Обернись

      Клин очень часто вышибают клином. Тогда, когда человеком завладевает отчаяние, такое, что сознание выключается, оставляя за собой лишь голые инстинкты, только более сильный стресс способен разбудить в почти звере человека. Нажать тот самый выключатель, который отвечает за остатки адекватности.       Главное, чтобы рядом был тот, кто дотянется до «тревожной кнопки».       — Том, очнись! — Крис тряс ушедшего в себя парня за плечи, пытаясь выдернуть того из астрала, в который брюнет явно проваливался все глубже и глубже. Ему и самому было несладко, но с паникой помогали справиться мысли о Томе. Парнишку нужно было защитить — и этот якорь держал мужчину на плаву. Нельзя было медлить, команда «идти» могла прозвучать в любой момент, и кто знает, какие правила им еще озвучат, поэтому срочно нужно было делать хоть что-то.       Щека Тома загорелась от сильной пощечины, которую ему, закусив губу, отвесил Крис, но это не помогло. Зеленые глаза смотрели на мужчину перед собой, и словно не видели его. Том был будто здесь и одновременно нет. Крис из каких-то собственных интуитивных подсознательных мыслей выудил факт о физиологических стрессах, которые могут стать затяжными и явиться причинами расстройства личности. Этого сейчас хотелось меньше всего, и Крис, сам не осознавая до конца, что он делает и зачем, резко взял Тома пальцами за подбородок, заставляя поднять голову, и накрыл его губы своими.       Парень как-то удивленно пискнул, напрягся всем телом, вцепился тонкими пальцами в предплечья Криса так, что того передернуло от прошившей руки острой боли, и приоткрыл рот, давая углубить поцелуй. Позволяя прикусить губы, принимая несколько грубые прикосновения, выдергивающие его из того омута, в который Том проваливался, вспоминая глаза Колина, опускающегося перед ним на колени для того, чтобы ему свернули шею.       Этот поцелуй не был похож на ласковый и нежный, который кто-либо из них мог бы подарить понравившемуся человеку. Это не те аккуратные прикосновения, позволяющие «распробовать» нового для тебя человека, который впоследствии может перейти в разряд любовников или любимых.       Это был поцелуй, наполненный болью и эмоциями. Страх, который каждый держал внутри себя так долго, выходил стонами, тяжелым дыханием и судорожными объятиями, от которых, возможно, могут остаться синяки. Тома словно сотнями иголок кололо каждый раз, когда руки Криса скользили по обожженной коже плеч и спины, но он только сильнее прижимался к мужчине, обнимая его за спину, царапая немного отросшими за время, проведенное на эксперименте, ногтями, кожу. Каждый всплеск боли давал почувствовать, что Том еще жив. Что он способен бороться и что-то чувствовать, кроме всепоглощающего страха. Волосы Криса, выбившиеся из хвоста и то и дело касающиеся лица Тома, щекотали, сбивали с ритма, заставляя отстраняться на секунды, чтобы отвести в сторону мешающие пряди. И он не выдержал, запустил руку в светлую шевелюру, собрал в кулак, сжал у корней, заставляя зашипеть и чувствуя, как Крис прикусывает его нижнюю губу. Мстит. Подло усмехаясь и глядя в его глаза своими. Невозможными голубыми.       Разжав зубы, он лизнул приоткрытые губы Тома и улыбнулся.       — Успокоился?       Опустив руки, брюнет сделал несколько глубоких вдохов, понимая, что и правда…       — Да. Ты колючий, — тонкая бровка ехидно приподнялась, а пальцы «пробежались» по подбородку Криса, заросшему за эти дни светлой щетиной.       — А ты, бл*ть, гладенькая принцесска, — царапнув такого же небритого Тома по щеке, блондин внимательно посмотрел на парня, — не оставляй меня больше.       Тома хватило только на то, чтобы кивнуть.       — Вы можете идти вперед, — раздался уже такой надоевший голос.       Оба сразу же шагнули вперед, не желая испытывать судьбу. Какое-то время шли молча, будто ожидая, что будут установлены новые правила, какие-то ограничения, но все было тихо. Видимо, эта было своеобразным отдыхом для оставшихся в живых. Скорее всего, те, кто придумал весь этот ужас, имели собственные представления о человеческих возможностях и решили оставить их в покое. В том, что это временное затишье, ни Том, ни Крис, не сомневались ни секунды.       — Ты что-нибудь помнишь о прошлом? Помимо вспышек по работе? — вдруг заговорил брюнет, шагая в ногу с Крисом.       Они выбрали средний темп для ходьбы. Не перетруждающий и без того напряженные мышцы, но и не слишком медленный, чтобы не оставаться уж очень надолго в этом коридоре.       — Не особо, — пожал плечами блондин, — мелькает иногда что-то о припрятанном на случай ключе, — запустив руку в волосы, Крис стянул тонкую резинку с растрепавшегося хвоста и перетянул его заново.       — Ключе? – Том, не удержавшись, повернулся в его сторону, но тут же снова посмотрел на дорогу перед собой. Мало ли какие ямки могли попасться на пути. Не хотелось бы по-глупому споткнуться и умереть, упав на землю.       — Да, — хрустнув шеей, Крис продолжил, — не могу ухватить эту мысль. Но точно знаю, что есть какая-то важная вещь, которую я обязан вспомнить. Ключ-ключ-ключ, — пощелкав пальцами в воздухе, он глянул на Тома, — вертится где-то тут, — пальцем коснулся виска парня, — понимаешь?       — Как ни странно, да, — усмехнувшись, брюнет кивнул, — у меня тоже постоянно крутится в голове мысль, которую я не могу ухватить. Помимо того, что я резал и стрелял всех подряд.       — Да уж, — хмыкнул Крис, — нам точно дорога в ад.       — Так странно, — Том поморщился, — в голове постоянно мелькают воспоминания о том, как я жил до этого. Я даже помню сейчас, где в моей квартире стоит кофе. Он в серебристой пластиковой упаковке и рядом всегда лежит ложка. Потому что я ненавижу, когда кто-то лезет в кофе своей ложкой. А вот о том, как я тут оказался — ни всплеска.       — Запомню про кофе, — хохотнул Крис, и вдруг положил ладонь на спину парню, между лопаток.       Том удивленно покосился на мужчину, но промолчал. Пусть физически он ощутил дискомфорт, так как от солнца, обжегшего кожу ранее, все болело, но внутри у него всколыхнулась просто буря эмоций. Казалось, что из того места, где лежала ладонь мужчины, сейчас вырастут крылья. Фантомные ощущения были настолько сильны, что Том немного повел плечами, будто ожидая, что из-за спины на самом деле полетят перья. Усмехнувшись сам себе, он вдруг понял, что Крис не первый мужчина, с которым он целовался в своей жизни.       — А я всегда теряю ключи, — тихо рассказывал он, пока Том витал в своих мыслях, что не мешало ему, впрочем, слышать, что говорил мужчина, — и от машины, и от квартиры. Проклятье просто.       — Провал, — улыбнулся Том, — а как в квартиру попадать?       — Только не говори мне, что наемник не умеет вскрывать замки. Я в тебе разочаруюсь.       — Знаешь, умею, — вдруг уверенно сказал парень, — сто процентов умею.       — И я, — тихо добавил Крис, — так странно, да? Быть твердо уверенным, что можешь убить человека, залезть в любое закрытое помещение, но не помнить, когда ты последний раз звонил друзьям, да и есть ли они вообще.       — У меня нет, — так же уверенно, как и до этого, ответил Том, — был напарник, но погиб, защищая меня. Я думаю, что я его любил.       — Думаешь? — скептически переспросил Крис, — или любил?       — Думаю, что любил, — с нажимом повторил Том, — тебя это не смущает?       — Что именно? — рука мужчины скользнула по напрягшейся спине брюнета вниз и, чуть задержавшись на поясе штанов, исчезла совсем, — что ты, скорее всего, гей?       Том поморщился, но кивнул.       — Ты на полном серьезе полагаешь, что я думаю, что поцелуй с мужиком не делает геем меня?       Том не выдержал, закатил глаза и тихо рассмеялся.       — Ты невыносим, — он перешагнул через какую-то яму и нагнал немного ушедшего вперед Криса.       — Да, — вдруг ответил тот, — мне даже напрягаться и вспоминать не надо, чтобы быть уверенным в том, что характер у меня ужасный. С учетом моей профессии и любовью лезть ко всем в башку, я наверняка до ужаса властен, патологически люблю контроль, и, порой, скорее всего, бываю груб. Иначе у меня была бы жена, невеста или хоть кто-то, кого не так просто стереть из памяти. Ведь нам не вынесли мозги за последний десяток лет.       — Знаешь, — теперь уже Том протянул руку и коснулся плеча Криса, — не будем забывать, что я киллер. Это уже отклонение от нормы. А киллер-гей, — он закусил губу.       — Для меня как раз более логично, — перебил Крис, заставляя того удивленно посмотреть на него, — вряд ли в тебе есть большой запас терпения, чтобы выслушивать женские проблемы, истерики, или вытирать их слезы. Тут либо нужна такая же наемница, как ты, что не часто встретишь, либо кто-то сильнее тебя морально.       — Теперь я прочувствовал, что ты психолог. Кажется, мои мозги молят о помощи и просят вылезти из них, — Том ехидничал, но Крис видел, что попал в точку.       Тонкие пальцы на его плече, немного нервно сжимающие кожу все время, пока он говорил, ослабили хватку и теперь просто поглаживали, едва касаясь, разнося по телу легкие волны удовольствия.       — Так, сеанс окончен, — Крис картинно хлопнул в ладоши, — с вас оплата. Чек или наличка?       — Все, что у меня есть, это джинсы и трусы, — Том засмеялся, - а, ну и почти убитая обувь.       — Тогда будете рассчитываться натурой, — блондин протянул руку и хлопнул парня по пояснице.       Том недовольно посмотрел на мужчину, но тут же снова улыбнулся. Крис отзеркалил этот жест и выдохнул.       Идти легче не стало, так же, как и не прибавилось сил. Но этим странным разговором он явно увел Тома от истерики, которая накрывала парня после смерти Колина. Важно даже было не то, о чем они говорили, хоть это и прояснило многое друг в друге, важными были сами слова. Отвлекающие от сути, эксперимента, который продолжался и, наверняка, станет еще более жестоким. То, что они оба не просто так, случайно, потянулись друг к другу, было ясно сразу же. В атмосфере, не скованной рамками и устоями, легче выпустить наружу свою сущность. Которая, быть может, в реальном мире подавлялась бы каждым, обрубаемая тысячами придуманных «но».       Он мне нравится, но у меня слишком много работы сейчас.       Я бы познакомился с ним, но не подходящее время.       Он красив, с ним легко и спокойно, но я не могу зациклиться на мужчине.       Но, но, но…       Тут этого не было. Было влечение, которое лишь подкреплялось тем, что они старались друг друга поддерживать. Жертва Колина дала понять, что ради друг друга они способны сделать нечто большее, чем просто обещания или слова. Недавний разговор укрепил позиции, а поцелуй стал началом нового этапа, за который оба цеплялись, как за единственный проблеск света в сгустившейся вокруг них темноте. ***       — Сколько мы уже идем? — простонал Том, пытаясь сделать полноценный вдох.       Хоть ходьба поначалу и показалась раем после бега — на деле все обстояло куда хуже. Ноги уставали так же, мышцы болели в разы сильнее, а дыхание все равно сбивалось. Да и шли они уже куда больше, чем бежали обычно. Стертые ноги, казалось, стали просто кусками оголенного мяса, а каждый шаг делать было так больно, что приходилось стискивать зубы, чтобы не стонать.       Криса, судя по всему, одолевали те же проблемы. Мужчина тяжело, практически через раз, дышал, и начинал притормаживать. Тут же одергивал сам себя, заставлял двигаться быстрее.       — Я выживу, узнаю, кто это придумал, и сверну ему башку, — процедил он сквозь зубы, и Том был абсолютно с ним в этом согласен.       Коридор казался просто бесконечным. Добивало однообразие.       Ничего не менялось вот уже около пары часов.       Один и тот же пейзаж, от которого тошнило.       Сетка, от которой, если смотреть по сторонам, рябило в глазах.       Отчего-то было дурацкое ощущение, что они находятся на каком-то уродском ток-шоу, и сейчас откуда-нибудь выскочит ведущий в блестящем пижонском пиджачке и начнет тыкать микрофоном в лицо, расспрашивая об ощущениях. Или что пейзаж окажется миражом, а на деле там будут трибуны с сидящими за ними зомбированными телевизором зрителями, которые будут отвратительно хрустеть поп-корном и обсуждать, кто же сдохнет быстрее: Том или Крис?       Парня передернуло от этих мыслей, и он в который раз потер руками глаза. Дико хотелось спать.       — Крис, я сейчас упаду, — простонал Том и понял, что все вокруг и правда начинает странно кружиться, будто кто-то посадил его на детский аттракцион и нажал кнопку «старт». Между лопаток обожгло касанием, и он понял, что Крис держит его, не давая потерять связи с реальностью.       — Не вздумай останавливаться, — процедил Крис.       Том судорожно выдохнул и тряхнул головой, собирая себя в кучу.       Казалось, он чувствовал каждую клеточку своего тела. Она пульсировала болью. Давая о себе знать таким калейдоскопом ощущений, что Том только диву давался, насколько у боли большой диапазон. Каждый раз, когда ему казалось, что хуже уже не будет, организм с завидным упорством доказывал, что будет. Еще как.       В какой-то момент Тому показалось, что он заснул. Вот так, на ходу, переставляя адски болящие ноги, просто отрубился. Потому что когда он открыл глаза, понял, что Крис с тревогой смотрит на него и слегка толкает в спину, видимо боясь, что Том остановится.       — Ты уснул? — Крис неверяще смотрел на парня.       — Меня выключило, — усмехнулся Том и с силой ударил себя по щекам несколько раз, — кошмар.       — Да уж, — ладонь прошлась по спине вверх-вниз, и снова остановилась примерно на середине, — я уже привык тебя касаться. Так легче.       Том пожал плечами.       Легче, так легче.       Ему, если быть честным, тоже проще, когда Криса он не только слышит и видит, но и чувствует. Это было странно, но думать о причинах таких ощущений хотелось еще меньше.       — Раз вы многое вспомнили, правила меняются, — раздавшийся голос заставил вздрогнуть, и даже накатывающая дрема отступила, уступая место волнению.       — Прекрасно, — процедил Крис, не убирая ладони со спины Тома, — что теперь? Пригоните сюда кучку маньяков?       — Крис, — шикнул Том, которому, впрочем, тоже хотелось сказануть что-то подобное.       — Мы расскажем вам, как вы жили до этого. Выборочно.       Голос снова замолчал, а у обоих идущих в голове мелькали разнообразные догадки, ни одна из которых не подходила до конца к ситуации. Том с Крисом просто шли, стиснув зубы, и ждали, чем на этот раз решат их испытать.       — Томас — убийца первого уровня, которого вызывали на серьезные задания. Целью мог стать как одинокий мужчина, так и его семья. Все, вплоть до грудных детей.       От монотонного голоса и равнодушия, с которым это было сказано, Тома передернуло.       — Кристофер — психолог высшего уровня. О его жестких методах убийства ходят легенды.       Том ощутил, как напряглась ладонь, лежащая у него на спине.       Они все так же шли, оставляя за собой еле видные в дорожной пыли следы.       — Мы решили скрасить ваше путешествие до первой ниши рассказами о том, как вы убивали. Конечно, мы не успеем перечислить всех жертв, но у нас будет время при переходе от первой ниши ко второй.       Том споткнулся. Крис ухватил его за плечо, заставив заорать от резко прошившей боли, но не дал упасть. Мужчина чуть не полетел на землю сам, но тоже удержался на ногах.       Сказанное ударило под дых. Оба понимали, что нужно абстрагироваться, не нужно будет вслушиваться. Но как можно закрыть уши, когда кроме изученного пейзажа перед глазами, не на что отвлечься? Слух сам, так или иначе, выхватывал совершенно сейчас не нужные для психики слова и предложения.       — Общий список ваших жертв — около семисот. Первым заказом Томаса был сын депутата, отмывающего деньги.       Том зажмурился, но заставил себя открыть глаза, упрямо смотря под ноги.       Не слушать. Не слышать. Не чувствовать.       — Юношу звали Марк, и ему было двенадцать лет. Том перерезал ему горло и ушел, оставляя младшую сестру жертвы наедине с трупом брата.       Не слушать.       — Кристофер довел до суицида свою первую жертву, когда ему было восемнадцать лет. Тогда его пригласили работать военным психологом, где он оттачивал умение на новеньких, отказывающихся подчиняться правилам. За год его работы с согласия командиров, работающих на организации выше, повесилось около ста парней.       Ладонь на спине Тома сжалась в кулак, и Крис явно усилием воли подавил желание ударить этим кулаком парня. Поняв лишь, что спина Тома это не стена, о которую можно содрать костяшки, выпуская пар и злость.       Не слушать. Не слышать. Не чувствовать.       — Много раз Томас брался за общие заказы, убирая сразу несколько членов одной семьи. Он мог убивать по очереди, заставляя родных смотреть на смерти, а мог, по желанию заказчика, заснять все на камеру и предоставить отчет.       Тома затошнило. Он сглотнул и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы на коже. Он сжимал и разжимал пальцы, заставляя себя идти вперед.       Не слушать. Не слышать. Не чувствовать. — Кристофер больше любил работать с женщинами, ведь они сильнее подвержены психологическому воздействию. Но так же часто встречались и подростки. Чаще всего — дети влиятельных и полезших не туда людей.       Крис стиснул зубы так, что в голову отдало тупой болью.       Хотелось остановиться, найти источник звука, и разнести его к чертям. Только он, как бы ни хотел сейчас стать безмозглой бактерией, понимал, что это его прошлое и его жизнь, и деться от этого некуда.       — Томас часто выходил на задание с напарниками, проработав только с одним больше пары лет.       При воспоминании о дорогом человеке, Тома будто судорогой скрутило. Он старался глубоко дышать и снова сжал кулаки. Новая боль отвлекала от всего того, что творилось внутри.       — Но и этот человек погиб на задании, которое они взяли только потому, что Томас настоял. Была замешана очень большая сумма денег.       Вот оно как. Значит, единственного дорогого человека он про*бал из-за каких-то бумажек?       Том не мог поверить в то, что слышит. Казалось, это чей-то злой и жестокий розыгрыш. Который только и рассчитан, чтобы довести их обоих до ручки.       Дальше последовали такие описания подробностей, что Том понял — еще немного, и он действительно будет блевать. И Крис, судя по всему, тоже. Сказывалось все. И недосып, и стресс, и недавно полученный солнечный удар, и адская боль во всем теле, а этот «рассказ» просто был контрольным в голову.       — Если мы не сойдем с ума, — прохрипел Крис, — не сдохнем и вылезем из этой дыры, — он выдохнул сквозь зубы, потому что голос продолжал рассказывать о том, как прекрасный психолог Кристофер довел до дурки двух молоденьких близнецов, деток какого-то политика, а затем подсыпал им что-то в пищу, из-за чего парни просто разбили свои головы о стены камеры. Конечно же, санитары совершенно «случайно» не слышали и не видели ничего. И сейчас было видно, как мужчина пытается сдерживаться и отвлекаться. Что удавалось слабо, как и Тому.       Не слушать. Не слышать. Не чувствовать.       — Так что? — брюнет привлек к себе внимание, видя, что Крис не собирается договаривать, вновь уходя куда-то в себя.       — Мы уедем в какую-нибудь дыру. Так далеко, чтобы край света казался соседним двором.       — Теплую дыру, — вдруг добавил парень, — ненавижу снег еще больше, чем солнечные ожоги.       Том снова, на свою беду, сосредоточился на том, что монотонно говорил голос.       Он слушал и слушал о тех, кого лишил жизни.       Волосы на затылке вставали дыбом от настолько подробных описаний, а картинки, будто кадры из фильмов ужасов, мелькали перед глазами.       Призраки прошлого нагоняли обоих так быстро, что грозились смести и заживо похоронить под собой.       — У вас есть три часа на отдых.       Они оба чуть снова не остановились, когда поток извращенных подробностей резко прервался.       От наступившей тишины зазвенело в ушах.       Вдалеке показалась дверь. Коридор упирался в какую-то металлическую перегородку, к которой они и подошли.       — Это и есть ниша? — голос Криса хрипел, когда мужчина пытался сказать что-то еще. В итоге, он просто махнул рукой.       Они зашли в странное помещение, которое было отгорожено прямо в коридоре. Эдакая сквозная комнатка, где можно было, наконец, сесть.       В другом ее конце тоже была дверь, через которую, как оба поняли сразу, им нужно будет покидать странную нишу. Стояла кровать и стол, на котором лежало два бутерброда.       — Такое ощущение, что тут все готовят буквально за несколько минут до нашего прихода, — Том задумчиво сел на кровать, со стоном вытягивая ноги.       — Вполне, — Крис дернул плечом, садясь рядом. Наступила тишина. Оба не знали, что делать, и как смотреть друг другу в глаза.       — Черт, я, — Том не выдержал, повернулся к Крису.       Мужчина посмотрел на него долгим, нечитаемым взглядом.       — А должны ли мы выжить на самом деле? — слова, сорвавшиеся с губ, заставили Тома замереть.       — Крис, — он хотел протянуть руку, но остановился на полпути.       Немного дрожащая ладонь будто зависла в воздухе, словно натолкнувшись на стену, которая становилась с каждой секундной все толще, разделяя Криса и Тома, разбрасывая в разные стороны, оставаясь непреодолимой преградой между ними. На самом деле. Стоит ли пытаться спастись? Заслуживают ли они оба этого?       Сделав столько плохого, достойны ли второго шанса?       Они всей душой ненавидят создателей эксперимента, но так ли далеко они сами ушли в своей жестокости?       Быть может, лучше все прекратить сейчас?       Том не знал, что сказать. Как выразить то, что внутри?       Самым страшным было то, что слова Криса вдруг стали казаться правильными. Единственно-верными по отношению к таким, как они.