "С Эль Драко сравниваешь?” - мысленно усмехнулся Кантор. Признаться, вот этого он опасался. Что призрак "убиенного великого барда" помешает зрителям по достоинству оценить Тарьена, его чудесный голос, его Огонь. Хуже нет - состязаться с мертвецом, которому задним числом наприписывали несуществующих достоинств, пользуясь тем, что возразить он не может. Хоть воскресай, право! И сказал вслух: - Это лишь первая репетиция сцены, они и наполовину не выкладываются. Только приноравливаются друг к другу. Завтра придешь - мы с Тарьеном поединок будем репетировать, это, по-моему, интереснее, чем любовная сцена. “Любовные сцены - это не моё амплуа!” - усмехнулся он про себя. - Диего, а ты… - А я - Зарби. - А, ну да! Конечно же! “Орк, кто же ещё?! Кто бы сомневался!” - подумал Диего и посоветовал: - Ты можешь поехать домой, а завтра утром начнешь работу… Или хочешь остаться, послушать? - А можно?! - радостно спросил Мигель. Кантор только улыбнулся невесело. Сам когда-то таким был! Кажется. Сколько лет прошло? Пятнадцать? Или меньше все-таки? - Я тогда пройдусь тут… осмотрюсь… - нерешительно проговорил Мигель, продолжая разглядывать зал. Да. Работы ему тут будет! - Диего! - негромко окликнули от дверей. В зал вошел Карлос. Если Тарьен с Юлиттой его и заметили, то не подали виду и не сбились ни на единую ноту - молодцы… - Диего, я хотел с тобой поговорить еще вот о чем. Посмотри, пожалуйста. - Юст? - подозрительно осведомился Кантор, принимая тетрадь. - На этот раз превзошел себя, - с довольным видом развел руками маэстро. Звучало устрашающе - памятуя о прежних творениях непризнанного драматурга. - В хорошем смысле, - поспешил уточнить режиссер. - Обрати внимание на главного героя. Андреса. - А что с этим Андресом? - удивился Кантор. - Это же пока лишь пьеса - не опера и не мюзикл… - Пьеса, да… вернее, драма. Не хочешь попробовать? - Я? В пьесе? Но ведь я никогда… - А почему нет? Диего, что тебя беспокоит? Тебе ведь уже приходилось… и судьями были не зрители в зале, а ставкой - не провалившийся спектакль. - Карлос, тебя-то кто просветил на этот счет? - скрывая смущение, хмыкнул Диего. - Тебя ж в Мистралии не было. - Ольга. А Ольгу, с ее слов - Его Величество. Так что не вижу оснований не доверять сведениям. - У тебя что, никого лучше на главную роль не нашлось?! - усмехнулся Кантор, скрывая противоречивые чувства, охватившие его несмотря на привычное хладнокровие. - На мой взгляд ты подходишь идеально. Полное попадание в образ, - сообщил Карлос знакомым тоном, не оставлявшим возможности для возражений. Когда у маэстро случалось такое "попадание в образ", разубедить его могла только полная бездарность попавшего. В ином случае Карлос выжимал из актера все, чего требовал его режиссерский замысел - и немного сверх того. * * * Мигель бродил по Погорелому театру, чуть пошатываясь и действительно ощущая себя слегка пьяным. Он вежливо раскланивался с рабочими или кордебалетом, когда они попадались ему на пути - девушки удивленно кивали, кто-то из них хихикнул, один парень удивленно буркнул: “Что?” Мигель кланялся, извинялся, старался не мешать. Часто зависал в уголке и смотрел, как настраивают виолончель, как балерина разогревает мускулы у маленького станка, не обращая ни на кого внимания… Кто-то собирал непонятного назначения конструкцию - фрагмент декораций? Двое мужчин укрепляли над входом в зал магические осветительные шары. Это было очень интересно, но мешать магам было бы слишком рискованно. - Мигель? - внезапно окликнули его сзади. Юноша вздрогнул и обернулся. Позади, приветливо глядя на него из-под белокурой челки, стояла та самая девушка, которую он видел в кабинете маэстро Карлоса. - Тебя ведь зовут Мигель, так? - Да, маэстрина… - Ольга, - отрекомендовалась она. - Тебе надо будет зайти в бухгалтерию. Я уже сказала Зинь, чтобы она завела на тебя ведомость. - Ведомость? В бухгалтерии? - ошарашенно переспросил юноша. Это маэстрина перепутала или он чего-то не понимает? - Ну да. Тебе ведь нужен небольшой аванс? Ведь Диего говорил, что тебя ограбили, правда? - Правда… - Ну вот и зайди сейчас к нашей Зинь, это по тому коридору налево, бухгалтерия, комната номер семь… хотя, кажется, номера там нет… Ну я думаю, найдешь! И Ольга, весело кивнув ошеломленному мистралийцу, побежала куда-то дальше. Наверное, к Карлосу. Интересно, она его секретарша? Решив, что теперь у него в любом случае будет время выяснить, кто здесь кто, Мигель отправился на поиски неведомой Зинь. Здесь его ждало новое потрясение - даже не одно, а два. Первое - ему дали деньги! Не так много, но вполне достаточно, чтобы прожить какое-то время, будучи экономным! А второе ему тут же поведала сама Зинь, которая явно потешалась над ошеломленным, восхищенным молодым человеком. Оказывается, та доброжелательная девушка, казавшаяся почти “своей” в чем-то неуловимом - как соседка или подруга по школе, является ни много ни мало - владелицей театра. Бессмертный Бард! А он-то думал - секретарша или начинающая артистка… Правда, она ещё и ученица Карлоса, просветила Зинь, а вдобавок - уроженка другого мира! Хоть Мигель и слышал, что бывают такие, но воочию видел впервые. И теперь он самым постыдным образом ходил за маэстриной хвостом и пытался понять: чем же она отличается от других девушек? Кроме одежды, которую Мигель ни в коем разе не посоветовал бы носить, скажем, своей сестре… Хотя… говорят, теперь модно. Во всех одежных лавках эти синие штаны лежат, раз чуть себе по незнанию не купил. Торговка вовремя остановила, что, мол, они в основном для девчонок… О как! Откуда-то появился Кантор с листками бумаги в руках и стал оживленно разговаривать с оркестрантами. А потом в театр вошло ещё одно лицо - хорошо одетый, вальяжный молодой соотечественник, в котором сразу без ошибки можно было угадать барда. - Артуро! - немного удивленно встретила прибывшего Ольга. - Ты что? Что-то случилось? - Ничего. Я просто соскучился! Мне стало одиноко… И я подумал, что мы могли бы вместе пообедать, - ответил Артуро - и тут увидел Кантора. А Кантор, словно почувствовал его горящий недоброжелательством взгляд, обернулся - до этого он стоял спиной к двери. Его лицо не изменилось, но Мигель почему-то сразу представил, что вот так же, как сейчас на Артуро, товарищ Кантор смотрел в перекрестье прицела. И Мигель, никогда не считавший себя особо проницательным, вдруг сразу понял, кто была та девушка, которую его спаситель так стремился когда-то защитить. Он издали наблюдал, как Артуро, по-хозяйски обняв Ольгу за плечи, увел ее куда-то; как Кантор передернул плечами на стук небрежно хлопнувшей двери... и пытался понять: неужели маэстрина, такая с виду простая и милая, нашла кого-то, ещё более достойного? Или… а чем же ей не угодил Диего, который к тому же ее спас?! Его размышления были прерваны приветливым “Добрый день!” - и юноша, вздрогнув, увидел рядом с собой незнакомую девушку. С роскошными золотистыми волосами. - Ты новенький? - с интересом спросила она. - Или пришел к кому-то? - Меня зовут Мигель, - юноша слегка поклонился. - Я… новый работник. По ремонту… и немного художник-декоратор, - он смущенно улыбнулся: захотелось выглядеть перед девушкой всё-таки чуть более солидно. Но ведь правда! В договоре так и значилось. - С сегодняшнего дня. - А я - Лора, - улыбнулась девушка. - Вы артистка? - восхищенно спросил Мигель, глядя в выразительные и почему-то немного грустные серые глаза. - Я из кордебалета, - просто ответила девушка. - И меня можно называть на “ты”. А как ты попал сюда? Посоветовал кто? - Да. Диего… - Мигель сообразил, что не спросил фамилии своего благодетеля, и ему стало неловко. - Да… Я поняла… - девушка как-то замялась, - а разве он… сегодня же, кажется, нечетный день? Он по нечетным дням не приходит. - Да? Я не знал… - удивился Мигель. И в это время зазвучала музыка. * * * Кантор был даже рад, что пришел в театр в неурочное время - в тот день, когда его не ждали, и Карлос не планировал репетиций с его участием. Потому что всё вышло как бы случайно: он привел Мигеля, а теперь может поговорить с оркестрантами, спросить, пробовали ли они сыграть его музыку, ту, последнюю, что он сочинил… Как раз приближалось время обеда, и оркестранты недавно пришли - обычно их время было во второй половине дня. И тут он, неожиданно для себя, обнаружил, что ноты кто-то старательно размножил, а музыканты, оказывается, уже разучили написанную им сюиту! Ну не то чтобы совсем разучили… но что-то показать уже могут. Кантор пристроился с краю в третьем ряду и ждал. Сначала музыканты долго и немного бестолково рассаживались на своих местах, споря о том, где каждый должен сидеть, куда ставить ноты и почему всё так неудобно, и когда, наконец, будет закончен ремонт... Затем они стали настраивать инструменты. Привычные с детства звуки, квинты скрипок, пассажи флейты и гобоя… виолончель… Так вышло, что он давно не присутствовал при настройке инструментов. То приходил в другое время, то был в стороне и не слышал. Что-то давно и прочно забытое, безжалостно выброшенное из памяти - вдруг разрасталось в полный рост. Пальцы почти вспомнили привычные движения, гитарные колки и тихий звон гитары. Даже странно, что она осталась жива! “Так вы что, на ней играете?” - вспомнил он. Кантор сжал подлокотники кресла, глядя невидящими глазами в потолок скромного и пока ещё обшарпанного зрительного зала. Столько всего вставало перед мысленным взором под эти смешные и совсем не романтичные звуки настраиваемых скрипок и виолончелей... Было и радостно, и больно. Он вернулся! Только нет… ведь это уже не он. Тот, другой, он умер… забыть бы его, да не дают! Ну и демон с вами, всё равно я буду делать то, что хочу. Да и не нужен голос, чтобы музыку сочинять! Единый вздох скрипок прозвучал неожиданным стоном. Диего встал, достал из кармана сигару, чиркнул спичкой, сломав ее и не заметив, что она обожгла ему пальцы. Нервно затянулся, забыв о том, что в театре он никогда не позволял себе курить... Музыка нарастала, кричала и пела, прощалась и надеялась... А ведь раньше он такого не написал бы! Да он и вообще тогда сочинял в основном песни. И вот мюзикл ещё. А вот сегодняшнее - это было уже другим. Более… взрослым. Жестче, и пожалуй, правдивей. Без пафоса, что в "Юности волшебника" - что ж… юность на то и юность! Она проходит. Кантор стоял перед сценой, где несколько музыкантов играли то, что он недавно сочинил. Стоял, закрыв глаза и сжав кулаки. Музыка кончилась... несколько мгновений все молчали - и Карлос, и оркестранты... Потом Карлос крикнул "Браво!", ребята загомонили, рассказывая, как они это выучивали, и как быстро у них получилось соединить всё вместе... И как им это нравилось... - Спасибо, - тихо произнес Кантор. Сзади подошел Мигель. - Диего, это ТВОЯ музыка? - ошеломленно прошептал он. - Прости... Я ничего не знал... Кантор обернулся и посмотрел сквозь Мигеля, не видя его. Рассеянно провел рукой по волосам и хотел что-то сказать... Но вздрогнул всем телом и вдруг побледнел. Подошедший Карлос, Тарьен - вдруг поплыли перед глазами, а всё вокруг стало багровым… Ольги не было видно… Ах да… она ушла. С Артуро. Демоны, как же больно! В голову словно вливали кипящую смолу. … Мигель ахнул от неожиданности - Кантор пошатнулся и упал, словно в него выстрелили. Хорошо, что рядом был Карлос - вдвоем они смогли подхватить Диего и отволочь в первый ряд кресел… Кантор хотел что-то сказать, но голова его упала на грудь, и он потерял сознание.