Танцы на вулкане.

Для достижения высшей степени страха человеку далеко не обязательно отрезать конечности или заставлять видеть все ужасы мира, можно просто оставить его в одиночестве и он сойдет с ума. Что мы без общества, в котором состоим? Ничтожные создания без цели и мотивации, так как всё, что бы мы не делали, связано с вниманием других людей, индивидов, чьим мнением мы дорожим в той или иной мере. И когда мы лишены этого самого общения, то в такой момент мы понимаем, насколько же в самом деле беспомощны. Вот и я сейчас, сидя тут, в камере без пыток, ощущаю себя безумно одиноким и оторванным от мира. Лишь надежда на то, что вскоре всё это закончится, держит меня в адекватном состоянии. Капли воды сзади безумно нервируют, будто ударяют по голове, заставляют меня вздрагивать каждый раз, когда они разбиваются о камни, и ожидать следующей стекающей по потолку холодной влаге. Я чувствую себя полным ничтожеством, будто и сделать ничего не могу для своего улучшения. Был бы согласен даже пообщаться с крысой, уже сбежавшей в свою норку от меня подальше. Горло болит, иначе я бы запел, хоть как-нибудь разрядив эту тяжелую обстановку. Я бы с удовольствием уснул, но боль в руках не дает сосредоточиться, да и я явно превысил свой лимит по сну, когда лежал в больнице без сознания. А ведь даже одного дня не прошло! Я же уже сейчас готов на любые переговоры, лишь бы меня выпустили, или хотя бы сменили положение крепления к стене. Пусть бы ко мне зашли и стегали, мучали, изувечили, но я бы видел тех людей, которые бы это делали, но так… не зная, что тебя ждёт, лишь предполагая различные варианты. Догадки, одна «веселее» другой, лезут в голову в немыслимых количествах, заставляя меня просто млеть от ужаса. Вот он, минус воображения. Мышление моё просто издевается надо мной, рисуя картины будущих страданий, с каждым разом добавляя всё больше деталей, прописывая задний план и добавляя черных красок на красное полотно. Остается лишь надеяться на лучшее, на то, что всё это – моё больное воображение, а ещё просто сказывается боль в теле. Какие муки самые сильные? Не физические, духовные. Именно морально мы можем сами себя убить, исковеркав сознание, растоптав собственное «Я», создавая иные миры, без реальной основы с какими-то странными прерогативами, общими правилами, играющими против нас самих. И мы растворяемся в этих глупых мирах, которые придумываем для себя, саморазрушаясь как личность, оставляя после себя лишь оболочку без цели и мысли, лишь овощ. Только вот он родился таким на свет, а мы же сами себя такими создали, видоизменились. Какое мнение о мире может создаться у изолированного человека? Никакого. Он вообще не будет развиваться, его речь останется на уровне животного. Но человек куда более интересное создание природы – он может сам для себя создать те же условия для деградации личности, оставив прерогативы лишь для общих правил без мора и принципов человечества. Раздавить человека легко! Оставь его гнить в одиночестве, и он сойдет с ума. Каждому нужно разное время. Кому-то больше, кому-то меньше. Мне, видимо, хватит и часу. Главное – держаться. Продолжать думать, анализировать, рассуждать. Забить свой мозг мыслями без остатка, чтобы не поддаться безудержной панике. А ведь я хотел сегодня с утречка удивить Алиро своими богатыми знаниями его личной жизни, аргументируя их и поражая его сознание. Может даже ближе к вечеру у меня был бы с ним секс… все-таки тело у него отличное, и я даже частично соскучился. Теперь же всё полетело к чертям собачьим! В этот момент моего полного разложения как личности дверь отворилась, и я вновь увидел своего (уже горячо любимого) тюремщика в маске. Он держал в руках какие-то странные предметы, будто для кузнеца, но вскоре понял, зачем они ему. Парень снял с моих рук кандалы и прицепил к правой ноге, собственно я не сопротивлялся, чувствуя себя благодарным за такой жест от этого создания, лица которого я не видел. - Спасибо, - чуть слышно сказал я, и уже хотел добавить что-нибудь, как парень в маске приложил указательный палец к маске в области предположительно его губ, как бы намекая на то, чтобы замолчать. Вскоре он ушёл, а я почувствовал себя чуть более свободным. Потянулся и стал мерить свою камеру шагами, насколько это позволяла цепь у меня на ноге. Теперь было несколько веселее, но не так, чтобы прыгать от счастья. Главное, я понял, что замучить меня до смерти не хотят, раз поменяли крепление и заходит тюремщик ко мне часто. Остается только ждать встречи с моим похитителем. Ближе к ночи я все же себя замучил, и провалился в неспокойный сон. *от автора* Если кто не помнит, Луки не любит находиться в одиночестве.