hurt/comfort

Ванная комната этой квартиры казалась местом зарождения умиротворения. По крайней мере, сейчас. В блаженство тишины лишь изредка вклинивались, не нарушая, звуки тихого дыхания и падающих из старого медного крана в белоснежную чашу ванны тяжёлых капель холодной воды. У них была своя периодичность. Две с половиной секунды. Ровно. Тишину разрезал хриплый вскрик, похожий на карканье старой вороны: — Бервальд... Бервальд, чёрт тебя дери! В коридоре, прислонившись широкой спиной к дубовой двери ванной комнаты, на холодных квадратах кафеля сидел тот, кого так отчаянно и требовательно звали на всю квартиру. Уперевшись локтём в согнутое колено, он закрыл глаза ладонью. Усталость. Бервальду было прекрасно известно, что это такое. Бервальд Карл Густав Оксеншерна прожил на этой земле ровно 27 лет и 92 дня. Нельзя сказать, что он повидал за это время многое.. Если не считать старшего брата, который был в его глазах не человеком. Отнюдь не человеком, а отдельным, невероятным и загадочным миром. Целым миром. Именно так предпочитал говорить Бервальд. Он просто не позволил бы себе сказать правду о том, что совершенно не понимает человека одной с ним крови. Поэтому старательно вуалировал неприглядную истину красивыми словесными оборотами. — Бервальд! Громкий, требовательный вскрик заставил его вздрогнуть и распахнуть глаза, выдёргивая из раздумий и заставляя вернуться в грустную реальность. — Не кричи. — ровным, спокойным тоном произнёс Бервальд, отнимая прохладную ладонь от своего лба. Дверь всё равно заперта, так что толку в этих криках – чуть. — Бервальд! Вскрикнув, голос поперхнулся и закашлялся. — Бервальд, прошу тебя.. Я умираю. Неслышно вздохнув, высокий блондин в клетчатой рубашке повернул ключ в дверном замке и распахнул дверь. Картина ванной комнаты была безрадостной и.. Странной, просто странной. Такое чувство, будто это и не реальность вовсе, а отрывок из какого-нибудь фильма в жанре "артхаус". Маленькие потолочные софиты горят лишь наполовину, и то иногда мигая. Большое зеркало над раковиной разбито вдребезги. Все предметы, стоявшие на раковине, — зубные пасты, щётки, стаканчики, декоративные безделушки, — разбросаны. А на угольно-чёрной зеркальной плитке пола — осколки, капли багровой крови, да лужи воды и блевотины. А венчает всю эту невообразимую роскошь — пьяный в дрова взлохмаченный блондин, сидящий в ванной прямо в одежде и даже в умильных носочках в красно-белую полоску. С разбитыми кулаками, где застряли осколки, и таким же расквашенным носом, из которого всё ещё струилась кровь. И в порванной футболке, что была безнадёжно переляпана омерзительным миксом крови, грязи и содержимого собственного желудка. Разбитые губы были сформированны в циничную ухмылку, а яркие голубые глаза — обрамлены подтёками размазанной туши и подводки. Блеск. Маэстро Бергман, однозначно, аплодировал бы стоя. — Зачем ты со мной так? — тихим прокуренным голосом произнёс парень, неотрывно глядя снизу вверх на вошедшего Бервальда. Бервальд медленно опустился на колени напротив парня, внимательно глядя в его глаза. С минуту молча понаблюдав за ним, он спокойно и негромко произнёс: — Твоё увлечение алкоголем постепенно перерастает в фанатичное пристрастие. Из-за вечеринок и запоев ты много раз терял работу, отношения, друзей.. Год назад ты был условно осуждён за пьяный дебош, драку с полицейским и попытку ограбления. Всё чаще ты остаёшься в полном одиночестве, из-за чего начинаешь пить сильнее. Ты стремительно деградируешь, не выражая желания удерживаться в нормальной жизни. Что тебе сделал я? В сине-голубых глазах парня, что развалился в ванной, отразилась какая-то мысль. По ним было видно, что он отчаянно пытается сформировать мысль, но толку из этого.. Фыркнув и обрызгав кровью из носа и без того загаженную чашу ванной, он прикрыл глаза и откинул голову назад, слегка ударившись ей об стену. — Пошёл ты.. Вместе со своими нотациями. Идиот. Неслышно вздохнув, Бервальд поднялся на ноги и протянул руку к душу. Пора заканчивать с этим артхаусным натюрмортом. Спустя полчаса умытый и выглядящий уже куда более пристойно блондин валялся на кровати, уткнувшись лицом в старый и грязный матрас. Около кровати невозмутимо стоял Бервальд, держа в руках постельные принадлежности и комплект белья. — Слезь, я перестелю. — Иди нахер. — глухо и лениво раздалось с кровати. — У тебя кровь опять пойдёт. — Мне срать. Отстань. И дай мне что-нибудь, холодно. — обнажённый блондин протянул руку куда-то в никуда. Вздохнув, швед подошёл ближе и укрыл его одеялом. — Спасибо. — пробормотал парень, заворачиваясь в тёплую постельную принадлежность. — Не за что. Закрыв окно, откуда дул прохладный ветер, Бервальд сложил стопку с постельным бельём на стоящий поодаль стул и отправился на кухню. Нужно ведь кому-то разгребать остатки бурного застолья.