***
Как думаете, что было за дверью этого здания? Здесь мог быть разве что бордель или… — Как давно я не был здесь, — довольно пролепетал блондин и, расслабленно потянувшись, ускользнул в толпу довольно опрятных и респектабельных на вид личностей, по пути кивая головой и пожимая руку случайным людям, которые оборачивались и приветствовали его. Даже странно, что изнутри здание выглядит не так плачевно. Снаружи его будто специально отделали как можно уродливее, дабы случайному зеваке не пришло в голову сюда заглянуть. Казалось, здесь все друг друга знали, будто в этом месте собирались особенные люди: на вид богатые, серьезные, увешанные драгоценностями, с лицами без тени сожалений, без тени обид. Отовсюду слышались ароматы сладковато-горького женского парфюма, мужского дезодоранта, виски, которое я не мог спутать ни с чем иным, но особенно выделялся лишь один могущественный запах: запах азарта и денег. — Зачем они привели меня сюда? — шепотом спросил я Джи, когда Рэй так же, как и Майки, увлеченно растворился в толпе. — Понятия не имею, — ответил парень, раздраженно глядя куда-то в пространство. Я заметил, что он злится. Ему тоже не нравилось, что меня вынудили притащиться сюда, но отговорки придумывать мы с ним оба не умели. Да и к тому же, если я его, значит, все должны меня знать, так ведь? Так рассуждает его странный братец? Нет, здесь явно что-то не так.***
— О! Потрясающе! У вас счастливая рука! — Восхищенный голос крупье. — Еще бы, детка, — потеряв голос от счастья и самодовольства, бормочет Майки, сгребая к себе деньги какого-то бедняги, который пятый раз за вечер проигрывает ему круглую сумму. Я молча сижу рядом с Джи и наблюдаю за помпезными игроками напротив нашего столика. Деньги звенят, падают на пол, самодовольный хохот разливается по всему помещению, а лампы устало мерцают подле огромного красного стола, где, по неизвестной мне причине, все время толпится больше всего народу. Причем, самого сомнительного народу: среди них нет расфуфыренных дамочек и смазливых усатых старичков. И именно туда сейчас направился блондин, как говорится, поставить на все. Черт знает что. Мы с Джерардом давно выпустили из виду Рэя, поэтому беспрекословно последовали за Майки к следующему столу. Я старался держаться к Джи плотнее, ибо все здесь на меня косились так, словно я вылезшая из аквариума русалка. В этом казино явно не любили чужих, а братьев все узнавали и чуть ли не каждую минуту здоровались, заходя в зал. Как-то пугает меня мысль, что мой Уэй сюда частенько заглядывает. Я усаживаюсь со стороны блондина вместе с его братом. С другой стороны садится какой-то высокий темноволосый тип с густой бородой и закуривает сигару. Лицо Майки сразу же впитало суровость соседа. — Делайте ваши ставки, — слышу просто до безумия знакомый голос, который снится мне во всех страшных снах, где этот человек меня убивает, и во всех приятных снах, где я убиваю его. Я поднимаю глаза и вижу раскладывающего карты Молко, в костюмчике и с зализанными волосами. Я невольно раскрываю рот от удивления, и в это же мгновение Брайан встречается взглядом со мной и замирает на добрые пару секунд, пока его глаза снова не обретают способность моргать. Чем ближе его рука приближается к нам, тем напряженнее на ней вздуваются вены. Он через силу старается игнорировать мой взгляд на себе, а я впиваюсь глазами в его костюмчик все крепче, пока осознание хотя бы какого-то смысла не доползет до моего мозга. Майки выигрывает крупную сумму, и я нервно вскакиваю из-за стола, чувствуя себя так, словно только что сидел задницей на мангале. Джи сначала не отпускает меня, но я убеждаю его, что ничего не случится, если я дойду до туалета. Я умываюсь, периодически рассматривая свою рожу в заляпанном грязными пальцами зеркале. Изумление на лице словно застыло в мрамор. Я сегодня, кажется, вижу и слышу слишком много. Интересно, а Джи хотя бы знает Брайана? — Знаешь, парень, я много чего в этой жизни не понимаю. Я оборачиваюсь и, как ни странно, снова вижу Молко. И, как ни странно, он снова подкуривает сигарету. — Математику, африканскую политику. — Брюнет облокачивается о стену подле раковины, затягивается и, на секунду прикрыв глаза, продолжает свою логорею: — Но мне всегда казалось, что я хорошо понимаю людей. Я не двигаюсь и молча смотрю на него. — Но оказывается, я ни хрена не понимаю. Мы пилим друг друга глазами в полнейшей тишине секунд пять. Молко выпускает еще одно колечко дыма и, вернув своему лицу прежнюю непоколебимость, сурово бросает мне: — Какого хрена ты здесь забыл? — У меня к тебе встречный вопрос, — неуверенно подал голос я. Лицо парня стало еще недовольнее. — Это у меня к тебе вопрос. Значит, ты у нас так хорошо втираешься в доверие? Ты не отвечаешь на звонки, на смс, зарылся в постель к своему Джерарду и думаешь, что он… В этот момент в уборную кто-то заходит, и я, воспользовавшись моментом повисшего молчания, выскальзываю из помещения, так и не дав Брайану покапать мне на темечко. Я действительно игнорировал брюнета и старался пока не выходить за пределы обзора Джи: так ко мне он не сунется. Конечно, долго это не будет продолжаться. Но у меня есть хотя бы немного времени продумать план действий. В глубине души я все еще надеялся, что у меня есть выход, но выхода не было. И разум знал это. Я просто бесцельно гонял кислород по организму, нависая над громадной пропастью, в которую бесшумно затекали отчаяние, одиночество и пустота. Единственным шансом было рассказать Уэю, что мне угрожают, но что он сделает? Как он помешает Брайану убить меня? Как помешает своему брату убить меня? Как он помешает самому себе убить меня? Я возвращаюсь к Джерарду, а следом за мной возвращается Брайан. Майки сидит рядом с братом и заворожено любуется своим выигрышем. Тем временем мой брюнет заинтересован больше в разглядывании меня: мало ли, что там за пять минут в туалете случилось. Я сажусь рядом с ним, но тут же слышу где-то поблизости: — Джерард, дружище. Парень поднимает взгляд на того, кто его позвал. Его лицо мгновенно затягивает презрением, он хмурится, едва сдерживая оскал, но отвечает: — Добрый вечер. Майки от неожиданности выронил монетку и замер, широко распахнув глаза. Я метнул взгляд на Молко и впервые увидел, как он нервно поджимает губы и с долей какого-то отчаяния глядит в мою сторону. Я пока не решаюсь нащупать глазами того, кто стал виновником столь резкого затишья. Казалось, даже лампочка перестала мерцать. Мужчина, который вызвал испуг даже у Брайана, вальяжно прошелся до места напротив Майки и спокойно присел на стул, причем на его лице, помимо непоколебимого спокойствия, можно было увидеть тень легкой самодовольной улыбки, которая дала мне понять, что с ним лучше не шутить. Я мысленно отметил, что выглядит он не менее респектабельно и ухоженно, чем остальные в зале. В его внешности не было ничего отталкивающего: он был даже чересчур привлекателен для своих лет. Не могу сказать точно, сколько ему: тридцать с чем-то, может быть даже без пяти минут сорок. Черт его знает. Ясно одно: что-то в нем будило во всех мурашки. — Сыграем, Джерард, — предложил незнакомец, и над толпой снова повис привычный гул. К нашему столу начали подтягиваться все новые и новые любопытные глаза. Конечно, Джи не отказался. Я бы тоже не отказался. Боже. У этого типа такой гипнотический взгляд, что я бы даже спрыгнуть с Эйфелевой башни не отказался, если бы он попросил. Брайан молча раскладывал карты, изредка бросая на меня короткие взгляды, будто умолял меня о каком-то одолжении, но я не сильно понимал, что ему от меня надо. — Как твои дела, Джерард? — ненароком спросил игрок напротив, важно подкуривая сигару. — Раны заживают? Брюнет проиграл ему первую небольшую сумму. — Я признателен вам за беспокойство, — равнодушно отвечает Уэй, подкуривая сигарету, которую ему одолжил Майки. Этот тип проигрывает Джерарду. На лице у них ни тени беспокойства: судя по всему, это какой-то разогрев. — Выглядишь усталым. Не хочешь отдохнуть в санатории? Возьмешь деньги, которые только что выиграл. Умотаешь из страны. Возможно, навсегда.. Джи снова выигрывает. Но это совершенно никого не беспокоит. Молко заметно нервничает, но вида старается не подавать. — Почему же я? Вам в вашем возрасте куда полезнее. А вы все курите, да в карты играете, — подмечает парень, после чего толпа снова затихает. Уэй снова выигрывает, но с лица мужчины не сходит тень какой-то нагнетающей обстановку улыбки. — Уж не думаю, что ты меня переживешь. — Он выпускает мутное колечко дыма изо рта, после чего его голос звучит очень воодушевляюще: — Не будь девочкой, ставь все. Долго мы будем тут мышиным сыром перекидываться? Джи ставит все, что выиграл у этого типа, но проигрывает. Джи ставит снова, и так продолжается еще минут пятнадцать, пока Уэй не проигрывает все деньги, которые ему по доброте душевной отдал брат. Майки отдал то, что выиграл. Редко кто ставит такие суммы, потому что мало у кого есть столько денег. Мне было плевать на деньги, но все, что происходило, мне не нравилось. Откуда в Джи столько азарта? Ему было принципиально выиграть у этого пугающего типа? Уэй-младший нервно кусает ногти и говорит: — Джи, пошли отсюда. Давай не будем больше ничего ставить. — Погодите, детишки, — с легкой насмешкой в тоне говорит мужчина. — Вы же не оставите мне так просто свои деньги? Отыграйтесь. Поставьте что-нибудь дорогое. Джерард несколько секунд думает, затушив уже третью сигарету, а затем как-то неуверенно отвечает: — У меня только машина. Его соперник презренно отмахивается: — К черту машины. У меня все эти проигранные машины уже в гараж не помещаются. И никто эту рухлядь не покупает. — Джи, не надо, — шепчу я, дернув его за рукав, будто сейчас ему было какое-то дело до моего мнения. Я пожалел о том, что издал какие-то звуки, в тот же момент. — Это твой мальчик? Джерард резко замирает, словно его парализовало, Майки перестает грызть ногти, а Молко от удивления раскрывает рот. Один я ничего не понимаю. — Поставь его, если что – вернем живым. — Он уже не скрывает ироничной ухмылки. Уэй косо смотрит на меня, задумчиво сложив ладони вместе около своего лица. Сука, он что, еще и думает над этим предложением?! — Нет! — Я вскакиваю, нарушив гробовую тишину в зале, но, к моему ужасающему удивлению, Джерард хватает меня за ворот рубашки и с силой тянет назад. Он шепчет мне: — Я же сказал, что ты станешь моим. Я чуть ли не задыхаюсь от возмущения, пытаясь что-то сказать или возразить, но меня, черт возьми, спасает тот, от кого я этого не ожидал. — Вы не можете ставить людей, это незаконно, — неуверенно бормочет Молко, нервно собирая карты со стола. Все, кроме него, молчали. — Тебя кто-то спрашивал? — с долей раздражения летит в сторону Брайана от этого типа. — Я отказываюсь принимать ставки. Я все сказал, — говорит крупье и, в молчании отойдя от стола, уходит куда-то в другой зал. Я все еще пытаюсь ловить воздух, а Джи все еще не ослабляет хватку. — Повезло тебе сегодня, — непоколебимо вещает мужчина и, затушив сигару, встает из-за стола. Он бросает кому-то, кто стоит с ним рядом: — Найди этого засранца. Мне не хочется за ним бегать. В том, кому это было адресовано, я узнал Стефана, который неоднократно тусовался в компании с Брайаном, когда они пытались запугивать меня. До меня вдруг неторопливо доходит осознание произошедшего, я вырываюсь из захвата и бросаюсь бежать, расталкивая молчаливую и равнодушную толпу.