Фикшен такой фан

Бодрое и вроде как вполне здоровое Сверхзло не вызывает у меня никаких подозрений вплоть до обеда. Но даже его обычная молчаливость становится необыкновенной, когда солонка перекочевывает в злодейски длинные, но все-таки не бесконечные руки после ненавязчивого подъема из-за стола и обхода вокруг того же стола. - Это что ещё за номер? - я, мягко говоря, удивлена: Хан может настолько уменьшить коммуникацию только когда исключительно сердит. Ну, или если по каким-то причинам не может попросить. Внимательнее вглядываюсь в Хана, который не менее внимательно вглядывается в тарелку с супом. Суп, по счастью, ни в кого не вглядывается. - То есть, нездоровье прошло? - Хан кивает, по-прежнему не глядя на меня, потом вскидывает на секунду глаза, хмурится, откидывается на спинку стула и пожимает плечами. - Вот-вот!.. На меня не особо радостно смотрит самое здоровое Сверхзло в мире. Только без голоса. А так - здоровее не бывает. За следующие полдня мне предстоит узнать, что вынужденно молчаливый Хан явно отличается от просто молчаливого Хана некоторым напряжением, сиплым шепотом и нечеловеческим (что, в принципе, логично) набором интонаций. Меня останавливает на лестнице осуждающее молчание, помогает в работе - деловое молчание, радует - легкое молчание и сопровождает до дома молчание обыденное. Однако когда мы приходим домой, я понимаю, что весь спектр молчаливых интонаций был простой разминкой, это, можно сказать, ничто, перед вершиной, настоящим апогеем. Хану удивительным образом удаётся молчать молчаливо.