Дуэль на жизнь

Впервые со времени неожиданного появления Мастера двери ТАРДИС открыты. Распахнуты. Доктор сидит, свесив ноги в черноту, а Мастер лежит на полу рядом, подложив под щёку ладони, словно собираясь заснуть. Он и на самом деле дремлет; изредка поднимает веки, напряжённо смотрит куда-то вдаль и опускает их с видимым облегчением, а промежутки между короткими прояснениями сознания становятся короче. Ещё недавно он, пожалуй, столкнул бы Доктора вниз, окажись в таком положении, или прыгнул бы сам, но сейчас он не вытворит ничего подобного. Потому что Доктор хоть и поворачивался раньше спиной к нему, но всегда — не догадываясь о его приближении, и никогда — так доверчиво. Если не считать детства. Самого глубокого детства, в которое даже повелителю времени нельзя вернуться. — И часто ты прохлаждаешься здесь? — Мастер очень старается быть саркастичным, скорее по привычке, чем из желания, но даже всех прилагаемых им усилий недостаточно, чтобы скрыть другие чувства. — Так и представляю себе, как ты смотришь в открытый космос и думаешь о величии вселенной и прочих вещах, о которых тебе положено думать. — Всё немного иначе, — Доктор изображает бодрость примерно с тем же успехом, что Мастер — ироничность. — Обычно я делаю это, когда хочу ненадолго перестать думать о чём бы то ни было. ТАРДИС мерно покачивается, как если бы она была морским кораблём вместо космического. Маленькая лодочка, затерявшаяся в открытом океане. — Мне даже жаль, что я никогда так не пробовал, — не удержавшись, признаётся Мастер и чуть не подпрыгивает от неожиданности, когда Доктор откидывается назад, наклоняется и касается его носа кончиком своего собственного. — Ещё попробуешь, — он зевает украдкой, не желая показывать, что тоже устал. — Жизнь и правда похожа на спираль. Мы снова вдвоём… как тогда на Галлифрее. — В моём случае это скорее круг, и он замыкается. — Это не конец. Если только ты позволишь… — Кажется, я уже сказал нет. Мастер пытается адресовать сопернику свой самый суровый взгляд, и внезапно вздрагивает и судорожно пытается сесть; Доктор поддерживает его за плечи. Кровь из носа у него уже не просто течёт, а почти брызжет, быстро окрашивая поднесённые к лицу ладони, стекает по рукам и капает с локтей. Рядом ей вторит новая струйка — левое ухо тоже начало кровоточить. Он глядит на Доктора с чем-то вроде удивления и складывает губы в беззвучное ругательство. Тот, в свою очередь, смотрит умоляюще, просит разрешения спасти ему жизнь. — Ты собираешься сделать то, чего сделать нельзя, — говорит ему Мастер. — Из нас двоих ты — настоящий сумасшедший. — Я видел куда более удивительные и необъяснимые вещи, — жарко убеждает Доктор; голос, взгляд и движения выдают в нём идею, от которой он ни за что уже не отступится. — Куда более странные, чем банальная передача энергии. — Передача энергии? Нельзя просто взять и поделиться с кем-то куском жизни! — его собеседник поднимает бровь, и Мастер качает головой; это движение приносит новую вспышку боли, и он падает на протянутые руки Доктора. — Если бы это было возможно, все таймлорды только и занимались бы тем, что менялись регенерациями… — Очень сомневаюсь, — вздыхает Доктор, и Мастер поднимает голову, в глазах у него туман, густая пелена, а заодно с ней — искра пойманного откровения. — Только ты на это способен, — он бормочет очень тихо, невнятно, скорее самому себе, чем вслух, а вид у него такой, будто он только что разгадал загадку, мучившую его всю жизнь. Доктор улыбается — впервые за последние дни совершенно искренне — и целует его в висок. — Не нам судить, — он потирает лоб, собираясь с мыслями, и его улыбка понемногу делается печальной. — Я имел в виду другое. Процесс будет нестабильным. Одно колебание — и взрыв сможет уничтожить большой астероид… или даже крохотную планету. — Что?! — Мастер снова пытается его оттолкнуть, правда, на этот раз не слишком старается. — Это значит, что ты можешь погибнуть при этом — мы оба погибнем? Твой корабль будет уничтожен — и ты допускаешь такую возможность? Конечно, Доктор вправе решать только за себя одного, но к его большому удивлению ТАРДИС молчит, хоть и наверняка давно догадывается о его мыслях. Похоже, она разрешает это безрассудство. Неохотно, но позволяет. Не удерживаясь, Мастер несколько раз всхлипывает, быстро вытирает лицо, взамен размазывая по нему кровь, и, наверное, впервые выглядит устрашающе, не желая этого. А потом моргает и открывает глаза уже за закрытой дверью, сидя прямо напротив консоли. Должно быть, он снова отключился ненадолго — теперь это не кажется чем-то необычным. Доктор ждёт рядом, опустившись на одно колено; ему нужно согласие, потому что без него не имеет права отдавать этот дар. — Значит, всё может закончиться не спасением, а смертью? — Если что-то пойдёт не так. — И барабаны не обязательно исчезнут, даже если я воспользуюсь твоей регенерацией? — Нет никакой гарантии. Мастер облизывает губы, борясь со стоном, чувствуя, как Доктор сжимает его ладонь. — Ты ведь понимаешь, что если всё получится, я, скорее всего, сбегу. Обману тебя снова. Но Доктор не кажется огорчённым или раздосадованным. — Значит, начнётся новый виток. — Какой же ты… — передразнивает Мастер и царапает собственные руки, стараясь удержаться на плаву. — Ты всё ещё можешь отказаться от своей затеи. Погоревать, а потом найти себе новую спутницу и отправиться вместе с ней забывать то, что здесь случилось. Это чистая правда; если Доктор не доведёт начатое до конца, всё так и будет, именно так. Единственная заминка в том, что так не будет. — Мне всегда… всегда казалось, что все наши встречи… ты так легко разделывался со мной — я проходил по касательной, а ты продолжал свой намеченный путь. — Запомни две вещи, — отвечает тот почти строго. — Во-первых, у меня нет намеченного пути. А во-вторых, ты никогда не проходил по касательный. Каждое твоё появление отбрасывало меня в неожиданную сторону с той же силой, с которой оно отбрасывало тебя. Мастер не может запоминать, не может думать, не может дышать; Доктор трясёт его безжалостно, кричит в самое ухо: — Ты должен ответить, Мастер! Я ничего не сделаю без твоего слова! Он сдаётся. Доктор наконец-то заставляет его сдаться. — Помоги мне. И Доктор кивает и сосредотачивается, готовясь к вспышке, за которой, может быть — если очень повезёт — последует что-то новое.