Супруг Бога

- Это кто сказал??? – вот ни капельки не дрожащим голосом поинтересовался я. - Я, - хмыкнул неведомый голос. – Твоё…хм… своеобразное пение может и мёртвого поднять, за что тебе огромное спасибо. Статуя??? Да не может такого быть!!! Видно, у меня точно от всех переживаний глюки начались. Нехилые такие глюки. Со слона размером. Я внимательно глянул на статую. Выражение лица каменного юноши изменилось, теперь он смотрел на меня с ехидной улыбкой, к которой примешивалось что-то ещё, мне непонятное. Прижавшийся ко мне Ильг дрожал мелкой дрожью, и я спросил: - Ты слышал то же самое, что и я? И ты тоже видишь, что лицо статуи… изменилось? Ильг торопливо закивал, и я немного успокоился. Одинаковых глюков у двоих одновременно быть просто не может, значит… Значит, статуя и в самом деле… говорит? Бред бредовый. Стоп. Я ведь уже видел статую Аллира в Храме, которая ещё и не такое выделывала. Что ж я сейчас так торможу-то? Интересно, у нас в родне были эстонцы? Эх, жаль, маму с папой уже не спросишь… Мой каменный собеседник продолжал между тем ехидно ухмыляться, а затем выдал: - Да не парься ты! Этак мозги через уши вытекут. Ну да, я статуя. Да, говорящая. Что такого? - А ты вообще… кто? – поинтересовался я. - Эээ… можно сказать, что маг. Ты можешь называть меня Артол. - Понятно. Я – Сайм, а это – Ильг. А как ты стал статуей, Артол? - Просто, - нахмурился юноша. – Меня заключили в неё во время Последней войны. - Понятно. Тебя так наказали за то, что служил Богу Лотару? - Не совсем так, но в целом верно, - уклончиво ответил юноша. – И ты смог разрушить древнее заклятие. - Интересно, как? – удивился я. – Ведь я же не маг. - А это и неважно. Ты рождён не под этим небом, не под этим солнцем, а значит, на тебя не действует местная магия. - Ну да, я в курсе, - отозвался я. - Но главное не в этом, - терпеливо продолжил Артол, - вероятно, само твоё присутствие способно разрушать заклятья. Во всяком случае, я начал освобождаться, когда ты спел свою песню. И теперь твёрдо намерен покинуть это гадкое место. - Лично я с тобой только солидарен. Но как? Мне могут помочь мои друзья, но я не хочу сидеть сложа руки. У тебя есть какие-то предложения? Статуя вздохнула: - Знаешь, я стоял в этих покоях бесконечно долго. И ты даже представить себе не можешь, чего я за это время навидался. Владыки Казашшана в большинстве своём были весьма безжалостны к своим живым игрушкам и не способны на искренние чувства. Сколько я видел девушек и юношей, которые были попросту замучены Правителями, их родственниками и Наследниками… По разным причинам… И теперь мне хочется убраться отсюда, но я не могу этого сделать. Моих сил ещё недостаточно. - А когда они у тебя появятся? - Мне нужно несколько дней… И твое присутствие рядом обязательно. - А это ещё зачем? – подозрительно спросил я. - Вероятно, от того, что ты снял заклятие, я чувствую, что твоё присутствие возвращает мне прежние силы. Но они пополняются не так быстро, как хотелось бы мне. Поэтому нужно несколько дней. Если появятся твои друзья – хорошо. Если же нет – мы сможем уйти, громко хлопнув дверью. - Мы заберём Ильга, - спокойно сказал я, не спрашивая, а утверждая. - Конечно, - кивнула статуя, - конечно. Мне приятно, что я смогу спасти хоть кого-то. А стоит мне покинуть гарем и вообще столицу, мои силы будут восстанавливаться куда быстрее. Думаю, что я даже смогу исцелить этого юношу, и он станет ещё краше прежнего. Но это – после. Сначала нам всем нужно убраться отсюда. - А ты знаешь, что ждёт меня лично в эти несколько дней? – мрачно спросил я. - Знаю, - вздохнул Артол. – И меня это весьма печалит. Но я пока не смогу помочь тебе. Прости… - Тебе не за что извиняться, - фыркнул я. – Это ведь не ты собираешься опаивать меня какой-то гадостью и насиловать. Статуя опустила голову и тихо сказала: - Я должен сказать тебе. Не пей зелье. Делай что хочешь, но не пей. Для тебя оно может оказаться смертельно опасным. А меня весьма огорчит твоя гибель. Кроме того, если ты умрёшь, я вновь стану статуей. Так что ты должен беречь себя. - Ну, ты зараза… - с некоторым восхищением протянул я. - Прости… - совсем сник Артол, - я могу только твёрдо обещать, что все, кто тебя обидит, горько пожалеют об этом, когда ко мне вернутся мои силы. А сейчас, прости, я больше не могу говорить. И статуя замерла в прежней позе, вновь став гладким холодным камнем. Ну, бля, пиздец. В графе «семейное положение» впору писать – «безвыходное». Получается, что при любом раскладе мне не избежать насильственного секса во всех его проявлениях. Нет, я не боюсь, большой уже мальчик и в курсе, какая палочка в какую дырочку запихивается. Просто… противно. Я так не хочу. Это… это… это всё равно, что лабораторную мышь оплодотворять! Тютелька в тютельку и никакого удовольствия. И даже не изнасилование самое противное. Переживу. Вон, над Ильгом вообще три дня издевались – выжил же как-то… Самое противное – это то самое зелье. Да и Артол сказал, что мне его пить не стоит. Откидывать тапки во имя чистоты эксперимента мне как-то не хочется. Что ж делать-то? Я задумчиво окинул взглядом интерьерчик. Единственное, что на данный момент пришло мне в голову – это сделать вид, что я пью гадкое зелье, а самому незаметно куда-нибудь его выплеснуть. Только вот… куда? Здесь прям такой минимализм, что грустно делается. А что если… - Слушай, Ильг… - спросил я продолжавшего сидеть рядом на кровати парнишку, - а нельзя ли сюда каких-нибудь цветочков притащить? В горшках там или в вазах… Только чтобы выносливые были и неприхотливые. Ильг с изумлением посмотрел на меня, пришлось объяснить ему пришедшую в мою головушку гениальную идею. После чего парень понятливо закивал и куда-то умчался. Появился он ровно через три минуты, таща здоровенный вазон, в котором топорщилось зелёной щёткой растение с красивыми резными листьями и мелкими беленькими цветочками, похожими на звёздочки. Вазон он поставил рядом со столиком, убежал, притащил ещё один, и второй поставил рядом с кроватью. Логично. Неизвестно, где Нинивиль заставит меня пить его аццкое зелье. Да и в комнате как-то стало поживее, к тому же растения приятно и нежно пахли. Вот и ладушки. Теперь пункт два – как избежать телесного контакта с Нинивилем? Может, попробовать поспорить? Вряд ли он купится так же легко, как Раафан, но попробовать стоит. А уж если ничего не получится… Тогда останется только расслабиться и терпеть. Чёрт… Противно-то как. Не успел я всласть полюбоваться на оживившийся интерьерчик, как в покои заявились новые визитёры. Я уже говорил, что это просто проходной двор какой-то? Похоже, здесь шляются все, кому не лень. На сей раз это были слуги в таких же забавных передничках, как у Ильга, и трое дюжих Стражников. Слуги принесли с собой несколько сундучков, догадки о содержимом которых навели меня на грустные размышления и некий предмет, в котором я опознал клизму и злобно сплюнул. Начинается в колхозе утро… Стражники же, увидев мою отнюдь не радостную физиономию, наставили на меня какие-то странного вида пики. Причём, хоть выглядели эти пики весьма легкомысленно, я и не думал сомневаться, что при случае перепадёт мне не слабо. Двое приблизили концы пик вплотную к моей шее, третий же в это время отстегнул цепь от ошейника и жестом показал мне на дверь в купальню. Я молча подчинился и отправился, куда показывали. Затем время словно остановилось. Мне действительно поставили клизму, и я не отказал себе в удовольствии всласть поматериться во время этого малоприятного процесса, затем отвели в купальню, вымыли везде, где только может дотянуться рука человека, растёрли, намазали маслом, которое быстро впиталось в кожу, сделав её идеально гладкой, тщательно расчесали и высушили вымытые до скрипа волосы, заплели их в сложную косу, подкрасили веки, лицо и губы… Я терпел всё это достаточно тихо, но когда в поле моего зрения появились флакончик с маслянистой жидкостью и весьма натурально выполненный огромный дилдо… Блин, там такое было… Каждая венка была подчёркнута, а уж головка была таких размеров, что её с трудом могла бы засунуть в рот и героиня порнушной классики под ласковым названием «Глубокая глотка». Вот только не надо спрашивать, откуда я знаю об этом шедевре, всё равно не скажу. Так вот, этот сакральный предмет вызвал у меня бурю возмущения. Такое в живого человека пихать? Нет, нет, и ещё раз нет! Однако и слугам, и Страже было глубоко плевать на мои душевные терзания. Мне вновь приставили пики к шее, повалили на спину, а третий Стражник ловко развёл ноги и держал так довольно долго, пока слуги, надо признаться, довольно осторожно, запихивали эту бяку мне в задницу. Больно было невыносимо, но я закусил щёку изнутри и терпел. Почему-то показывать свои слёзы и страх мне не хотелось. Зато большой Петровский загиб вспомнился сам собой, и я его изложил всем желающим меня слушать легко и без запинок. Не помогло. Слуги чётко выполнили отданный приказ, затем меня на руках перенесли в спальню и привязали к кровати за руки и за ноги в позе морской звезды, подыхающей под жарким пляжным солнышком. Вот оковы, правда, с меня сняли. Совсем. Но мне было так невыносимо, что я этой малости порадоваться не мог. Каждое движение отдавалось болью – всё-таки у меня там очень давно никто не бывал, а штука была слишком огромной. Убедившись, что всё сделано, а привязан я крепко и надёжно, слуги и Стражники ушли. Я повертел головой, убедился, что если сильно вытяну шею, то в горшок с растением всё-таки попаду, и немного успокоился. Чему быть, того не миновать. Жаль только, что на постоялом дворе дядюшки Фигвама я оставил задницу Нинивиля в пошлой девственности. Сейчас было бы хоть понятно, за что страдаю. Ильг, который не участвовал во всех этих процедурах, подошёл ко мне и начал гладить по голове. Во взгляде его было искреннее сочувствие. - Ничего… - прошептал я. – Я всё выдержу. Думаю, что тебе было хуже, но ты же не сломался. Ильг в ответ только грустно кивнул и снова начал гладить меня по голове, но вдруг кошкой отпрянул в угол. Дверь открылась в очередной раз. Вошёл Нинивиль с небольшим, меньше стакана по объёму, кувшинчиком в руках. Мой внешний вид вызвал у него массу положительных эмоций и здорово поднял… настроение. Глазёнки у моего будущего насильника заблестели, он поставил кувшинчик на столик и быстренько меня полапал во всех доступных местах. Бр-р… Такое чувство, что до меня липкая противная лягушка дотрагивается. - Руки мыл? – мрачно спросил я. – А то потные, аж противно. - Нарываешься! – укоризненно заметил Нинивиль. – Вот надо же – такое тело… и такой язык гнусный. Вырвать его тебе, что ли? Выносить ребёнка это тебе не помешает… - Выносить ребёнка мне помешает, прежде всего, то, что я парень, придурок! – не выдержал я. - Заткнись! – прошипел Нинивиль. Надо же, я его до белого каления в рекордно короткие сроки довожу. Даже с завучем нашей школы так не получалось. - С хуя ли? – резонно поинтересовался я. – Я в этих экспериментах участвовать не хочу, с чего бы мне стараться? - Значит, так, - мрачно вымолвил Нинивиль, у которого явно стало дёргаться веко. – Сейчас ты пьёшь зелье, потом я тебя… эээ… оплодотворяю, и для тебя всё может закончиться. В противном случае я просто плюну на всё и отправлю тебя к стражникам. Они, знаешь ли, ребята горячие, можешь, вон у этого уродца спросить. Он в курсе. Ильг сжался, как от удара, и стал медленно пятиться к двери. - Стоять! – рявкнул Нинивиль. – Я тебе не разрешал уходить! - А без зрителей не встаёт? – невинно поинтересовался я. – Эх, к целителю тебе надо… У нас такие были… «Психологами» назывались. Нинивиль скрипнул зубами. - Считаю до трёх и зову Стражу, - с трудом справившись с собой, сказал он. – Раз… Два… - Ладно, давай свою гадость, - отозвался я. Нинивиль перелил жидкость, больше всего напоминавшую по цвету болотную воду с тиной и головастиками, в бокал, уже стоявший на столике, и поднёс к моим губам. Я зажмурился и сделал глоток, оставив жидкость во рту. Гадость неописуемая. - Глотай! – рявкнул Нинивиль. Именно в этот момент Ильг неловко двинулся и уронил одно из кресел. Кресло, соответственно, с грохотом рухнуло. Нинивиль повернул голову на шум, я ловко плюнул гадость в горшок, попал не хуже снайпера и тут же сделал вид, что меня начинает тошнить. Нинивиль между тем выругал Ильга, и я понял, что и без большого Петровского загиба с ругательствами в этом мире всё в порядке, потом обернулся ко мне. - Что это за гадость??? – прохрипел я. Нинивиль аж просиял: - Терпи, так надо, - произнёс он почти ласково. - Какое терпи, меня вывернет сейчас! – продолжал ломать комедию я, с радостью отметив, что кувшинчик практически пуст. - Я же сказал, потерпи, - уже холоднее произнёс Нинивиль, скомандовал Ильгу: - Пшёл вон! - и, подойдя к кровати, начал расстёгивать пуговицы на рубашке. Пиздец, товарищи… Голубь споткнулся и с хриплым криком упал с балкона…