hurt/comfort

POV Бервальд Иногда я принимался думать о своих отношениях со старшим братом. Чаще всего мои попытки заканчивались ничем. Потому что я не знал, как описать и охарактеризовать то, что между нами происходило. Да и, говоря честно, я старался вспоминать историю наших отношений весьма редко. Потому что.. Потому что в ней, помимо всего, были и совсем невероятные страницы. * * * Так вышло, что я был рождён на этот свет человеком нетрадиционной ориентации. Осознание факта пришло ещё в четырнадцать лет, и сначала я жутко испугался, посчитав себя больным. Но, спустя короткое время, смирился и понял, что ничего ужасного в этом нет. Это просто всё равно, что родиться не правшой, а левшой. Только вот было кое-что.. Я очень боялся, что ты узнаешь о моей "ненормальности". Я боялся твоей реакции. Зная твою насмешливость, глумливость и бесцеремонность, поставить тебя в известность о моей ориентации означало верную смерть и травлю до гробовой доски. Я мечтал, чтобы этот день не настал никогда. Но он всё-таки настал. Я решил навестить тебя, но из-за дел и работы освободился лишь поздним вечером. Сдав наконец отчёт, я поймал такси, и вскоре уже заходил в холодный подъезд многоквартирной высотки, где и проживал мой старший брат. Дверь в квартиру, как и всегда, была беспечно открыта. И вовсе не потому, что ты кого-то вечно ждал. Именно "беспечно открыта". Ты оказался в гостиной. Молча сидел на диване, загадочно улыбаясь. Меня не покидало чувство того, что ты именно меня и ждал. По крайней мере, твоё лицо при встрече не выразило ни капли удивления — ты всего-навсего спокойно улыбнулся и жестом пригласил меня сесть рядом. Осторожно опустившись на красный диван, купленный мной же в родной IKEA, мне почему-то захотелось боязливо сглотнуть. Серьёзно, складывалось впечатление, будто это ты вызвал меня на серьёзный разговор, а не я добровольно приехал тебя проведать. — Ну-с, Бервальд, — чёрт возьми, ты даже не сдерживал двусмысленной улыбки, — как твои дела? — Прекрасно. — в моменты волнения я становлюсь ещё более скупым на слова. Так и хотелось дальше молчать, но воспитание потребовало от меня взаимного вопроса. — А твои, Хенрик? — Охуительно. — ты изогнул бровь и саркастично ухмыльнулся. Я поморщился — нет, ты не можешь без мата. — Я с Кристой расстался. Тупая шлюха. — не сдержав эмоций под маской относительно сдержанной ухмылки, ты зло сплюнул прямо на пол. Я поморщился вновь. На язык так и просилась фраза "зато вы были отличной парой", но я промолчал. — Кстати, братец.. А позволь вопрос? — и опять эта же улыбка, на этот раз — уже с издевательскими оттенками. Клянусь, если бы не отсутствие запаха алкоголя, я был бы уверен в том, что ты снова пьян. Теперь уже сматерился я, правда, мысленно. — Слушаю. — полнейшая невозмутимость. Да, я умею прятать эмоции. — А почему у тебя нет девушки? В гостиной повисла звенящая тишина. К этому вопросу я не готовился совершенно, и поэтому задумался над фразой, коей тебя можно было бы "отбрить". Спустя секунд пять ты вдруг начал издавать непонятные хрюкающие звуки, а потом, не в силах себя сдерживать, заржал в голос. Какой же ты придурок, Хансен. Чёртов пустоголовый идиот. Наконец отсмеявшись, ты вытер слёзы из уголков глаз и хлопнул меня по плечу. Словно то был анекдот. — Да ладно тебе, ладно. Знаю я всё. В этот момент больше всего на свете я хотел провалиться под землю — настолько мне было стыдно. Моя жизнь кончена. По крайней мере, до тех пор, пока я не куплю билет на самолёт и не перееду жить куда-нибудь в Австралию, или, на худой конец, США. Чтобы подальше. — И что? — голос был холоднее льда. Глупо как-то тратить время и слова на отрицание истины. — Ничего. Наверное, сейчас я обломаю все твои ожидания, но скажу вот что: мне плевать, какой ты ориентации. Ты — мой брат, мой единственный родной на всём этом свете человек, и я безмерно ценю тебя уже только за это. Не вспоминая уже о том, что ты до сих пор меня, долбоёба, не бросил и до сих пор тащишь. А кого ты предпочитаешь трахать — по-моему, это сугубо твоё личное дело. Если бы у меня имелись проблемы с сердцем — уверен, после этих слов оно бы точно остановилось. — К тому же, ты будешь отличным мужем и отцом, вне зависимости от того, личность какого пола выберешь своей второй половиной. — улыбка превратилась из издевательской в одобряюще-снисходительную, и ты хлопнул меня по колену. Если бы я мог себе позволить, я бы вытаращил глаза так, что они бы выкатились из орбит. Ты сошёл с ума. Или это просто некий грандиозный подвох. Я не знаю. И от этого, почему-то, становится страшно. Внезапно я почувствовал, как тёплая ладонь, что накрывала моё колено, начала осторожно сжиматься. По телу словно прошёл электрический разряд. — Что ты..? — я повернулся и заглянул тебе в глаза. Они были с какой-то поволокой. Чёрт, да что же с тобой такое? Ты не ответил, лишь загадочно улыбнувшись. От напряжения я сцепил зубы. Именно от напряжения — злости я не чувствовал. Тогда я думал, что ты просто дурачишься, пускай и совсем не смешно. Я думал так тогда. Но не знал, о чём окажутся твои эмоции и стимулы на самом деле. Придвинувшись ближе, ты чуть наклонил голову и коснулся горячими и бесстыжими губами моей шеи, начиная её медленно выцеловывать, не пропуская ни миллиметра. Позже я узнал, что таковыми являются не только твои губы. Ты сам был именно таким. Ты просто делал, что хотел, и умудрялся получать, что хотел. Всё было, как и в жизни. Ощутимо дёрнувшись, я напрягся. Не от отвращения. От осознания неправильности. А отвращения не было. И это, наверное, и было самым отвратительным. Прекрасно догадываясь о всей глубине моих чувств и эмоций, ты прикоснулся губами к мочке моего уха и еле слышно прошептал: — Расслабься и получай удовольствие. Всё будет хорошо. Эти слова были последними за вечер. Больше мы не произнесли ничего. Слова уступили место другому: тихому мычанию, рваному дыханию, скрипу дивана. Неизвестно почему, я послушался. Расслабиться было сложно, но ты помог мне. Хотя сердце и ушло в пятки в определённый момент. Проскользив тёплой ладонью по щеке, ты повернул моё лицо к себе. Зрительный контакт продлился всего одну секунду, а после я был притянут и поцелован в губы. Никогда прежде я не подозревал, что поцелуи могут быть такими чувственными и интимными. Чистое и искреннее желание, не задетое ураганом страсти. Потом ты опустился ниже. Во всех смыслах. Когда ты встал на колени, я ощутил, как пробежались по всему телу мурашки. Двух смыслов у этого жеста быть не могло. Ты не спрашивал абсолютно ничего, просто спокойно подняв на меня взгляд лучистых голубых глаз. А я зарылся ничего не чувствующими пальцами в нечёсаную копну твоих пшеничных волос. Слова и впрямь не требовались. Хоть ты и творил нечто невообразимое и неправильное, я видел, как тебе трудно, как иногда ты давишься и кашляешь, и.. Жалел тебя. Да, это странно. Какая жалость может быть в таком процессе? Но даже в этом разврате ты почему-то старался из-за меня. Я не понимал этого, но и стараться разобраться в ситуации из-за сводящих с ума чувств было невозможно. Моя рука сжала светлые пряди на затылке с огромной силой. Я почувствовал, как ты двинулся вперёд и немного сомкнул зубы. Это совсем не было больно, но я резко прогнул спину, чуть запрокидывая голову. Глаза максимально распахнулись, а из груди вырвался шумный выдох. Невероятно. Просто невероятно. Я помнил всё. До последнего мгновения. Я даже помнил, как пальцы, подрагивающие от возбуждения (твои) и от нервов (мои) всё же аккуратно и осторожно расстёгивают каждую чёртову пуговку на моей белой рубашке. Наверное, я запомнил всё настолько чётко, потому что осознавал, что второго такого "происшествия" со мной уже не случится. Такое бывает всего один раз. Тем ценнее. Ты не стал снимать с меня очки, за что я остался благодарен. Без них я бы не увидел всей гаммы твоих эмоций, выражаемых абсолютно искренне. Я знал, что ты эмоционален, но сочетание стонов удовольствия, мычания от боли, дрожи дыхания от наслаждения, внезапных вскриков, тихого змеиного шипения — это я видел в твоём исполнении впервые. Частная премьера для единственного зрителя. Ты обнимал меня за шею, ритмично приподнимаясь и опускаясь, закрывал глаза, иногда жмурился, кусал губы, выгибался, запрокидывал голову, иногда издавал шумные вздохи. Ты падал на моё плечо, прижимаясь всем телом, и чуть ощутимо подрагивал. Ты мягко гладил запястья моих ладоней, что устроились на ягодицах. Ты в изнеможении припадал к моим губам, зарываясь обеими руками в волосы. А я сжимал твоё тело в крепких, собственнических объятьях, наслаждаясь реакцией. Мне почему-то нравилось доставлять тебе такое удовольствие. Я не имел ни малейшего понятия, зачем тебе был нужен этот странный эксперимент, и что он в себе нёс, но, готов поклясться, ты никогда и ни с кем так себя не вёл в постели. Как, собственно, и я. Заснули мы всё на том же диване, ещё теплым от следов разгорячённых тел. В обнимку. Что ж, романтично. Наутро у меня не было никаких чувств и мыслей. Словно так оно и должно было быть, словно было запланировано. Наверное, я просто не знал, что думать, а весь эмоциональный запас был растрачен вчера. Когда ты проснулся и сел на диване, я не представлял, что нужно делать. Поэтому, наугад, я приблизился к тебе и легко поцеловал в висок. Твои волосы никогда не теряли своего особенного аромата табачной лавки. — Спасибо. Как-то грустно улыбнувшись, ты кивнул и поднялся с дивана. — Ты позавтракаешь? Я кивнул, не отрывая от тебя взгляда. — Тогда принеси продукты, у меня их не осталось. А я что-нибудь приготовлю. Давай.