Вокруг слишком много смерти

-Ох, простите! – Джон присел на корточки и принялся собирать бумаги. Выходя из кабинета, занятый своими мыслями, он не заметил идущую ему навстречу медсестру с кучей карт и каких-то других бумаг, сложенных кипой, из-за которой едва торчал ее нос. Он почти сбил ее с ног. - Ничего страшного, - она присела рядом и стала складывать в стопку карты больных. – Мы с Вами незнакомы. Я новая медсестра из приемного. - А я хирург из хирургического. Простите, задумался. Вышло неловко. Я Вас не ушиб? - Ничего страшного, жить буду, - оптимистично заверила его женщина и рассмеялась. – Давайте знакомиться. Мэри Морстен. - Джон Ватсон, - он поднял на нее глаза и застыл в изумлении. - Очень приятно, Джон. Что с Вами? Почему Вы так на меня смотрите? - Ничего, - он неловко положил очередную карту больного в стопку, и та вновь развалилась. – Простите. Опять я все испортил. - Не страшно, - продолжая улыбаться, успокоила его Мэри. – Давайте я сама все соберу. Так почему Вы на меня так смотрите? Мы раньше встречались? - Нет…точно нет, - Джон потер лоб, - просто Вы напомнили мне одну мою знакомую… - Я думаю, что только напомнила. Мы с Вами точно не встречались раньше. Я бы запомнила, - женщина кокетливо поправила упавшую на лоб светлую челку. - Конечно, только напомнили, - Джон изобразил улыбку. - Я точно знаю, что Вы – не она. - И я это точно знаю, - Мэри рассмеялась. – У меня прекрасная память на лица. - Я тоже не жалуюсь на память, - кладя последнюю карту в стопку, откликнулся Джон, продолжая улыбаться. – Давайте я Вам помогу. Куда их нужно отнести? - В ординаторскую. Я сложу их по алфавиту и потом уберу в картотеку. Они молча дошли до ординаторской, там Джон сложил на стол карты и принялся перебирать их, ища карту Шерлока. - Вы что-то там увидели интересное? – Мэри с любопытством наблюдала за ним. - Нет. Когда я на Вас налетел, простите еще раз, у меня в руках была карта. Сейчас она где-то здесь. - Вашего больного? Как его фамилия? Давайте разделим пополам, и я Вам помогу. - Шерлок Холмс, - Джон отдал ей половину карт, и они принялись вместе перебирать их, ища нужную. - О! Вот! Я нашла, – Мэри выудила из стопки карту Шерлока. – Но она двухгодичной давности. Какие-то проблемы с больным? - Нет. Все нормально, - Джон взял карту из ее рук и направился к двери. – Пойду, пожалуй, поработаю. А то меня, наверное, уже потеряли. До свидания, Мэри. - Если бы Вас потеряли, то давно бы уже позвонили и сказали прийти в отделение, - она улыбнулась и покачала головой. – Вы хотите от меня сбежать? Я вас чем-то напугала? - Нет… - Джон остановился в замешательстве. – Нет, конечно! Вы…неправильно поняли меня. Мэри. Я уже почти час не был в отделении. Я действительно хочу пойти и посмотреть, что там делается. В конце концов, я должен сделать обход. Я вовсе не сбегаю. - Ох, Джон, простите…я не знала. Думала, Вы как раз вышли из отделения, когда мы с Вами столкнулись. - Когда я на Вас бесцеремонно налетел и чуть не сбил с ног, - уточнил он, невесело усмехнувшись. - Да перестаньте, - Мэри беспечно махнула рукой, - мы просто столкнулись. К тому же никто не пострадал. У Вас точно все в порядке? Надеюсь, этот больной сейчас не предъявляет никаких претензий, спустя время? - Этот больной уже больше никогда не предъявит никаких претензий, - Джон тяжко вздохнул. – Это карта моего друга. Он умер год назад. Так что да, все в порядке…в плане претензий. - О, Боже! Извините меня. Я не думала…Простите, Джон. Я… - Не извиняйтесь, все нормально, - он хлопнул картой по ладони. – Пойду, пожалуй. Еще увидимся. - Да. До свидания, Джон, - женщина кивнула. – Если желаете, можете зайти ко мне, выпить чашку чаю. - Спасибо. Не откажусь, - уже выходя за порог, согласился Джон. – До встречи. Сейчас мне уже действительно пора работать. Очень рад знакомству, Мэри. - Я тоже, - она мило улыбнулась ему напоследок и, наконец, обратила внимание на груду карт, сваленных на столе. Джон, придя в отделение, сразу отправился делать обход. Ничего сложного в этот день не было. Все критические больные шли на поправку, смертей не намечалось, что не могло не радовать. Не день, а мечта любого доктора. Любого, но не Джона Ватсона. Чем спокойнее были дни, тем хуже ему было. Потому что воспоминания не давали покоя. А встреча с этой женщиной разбередила старые раны. Джон пришел в ординаторскую, бессильно опустился на диван и прикрыл глаза. Нет, он не хотел спать. Просто ему сейчас по-настоящему было плохо. Мэри Морстен… она напомнила ему совсем другую Мэри. Они познакомились в Афганистане. Милая девушка, медсестра, прилетела в качестве сопровождающей раненого бойца. Но как-то так получилось, что отправлять ее обратно в расположение ее части никто не спешил, а потом и вовсе прикомандировали к их госпиталю. Их отношения завязались не сразу. Два месяца они ходили вокруг да около, флиртуя друг с другом и вызывая ревность, обращая внимание на других. Причем, оба прекрасно знали, что ни с кем, ни у кого с этими другими ничего нет. Ведь там все практически знали все друг о друге. Над ними посмеивались, друзья Джона делали ставки, когда же наконец они сойдутся, ее подруги беззлобно интересовались, сколько еще ее болван будет виться вокруг нее… У него никогда не было проблем с женщинами. Еще со студенческих времен он чем-то привлекал их. Может быть своей кажущейся мягкостью и настоящим, неподдельным вниманием. И Мэри видела в нем эти качества. Вот только с ней его мягкость не была кажущейся. Она ему нравилась. Абсолютно земная, видевшая смерть, боль, страх, но сохранившая какую-то абсолютную чистоту и свет. При этом не лишенная иронии и кокетства. Их отношения продлились год, и Джон уже хотел сделать предложение. Конечно, свадьба была бы после окончания контракта и возвращения домой, но ему было важно знать, убедиться в том, что эта женщина его. Что это не роман на войне, который закончится сразу, стоит им вернуться на родину. Была ли это любовь? Сейчас он уже думает, что нет. Потому что точно знает, что это за чувство. Которое возникло не к женщине, но какая разница? Так он никогда и никого раньше не любил и не полюбит уже в будущем. Любовь к Шерлоку была, есть и будет одной единственной и на всю жизнь. Но тогда ему казалось, что эта женщина просто его судьба. И он верил, что любит ее. Сложись все иначе, у него была бы семья, он никогда бы не встретил Шерлока, никогда бы не узнал такой всепоглощающей, забирающей душу и мозг, проникающей в каждую клеточку, безумной, наверное, любви. И, скорее всего, был бы счастлив. Ведь он четко представлял свое счастье с Мэри. Потерять ее было невыносимо больно, как ему казалось. Нет, сейчас он точно знает, что такое потерять любимого, на самом деле любимого, человека. Тогда он страдал. Но не так, как сейчас. Беспросветно и не видя будущего впереди. Тогда ему хотелось мстить. А сейчас…сейчас ему ничего не хочется. В его предсмертной записке, надумай он ее написать, была бы всего одна строчка: похороните меня рядом с Шерлоком Холмсом. Он думал, что, возможно, на войне смерть воспринимается совсем не так, как в мирной жизни. И смерть убитой снайпером возлюбленной воспринялась с горечью, ощущением потери, но точно не с обреченным пониманием, что и его будущее умерло вместе с ней. Со смертью Шерлока он четко осознал, что его жизнь остановилась. Его сердце бьется, он дышит, ходит на работу, встречается с людьми, но он не живет. Это всего лишь существование. Он существует. Оно ему не нужно, просто есть обязательства перед близкими, есть искренние люди, которые хотят помочь, и он не может принести им боль и страдания. А еще есть цель – во что бы то ни стало доказать, что Шерлок был тем, кем его считали, а не прохвостом, как он сам назвал себя. Ведь Джон ни на секунду не поверил его словам. В его жизни все происходит не так. В ней слишком много потерь. После Мэри пропал без вести его друг и командир одного из подразделений Королевского армейского медицинского корпуса. Как правило, он не участвовал в боевых действиях, но в тот раз с группой спецназа отправился на задание, зная, что там, куда они идут, есть больные и раненые. Их группу уничтожили, тела погибших нашли всех до единого. Кроме командира медицинской группы. Они были не то чтобы совсем уж близкими друзьями, но испытывали большую симпатию друг к другу. Часто работали вместе, оперируя раненых. Выпивали не один раз, соревновались в стрельбе. И хоть Джон и стрелял вовсе неплохо, но ему было далеко до своего друга. Он выигрывал, только если тот вдруг решал ему поддаться. Такое случалось нечасто, но когда случалось, победитель, то есть он, должен был вставать на дежурство в смену своего вышестоящего по чину приятеля и исполнять все его поручения. Ведь и там у них были смены. Когда не шли бои, и не сыпались раненые как из мешка. А потом была еще одна потеря. Молодой мальчик. Солдат, после ранения прикомандированный к госпиталю. Он был влюблен в Джона и не скрывал своей любви. Джон над ним только посмеивался, но относился к нему очень тепло и с определенной долей снисходительности. И парень это понимал. Было в нем что-то…Джон и сейчас не может сказать, что же это такое. Что-то незамутненное, светлое, чего не коснулись ни реалии современного мира, ни жестокости войны, ни постоянная угроза смерти. Для себя лично Джон совершенно не рассматривал таких отношений. Но парнишка был ему дорог. Очень дорог. Он не был навязчив. И когда находился рядом, не старался привлечь внимание. Он просто дарил себя, не отдавая. Их отношения напоминали чем-то родственные, хоть Джон и прекрасно знал о его чувствах. Но они не мешали им просто получать удовольствие от обычных дружеских посиделок и бесед. Его жизнь тоже прервалась выстрелом снайпера. Произошло это каким-то непостижимым образом на территории полевого госпиталя. Он умер на руках Джона. А потом была Дайанн. Это были отношения не сказать что слишком серьезные, но с ней было хорошо. Она по-своему любила его. Заботилась. О будущем они не говорили никогда. А в настоящем их все устраивало. В машину, в которой она ехала, попал снаряд из миномета. А потом было его ранение и возвращение домой. И Шерлок… Все, кто ему хоть как-то дорог, сейчас лежат в могиле. Что это? Месть за что-то свыше или…Джон задумался. Он не верил в высшие силы. Если бы они были, наверняка не отняли у него самого дорого человека. Ведь в его жизни и так было слишком много потерь. Неужели все дело в нем? Он никогда об этом не задумывался. Ведь там была война. Все смерти казались естественными. А если все-таки нет? Почему, стоило только человеку стать ему хоть немного небезразличным, он тут же умирал? Ну не проклятие же это его, в конце концов! Размышления прервал медбрат, сообщивший об аварии и поступлении к ним трех пострадавших. Джон немедленно отправился в операционную, где уже готовили к операции самого тяжелого больного, решив, что позже обязательно вернется к вопросу смертей вокруг себя.