«Музыка — лучшее утешение для опечаленного человека» Лютер. М. ©
Через оконное стекло длинного коридора, по которому сейчас и шёл молодой человек, чьи тёмные как сама ночь глаза сверкали недобрым огоньком, а безумная улыбка была растянула на пол-лица, проходили маленькие лучики медленно подходящего на посадку солнышка. Небо таким же медленным, как и солнышко, ходом заволакивали серые облака, точно грозившиеся этой ночью выплеснуть на горячую от палящего дневного солнца землю холодную воду. Пройдя несколько поворотов, молодой человек оказался точно напротив излучавшей несколькими часами ранее гневную ауру двери комнаты, к которой ему запретили подходить ближе, чем на десять метров. Однако, как бы то ни было, этот человек никогда ни собирался слушать кого-либо, кроме своего собственного внутреннего голоса, который только и твердил: «войди, войди!». И он вошёл. Тихо, без стука и предупреждений о своём приходе. Знаете, однако, очень удачно бывают двери без замков, комнаты которых остаются открытыми двадцать четыре часа в сутки. Оглядевшись, юноша, чьи чёрные волосы сейчас, да впрочем и всегда, были растрёпаны в разные стороны, прошёл на скромную половину комнаты, на которой обычно обитали ученики Рэйджи Котобуки – любимых поп-певцов Арлерта. В прошлый раз, Майку не удалось выудить у Токии нужную ему информацию, но Майк не Майком будет, если не попытается вновь. Однако того, кто ему был нужен – в комнате не оказалось, зато красноволосый парнишка всегда был к услугам своих новых друзей. Напевая что-то себе под нос, Отоя, – а это был именно он – сидя в наушниках, записывал на листке бумаги какие-то слова, после чего, откладывая карандаш, тихо-тихо наигрывал на гитаре мелодию, цепляющую за душу. Вот она – игра профи, с которой их не сравниться. Нет, может, когда-нибудь, может быть, и получится догнать, но перепрыгнуть – это вряд ли. Подойдя к всё ещё незамечающего чужое присутствие Иттоки, Арлерт спокойно подсел к нему рядышком и стал барабанить двумя карандашами по полу и стулу, стоящему поблизости. Удивлённо вскинув брови, поп-певец, не понимая, что происходит, просто наблюдал за отбивающим ритм парнишкой, однако, быстро придя в себя, снял наушники и заиграл с новой силой на гитаре. Песня завораживала всё больше и больше, певец был просто бесподобен, но спустя минуту, к нему подключился и барабанщик, всё так же играющий карандашами уже по подоконнику, куда и перебрался на протяжении песни. Вместе у них выходила просто потрясающая песня о жизненном пути, надежде и вере в лучшее будущее, которое, несомненно, придёт к ним так же, как и пришли Masochistsв жизнь Стариш и Ночного Квартета. За своей игрой ребята даже и не заметили, как из-за чуть приоткрытой двери выглядывают четыре пары головы, которые пристально следили за действиями товарищей, перешёптываясь. Но вскоре концерт закончился, а две звезды, улыбнувшись, отложили свои инструменты в сторону, начиная обсуждать шикарную песню, которую они обязательно потом покажут ребятам, как только исправят все недочёты. Однако повторного прослушивания товарищам не понадобилось бы, ведь они теперь действительно знали, что им ещё работать и работать над своими голосами. — Спелись, блин, — Таша недовольно дёрнула бровью, после чего решила поспешно оставить троих оболтусов, как выразился Камус, осмысливать ситуацию. Свит счастлива. Девушка всегда радовалась за друзей, которые повышали свои навыки с новой силой, в большей частности, конечно же, музыкальные, ведь это свой очередной плюс к группе и её участникам, которые могут добиться небывалых высот. Однако, почему-то, она не знает почему, но ей постоянно кажется, что отстань на ранг хоть один из них – всё группа может развалиться. Сара всегда говорила, что сольный проект куда выгодней, чем групповой – и эти слова въелись шатенке в мозг, прокручивая их снова и снова вот уже на протяжении целого года, тогда, когда они впервые подумали создать группу в Академии Искусств Саотоме.— Начало Flashback —
Академия Искусств Саотоме – это элитная школа, где учатся композиторы и певцы, место, где тебя учат как правильной стать настоящей звездой, которая сможет затмить все остальные своим сиянием. Школа для одарённых юношей и девушек, после которой они выйдут выдающимися композиторами, чья музыка будет заставлять сердца биться чаще. Тысячи ребят пытались сюда поступить, но прошли лишь те немногие, у которых есть настоящий талант, остальные же с позором уходят домой. И в эту небольшую горстку «немногих» и попали две наши героини, одна из которых сейчас на полном ходу бежит по заполненному учениками коридору. Прошмыгнув мимо учителя, спокойным шагом выходившего из кабинета, Таша – а это была именно она – вновь ускорилась, пытаясь не опоздать на первые сборы небольшой компании, с половиной которой молодая особа познакомилась по вступлению в академию. Скрылась шатенку уже за следующим поворотом, оставив упавшего на пол от её резкости молодого парня в типичной школьной форме сидеть на полу и в недоумение смотреть перед собой, пытаясь понять, что же сейчас такое произошло. — Я опоздала, простите! — выкрикнула она на всё помещение, как только за её спиной захлопнулась деревянная дверь, оглушая всех присутствующих, которых, кстати, было не так много, как должно было быть. — Омг, а где Майк и Сара? — непонимающе спросила она, открыв глаза и осмотрев товарищей – за большим столом, выстроенным из четырёх сдвинутых парт, сидело два лица. Парень, коим являлся не кто иной, как Изая Сенклер, и Зои Оклус – являющаяся нынешней лучшей подругой Свит. — Эти два полоумных опаздывают, — сдвинула идеально выщипанные брови на переносицу Зои, показывая тем самым своё недовольство, которое в скором, надеюсь, времени обрушится на негодных персон, которые сами-то и решили возглавить сборы. — Мы тут уже час торчим, а их всё нет. Ладно уж, хоть ты пришла – меньше крови прольётся. Да, альбиноску было явно уже не остановить, можно сказать, ещё чуть-чуть, и она точно взорвётся от переполняющих её отрицательных эмоций в виде гнева и неистового потока раздражения. Но, как бы там всё угрожающе ни звучало максимум, что она сделает – это даст пинка или запульнёт в голову небольшой томик очередного прочитанного романа, причём Сареного романа, которая с собой вместо нормальной женской одежды притащила целый чемодан книг. — К-крови? — переспросила Свит и, сделав шаг назад и столкнувшись с кем-то спиной, повернулась к тому бедолаге, которому она только что отдавила своим пусть и небольшим каблуком ногу. — П-простите! Ученица A-класса поклонилась в знак извинения, прикрыв глаза и сжавшись, как напуганный маленький котёнок под дождём, хозяйка которого бросила на произвол судьбы совсем одного без поддержки, заботы и любви. В общем-то, выглядело глупо, но очень мило, ведь недаром же шатенка являлась в своей старой школе третей леди, на которую метило глаз столько парней, что и сосчитать было бы, наверное, невозможно. Однако любовь к одной группе действительно портило и рушило весь образ обояшки. Ночной Квартет – так она называлась – подталкивала девушку на безумные поступки, после которых обычно всё старались её сторониться. Бедный, бедный Сатоши Йо, он, наверное, до сих пор с гипсом ходит… Однако, подняв свой взор на пострадавшего, нахмурилась и вновь наступила тому на ногу, отчего брюнет взвыл, как раненный медведь. Если честно, этого было больше чем достаточно для совершения своей мести. Она, значит, бежала, торопилась на сборы, а он вместе с Хидлт даже и не запыхались, что могло означать только одно – они даже и не думали торопиться. — Ви, что, твою ж Японию за ногу, это значит? — пытаясь держать свои эмоции под контролем, что у него, кстати, и не получалось, ведь ногу словно жаром обдало, резко взвалив на юношу адскую боль, прищурив глаза, Майк злобно смотрел на удаляющуюся фигуру. — А это значит то, что надо вовремя приходить, а не через час назначенного времени! — заявила она, пристукивая каблучком и садясь на деревянный стул кабинета в котором они расположились на сегодняшний день. Негодование так и витало в воздухе, не давая нормально собраться с мыслями и возразить насчёт такой маленькой оплошности. Хотя, почему «оплошности»? Они же вовремя пришли. — Так, во-первых, мы пришли вовремя, даже раньше положенного: ещё нет и двух. А во-вторых, с какого ты ругаешь только меня-то, а как же Сара?! — Вот только Хид-то не впутывай, разгильдяй, я знаю, что она с тобой постоянно ошивается, а ты её подводишь. Да и с какого перепуга два? Ты же в час просил приходить, — более-менее успокаивались, проговорила Оклус, поправив сверкнувшие на солнце очки, сползшие за время их перепалки. Вот сейчас удивление охватило не только Майка, который не ожидал такого поворота, но и Сару, передававшую Таше точное время сбора, чтобы та рассказала остальным. Однако, похоже, у Свит как всегда вылетело из головы вся нужная информация, потому как, посмотрев на неё, они увидели, как она старательно отводила взгляд в сторону, дабы не попасть под убивающий взор малахитовых глаз. — Кхем… Ви, ты забыла, да? — спокойно спросила Хидлт, подходя ближе к подруге и дёргая ту за плечо. Так как Сара была ниже Свит на полголовы, чтобы их глаза были на одном уровне, шатенка наклонилась. Девушка ничего не ответила, лишь вновь отвела взгляд в сторону. — Ви, никто не собирается на тебя кричать, — попыталась вытянуть из шатенки ответ, хотя уже и без этого было понятно, что ответ: «да». Устало потерев переносицу, девушка всё-таки отпустила подругу и изрекла: — Так, народ, Таша как всегда спутала время. Сборы назначались на два, и, кстати говоря, сейчас мы просто тратим зря время, которого, знаете ли, и так мало – здесь классный час у S-класса проводится, так что поторопимся, — усевшись на парту, которая была соединена с ещё тремя, начала. — Так вот, зачем мы вас тут собрали, хотите спросить? — не дожидаясь ответа на поставленный вопрос, продолжила, устало вздыхая. — Майк тут одну идейку подкинул, мол, давай группу составим. Каждый из нас умеет играть хоть на одном инструменте, а также есть целых два композитора – один из них официальный, однако. Что мы хотим этим сказать… Но договорить вымученной сегодняшним днём брюнетке не дал договорить резко подпрыгнувший на месте Арлерт, который то и дело, что хотел перебить девушку в самый эпичный момент. — Давайте соберёмся все вместе и создадим рок-группу! — воскликнул он, взмахивая руками и безумно улыбаясь. Идея, конечно, была просто замечательной, однако, одной персоне, которая сейчас излучала дьявольскую ауру призрения, она была не по нраву. — Ну как? Согласны?! Недовольно фыркнув в сторону обезумевшей такой новостью Свит, Сара, закатив глаза, покачала головой и выдала все свои мысли по этому поводу, не дожидаясь, пока все остальные уловят их мысль и начнут соглашаться с этой идеей, возникшей в пустой голове Арлерта совершенно случайно при просмотре концерта какой-то рок-группы по телевизору. — Имейте в виду: сольный проект куда выгодней группового, да и пока не закончим академию – о группе можем и не мечтать. Так что надо сдать все экзамены на «отлично», постараться не вылететь из академии и успешно дебютировать, — интонация, с которой всё это было произнесено, была устрашающей, ведь если сейчас кто-то согласиться – её планы рухнут раз и навсегда. Однако, как бы Хидлт ни пыталась отстранить от этой идее своих друзей, которым она желала только самого хорошего, всё равно ничего не получилось, так как Зои и Изая синхронно качнули головой в знак согласия – им не составит труда пройти все испытания. А вот неугомонная фанатка Ночного Квартета ещё поразмышляла по этому поводу, взвешивая в своей голове все «за» и «против», но вскоре, подняв указательный палец вверх, улыбнулась во все свои тридцать два зуба, давая тем самым своё согласие.— Конец Flashback —
Страшно…Она не хочет расставаться с Masochists. Они стали для неё семьёй, в которой каждый любит друг над другом подшутить и поиздеваться, но, знаете, они никогда и ни за что не станут предавать друг друга, всегда помогут и подскажут, что делать в трудной ситуации. Они друг за друга горой, ведь издеваться над друзьями имеют право только они сами, и никто больше не смеет до них пальцем прикоснуться. Девушка усмехнулась, поддаваясь вперёд и скрываясь за поворотом, оставив Токию, Рена и Масато всё так же стоять столбами около двери и провожать взглядом шатенку, чьи карие глаза как-то странно сверкнули в тени. — Мне одному кажется, что Леди что-то задумала? — поинтересовался Рен у своих товарищей, изумлённо вскинув брови, на что двое молодых юношей лишь устало закатили глаза и, пожав плечами, ушли в другую сторону от той, куда двинулась молодая особа, у которой, видимо, созрел идеальный дальнейший план улучшения своих навыков.***
В то же время на территории агентства в раскидистом саду, где аромат цветов ощущался больше всего два хороших друга, которые очень редко ходили в какие-либо места друг без друга, шли по узенькой тропинке между высокими ветвистыми деревьями, тень от которых давала прохладу в этот душный день, клонившейся к вечеру. Было жарко, но небольшой ветерок придавал силы идти дальше, а не упасть под одним из этих деревьев, ветви которых украшали зелёненькие листочки. Казалось, они и не замечали этой погоды, продолжая болтать о своём, изредка кидая друг на друга косые взгляды. — Ну и что ты тогда предлагаешь? — нарушил задержавшуюся между ними паузу юноша, останавливаясь, в упор посмотрел на альбиноску, как и он остановившуюся на полпути к зданию агентства, где их уже давно ждала вся компания, собравшаяся на репетицию. — Во-первых, нам надо себя прорекламировать. Ну, кино, мюзиклы, небольшие концерты в клубах. Ещё есть вариант на фотомодель – к Рену-семпаю можно даже обратиться по этому поводу, я уверена, что он нам не откажет в помощи. Он ведь такой добродушный, — томно вздыхая и покрываясь небольшим румянцем от упоминания своего кумира, коим являлся не кто иной, как Рен Дзингудзи, Зои мечтательно прикрыла глаза, улетучиваясь в мир своих фантазий. Разговор на тему того, что группе пора бы уже прорекламировать себя, чтобы их стали приглашать на большую сцену, не сказать, что длился уже очень долго, но явно не пять минут, и, видимо, кумир Оклус уже не раз упоминался в диалоге, что было видно по вымучено выдохнувшему Сенклеру. Пробубнив себе под нос, молодой мазохист с рыжими, словно пылающий огонь, которые, наверно, хорошо выделяются в ночи, взял горячую ладонь своей подруги и, дёрнув посильнее, чтобы сама девушка могла очнуться от своих мечтаний, повёл к высокому, в три этажа зданию. — А как же реклама? — спросила девушка, еле поспевая за нервным юношей, даже и не думающего сбивать свой темп, потому как альбиноске и без того уже попало за то, что она пробралась в комнату Миказе, Сё и Нацуки от этого самого Миказе. — Потом разберёмся. Пошли уже. В общем-то, добрались они до здания без последствий и быстрее, чем предполагали, однако, как бы то ни было, они всё равно уже порядком опаздывали, а означало это лишь то, что проблем теперь явно не оберутся. Аура гнева так витала в здание, отчего по спине пробежалось стадо мурашек. Хорошо б Сара-то пришла вовремя, ну или хотя бы вообще пришла – ведь может и не появиться, закрывшись в своей комнате, что, кстати, было очень и очень часто. Вихрем ворвавшись в зал, где уже собралось немало народу, пара остановилась у входа. Согнувшись, они пытались отдышаться от быстрого и долгого бега по извилистым коридорам агентства Блистательного Саотоме, который и придумал столько поворотов лишь для того, чтобы его «звёзды» не расслаблялись. Однако, после ещё парочки вздохов, они, осмотрев всех присутствующих, понурили головы и как-то обречённо закрыли глаза – самой буйной из их компании как раз не наблюдалось в просторной комнате, предназначенной для репетиций танцев. Сама комната была полностью завешанная большими во всю стену зеркалами, идеально вымытыми горничными, приходивших сюда раз в неделю и убирающих всё здание, конечно же, кроме комнат жителей общежития, которые сами должны следить за своей территорией. Белый высокий потолок, впрочем, как и все остальные потолки замка, украшала исполинская хрустальная люстра. На глянцевом паркете можно было увидеть своё отражение, а через три больших окна, находившихся напротив входной двери, проходили солнечные лучи уходившего в сон солнышка. Всё. Это была конечная точка терпения Миказе, который просто уже не мог вынести такой безалаберности к своей работе. Как-то уж больно сильно и резко сомкнув челюсть, отчего громкое стуканье зубов разнеслось по помещению, тяжёлыми шагами парень направился прямиком на пару, однако лицо его не выражало никаких эмоций, и оттого могло показаться, что сапфировый принц был полностью спокоен. Сначала испугавшись, но потом, быстро сообразив, что юноша направляется не к ним, а к двери, находящейся позадь них, отскочили по разные стороны, дабы их не снесли с ног. — Дело дрянь, — выругался Майк, вставая с насиженного места около одного из зеркал. — Надо спасать, да? — обеспокоенно спросила Таша, качавших головой в разные стороны друзей, которые точно знали, что Хидлт-младшая малого того, что не выйдет, как она любит говорить, на свет божий из-за такого обращения к своей персоне, так ещё и нахамит, чем ещё больше разгневает вымученного за последние несколько дней Аи. — Да, и желательно побыстрей, чувствую, ничем хорошим их разговор не кончится, — ответила Зои и выскочила вместе с Изаей так же как и влетела в этот зал минутой ранее. Ну а за ними вышли и обеспокоенный Рэйджи и Ранмару, уже готовый разодрать маленькую мерзость в клочья, как только она попадётся ему на глаза. Единственные, которые, наверное, в данной ситуации ничего толком осмыслить не могли – это Отоя, Сесиль и Сё с Нацуки, сидевших на небольшом мягком диванчике около одной зеркальной стенки. Общий вопрос решил озвучить Синомия: — А что такого, что он её просто сюда приведёт? — довольно сильно удивился Нацуки, изумительно изогнув брови дугой. — Он её сюда не приведёт, если только, конечно, не отрубит и свяжет, чего, разумеется, не случится, зная нашу Хид, — ответил за всех Арлерт, после чего покинул комнату вслед за убежавшей за друзьями Свит.***
Размышляя на тему того, что же ей одеть на репетицию, которая по идее уже как полчаса идёт без неё, Сара спокойненько раскидывала одежду, не подходящую для такого знаменательного события, по комнате. Нет, конечно же, она собиралась приходить, ведь там будет её ненаглядный Отоя, полюбившейся ей настолько сильно, что она уже была готова и душу дьяволу продать хотя бы за симпатию с его стороны. Однако она не хотела выглядеть перед ним какой-то оборванкой со свалки, что, кстати, и могло ему показаться с первого взгляда. Если честно, молодая особа уже даже подумывала съездить в магазин, чтобы прикупить парочку кофточек, шорт, которых у неё и без того было навалом, и, конечно же, юбок. Но что уж там говорить о магазинах, которые находятся за версту от магистратуры, до которых пешком добирать пару дней, ведь последний автобус уже давным-давно уехал, оставив последнюю надежду на гардероб Таши. Вот именно, приходится обходиться тем, что есть, то есть арсеналом Свит. И вот, выкинув из большого гардероба своей подруги последнюю вещь, оказавшейся очень уж открытым топиком, Сара, устало вздохнув, упала на колени подле кучи вещей. Последняя надежда улетучилась вместе и с силами. — Блин, ну почему я такой идиот, что даже не спросила, какой тип девушек ему нравится? Может, ему вообще блондинки по душе? — взяв чёрную прядь своих длинных волос, она покрутила её между пальцами и, отпустив их, поднялась, подходя к огромному зеркалу. — Сара, ты – пустоголовая дура, пойми это уже, — сказав это своему отражению, высунула язык, доказывая тем самым свои слова. Ещё раз устало вздохнув, Хидлт-младшая распустила свои волосы, до этого собранные в хвост, и, встряхнув ими, что стала от такого похожа на какое-то чучело, наклонила голову вбок. В малахитовых глазах сверкнул какой-то озорной огонёк, но после, скрылся, отображаясь на ядовито растянутых в безумной улыбке немного пухлых губах – что-то уж явно страшное для окружающих пришло в эту темноволосую головушку. Воля к победе, хитроумие – да, это самые главные качества этой на вид маленькой и безобидной особы. Да, пусть она ростом невелика и выглядит как малый ребёнок, но она обязательно достигает того, что хочет. И даже если её придётся из кожи вон вылезти, а он так и не даст ей хоть маленькую крупице надежды – она всё равно не отступит, не сдастся. Однако в то же время это и плохо, ведь долго так это всё равно не сможет продолжаться… — Сё-ё-ё-ё… — всё с той же безумной улыбкой протянула она имя лучшего друга, потирая ручки. Он же, вроде как, уже давно знает Иттоки, потому, скорей всего, с лёгкостью сможет сказать какой тип тому нравится, однако сейчас он на репетиции, так что стоит поторопиться. Надев вытащенные из-под кучи тряпья шорты и футболку с небольшим вырезом, который смог бы подчеркнуть её небольшую грудь, из-за которой постоянно появляются комплексы, подкинула на свою голову шляпу Курусу, всё забывающую отдать владельцу, и оглядела себя со стороны. Да, так она хоть более-менее стала похожа на человека. Послышались чьи-то шаги, видимо, направляющиеся прямиком к комнате Хидлт, так как она находилась дальше комнаты Свит и Зои, в которой девушка сейчас и находилась, затаив дыхание. Впрочем-то, понять было несложно, что это идёт кто-то из разгневанных наставников из-за того, что она опоздала на первую репетицию, потому и решила не высовывать свой любопытный нос. Какое же всё-таки разочарование постигнет Миказе, когда он, обшарив комнату в её поисках, абсолютно никого не сможет найти. Эх, бедный, бедный сапфировый принц, сколько мук ему ещё предстоит пройти с этой хитрой особью женского пола. Даже представить страшно. Как только Сара услышала, что кто-то барабанит по её двери, быстренько надела чёрные балетки, в которых и пришла в эту комнату. Щёлкнул замок, означающий только одно: наставник зашёл в комнату – пора бежать. Быстро среагировав, брюнетка выскочила из комнаты, скрываясь за первым попавшимся поворотом – оттуда точно никто не побежит, так как зал находится совсем в другой стороне. Пробежав ползамка, Хидлт-младшая всё-таки добралась до зала, в котором должна была состояться репетиция. Зайдя в комнату, огляделась – совершенно никого, прям как на руку. — Вот и славненько, — устало выдохнула она и плюхнулась на диванчик, на котором провалялась более десяти минут, когда вся остальная часть магистратуры искала её на просторах агентства. Но вскоре, надоев сидеть без дела, встала напротив большого зеркала и начала репетицию без них – зачем они ей сдались, когда и она может потренироваться? Правильно, так даже лучше – никто ей не мешает, никому она не мешает. Идиллия. Шаг назад, шаг вперёд, поворот, прогиб, поворот, взмах руками – однако, без музыки и впрямь не то получается. Но, к сожалению, Хид об этом не подумала, потому сейчас и упала пятой точкой на ламинированный паркет, натёртый до такой степени, что можно было кататься и кататься на нём в таких скользких балетках как на льду. «Ах, лёд, ты такой прекрасный», — сказала бы Сара вслух, да вот разговор с самой собой смахивает на шизофрению, которую, похоже, она скоро такими темпами и заработает, ведь в последнее время девушка слишком часто замечает это за собой, что несказанно пугает всё больше и больше. Нет, в психиатрическую лечебницу ей ещё рано ложиться. На самом деле, Сара очень любит зиму, лёд и, конечно же, катание на этом самом льду. Для неё это было всё – еда, вода, воздух. Можно сказать, это то же самое, что и для Свит Ночной Квартет, однако, пение всё равно держится на первом месте. Но, если честно, очень жаль, что сейчас не зима, а поблизости нет озера, которое покроется толстой корочкой, давая тем самым прекрасную возможность покататься на коньках. Очень жаль… — Так, ладно, скучно стало уже. Музыку мне! — твёрдо заявила она себе, после чего, поднявшись, направилась прямиком на стоящую в углу маняще поблёскивающую на свете солнца гитару. Взяв инструмент в руки, сглотнула – Сара никогда не умела на ней играть, а ведь так хотелось, так хотелось! Особенно после того, как она услышала, как играет Иттоки – так завораживающе, весело и без всякого напряжения. Пройдясь своими бледными пальчиками правой руки по струнам, зажимая левой некоторые струны на грифе, послышалась неприятная мелодия. Нет, это даже мелодией трудно назвать. Получилось, в общем-то, просто отвратительно, и не удивительно, что брюнетка сама вся скривилась. — Бли-и-и-ин, ну почему у меня руки не из того места растут?! — устало вздохнув, скорей всего от безысходности, которая уже успела её атаковать за пару дней целых два раза, брюнетка, понурив голову, вновь попробовала сотворить с гитарой хоть какую-то махинацию, но лишь усугубила положение, воссоздав дьявольский звон. — Чтоб тебя машина десять раз переехала, Создатель. — Ах-ха-ха, да ладно тебе, Сара-тян. Всё ведь хорошо, — посмеиваясь, хотя можно сказать, скорее смеясь как конь, кто-то, а может, и что-то, ведь в комнату никто, вроде, не входил, ни то чтобы издеваясь, проговорил это предложение прямо над самым ухом. Саре даже показалось, что сам Создатель, которого она, можно сказать, прокляла, снизошёл к ней. Однако всё не так… Резко подскочив с места, на котором она сидела в позе лотоса, обернулась, чтобы посмотреть на стоящего позади неё человека, дабы убедиться, что это всё-таки не Создатель. И так оно и оказалось, хотя легче не стало, а даже наоборот сердце упало куда-то в пятки, а голос совершенно пропал, чтобы сказать юноше, смотрящего на неё сейчас с умилительной улыбкой, хоть что-то. Пауза затянулась, и от этого становилось ещё более неловко, чем тогда, когда Отоя Иттоки – а это оказался именно он – застал Сару за наихудшей игрой на гитаре, которая, кстати, и принадлежала этому оптимисту. — А… А-а, — заикаясь, Сара пыталась сказать что-то, но в итоге получилось лишь издать нечленораздельные звуки, отчего парень лишь сильней заулыбался, вгоняя девушку в краску. — Хочешь, потом как-нибудь помогу тебе? Не против? — медленно забирая у ошеломлённой таким резким предложением с его стороны девушки гитару, которая легко поддалась этим действиям, оказываясь в сильных руках юноши, он всё продолжал улыбаться. — Кстати, мы тебя везде искали, ты здесь давно? Отойдя от шокированного состояния, но всё равно ещё красней как варёный рак, ответила, также заикаясь и отводя взгляд: — Д-да, м-можно, — улыбнулась. — А здесь я уже примерно полчаса, если не больше. Я, честно, не следила за временем. Но когда я пришла, здесь никого не было, потому я решила п-попробовать н-научиться играть на гитаре, хотя, видно, фортепьяно мне больше подходит… — сначала всё было хорошо, она даже могла спокойно говорить, не запинаясь, однако, как только дело дошло её игры, она в тот же миг потеряла всю уверенность, вновь залившись румянцем. — Ты такая миленькая, — улыбнувшись, он чуть накренил голову набок, но после, поняв, что он сказал, залился краской и как-то нервно засмеялся, закинув руки за голову. А девушка-то уже дымиться, так сказать. — Я-я не то имел в виду! Не подумай ничего такого, просто ты правда мило выглядишь, когда смущаешься! — затараторил он, однако только усугубил положение, доводя девушку чуть ли не до потери сознания. — Д-да я-я п-пон-няла, — в бреду произносит она и медленно пятится назад к двери, которая сейчас была раскрыта нараспашку, ведь юноша-то даже и не ожидал, что девушка окажется здесь, причём играя на его гитаре. — Н-н-над-до с-ска-азать, ч-что я-я т-т-тут. Отходя всё дальше и дальше от красноволосого парня, коим являлся не кто иной, как Отоя Иттоки, Хидлт чуть ли не падая на ровном месте, выскочила из комнаты, оставляя юношу сидеть в одиночестве и остывать от сложившейся ситуации. Нет, многие девушки, конечно, привыкли такое от него слышать, ну, взять, к примеру, Нанами, но такой реакции от Сары он явно не ожидал, что дало ему задуматься. Либо это она такая стеснительная, что быть в принципе не могло, ведь она такие выкрутасы устраивает, мама не горюй, либо ей просто это никто не говорил, хотя это вариант тоже отклоняется, ибо Синомия не раз повторял, либо дело в чём-то другом. Так сильно задумавшись, он и не заметил, как в комнату вошло восемь человек, тащащих вместе с собой пойманную брюнетку, и композитор Стариш: Нанами Харука. Аи спокоен, абсолютно спокоен, и не важно, что у него сейчас дергался левый глаз – это ещё не беда, он всё равно спокоен как удав: удавит, и не заметит. И начнёт он, пожалуй, с нерадивой ученицы, которая брыкаясь, царапаясь и даже кусаясь, пыталась освободиться от хватки своего злого и коварного наставника-мучителя, коим являлся Ранмару Куросаки. Оскалившись, он держал её над полом, затаскивая в зал как маленького нашкодившего котёнка. Порой, однако, невыгодно иметь маленький рост. — Так, ладно, — потерев переносицу, Аи, прикрыв глаза, сейчас, наконец, полностью успокоился и перестал излучать гневную ауру. — Сейчас вы покажите нам, что умеете и идёте спать, время уже позднее, а завтра рано вставать. Репетиция будет в шесть утра и кто не придёт, тот вылет с магистратуры так же, как и попал сюда – очень быстро и незаметно. И вас как будто и не было, ведь «Masochists» распадутся, и тогда прощай пока большая сцена для всех, — закончив свою тираду, сапфировый принц прошёлся до дивана и, удобно устроившись на нём, ледяным взглядом уставился на расчищенную от посторонних вещей территорию для танцев, давая понять, что можно начинать. Быстренько устроившись по бокам своего товарища, Рэйджи раскинулся сбоку от Миказе, а Камус, сев с другой стороны, закинул ногу на ногу и, презрительно фыркнув, стал пилить взглядом брюнетку, всё ещё весящую высоко над полом. — Ранмару-сенсей, отпустите, пожалуйста, Сарочку – уже можно, — тихо попросила Свит, медленными шагами подходя ближе к разбушевавшемуся мужчине, который что-то прошипев брюнетке на ухо, отчего она вся скривилась и заробела, отпустил на ламинированное покрытие. — Я, честно, никогда больше не буду опаздывать! — закусив нижнюю губу, Хидлт пыталась не расплакаться, однако из-за такого её состояния было сложно разобрать то, что она говорит. Можно сказать, что остальные все услышали лишь сдавленное мычание, на последних звуках увеличивающие свою тональность. — Вот и молодец, — положив руку на её голову, которая, кстати, уже была без шляпы, потому как девушка, убегая, случайно оставила её тут, растрепал чёрные, словно перо ворона волосы, сделав молодую особу похожую на чучело в огороде, которое обычно ставили отгонять ворон от овощей. — А если такое ещё раз повторится то… хотя можешь сама поразмышлять, что может быть хуже этого. Выдав последнюю фразу, Куросаки двинулся в сторону остальных членов Ночного Квартета, которым уже натерпелось покинуть, наконец, это место и идти заниматься своими делами. — Хид, что он тебе сказал? — подошла шокированная вызванным у брюнетки страхом перед этим человеком Зои, у которой всё не укладывалось в голове, что Хидлт-младшую мог кто-то напугать. А Сара лишь мотала головой на мотив: «Лучше не знать, лучше и не вспоминать». В общем, завершив с этими немыслимыми диалогами, которые уже порядком надоели, что Ночному Квартету, что Мазохистам, новоиспечённая группа всё же решилась показать своим наставникам мастер класс. Ну, не называть же это ужасом, так ведь?***
Кривляясь, извиваясь и вертясь невпопад, молодые мазохисты вот уже целый час пытались показать своим семпаям, которые сидели просто… кхе… просто в шокированном состоянии от такой, скажем так, лажи. Сказать честно, если бы это увидел бы какой-нибудь фанат Masochists, которых, кстати, набралось на прошлом выступлении в особняке Свит с чуть менее сотни, он бы не поверил и сказал, что это неудачно сделанные клоны. Однако, как бы то ни было, они не клоны, а оригинал, который сегодня явно был не в духу, в большей частности, конечно же, портила всю картину Хидлт. Скованная в движениях, с хрипотой в голосе, она пыталась хоть как-то выдавить из себя подобие той Сары, что была на вечеринке. «At the rock show…» — завершила, наконец, в девятнадцатый раз песню Хидлт, измучено понурив голову и прокусывая губу до крови, что было ярко видно по стекающей по бледному подбородку красной струйки. Да, всё-таки так отвратительно показать себя перед своей любовью всей жизни – это вам не мушку на лобовом стекле прибить, а куда хуже. Такое чувство… оно не даст тебе теперь покоя, идя по пятам. Это чувство вызывает немыслимую боль в сердце, усиливая натиск на трепещущую в паутине душу. Хочется рвать и метать, скрыться с глаз долой. Запереться в своей комнате и не выходить. Наверное, сейчас это испытывала не только Сара, готовая в один присест сорваться и, наорав на всех, убежать из зала куда подальше, главное, чтобы не видеть это вытянутое от удивления лицо красноволосого парнишки. Наверное, сейчас в таком же состоянии находилась и Свит, ведь она спала и видела, как покажет Ночному Квартету, как хорошо она умеет танцевать. Да, умеет, да ещё как! И что уж там говорить про фигуристку, умеющую изгибаться так, как другим и не снилось. Но, видно, во всём вина нервов, которые просто разрывали изнутри на части двух особ, заваливших всю группу девятнадцать раз. — Остановите это безумие, сил моих больше нет терпеть, — произнеся это, граф, поднявшись с насиженного места, прошёлся мимо, сказать честно, ошеломлённых таким резким спадом своих товарищей Изаи и Майка, а потом, громко хлопнув дверью, удалился прочь, дабы избежать инфаркта. И вот после этого громкого хлопка, выражающего все недовольства рода человеческого, девушки окончательно начали паниковать, растерянно переводя взгляд то к одному предмету, то к другому, они пытались найти оптимальное решение, которое убьёт все воспоминания о сложившейся на сегодняшний день ситуации. Но, не найдя его, решили просто поскорее ретироваться, что они и сделали, переглянувшись. — Постойте! — кричали им вдогонку, но им было всё равно. Единственная мысль, которая сейчас то и дело крутилась в их головах, словно заевшая пластинка – это прийти в себя после колоссального провала. Посмотрев на закрывшуюся дверь, Рэйджи вынес всеобщий вердикт: — Думаю, нашим дорогим Мазохистам лучше свободно играть на инструментах, — разразившись смехом, шатен, не обращая внимания на обиженные взгляды более-менее нормально выступившей части Masochists, поднялся со своего места и, кивнув Иттоки, чтобы он тоже тут долго не засиживался, удалился, опять-таки через эту злополучную дверь.***
— И что нам делать? — ходя туда-сюда, спросила шатенка свою подругу по несчастью, которая, так же как и она сейчас ходила по просторной комнате, занавешенной плакатами разных рок и пан-групп, придающих своим чёрным фоном комнате некую готическую изюминку. — Не знаю, Ви, не знаю. Наверное, бежать из города… — ответила Хидлт, поворачиваясь лицом к своей собеседнице. — Из страны… — продолжила девушка, поднимая свои очи на бледное лицо подруги. — С материка… Дополняли они друг друга всё больше и больше, делая масштабы территории, за которую они должны были уехать, после чего, устало выдохнув, одновременно подметили: — Да чего ж мы паримся? Знаем же, что от Зои не сбежать! — рассмеялись, яро сверкая своими глазами. Так, они пытались хоть как-то зализать друг другу раны, появившихся в результате полного провала перед любимыми людьми. Как они могли так оплошать? Как могли завалить свой главный козырь – танцы. Это было их преимущество, а что теперь? Теперь позор. Остаётся только уйти в депрессию, оплакивая свои чувства. Или у них есть выход, есть идея, как всё это недоразумение исправить? Да, возможно, но для того придётся приложить много сил. Они опустились на небольшой, покрытый махровым пледом, диванчик. Сегодняшний день был для них просто пыткой, что для Сары, что для Таши. Одна опозорилась перед своей любовью всей жизни дважды, причём, если ещё и завтра опоздает на репетицию – ей дадут по шее, настолько сильно, чтоб на всю жизнь запомнила, что надо быть пунктуальней. Вторая же получила наказание в виде уборки всего первого этажа, освободив тем самым горничных, которые с превеликим удовольствием покинули агентство в тот же миг, как Миказе об этом объявил. Плюс ко всему опять-таки позор на всю жизнь. Да, не день, а просто сказка какая-то. Ничего хуже просто и быть уже не может! Ан, нет, ошибочка вышла – может… Ворвавшись в комнату, словно злобная фурия, конечно же, не забыв снести дверь с петель, Курусу – а это был именно он – быстро вернул покрашенное белой краской врата на место, не забыв испугаться безжалостно наклеенного на них плаката с самым любимым немецким певцов брюнетки Тиллем Линдеманном, которого она любила и почитала как Господа Бога. Раздражённо вскинув брови, парень повернулся спиной к деревянной поверхности, за которой послышался топот чьих-то ног. Было понятно без слов что, зачем и почему. Нацуки, похоже, как всегда в своём репертуаре – решил на ночь принарядить поп-певца во что-нибудь очень миленькое, сделав юношу на вид ещё милей и безобидней, что, кстати, ему не очень-то и нравилось, ведь он мужчина всё-таки, а они платья и заячьи ушки не надевают вроде как. — Цыц, — шикнул парень на возмущённо открывающую рот Свит. Где бы это слыхано, чтобы парень вот так просто врывался в комнату девушек! Что за вседозволенность? А если б они переодевались, он бы тоже также влетел в комнату? Потому, не став держать в себе все эти эмоции, шатенка уже было хотела влепить ему пару тумаков, которые, кстати, не помешали бы его «неописуемой красоте», как выразилась Оклус, когда показывала сделанные той злополучной ночью фотографии прекрасных принцев, однако сделать это ей помешали руки Хидлт. Вопросительно посмотрев на свою подругу, а потом, переведя взгляд на вторгшегося на чужую территорию отрицательного лица, пусть и лучшего друга хозяйки комнаты, фыркнула, признавая праведность решения Сары, а она не хотела выдавать друга исчадью ада. — С тебя потом сочтётся, — горько выдала солистка Masochists охрипшим от целого дня в напряжение и целого часа пения, которое, впрочем-то, и на пение не походило, а лишь на вой раненого медведя, однако, парень, поняв тонкий намёк на новый плеер, о котором она то и дело, что целыми дням только о нём и твердит, согласно кивнул. — Что за болезненный вид? — отстранившись от двери, которая уже в целом могла держаться сама без чьей-либо поддержки, кою предоставлял светловолосый шляпник, двинулся прямиком к подперевшей под голову руку брюнетку с красными прядями по всей длине волос, одну из которых она сейчас как-то уж странно рассматривала. Подсев к ней поближе, дабы взглянуть в наполненные горечью и обидой на саму себя малахитовые глаза, Сё взял её маленькую ладошку в свою, прижимая к плечу. Что-то было не так, и он это чувствовал. Чувствовал её настрой. Хотелось просто взять, обнять, поцеловать и утешить, чтобы она больше никогда-никогда не грустила, однако он быстро убрал все эти мысли в далёкий ящик, которые ещё не раз попытается открыть. — Если б ты был на репетиции, а не шлялся где-то – понял бы. Ну, Таша как всегда в своём репертуаре – обязательно испортит самый трогательный момент, хотя, если посмотреть, то она поступает как настоящая подруга. Сара любит Иттоки, а мешать их счастью никакие там «Курусу» и «Сё» не должны. Ни в коем случае. Кстати, а ведь у неё ещё одна неофициально зарегистрированная на магистратуре пара в списках стоит. Пора бы уже и начать операцию: «Разрушь к чертям законы шоу-бизнеса». Коварно ухмыльнувшись своим же мыслям, девушка ещё раз бросила злобный взгляд в сторону лучших друзей и, увидев кивок, вышла из комнаты, чуть ли ни уронив сломанную дверь. — Вы… это… дверь почините, — выглянула она из-за угла, скривив лицо, после чего её и след простыл, а парень, что сейчас с замиранием сердца следил за понурившей голову Хидлт-младшей, стал более-менее понимать такое её состояние. — «Aisuruhitowadokoniirunoshiawasewadokoniaruno, — тихо запел Курусу, вставая напротив девушки и, как бы ожидая отклика, держал ту за руку. Но Сара даже и не подумала хотя бы поднять свой взор, и тогда он продолжил. — Shinjitsu wa doko ni aru no… — бережно, легко и нежно подтягивая молодую особу вверх, которая безо всякого сопротивления поддалась его махинациям, закончил начатую фразу, мягко улыбаясь, — boku wa ima doko ni iru». Когда-то в детстве, в далёком-далёком детстве, когда они ещё только начали дружить, проводя каждый день вместе, они постоянно пели друг другу. Это была красивой, доброй и дарящую надежду на счастливый конец песней. В пасмурный ль день, в траурный ль час – она всегда помогала, в любой ситуации, в любое время. Достаточно было просто запеть, проговорить эти слова, напомнить, в конце концов, о её существование, ведь она была им так дорога. До сих пор… Едва заметно подняв кончики губ вверх, но эту своеобразную улыбку успели поймать сверкающие тёплой любовью голубые, словно чистое небо, глаза юноши. Тут же встрепенулся и, шире улыбнувшись, приоткрыв тем самым идеально ровный ряд зубов, Сё внимательно разглядывал подрагивающие в каком-то облегчении зрачки подруги, на глаза которой медленно, но верно стали набегать хрустальные слезинки, блестящие от света настольной лампы. Однако долго они не застоялись. Быстро похлопав ресницами, тем самым скидывая солёную воду куда подальше, Сара хотела что-то сказать, но слова не вырывались из уст, застревая где-то в горле. Но вскоре, осмелев, она произнесла, также нежностью и любовью. Так же, как и тогда… — «Sagasanaidekotaeosagasanaidearasoio», — чуть поднадвила она на последних словах, придавая больше уверенности голосу, ведь эта песня о счастье… счастливом конце, который обязательно наступит рано или поздно. Та самая… первая написанная ими двумя песня, трогающая сердца. — «Sagasanaideaiobokuwamousubeteomotteru», — подпел он ей, прихватывая за вторую руку и покрутив на месте. Он любил такие момент, он любил, когда они вот так вот… вместе поют собственную песню, значащую для каждого намного больше, чем кто-либо мог представить. У каждого связаны с ней свои воспоминания, у каждого связано с ней свои чувства. Но история… история была одна на двоих, и этот очерк они собираются хранить до конца своих дней, ведь дружба их не падёт даже через года. А она любила грустить, любила петь эту песню вместе со своим лучшим другом, который никогда не сможет предать из-за её алчности или эгоизма, покоривших этот грешный мир. Нет, никто из людского рода не был безгрешен – все когда-либо врали, предавали, просто пользовались человеком ради себя любимого. Всё это свойственно людям, на то они и были созданы. Но Курусу, Сара чувствовала… всем нутром чувствовала, что этот человек никогда не даст её в обиду, всегда будет рядом и помогать в трудную минуту. — «Tadori tsuita honto no bashou ni yubisaki hitotsu de sekai o ugokaseru no sa Kimi ni aeru», — они пели вместе. Вновь, почти забытая за три года песня прозвучала из их уст, так прекрасно и завораживающе… Хотелось слушать вечно, танцевать и пытаться спеть так же, как и они, но, как бы ты ни пытался, всё равно не сможешь выдать хотя бы подобие их прекрасных голосов, звучавших в унисон. — «Fate With You kurai yoru nado ruriiro na yoake ni SHUFFLE! kimi e no KISU ai o PURASU suru yo tokimeki no TURUU RABUSUTOORII», — чарующая песня, чарующие голоса, чарующая пара, которая была бы на неё похожа со стороны, если б остальные присутствующие на магистратуре не знали правды. Подобравшись совсем близко к сломанной двери, несколько человек, пожелавших не выдавать свои персоны до окончания представления, устроившись поудобнее около проёма, через которых прекрасно было видно весело крутящихся и задорно поющих молодых людей, стали во все глаза наблюдать за ихними плавными движениями, идеально сливавшимися воедино голосами. — «HAPPI ENDINGU mieta yo…» — у них будет счастливый конец. Обязательно наступит и их розовая пора, которая принесёт с собой только счастье, только хорошие новости. — «Kurikaesu ayamachi o zankokuna ketsumatsu o Fureatta kizu o wasurenai boku wa aruite ku Karamiatta unmei no ito Donna tooku demo te o sashinobe sakebu no sa Ai no kotoba Dead or alive konton (kaosu) no geeto Doukoku ga sakaseru DAAKU ROOZU 100Mo no kisu yagate REVIVE suru yo Mabushii ai no DA KAAPO», — они крутили в танце, лёгком, непринуждённом. Сами поддавались навстречу друг другу, сами же и отстранялись, подкалывали во время танца мимолётными взглядами, играющими огромную роль в их жизни. Три года… они не виделись три года, а потом как снег на голову упали друг на друга, не предупреждая. Отдельная жизнь, совершенно непересекающаяся с жизнью лучшего друга, всё равно идя и идя по своей извилистой линии, добралась до второй такой же ещё более извилистой. Их точки соприкоснулись в одной единственной, где они смогут продолжить своё прерванное общение. — «I can see the Happy Ending I won't forget the scar that met with our repeated errors and also our hopeless conclusions, I'll walk on forward With the tangled string of fate No matter how far we are, I'll reach my arm out and shout out The words of love Dead or alive The Gate of Confusion (Chaos) The Dark Rose that blooms in lamentation With 100's of kisses, soon enough I'll revive The Da Capo of the bright love Key To Heart, to the shining season so painful GRAFITTI, the Canvas we drew in it Love is like this, ending as something that's admired This is the thing you were aiming for, The everlasting ELYSION I can see the Happy Ending…»* Закончив свою песню, они улыбнулись друг другу счастливыми, полными надежд улыбками. Эта песня… она всегда возвращала им на миг угасшее тепло, всегда поднимала на ноги, давая ступить на новую ступень жизни. А ещё… ещё Сара прекратила волноваться и грустить из-за ужасного, наполненного всеми муками ада, дня. Она даже, можно сказать, почти забыла случай с Иттоки, если бы эта красноволосая макушка не вылезла из-за двери с добродушной улыбкой на всё лицо. — Ч-что вы здесь все делаете?! — воскликнула Хидлт, отходя от Сё более чем на два метра, дабы её многоуважаемый Отоя ничего такого не подумал, ведь мало ли они выглядели как пара, что, кстати, было абсолютно возможно, ведь песня пелась про счастливый конец, и этот танец… — Мимо проходили, а тут вы… — как ни в чём, ни бывало, проговорил Масато абсолютно без эмоциональным тоном, от которого просто мурашки стадом бегали по коже спины. Что-то не особо верилось, что они мимо проходили. — Да прям-таки и мимо? — всплеснув руками в разные стороны, отчего один висевший на руку парня браслет улетел восвояси куда-то за диван, изумлённо проговорил Курусу, после чего, заметив пропажу, приглушённо ойкнул и полез за этот самый диван. Яркое солнышко, ещё когда-то гревшее твёрдую землю территории агентства Блистательного Саотоме, сейчас полностью скрылось за горизонтом, освобождая место на тёмно-синем небе миллиардам звёзд и месяцу луны, часть которой скрывалась в загадочной тени. Однако, как бы любители космоса ни хотели посмотреть на чистое небо, его заволакивали густые тучи, предвещающие ночной дождь. Все жители зданий уже укладывались в свои мягкие кроватки. Вымученные, уставшие, они засыпали в то же мгновение, как их голова касалась подушки. Однако в одной комнате так и продолжал гореть свет. — Ну, так расскажите, что вы тут делаете на самом деле? Мимо, Хидзирикава, Дзингудзи и Иттоки пройти, уж извините, но никак не возможно – там тупик, — ткнув большим пальцем левой руки в сторону тупика, от которого они уж тем более не могли выходить, Сё вопросительно вскинул брови и самодовольно усмехнулся, за что получил не слабый удар по затылку, из-за силы которого одна из излюбленных шляпок Курусу пала вниз. — Ай, за что?! — За ухмылки на моей территории, — съязвила обладательница малахитовых глаз, после чего, поразмахивав руками на мотив: «ладно, всё, кыш отсюда, кыш», девушка выпроводила, наконец, и последнего гостя её лачуги. — С тебя дверь. А пока не сделаешь, ищи мне временное жильё. Улыбаясь как Чеширский Кот, Сара, стоя подле обречённо вздыхающего белобрысого парнишки, чью очередную шляпу она изъяла как залог, крутила ту на своём тоненьком пальце и мечтательно бросала в сторону недавно ушедших парней томные взгляды. — Шляп на тебя не оберёшься… — пробубнив это, Курусу двинулся к широкой лестницы, ведущей на первый этаж.