Каменные ограды

Новомодный праздник День равенства привился американцам не сразу. Казалось бы, очередной выходной в году должен восприниматься строго положительно, но сама суть торжественного дня для многих оставалась отталкивающей. День равенства подразумевает с собой мирное соседство людей и мутантов, доказательства того, что каждый гражданин США равнозначен для своего государства, будь у него измененные гены или другого цвета кожа. «Все мы люди, все мы смертны, все мы печемся о будущем наших детей» - слегка перековерканная цитата Кеннеди была обречена на вечное повторение в этот день. Она важна не только потому, что Джон Фицджеральд Кеннеди - мутант и великий президент, но и потому, что именно это высказывание изменило судьбу мутантов в Америке. Джеки никогда не считала себя революционеркой, героиней, а уж тем более политиком. Одно публичное выступление, - и хватит. Ей всегда казалось, что ее заслугу уж очень сильно переоценили. Кто-нибудь да сделал бы то же самое. Она не рисковала своей жизнью, работой или семьей. Она просто встала и произнесла короткую речь, держа за руку любимого человека. Внимание приковалось к ним моментально. И если Джеки бежала от него, то Пьетро напротив, бежал к нему навстречу. Интервью, фотосессии, преследование папарацци - всем этим, Пьетро пользовался. Но мало кого интересовал именно он, всех волновала судьба парочки влюбленных подростков, новых Ромео и Джульетты. Ажиотаж после выступления в Конгрессе стали новыми каменными оградами, которые они с трудом, но преодолели. Конец эпохи восьмидесятых. Джеки решила отправиться к отцу, чтобы вместе попытаться забыть о дне равенстве. Дом без надлежащего ухода потерял свой презентабельный вид, но выглядел неплохо. Порядок внутри поддерживала исключительно гувернантка, которую наняла Джеки. Дуглас уже не видел смысла в том, чтобы поддерживать в доме, да и в самом себе какую-то жизнь. Миссис Гардинг перестала являться таковой, подав документы на развод. Она не могла простить супругу того факта, что жизнь дочери не так важна, как политическая карьера. Младшему сыну, Джону, было девятнадцать. Он поступил на первый курс в медицинский колледж, его приняли в братство, и его судьба складывалась вполне благополучно. Джон был абсолютно аполитичен и историю сестры воспринимал, как трагедию, которую не стоит упоминать в лишний раз. Отношение у Джеки с братом вышли натянутые, в отличие от Максимофф, которые будто бы и никогда не разлучались. - Привет, пап, - она присела на край дивана, понимая, что отец не будет оказывать ей лишних почестей. Просто он такой человек. Излишне суровый и строгий. Дуглас только кивнул в ответ своей дочери, продолжая щелкать каналы. Джеки разгладила складки на светлом тренче. - Как дела в Институте? - Хорошо, - она мелко закивала головой, продолжая смотреть в экран. - Мне там нравится, но за детьми сложно уследить. - Мутанты, - шикнул он, - кого угодно сведут с ума. Особенно молоденькую учительницу с чистыми генами. Она ненавидела это выражение «чистые гены», которое использовал исключительно ее отец, тем самым даже спустя семь лет после того выступление в Конгрессе не смог принять мутантов. Также он не смог принять и Пьетро. - А у меня для тебя хорошая новость, - саркастично произнесла она, вдыхая носом воздух. Дуглас слегка повернул голову к дочери. - Мы с Пьетро расстались, - Дуглас без каких-либо эмоций посмотрел на нее. - Возможно, - голос у нее звучал надтреснуто, как бывает, когда слезы рвутся наружу, - ты уже видел фотографии с этой Кристаллией. Я не знаю, что там у них, - она уронила руки на колени, - но да, наверное, так будет лучше. Дуглас хмыкнул, возвращаясь к телевизору. Внутри Джеки все замерло от напряженного ожидания. В своей голове она тысячу раз проигрывала эту сцену, пробуя все вариации реакции, но ее воображение ни разу не подсказало ей, что отец может отреагировать никак. Просто никак. - И почему вы расстались? - без интереса спросил Дуглас. - Почему расстались? - переспросила она, нервозно разглаживая тренч. - Потому что сложно, папа. Он мутант, а я обычный человек. Он живет в своей скорости, а мне кажется, что он считает меня какой-то обузой. Понимаешь? Слишком обычной и простой. Я знаю, что у него давно, очень давно, когда его впервые увезли в Институт были отношения с Лорой. Мы разговаривали с ней. У них все было... гладко. Ничего такого, что есть у нас. И наверняка эта Кристаллия... - она шикнула от злости. - Более того, семьи. Его отец меня недолюбливает, не могу то же самое сказать о сестре, но у нас тоже напряженные отношения. Да и ты, пап, - Жаклин сделала глубокий вдох, - всегда был против. Слова вырвались сами собой. Джеки и не ожидала от себя такой речи, но, возможно, щемящее одиночество, горесть разлуки и жуткая ненависть к самой себе вынудили ее на такую исповедь. Хотя некоторые моменты она утаила от отца, потому что сама старалась забыть о них. Пьетро сделал ей предложение, и она отказалась. Пьетро, именно он, боролся за их отношения последний год, в то время, как Джеки уже была готова сдаться. Честно говоря, она и сдалась, а у Пьетро не было больше сил бороться. Возможно, они просто жили в иллюзии подростковой влюбленности, подыгрывая восторженной толпе и телерепортерам. Возможно, у них просто не хватило смелости признаться самим себе, то, что случилось семь лет назад, было просто ошибкой, чередой случайностей, каких-то фактов и каких-то бурных юношеских эмоций. - Я всегда говорил, - со старческим свистом прокряхтел Дуглас, - что у тебя нет своих мозгов. Джеки нервозно рассмеялась, хотя в глазах уже скопились крупные слезы. - Думаешь, такая героиня, что освобождаешь парня от такой ноши? Она опустила голову вниз, кусая свои губы. - Никакая ты не героиня, Жаклин, просто трусиха. Этот мутант, - он не смог избавиться от гневных ноток в голосе, - любит тебя так, как ты и представить себе не можешь. Ты для него самая любимая ноша, если хочешь, чтобы это так звучало. Джеки не сдержала горького смешка, чувствуя разгоряченную влагу на щеках. - С днем равенства, папочка. - Дрянной праздник, - произнес он так, словно сплюнул. - Нет и не будет никакого равенства. Они никогда не прощались, хотя здоровье Дугласа подсказывало ему, что пора завладеть такой привычкой. Джеки поцеловала отца в лоб, сказала короткое «спасибо» и вышла из дома. Пройдя мимо машины, она осознала, что не сможет вернуться в Институт сегодня. Слишком много хороших воспоминаний там спряталось на каждом уголке. После той речи они какое-то время жили на территории Института. Это было прекрасное время. Беззаботное и счастливое. Они, как и свойственно подросткам, просто не могли оторваться друг от друга. Джеки и не подозревала, что с одним человеком можно проводить так много времени. Были у нее студенты, Джейн и Скотт, которые очень напоминали ей себя и Пьетро в том чудном возрасте. Джеки любила своих учеников, но не могла избавиться от чувства зависти. Она села в автобус, продолжая перебирать в голове воспоминания, словно четки. Ей нравилась скорость Пьетро, его отзывчивость и чуткость. Стоило ей что-нибудь попросить, он приносил это в ту же самую секунду. Он всегда чувствовал любые колебания в ее настроении и молниеносно подстраивался под них, но иногда, и у сверх людей кончается терпение. Ком застрял в горле. Джеки вышла из автобуса, стараясь отогнать неприятные события из прошлого, что вспышками появлялись в голове. Только на середине пути она поняла, куда идет. И когда это осознание пришло к ней, она остановилась, чувствуя, что вот-вот разревется. Сил никаких не было. Она села под корявой ивой, сзади была река Потомак, спрятала лицо в коленях. Она опять испачкает плащ. - Так и знал. Она усмехнулась, не поднимая головы, чувствуя, как Пьетро спрыгивает на землю с корявых ветвей и присаживается рядом с ней. Плечом к плечу. - Знаешь... и погода сегодня такая же. С возрастом он стал перенимать вещи из гардероба отца, предпочитая курткам плащи или пальто. Волосы больше не растрепаны, напротив, он зачесывает их на одну сторону или назад, Джеки нравится такая его прическа. Он легко и просто кладет свою руку ей на плечо. У Джеки не хватает даже сил, чтобы оттолкнуть его, только прижимается к нему. - Как Кристаллия? - сквозь ухмылку спрашивает она. Пьетро цокает языком и хмурится. - Она слишком... яркая. - Ах, вот оно как. Значит, тебе по вкусу серые мышки. - Ты не серая мышка, Джеки. Просто вся твоя исключительность... она внутри, а не снаружи, - он переводит на нее долгий и пронзительный взгляд. Даже спустя семь лет карие глаза все такие же ребяческие, озорные и по-детски добрые. Хотя она и знает, какие злобные искры там витают. «Генетика - страшная вещь», - часто думает Джеки, украдкой глядя на близнецов Максимофф и их отца. Она думает об этом, потому что не может отказаться от банального женского желания создать семью, хоть и понимает, что это практически невозможно. Но все кажется возможным, когда самый быстрый в мире мутант сидит рядом, трепетно обнимая. Сказали бы Джеки тогда, в далеком 1973 году, что ее знакомство с Пьетро приведет не только к отношениям, но и к революции, она бы ни за что не поверила. - Что с нами не так? - тихо спрашивает она, глядя на носки собственных туфлей. - Почему у всех получается, а у нас нет? Их история слишком сложная и насыщенная. Отношения не менее запутанные, напоминают канат, что провели над пропастью, а вокруг постоянно гуляет ветер нового времени, и оттого его нещадно трясет. Они балансируют, стараясь не упасть, стараясь выжить, но чем дольше идешь, тем тверже уверенность в том, что конца не будет. Единственный выход - спрыгнуть. Пьетро тяжело вздыхает, приподняв плечи вверх, затем утыкается носом в ее щеку. - Я без тебя не справлюсь, - зачем-то отвечает он. Будто бы фраза сама выпрыгнула с его сознания, будто бы она никогда не должна была прозвучать. Джеки знала, она в такой же ситуации. Три недели, проведенные без Пьетро, были подобны аду. Она не могла привыкнуть к ужасающей пустоте, к медлительности времени, к вездесущей тишине. Ей казалось, что что-то в ней дало сбой, и она не может просто очнуться от этого ужасного сна, где Пьетро, будто бы никогда и не было. Лучше ругаться, швырять друг в друга вещи, чем проводить рукой по пустоте рядом. Пьетро прижал ее к себе второй рукой так, что она телом слышала его содрогание в груди, стук бьющегося сердца. - Попробуем снова? - в надежде шепчет она на ухо. Она знает, что он улыбается, щекой чувствует его растянутые в улыбке губы. - Мы всегда будем пробовать снова, - смеется Пьетро. - Давай уже признаемся в этом, врушка. Всю свою жизнь мы будем пытаться снова и снова, - он коснулся кончиком носа ее носа. - Звучит многообещающе, - хмыкает она. - Всю жизнь... Она прекрасно знает, что жить они будут от ада к аду, от ссоры к ссору, что она вечно будет чувствовать внешне давление и чувство зависимости, которое разрушает ее изнутри. Пьетро тоже будет тяжело, но он скрывает это куда искуснее нее. Но все это не имеет значение, когда чувствует родное тепло, когда есть руки, плечи, шея, губы кого-то помимо тебя, когда есть кто-то, кто готов поделиться с тобой остатками своих сил, зная, что ничего взамен не получит. - Ты моя семья, - произносит он неосознанно, нащупывая в кармане холодный металл - подарок отца в честь помолвки. Он вытащит его в машине, чтобы аккуратно надеть на чужой палец. Джеки всегда думала, что нет ничего дороже семьи. Кем бы ни был твой отец или твоя мать - не важно. Ты любишь их. Это аксиома. Джеки многое не нравилось в Пьетро: его заносчивость, исключительность, требовательность, взбамалошность, наивность. Если подумать логически, то она видела в нем куда больше недостатков, чем достоинств. Пьетро знал, что Джеки ему не подходит, что даже внешне они выглядят странно. Если бы кто-нибудь перечислил семь лет тому назад качества его избранницы, он бы только рассмеялся. Будучи в здравом уме, он бы никогда не выбрал такую, как она. Но они чувствовали друг к другу что-то, что невозможно было подчинить никакими законами. Оно есть, смиритесь. Оно появляется само собой с рождения, как лишняя частица в схемах наших генов, как способность к скорости или как желание угодить своим родителям. Он любит ее. И это аксиома. Она любит его. И это кажется самой естественной вещью на земле. Это чувство есть, и никакие каменные ограды не могут его остановить.