Nothing Happens to Me

На следующее утро Джон так и не решился выйти к завтраку. Шерлок копошился на кухне, звеня посудой, и доктор, лежа в постели, терпеливо ждал, когда тот, наконец, уйдет. Смотреть в глаза своему соседу сейчас было явно выше его сил. Когда внизу наступила тишина, Джон встал и сварил себе кофе. Есть не хотелось абсолютно. Поставив грязную чашку в раковину, он уставился на нее в унылой задумчивости. Помыть сейчас или потом, когда… все уже случится. И будет ли он потом все тем же Джоном, который сейчас поставил эту чашку в раковину, или это уже будет какой-то совсем другой, не знакомый ему сейчас человек? Доктор Уотсон помотал головой, стряхивая апатичное оцепенение, и отправился в ванную. Немного постояв под горячим душем, он старательно намылился, уделив особое внимание подмышкам и промежности. Ах, как бы было замечательно, если бы он сейчас просто готовился к очередному свиданию с девушкой. Какой-нибудь официанткой или продавщицей из супермаркета. Полненькой симпатичной хохотушкой с упругой попкой и пышной грудью. Доктор прекратил плескаться и удрученно посмотрел вниз. Ну вот, пожалуйста. Впервые мысль о пышной женской груди никак не отозвалась у него в паху. Тщательно протерев голову и тело полотенцем, Джон взглянул на себя в зеркало. Лицо осунулось, глаза потемнели и казались теперь не менее бездонными, чем у чертова криминального консультанта. Проведя рукой по подбородку, Уотсон подумал пару мгновений, а потом взялся за бритву. Вернувшись в свою комнату, он надел чистое белье, рубашку и носки. Натянул джинсы. Снова прошел в ванную. Причесался. Взял в руки флакончик с туалетной водой. Малость поразмышлял, потом, поморщившись, поставил флакон обратно… Когда подготовка к жертвоприношению была полностью закончена, Джон несколько минут постоял, стараясь дышать глубоко и спокойно, потом спустился в гостиную. Дверь в комнату Шерлока была приоткрыта. * * * – Заходи, Джон. Джим сидел на дальней стороне кровати спиной к входу. Джон вошел, прикрыв за собой дверь и с некоторой опаской глянув в сторону окна. – Там никого нет, – любимый враг Шерлока развернулся и теперь смотрел на Джона с томной грустью. – Я решил, что нам не стоит обострять ситуацию. Ты ведь и так будешь послушным мальчиком? Верить Джиму, конечно же, не стоило. Джон сделал еще несколько шагов по комнате и оказался в изножье кровати. Мориарти молчал, глядя Джону в глаза долгим немигающим взглядом, потом его взор медленно заскользил вниз по телу доктора: помедлил на шее, прогулялся по плечам, спустился на грудь, затем на живот, чуть дольше задержался на уровне паха и, наконец, сполз к ногам. И реагируя на это беззастенчивое разглядывание, каждая из означенных частей тела Джона одна за другой начала раздражающе саднить. – Раздевайся… Хоть Джон и пытался морально подготовиться к предстоящему унижению, тем не менее, несколько оторопел от полоснувшего по душе страха и возмущения. – Что? Так сразу?.. – черт подери, как же жалко это прозвучало. Джим прикусил губу, явно сдерживая смех, и доктор Уотсон сердитым жестом схватился за пуговицы на рубашке. Уж, по крайней мере, смеяться над собой он не позволит. – Погоди, – поднявшись, темноглазый мучитель прикоснулся ладонью к слегка дрожавшим рукам Джона. – Если хочешь, я раздену тебя сам... – Обойдусь, – Джон грубо стряхнул его руку. – Жаль. А я уж было решил, что позавчера тебе понравилось... Мориарти снова опустился на кровать. Следующая пара минут прошла в оглушающем молчании. Джон неспешно расстегнул все пуговицы на рубашке и, сняв ее, чуть поежился. – Холодно? – тут же насмешливо среагировал Джим. – Ничего, скоро станет жарко. Доктор Уотсон не удостоил его ответом и, бросив рубашку на край кровати, взялся за ремень на брюках. От неловкости и стыда у него слегка кружилась голова, по коже побежали мурашки, отчего соски съежились и заострились. Сняв джинсы, он отправил их вслед за рубашкой и, оставшись в трусах и носках, замер, чуть вопросительно глядя на по-прежнему полностью и как всегда с иголочки одетого Мориарти. Тот слегка взмахнул рукой. – Остальные предметы одежды тоже лишние. Поджав губы, чтобы скрыть их дрожь, Джон избавился от носков, затем, помедлив лишь мгновение и вперив убийственный взор в лицо своему истязателю, стянул трусы. Джим коротко глянул на то, что находилось прямо напротив его физиономии, и снова поднял глаза. – Джон, – он слегка пожевал губами, – ты удручающе не взволнован. – Разве? – побледневший чуть ли не до синевы, с пламенеющими ушами, Джон попытался саркастически поднять брови. – Но я бы не назвал свое душевное состояние спокойным. – Душевное, может быть, – Мориарти вновь уставился на член Джона. – Но меня больше волнует физическое. – Ну, извини, – Джон, не выдержав, прикрыл гениталии ладонями и отвернулся. – Может, ты все-таки не будешь вести себя как юная девственница? Минуту доктор Уотсон хмурил брови, переваривая очередное оскорбление, потом резким жестом убрал руки от паха. – Так-то лучше… Джим встал с кровати и, обойдя Джона, остановился позади него. Чувствуя под коленками противную слабость, доктор изо всех сил старался не утратить окончательно чувства собственного достоинства. Ну чего этот придурок там рассматривает?.. – У тебя симпатичный зад. Джон нервно дернул подбородком. – И что я должен на это ответить? «Рад, что тебе понравилось»?! – Джон, – Мориарти снова оказался с ним лицом к лицу, – тебе нужно расслабиться. Садись на кровать, я принесу нам что-нибудь выпить. Он вышел из комнаты, и Джон проводил его изумленным взглядом. Черт знает, что такое… Уотсон присел на постель, тщетно пытаясь найти позу, в которой чувствовал бы себя уверенно. В итоге, забравшись на покрывало с ногами, он прислонился спиной к изголовью и выставил согнутую ногу, загораживая коленом пах. Джим вернулся с бутылкой красного вина, штопором и двумя бокалами. – Эй, где ты это взял? – У вас в кухонном шкафчике, – недоуменно пожал плечами криминальный консультант. – Или ты подумал, что я за это время успел сбегать в магазин? – Это наше с Шерлоком вино, – недовольно пробурчал Джон, раздосадованный посягательством на его запасы. Джим любезно осклабился, вкручивая штопор. – Тем более приятно мне будет его попробовать. Мориарти вытащил пробку и разлил темно-бордовую жидкость по бокалам. Сняв пиджак, он избавился от галстука и расстегнул пару верхних пуговиц на светлой рубашке, отчего сразу стал похож на вырвавшегося на волю офисного работника. Подав один бокал Джону, он взял другой и устроился на кровати напротив Уотсона. – Ну, за что пьем? – слегка разлохмаченный Джим выглядел более юным и совсем не страшным, вернее, почти переставшим источать скрытую угрозу. – За… Шерлока, – Джон чуть приподнял бокал. – Метко, – улыбнулся его визави, и улыбка получилась тоже по-мальчишески открытой. – За Шерлока. Джон делал глоток за глотком, наслаждаясь бархатной терпкостью и многогранным ароматом напитка. Все-таки французские вина – лучшие. – Я смотрю, ты все-таки побрился, – лукаво заметил Джим. Чуть колыхнув вино в бокале, он повел носом, принюхиваясь. Из-за того, что Джон так ничего с утра и не поел, даже ничтожная доля алкоголя оказала на него гораздо более благотворное действие, чем можно было ожидать. Доктор смутился, но не слишком. – Ну, я подумал, вдруг ты опять целоваться полезешь. Не хотел, чтобы ты оцарапался. – Спасибо за заботу. – Не за что. Джон немного помолчал, допивая вино, потом попытался разрешить терзавшее его со вчерашнего вечера тяжелое сомнение. – Джим. – А? – Когда ты вчера сказал, что… – Джон очень-очень внимательно разглядывал свой опустевший бокал, – …не только ты… поцеловал меня, что ты имел в виду? – То, что сказал. – Джим, – доктор бросил на собеседника полный тяжелого упрека взгляд, – я сижу тут перед тобой абсолютно голый, тебе так необходимо сейчас издеваться надо мной? – Да я и не издеваюсь, – Мориарти тоже допил вино и облизнул алеющие губы. – Кто еще, кроме тебя, мог меня поцеловать? – Кто еще, кроме нас, был тогда в квартире? Доктор Уотсон нервно глотнул, ощущая, как его опять начинает пробивать мелкая дрожь. – Да брось, Джон, просто поверь в очевидное. – Ты врешь! – Что? – оскорбился Мориарти. Джон сжал зубы так, что заломило в висках, потом с трудом разлепил онемевшие губы: – Ты врешь. Он не мог. – Почему это он не мог? – Потому что… Господи, да потому что поверить в это, значит, перевернуть с ног на голову весь мир, в котором Джон до сих пор жил, разбить полностью все его представления о дружбе, о доверии, обо всем, что позволяло ему чувствовать себя рядом с Шерлоком спокойно и уверенно. – Потому что он вообще не имеет к… сексу никакого отношения. – Я все видел. Горячая волна, зародившись у Джона в голове, затопила жаром его щеки, шею и покатилась ниже, заполоняя все большее пространство его тела. Джим придвинулся ближе и, внимательно следя за Джоном обжигающим взором, очень медленно и с расстановкой произнес: – Я. Видел. Как. Шерлок. Тебя. Поцеловал. Джон открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. А Джим внезапно схватил его за колено и резко отвел его в сторону. – О! – язвительно вытянул губы Мориарти. – Вот оно что… Доктор Уотсон был застигнут врасплох. Он еще и сам не успел осознать, в какой момент и почему вдруг ожил его член. Он оторопело глянул вниз, потом поднял растерянные глаза на Джима. – Я не знаю… – он испуганно помотал головой, – я не понимаю. Это не то… И совсем не поэтому. Наверное, все из-за вина… – бормотал Уотсон, окончательно тушуясь под насмешливым взглядом Мориарти. – Просто я так давно… У меня так давно ни с кем не было… – Конечно. Конечно, – воркующим тоном поддержал его Джим. – Все из-за вина… Его ладонь сползла с коленки Джона и переместилась на внутреннюю сторону его бедра, медленно двигаясь в сторону паха. Ладонь была горячей, прикосновение – легким, и доктор с ужасом понял, что происходящее ему совсем не неприятно. Однако он все еще пытался бороться. – Ты ничего не мог видеть. Ты должен был уйти, сбежать, – ладонь замерла, – чтобы Шерлок тебя не заметил. – Как я мог уйти, когда он находился в гостиной? У тебя, что, совсем уже мозги отключились? – ладонь поползла далее, ловкие пальцы добрались до мошонки и слегка пощекотали ее. Джон дернулся, отталкивая нахальную руку и стремясь снова прикрыться коленкой. Но Мориарти вдруг навалился на него, больно придавив ногу Джона к постели своим коленом и с силой прижав его запястья к изголовью кровати. Пахнувшие вином губы почти касались лица Уотсона. – Прекрати брыкаться, а то я рассержусь. Джим чуть оскалился, потом ухватил зубами нижнюю губу Джона и, слегка прикусив, отпустил. Джон из последних сил старался удержать ускользающее самообладание. Его нервировал запах Джима – смешанный аромат вина, парфюма, ткани и кожи, терпкий, густой, легкий, нежный и чуть сладковатый одновременно. А еще оказавшаяся прямо перед его носом шея криминального консультанта, в которую ужасно хотелось вцепиться зубами. Причем определить наверняка природу этого желания Джон затруднялся. – Отпусти меня, – распятый, словно бабочка в гербарии, Уотсон тяжело дышал. – Отпусти, я не буду сопротивляться. Джим выпустил его руки и, отстранившись, невозмутимо поправил задравшиеся манжеты рубашки. – Так на чем мы остановились? Он по-свойски обхватил яички доктора и довольно сильно сжал. Джон охнул, Мориарти неприятно усмехнулся. – Продолжим диалог? – Продолжим, – Джон собрал всю свою волю в кулак. – Если ты не мог выйти из комнаты, где же ты тогда...? – Мне пришлось спрятаться за дверь, что было весьма унизительно. Рука Мориарти забралась выше, пальцы сомкнулись вокруг члена. И чисто инстинктивно, раньше, чем сумел сообразить, что же он делает, Джон пару раз слегка двинул задом, вжимая член в ладонь Джима. – Тише, тише, – темные глаза консультанта заблестели, – расслабься, я сам. Джон сморщился, чувствуя, что безобразно близок к тому, чтобы глупейшим образом разреветься от отчаяния. Потому что, несмотря на то, что все в его душе восставало против происходившего, ему очень, очень хотелось позволить себе расслабиться, забыть о том, кто с ним здесь и почему, просто отдаться охватившему его нежданно-негаданно возбуждению и ни о чем не думать. Он чуть сполз на подушки, широко раздвинув колени и бесстыдно подставляя под руки Мориарти набухший кровью член, и закрыл глаза. – А ты неплохо выглядишь, – тон Джима был весьма довольный, и Джон решил ни за что не открывать глаз, чтобы не видеть его наверняка не менее довольной физиономии. – Можешь же. – Ты рассказывал мне про Шерлока… – Ах, да, – ладонь заскользила по члену, сдвигая кожу, то увеличивая, то уменьшая нажим. – Ну, он заглянул в спальню, увидел тебя на полу, вскрикнул «Джон!» и бросился к тебе. Джон, наконец, перестал бороться с собой. Прерывисто дыша, он слегка поводил бедрами, поджимая ягодицы в ритм движениям руки Мориарти. К первой руке присоединилась вторая, лаская и поглаживая ему ноги, промежность, живот, ероша волосы на лобке. – Он схватил тебя за руку, ища пульс, нашел, понял, что ты жив, просто без сознания, и кинулся в ванную. Джим говорил монотонным тоном, почти безэмоционально, и лишь легкое напряжение в голосе выдавало его собственное возбуждение. – Я бы мог в этот момент уйти, но почему-то не ушел, и не зря. Вернувшись с нашатырем, он опустился рядом с тобой на колени и почти поднес вату к твоему носу, но вдруг передумал… Вожделение, затопившее жаром низ живота, стало почти невыносимым, Джон обхватил дрочившую ему ладонь Джима, ища немедленной разрядки, но тот сдернул его пальцы со своей руки и ослабил давление. Джон, судорожно выдохнув, прикусил нижнюю губу. – Он положил ладонь тебе на лицо и погладил его, потом наклонился и прижался губами к твоему рту. Он оставался в таком положении довольно долго, потом отстранился и стал водить рукой по твоему телу. По груди, по животу. Он трогал тебя… везде. Джон выгнулся дугой, застонав, всем телом прося, умоляя Джима позволить ему кончить. – Он был так занят тобой, что я смог спокойно уйти совершенно незамеченным… Джим неожиданно выпустил член Джона, встав с кровати, и доктор почти закричал от разочарования. – Повернись, – тон был необъяснимо холоден. Дрожавший от неудовлетворенности Джон, неловко двигаясь, послушно встал на четвереньки, повернувшись к Джиму задом. Мориарти сжал его ягодицы, прогулялся пальцами по ложбинке между ними. – Ну, давай же, – чуть слышно прошептал Джон, скорее себе, чем Джиму. Но криминальный консультант почему-то медлил. Раздался шорох. Подняв голову, Джон с изумлением обнаружил, что Мориарти надевает пиджак. – Что? Что происходит? – Уотсон тревожно облизнул пересохшие губы. – Ничего не будет, Джон, – Джим скомкал в руках галстук и, подойдя к двери, косо глянул на Уотсона. – Ничего не будет. Я передумал. Он вышел, а голый остолбеневший Джон остался стоять на четвереньках на кровати Шерлока, чувствуя, как горячими, гулкими толчками бьется в ушах кровь, а пах буквально взрывается от желания.