Вокруг слишком много смерти

День, как назло, выдался спокойным. Ни одного ранения, аварии или несчастного случая. Банальные бытовые травмы, типа застрявшего в мягких тканях стекла от разбившейся вазы, или несложных переломов конечностей при падении со стремянки или табурета. Ничего, что бы и в самом деле отвлекло от грустных, навязчивых мыслей. Иногда Джон ловил себя на том, что не может думать о Шерлоке, как о неживом. Слишком яркими были воспоминания, слишком реальными образы. Он даже мог с ним говорить. И слышать в голове его голос со всеми оттенками и интонациями. Не зная чем себя занять, он принялся наводить порядок в картотеке. Это было не его занятие, совсем не его. Обычно этим занималась администратор, но что-то же он должен был делать, пока на травмированных объявили перерыв или наложили мораторий, судя по той тишине, что наблюдалась в больнице последние пару часов. Следовало ожидать, что и здесь не обойдется без Шерлока. Разве в жизни Джона что-то могло и даже сейчас может быть без него? Это же его карма. Шерлок Холмс – карма Джона Ватсона. Даже умерев, Шерлок остается собой. Он везде. Он был везде при жизни, потому что все в жизни Джона было заполнено им. Его работа, его свидания, его личная комната, все это постепенно заполнилось Шерлоком. Довольно часто его работой становилось врачевание его ран; свидания прерывались на самом интересном месте нетерпеливыми смсками с требованием предстать немедленно пред очи детектива, потому что у него срочное дело, в котором непременно требуется его, Джона, помощь; в его комнате неожиданно обрел свое постоянное место непонятно для чего нужный Шерлоку аппарат для проверки свежести яиц. И сколько бы Джон не спрашивал, зачем тот ему понадобился, Шерлок только отвечал: «Надо», без каких-либо уточнений. В руки Джона попалась карта двухгодичной давности. Карта Шерлока. Тогда он, преследуя одного серийного убийцу, поскользнулся и упал на некстати подвернувшуюся под руку бутылку и сильно порезался. Джон мог бы зашить рану дома, но до больницы было гораздо ближе, поэтому они приехали именно сюда, чтобы наложить швы. Рана была рваная и глубокая. Между большим и указательным пальцем левой руки. Крови было очень много, но сама по себе она была не опасной, и зашить ее было не сложно. Обезболивающее в нормальной, безопасной дозе действовало на Шерлока не очень сильно, видимо, из-за приема наркотиков, так что ему приходилось терпеть. Ну не вводить же его в наркоз из-за такого пустяка. Терпящий боль Шерлок – это испытание не для слабонервных. Естественно, он был раздражителен. Но при этом почему-то именно в тот момент ему приспичило учить Джона накладывать швы. Конечно, это же не он хирург с многолетним стажем. И не он зашивал миллион раз колотые и резаные раны, не говоря уж об операциях и пулевых ранениях. Это же Шерлоку Холмсу лучше знать, что именно три стежка на таком порезе будут гораздо лучше способствовать срастанию тканей, чем четыре. И ему же куда лучше знать, как завязывать узелки на стежках, чтобы точно не дать шву разойтись. И конечно же кто как не Шерлок лучше всех знает, каким антисептиком обрабатывают послеоперационные раны. И конечно же, он лучше всех разбирается в том, какая перевязка нужна при таких видах травм. За те сорок минут, что Джон занимался его рукой, у него сто раз возникло желание убить Шерлока, ну или хотя бы заткнуть его рот кляпом. Но, как оказалось, это было только начало кошмара. Вынужденный пользоваться только одной рукой, Шерлок стал просто невыносим. И напоминал капризного ребенка. Джону приходилось набирать и отправлять кучу смс. Он и раньше это делал, но не постоянно же! А отправлять кому-то смски Шерлоку очень часто приспичивало именно в ночное время. Каким-то чудесным образом в отсутствие Джона он прекрасно застегивал и расстегивал пуговицы на рукавах сам, но стоило только тому появиться на пороге, это умение чудесным образом испарялось, и Джон был просто обязан помогать ему в этом. Шерлок говорил, что в отсутствие Джона ему помогает миссис Хадсон, но это было не совсем правдой. Она иногда действительно помогла ему, но чаще он сам приводил себя в порядок. Тем более, что застегивание пуговиц вовсе не требует таких уж больших усилий. Обязанностью Джона так же стало мытье головы детектива. Ладно, это он мог, конечно, понять. Действительно, одной рукой очень неудобно мыть такую шевелюру, но вот по какой такой причине Джон был обязан это делать, опять же, среди ночи, ему было совершенно непонятно. Да, и все манипуляции с микроскопом теперь выполнял тоже Джон. Шерлок восседал на стуле, пялился в окуляры и отдавал приказы повелительным тоном. И Шерлоку было абсолютно наплевать, что Джон в клинике насмотрелся на человеческие ткани. Теперь именно он резал, отделял интересующие детектива образцы различных органов и помещал их на предметные стекла, непременно получая кучу указаний, как расположить тот или иной образец. А когда настала пора снимать швы, Шерлок категорично заявил, чтобы Джон сделал это с обезболивающим. Снятие швов этого вовсе не требует. Это неприятная процедура, но совсем не болезненная. Но Шерлок уперся рогом и категорически отказывался снимать их без анестезии. Мотивируя это тем, что ему именно неприятно само чувство, когда ниточку вытаскивают из ткани. Никто не мог это делать без неприятных ощущений. Джон многое мог понять: боль, страх, ощущение опасности, но уж никак не то, что просто неприятно! Это гораздо менее неприятно, чем протыкать вены иглой, но ведь он же не делал себе обезболивающее, когда колол наркотики! Почему бы ему перед тем, как сделать внутривенную инъекцию, не сделать укол обезболивающего препарата? Ведь это тоже неприятно – прокалывать вену. Но нет, с этим у него все было нормально. И когда уж совсем его одолевала скука, он развивал ее в своей манере. Впрочем, как только появлялось какое-то дело, Шерлок тут же забывал про наркотики, словно их никогда не было в его жизни. Парадокс. Ведь это не стало его зависимостью. Несмотря на периодические срывы. Которые с появлением Джона на Бейкер-Стрит стали единичными. При нем их было всего два, и оба тогда, когда его не было рядом. Первый раз ему пришлось уехать к Гарри, которая сломала ногу, и ей требовалась помощь, а второй, когда они поругались, и Джон неделю жил у Сары. Вспомнилась и эта ссора. Наверное, самая крупная их ссора за время совместного проживания. По какой-то, понятной только Шерлоку причине, Джон в раннее субботнее утро должен был встать и уехать к сестре, потому что у Шерлока должны быть гости! Джон тогда чуть не задохнулся от ярости! И высказал все, что о нем думает. И то, что он и так полностью оккупировал их общую квартиру, и что совершенно нагло пользуется вещами Джона, и что меняет его планы, как ему вздумается. Но уж это совсем переходит все границы! И никуда он, Джон, не собирается уезжать из-за каких-то там гостей Шерлока! Тот на какое-то время задумался, потом сказал, что он понял все и что готов оплатить Джону гостиницу. Это у него называлось "понял". Они сильно повздорили, и Джон ушел, хлопнув дверью. Что за гости были у него, он так и не узнал. Зато узнал от Майкрофта, что Шерлок вновь стал принимать наркотики. Естественно, он немедленно примчался домой. И его появления оказалось достаточно, чтобы не было сделано больше ни единой инъекции. Правда, сам Шерлок объяснил это стечением обстоятельств, потому что именно в это время у Лестрейда появилось интересное тройное убийство, к которому он привлек детектива, только вот Джон-то прекрасно знал, что это замечательное убийство появилось днем позже, чем он вернулся. И за эти сутки Шерлок ни разу даже не вспомнил об уколах. А в той истории со снятием швов Джону все-таки удалось уговорить Шерлока обойтись без совершенно ненужных обезболивающих. И это было весьма забавно. Доводы разума на того не действовали. Он упрямо отказывался даже снимать бинты. И тогда Джон решил дать ему самому в руки пинцет, чтобы он сделал это сам. Ведь учил же он Джона накладывать их. Пусть теперь научит, как без неприятных ощущений снять швы. Раз уж никто этого не может, пусть гений покажет мастер-класс. То ли сам процесс заинтересовал Шерлока, как очередной эксперимент над собой, то ли из чистого упрямства, но он действительно весьма аккуратно разрезал ниточки и выдернул их из плоти. Неизвестно, насколько ему было неприятно, но вида он не подал. Конечно же Джон наблюдал за его действиями, и если бы что-то пошло не так, он непременно вмешался в процесс, но это была такая простая процедура, а учитывая обширные знания Шерлока и его умения, просто элементарная, что то, что все прошло гладко, было абсолютно естественно. Но даже после снятия швов Шерлок продолжал нещадно эксплуатировать Джона. Ведь проблема, как оказалось, не исчезла. Шов все время тянуло, и ему было неудобно делать многие вещи. Такие, как чистка микроволновки, таймер которой он зачем-то поставил на две минуты и кровь, которая там лежала в пакете и должна была нагреться, разорвала пакет и залила микроволновку изнутри. Или мытье пола, после того как он разлил на нем чай и, естественно, не мог его мыть, ну или хотя бы протереть, потому что ему мешала рана, с которой только недавно сняли швы. К слову, недавно, это десять дней назад. И хоть теперь голову он мыл сам, но почему-то именно в обязанности Джона стало входить каждый раз вешать брошенное на диван полотенце на место. Вот тут аргументация совершенно отсутствовала. То есть раньше, когда Джон помогал ему мыть голову, он помогал и ее вытереть, и сам вешал сразу полотенце на сушилку, теперь же это стало его обязанностью просто так. А еще в его обязанности стало входить делать Шерлоку массаж травмированной руки. С препаратами, которые размягчали ткани и рубцы. Ну это не то чтобы было необходимо, но на самом деле просто очень хорошо помогало быстрее привести в норму рефлексы, ну и скорее убрать неприятные ощущения стянутости. Эта процедура нравилась Джону, впрочем, как и Шерлоку. Он прикрывал глаза, откидывался на спинку дивана и что только не мурчал от удовольствия. Странно, как при такой чувственности, ему совершенно были безразличны естественные человеческие желания. Джон не раз хотел задать ему этот вопрос, но так и не решился. А самому Джону даже тогда были очень приятны эти прикосновения к тонким запястьям, изящным длинным пальцам, гладкой, как у ребенка, ладони. У Шерлока были очень красивые руки. Музыкальные. Не зря он играл на скрипке. Джону всегда хотелось приложить свою ладонь к его ладони и посмотреть, насколько же они разные…или просто почувствовать их близость. Сейчас бы Джон все отдал за то, чтобы Шерлок изводил его своими нелепыми просьбами и дурацкими выходками. И спокойно терпел все его эксперименты и капризы. Лишь бы он был рядом. Лишь бы он был живой. Джон тяжко вздохнул, свалил обратно карты, так и не начав их разбирать, взял с собой карту Шерлока и направился в отделение в надежде на какую-нибудь сложную и долгую операцию.