Легенды Наэдара. Яйцо ледяного дракона

             Капитан Сиангу, не обращая внимания на разгул команды за спиной, заглушаемый шумом моря, всматривался в синюю водную гладь, где в южном направлении к Изенне следовал одинокий флейт¹, без какого-либо сопровождения. Лишь небольшая команда на борту, расслабившаяся под палящим солнцем. Невероятная удача и слишком самоуверенная оплошность со стороны морского путника, наверняка богатого шоанийца. Трюмы корабля, без сомнения, наполнены драгоценностями и снастями, а парни Сиангу уже вторые сутки не видели ничего, кроме вонючей рыбы, да и развлечься, размять кости были бы не прочь.       Пиратством капитан занимался время от времени, когда ему счастливилось заметить потрёпанный штормом или отставший от сопровождения корабль. Он всегда учитывал вооружение противника и численность команды, не желая понапрасну терять оставшиеся зубы.       Цокнув и ощупав языком дырку на месте передних зубов, капитан подозвал своего помощника. Нечего спешить. Вон шоаниец-то не торопится! Ишь как идёт, даже гребцов не выставили, разгильдяи. Шоанийцы, конечно, славились воинственностью, но умом, как считал Сиангу, совершенно не отличались.       Значившаяся на борту команда заботилась скорее о собственной вычурности, нежели о безопасности: один хилый штурман, уставший юнга в поле зрения, нещадно драивший палубу, и статный, разодетый в дорогие одежды мужчина, видимо шоанийский капитан. Пираты возьмут флейт за один залп. От такой радужной, словно единорог, перспективы старый морской волк не смог сдержать кривой ухмылки. Просто подарок морских богов, чтоб их черти драли!       Опустив помятую, доставшуюся ему трофеем от какого-то поверженного им моряка подзорную трубу, капитан Сиангу повернулся к команде взбодрившихся пиратов и, не скрывая воодушевления и алчно-азартного блеска в глазах, взял речь.       Эх, наконец-то он сможет позволить себе небывалую роскошь, о которой давно мечтал, — поставить себе золотые зубы!       — Созвать всех наверх! — перекрикивая шум волн и скрипящие снасти да доски, выкрикнул капитан Сиангу. Если кто ещё из команды не вышел на верхнюю палубу, то теперь перед глазами капитана были все — да не все. Внизу, под нижней палубой среди бочек-сороковок и запасов вяленого мяса, сидели недосчитанные капитаном пассажиры: Пшемисл, Илбрин, Леслава и уже изрядно подвыпивший (фляга давно должна была опустеть, но он всё пил и пил, словно из бездонной бочки) Гавел Дворжак.       — Ик, поворачивают, братцы... — протянул пьянчуга, пригубивши из фляги для «сугреву», удобно расположившись на дощатом полу трюма и откинувшись спиной на стену. — Как в давнишние времена, когда меня, Гавела Дворжака, носило по белу свету!..       Илбрин фыркнул насмешливо, не особо веря в россказни старика.       Друзья попали на борт корабля тем же способом, которым удалось укрыться от наёмников Войтека — в бочках. Сбежать не успели: корабль быстро наполнился грубо матюкающимися мужиками и отчалил от Эвса, потому Илбрин сейчас, положившись на судьбу, сидел напротив выпивохи и посмеивался над его байками, Леслава — рядом, пытаясь уловить в историях чуточку смысла и ниточку логики, а Пшемисл — далеко в стороне, надувшись и отгрызаясь на лучшего друга каждый раз, когда тот пытался к нему обратиться.       Сколько уже сказок они слышали? И как Гавел Дворжак в Шоании бился насмерть с чудовищами, и как с княжной восточной обнимался и едва ли в князи не вышел, да вовремя ноги сделал, разведав, что княжна та днём жабой оборачивается...       — Ну и пущай себе жабой! — приговаривал Гавел Дворжак, вытирая пролившееся на подбородок вино. — Гой веки батюшке её, что испужался да на меня рать ратную натравил, в сугон за мной бросил! Токмо я ужо далече был!..       Леслава едва сдержала смешок, заглушив его ладошкой.       Икнув и чуток помолчав, Гавел Дворжак поднял осоловевшие глаза к переборкам над головой, прислушиваясь к гаму и топоту ног на верхней палубе. Что-то там происходило, только что — они не знали.       — Однова дня я, значится, в море вышел с кондачка... Недоимками замучил меня, ик... один мил человек... — поморщился Гавел Дворжак и продолжил, махнув рукой: — Ну дык вот! Округ нас, куды ни плюнь, море-окиан, тишь да гладь... Дак, паруса обвисли, хлопают по ветру, ну мы покамест по обычаю сидим, толкуем, разговоры говорим! Не видать никого да вдруг налетели хмары, забурлило море! Ик!.. Хватились мы за копья да за сети, уж коли помирать, так с боем! Ну и вылезает из пучины чудище невиданное — осемь ручищ ака змеи да голова аки яйцо куриное! Полыхнуло пламенем, калиновым светом озарилось округ! Раз и нетути нашей лодочки ладной! Оклемался я в воде, зыркнул, значится, по сторонам — девица меня на спине тянет к берегу! Русалка, сталбыть! Ну я...       Илбрин залился смехом, и Гавел Дворжак оборвал речь, обиженно глянув на него и смочив горло вином.       — Не веришь, братец? А зазря, токмо правду я говариваю! Русалка то была, как пить дать! И говорит, значится: «Не колготись, окаянный, вернётся Имех, всем не поздоровится!» Имехом, сталбыть, то чудище рекали. Говаривают, что неукротимое то чудище, ни один чародей с ним не сдюжает!..       — Да ладно заливать, старик, — не сдержался Илбрин, смеясь и отмахиваясь рукой. — Да не может такого быть, выпил ты лишнего, вот тебе и приснилось! Так ведь, Шем?       В ответ Пшемисл нахмурился ещё сильнее и хотел было уже выдать что-нибудь колкое, но по трюму разнеслось требовательное урчание. Леслава, покраснев, сжалась, прикрывая живот руками, будто это могло его хоть как-то усмирить и заставить забыть о голоде.       — Извините, — пролепетала девчонка.       — Это всё ты виноват! — тут же накинулся на Илбрина Пшемисл.       — Чего это я? — быть виноватым в чём-то неизвестном Илбрину не понравилось.       — Если бы не ты, мы бы сейчас спокойно жили с крышей над головой, сытые и чистые, а не среди зловония плыли неизвестно куда! — срывался Пшемисл, сверкая гневом в глазах. — Ладно я, но ты даже о Леславе не подумал!       — А ты кричи громче, а то сверху нас ещё не расслышали, а Славка просто жаждет вернуться в Вёселку, — спокойно, но холодно и натянуто проговорил Илбрин, не отрывая от друга взгляда. — Если повезёт, конечно.       — Хватит! — вскочив на ноги, прикрикнула на мальчишек Леслава, но её голос потонул в оглушительном грохоте, срезанировавшем от стен. Флейт вздрогнул, застонал, дети пригнулись и взмахнули руками в попытке удержать равновесие, обменялись ошарашенными взглядами. Собравшийся было отхлебнуть вина Гавел Дворжак выплеснул огненное пойло на заросший густой щетиной подбородок и грудь. Чертыхнулся.       — Что это? — шёпотом поинтересовалась Леслава, с трудом удерживаясь от желания вцепиться в мальчишек мёртвой хваткой и ощутить себя в безопасности за их спинами. Не хотелось показывать страх, она же смелая.       — Енто... пушки палят! — понял выпивоха, уже бывавший в подобных ситуациях и запомнивший грохот морского боя на всю жизнь. Послышался ещё один сотрясший трюм залп. — Вражина какая тутоти мимо проходють...       Нужно было оставаться тут, притаиться среди ящиков и бочек, но захват корабля на памяти Илбрина вёлся впервые и неудержимо хотелось увидеть всё своими глазами, разведать, что творится. А вдруг им с Леславой и Шемом грозит опасность? Да и, может, посчастливится поучаствовать в битве? Там, на палубе, если завяжется рукопашная, не разбираешь, кто свой, а кто чужой — просто рубишь всех, кто бежит на тебя с оружием. Может, его и не заметят.       Сорвавшись с места, сын сапожника взбежал по лестнице, стараясь не топать по ступеням и не обратив внимания на оклик Пшемисла. Из трюма Илбрин осторожно выбрался в румпель: к его счастью, пиратов там не оказалось — все они толпились на палубе, перекрикивая грохот пушек победными кличами и предвкушая богатую добычу. Из люка Илбрин выглядывать не торопился, сначала убедился, что никому действительно нет до него дела, и лишь затем юрко выскользнул из румпеля и притаился между оставленными на палубе ящиками и мешками. Гвалт стоял оглушительный, пушки замолчали. Едва выглянув поверх хлипкого укрытия, Илбрин успел разглядеть надвигающуюся на флейт яркую вспышку света и восемь взметнувшихся вверх щупалец. Всего секунда — и корабль тряхнуло с такой силой, что послышался хруст ломающегося дерева. Корабль застонал, словно живой, его обломки взметнулись к небу с огненными вспышками. Единый крик боли, недоверия и отчаяния разнесся над волнами, и всё вокруг затопило ослепительно ярким светом.       Дваин ощущал, как ледяные когти впились и сдавили сердце, в горле застрял тугой ком, перекрыв доступ к кислороду. Мерзкое, липкое чувство заполняло его полностью, парализуя.       Украшенные золотом, серебром и драгоценными камнями поверх скорлупы яйца блестели в живом свете огня. Блеск и красота искусной работы ювелиров привели бы в восторг любого человека, а то и демона — например, Руту. Нечёткие тени навсегда застрявших и не имевших возможности выбраться детёнышей слабо дрожали под истончившейся скорлупой, покрытой узорами.       Это были всего лишь дети.       Не родившиеся, беззащитные детёныши! Они должны были стать частью этого мира, беречь и охранять его. А вместо этого люди сотворили с ними злодеяние: чтобы удовлетворить собственное тщеславие, своё эго, они убивали и ели мясо драконов, из их шкуры шили себе одежды, а из изувеченных трупов маленьких детей делали украшения для домов.       — Великолепно, не правда ли? — ступил в свою сокровищницу Сар-Джарин, не без восхищения оглядывая коллекцию и не замечая побледневшего лица Дваина, застывших глаз. — Вся моя жизнь ушла на это богатство. А этот кроха, — ракеш подошёл к напуганному ледяному малышу и провёл ладонью около хрустальной скорлупы, не касаясь, — совершенство. Он станет шедевром моей коллекции! — почти любовно проговорив последние слова, Сар-Джарин оглянулся на наложника. — Конечно, если Вальтер не принесёт мне яйцо костяного дракона…       Обратив внимание, наконец, на изменения в лице лесного дриады, правитель северной Изенны нахмурился. Дваин уже готов был собственными руками убить ракеша. Душу переполняла злоба. Желание протянуть руки и сильно сжать горло Сар-Джарина настолько ясно отразилось в синих глазах, что насторожило правителя северной Изенны.       Алексис выжидал, вслушиваясь в безмятежную тишину покоев ракеша. Золотые драконы и неведомые человеку существа, сотканные из полудрагоценных камней в причудливой мозаике, наблюдали за его едва скрываемым раздражением и нетерпением.       Чёртов дриада исчез из поля зрения вместе с Сар-Джарином и не появлялся достаточно долго. Он не подал знака, что нашёл яйцо или хотя бы жив. Может, действительно что-то произошло? Что-то пошло не так? Алексис решительно взялся за резную ручку двери, готовый ворваться в покои ракеша и потревожить интимное уединение любовников, если оно имеет место быть, но за спиной раздался хрипловатый обеспокоенный голос:       — С Его Величием, славным Сар-Джарином, ракешем Изенны, что-то случилось?       Алексис обернулся и обнаружил в пришельце караульного, видимо должного сменить того, чей пост сейчас занимал демон. Встретившись с Алексисом взглядом, караульный на секунду замешкался. Щёлки глаз цеплялись за каждую деталь, не узнавая в нём соратника. Придумать, чем заморочить незваному гостю голову, Алексис не успел. Изеннец заговорил снова:       — Ты наш?..       Ответа вопрос не требовал. Ясное дело, зоркий южанин сразу раскрыл в нём чужеземца и лишь искал повод, любой, пусть самую маленькую промашку Алексиса, чтобы поднять тревогу и ударить. Глаза полыхнули рубиновым цветом, и караульный, глухо выкрикнув «Демон!», напал. Атаковал секирой, бесстрашно, словно мать в детстве не пугала жуткими байками об инфернальных тварях. Брошенное на него заклинание забвения не сработало, и на мгновение Алексис растерялся, а оглянувшись, понял, что мозаика здесь неспроста. Демон ещё не набрал достаточной силы, чтобы противостоять заглушающим магию рунам. Пришёл единственный выход — драться врукопашную. Слегка пригнувшись и напрягшись всем телом, Алексис встретил нападающего.       Дикий, оборвавшийся вопль, сильно приглушённый стенами покоев и сокровищницы, отвлек ракеша от гамадриады. Сар-Джарин вздёрнул голову, навострив слух. Караульные обычно так не кричали, и это навевало ещё больше подозрений. Дваин и сам пропустил удар сердца, когда рванувший к нему правитель Изенны схватил и с силой сжал его предплечье.       — Что там?!       Ответ пришёл в виде ворвавшегося в сокровищницу демона: глаза-щёлки пылали красным, в угрожающем оскале оголились желтоватые клыки, вместо оружия — окровавленные когти. Увидев жуткую коллекцию, задержавшую Дваина, Алексис окаменел. Но не успел Сар-Джарин сориентироваться, как лицо демона перекосила чистая злоба и ненависть.       — Алекс… — заикнулся Дваин, но осёкся, когда перед глазами острым лезвием мелькнули когти и мощный удар ладони пришёлся на ракеша. Захрипев и потеряв способность дышать, Сар-Джарин отлетел к дальней стене, выпустив руку нимфы и не очень мягко приземлившись на полетевшие со своих подставок яйца. Ракеш больно ударился шейными позвонками, щеку защипало, и, тронув её, правитель обнаружил кровь — видимо, тварь задела когтём.       Подняться на ноги южанин не успел, Алексис молниеносно подскочил к нему, схватил за грудки и швырнул в подставки и шкафы. Те надругательства не снесли, посыпались яйца, награждая ракеша ощутимыми ударами куда придётся. Загородившись рукой, как смог, Сар-Джарин другой дотянулся до края сапога и приготовился к следующему удару демона. Едва Алексис приблизился и схватил его, вздёрнув на ноги, как Сар-Джарин всадил ему под рёбра стилет. Поперхнувшись, Алексис перехватил правителя за горло, сдавив. Хрипя и не сводя с врага жёсткого, колючего взгляда, ракеш давил на стилет. По одежде Алексиса вокруг раны медленно расползалось алое пятно.       Дваин наблюдал за происходящим как завороженный. Ещё пару минут назад он сам хотел убить ракеша за сотворённое зло. Но с появлением Алексиса что-то переменилось. Люди жестоки и всегда были жестокими, особенно по отношению к другим существам, детям Наэдара. Их переполняла ненависть к существам, которые могли пользоваться материей этого мира, магией, точно так же, как ходить или дышать. Делать то, что людям недоступно и для чего им приходилось применять физические усилия, тратить годы. Они всегда ненавидели «шишей», но никогда Дваин не опускался до их уровня, никогда и никому не желал смерти. Не должен был и сейчас. Не ему решать, кому жить, а кому умереть.       Вздрогнув, как при громовом раскате, гамадриада сорвался с места и вцепился в когтистую руку.       — Алексис! — Демон мгновенно метнул в нимфу уже знакомый Дваину полный ярости и жажды убийства взгляд, но в этот раз мальчишка не растерялся, посмотрел твёрдо и решительно. — Ты обещал мне!       В глазах Алексиса промелькнуло узнавание, и Дваин решил зацепиться за эту соломинку.       — Он жив, — дриада посмотрел в сторону ледяного дракона, напуганного и сжавшегося в своём яйце, такой слабой защите от угроз окружающего мира.       Постепенно, по мере того как до сознания доходило, что с малышом всё в порядке, рука Алексиса ослабевала. Демон отпустил полупридушенного ракеша и, словно не заметив глубокой раны в боку, сжал локоть Дваина и повёл его за собой к яйцу. Шаги ускорялись, и скоро Дваину уже пришлось бежать за демоном вприпрыжку. Отдышавшись, но всё ещё глотая воздух большими порциями, Сар-Джарин приподнялся на локте, всматриваясь в расплывающиеся спины врагов. Нимфа заодно с демоном, и они наверняка заранее сговорились выкрасть яйцо. Но уйти им не дадут. Во дворце полно охраны, маг и Вальтер, которому выпал отличный шанс продемонстрировать свою преданность господину. Но и сам ракеш никуда шишей отпускать не собирался.       Едва оказавшись в непосредственной близости от яйца, Алексис на мгновение приник к нему, как к единственному выжившему родному существу, обхватив рукой. Второй он по-прежнему сжимал локоть Дваина. По спине нимфы пробежал неприятный холодок, и он оглянулся на Сар-Джарина. Может, удостовериться, что он в порядке? Но вместо этого в последний момент успел заметить металлический блеск брошенного стилета.       — Умри, демон! — крикнул ракеш.       — Алекс… — только и успел предупредить гамадриада.       Демон оказался проворней его и к удару в спину был заранее готов. Молниеносно обернулся и поймал оружие на лету. Дваин заметил, как мгновение Алексис боролся с собой, чтобы не метнуть стилет обратно, на этот раз точно в цель, но отбросил его в сторону. Железо звякнуло о мраморные плиты.       Взяв яйцо и посильнее сжав локоть Дваина, демон направился прямо на Сар-Джарина, поднимавшего ятаган.       — Если сейчас умрёшь, спасать тебя не буду, — едва слышно пробубнил Алексис, не потрудившись взглянуть на дриаду, так что понял, что обращаются непосредственно к нему, Дваин только по тону голоса.       — Что?..       Вопрос потонул в топоте ворвавшейся в сокровищницу стражи, лязге лат и оружия. Похоже, Алексис слишком пожалел караульного, надо было посильнее приложить. Хотя орал он так, будто на него вылили кипящую смолу: только глухой не услышал. С прибытием подкрепления подбоченился и ракеш, наивно чувствуя себя в большей безопасности.       — Тебе не уйти, — словно перед фактом поставил в известность правитель. — Нас много, ты один.       — Вот это грубая ошибка, — остановившись от суровой, ощетинившейся копьями и секирами стражи и Сар-Джарина в пяти шагах, едва заметно ухмыльнулся Алексис. — Нас двое.       Дваин успел только издать нечленораздельный звук, как демон толкнул его на южан. Выбора не осталось, кроме как двинуть первому попавшемуся растерявшемуся стражу с правой. Алексис взял на себя более находчивых и сообразительных. Завязалась потасовка, в которой Алексис успешно лавировал с яйцом между копьями, а Сар-Джарин поспешил отойти в сторону, откуда тут же начал делать то, что лучше всего получается — отдавать приказы.       — Навалитесь справа! Держите мальчишку!       Мальчишку удержать оказалось непросто. Гамадриада был ловким и изворотливым, словно угорь. Да ещё и навешал нескольким стражам хлёстких оплеух, морщился, как от боли, и провожал их пинком к демону, относившемуся к «подаркам» менее гуманно и вырубая их на месте.       — Хватит вешать их на меня! — наконец, оскорблённый такой дискриминацией, возмутился Алексис.       — Причинять живым боль не в моей природе, — отозвался Дваин, добавил с толикой горечи в голосе: — К тому же моя магия меня не слушается…       — Какое совпадение! — нарочито изумлённо воскликнул Алексис, сверкнув алым в глазах. — Моя тоже.       Рубиновый отблеск подействовал лучше всякого приказа. Южане попятились, сбиваясь в кучу и роняя шёпотом: «Демон…» Связываться с исчадием не хотелось никому, но бежать, не оглядываясь, не позволяли долг и верность ракешу. К тому же последний сейчас матерился так, что любой демон рядом с ним показался бы безобидным посланником света.       — Да дайте пройти, столпились тут, — проявить безоговорочную преданность правителю помог благословенный пинок под зад. Из-за разлетевшихся тел стражей показался суровый седобородый старик в длинной, расшитой каменьями тёмно-синей мантии. Дворцовый маг.       Колдун сразу определил Алексиса более серьёзным и опасным противником, проигнорировав юркого дриаду перед ним. Демон негласным комплиментом был польщён, но их с Дваином шансы уже оценивал ниже среднего. Конечно, с учётом, что он больше не может убивать. Если маг ставил ловушку, то он всегда знает, как её обойти. А значит, будет атаковать магией.       Поудобнее перехватив яйцо, зацепив лесного нимфу за краешек одежды и ненавязчивым движением потянув к себе, Алексис не разрывал зрительного контакта со стариком. Малейшая ошибка, и последствия могут быть весьма печальными.       Дваин поддался действиям демона, не оглянувшись, сосредоточенный и готовый ко всему. Молодец парень. Из двух зол выбрал меньшее.       — Нужно уходить, — чуть слышно шепнул ему Алексис. Так же едва заметно Дваин кивнул.       Старик как раз нащупал в карманах мантии амулет, когда заметил, как за спиной у демона раскрываются кожистые крылья. Скороговоркой прозвучало заклинание, маг метнул во врага молнию, срезая путь демону, как только его стопы оторвались от пола. Алексиса крутануло в сторону, Дваин услышал его вскрик. Другой вопль боли раздался среди людей ракеша, рикошетом задетых магической молнией.       — Убейте их! — поднял меч Сар-Джарин. — Я отсыплю столько золота, сколько весит демон, тому, кто принесёт мне его голову!       Осмелевшие стражи с воплями бросились в атаку, ощетинившись пиками, поднял магический амулет колдун.       — ...отзовите стражу, повелитель! — отрывисто прозвучал хриплый голос мага. — ...погибнут!       Несколько шагов стражей, и гамадриада с демоном будут напоминать туши мяса, которые люди нашпиговывают на острие и жарят на огне. Времени на раздумья и сожаления не осталось, Дваин навалился плечом на ряд давно погибших яиц — и через мгновение они тяжёлыми шарами покатились на людей, сбивая их с ног и сваливая в кучу. Это выиграло для него и Алексиса спасительную минуту.       Сцапав нимфу за что пришлось, прижимая к себе яйцо ледяного дракона, демон бросился с ними в противоположную от врагов сторону. Краем уха услышал, как пробубнил новое заклинание маг, вспыхнуло, в спину полетела ещё одна молния. Да где же они столько амулетов нарыли? Словно заключили с эльфами договор купли-продажи!       — Повелитель!.. — отвлёкся на Сар-Джарина колдун, желая сохранить жизни страже и создать себе пространство для более сильной и разрушительной магии.       Резким рывком Алексис прижал Дваина к телу, освободившейся рукой схватил со стены декоративное копьё и метнул в старика. Оружие метко угодило в цель, мага, не успевшего отскочить, отбросило и протащило по полу. Вместе с мёртвым телом затихли и стражи, ошарашенные произошедшим. Наверное, маг у них был в почёте и сейчас они оценивают свои шансы выжить в борьбе с демоном.       — Ты убил его… — услышал снизу обвинительно-нерешительный голос Дваина Алексис.       — Идём! — оборвал его демон.       — О великий, что здесь… — со стороны Сар-Джарина показался немного помятый и сонный Вальтер, но как только колдун увидел причину вставшего на весь дворец грохота, остатки сна как рукой смахнуло. Мужчина метнул было в беглецов огненный шар, но чары не подчинились. Смекнув о блокировке, Вальтер быстро нашёл амулет и несколькими точными эльфийскими словами привёл его в действие. Рвануло так, что затрещали стены, посыпались камни и сокровищницу заволокло белым облаком пыли. Алексиса с Дваином вышвырнуло наружу, яйцо выскользнуло и откатилось в сторону.       — Идиот, ты мне так полдворца разнесёшь! — заорал во весь голос ракеш.       Сквозь боль в лопатке, которой приложился о стену, Алексис рывком поставил Дваина на ноги, подобрал яйцо и, не дожидаясь, пока южане вновь покажутся из-за плотного тумана, взлетел, выбив витраж в стрельчатом окне.       Долго лететь с грузом в руках и с раной Алексис не смог. Едва пересёк границу дворца, оставив позади высокую стену, тотчас рухнул на землю, расшугав не вовремя оказавшихся на дороге людей. Выпустил Дваина, поднялся и немного выпрямился, сжав ладонью правое плечо.       — Ты убил его! — с гневом накинулся на демона древесный нимфа.       — Хорошо, в следующий раз кину тебя в лапы очередному колдуну и буду помнить твою жертву! — отчеканил Алексис, делая неустойчивый шаг к воротам Изенны. — Но недолго!       С тирадой, запланированной для самого отвратительного инфернального существа, которое он только встречал в своей жизни, Дваин на демона не накинулся. По какой-то дурной привычке, выработанной у него за время, проведённое рядом с Алексисом, древесный нимфа просто надулся. Алексис же не обратил на него внимания, ощупывая себя на наличие серьёзных и не очень повреждений.       — И вообще, какого рожна ты с ракешем целовался?!       — Мне было приятно, — ворчливо бросил Дваин. — К тому же ты сам сказал его соблазнить!       — Соблазнить! А не в постель тащ… — кинулся на него Алексис, но замолк на полуслове. Стиснул зубы и, поиграв желваками, более сдержано продолжил: — Я должен доставить тебя в Лес живым и невредимым.       — Голубки наши драгоценные, — вмешался в их ссору нежный, знакомый голосок Руты, и, оглянувшись, демон и дриада увидели перед собой потрёпанную повозку с закутанным в серый плащ бесформенным силуэтом. Возница откинул капюшон, открыв прекрасное лицо ра-сумара и многозначительную улыбку. — Мы милостиво просим прощения, что прерываем ваше выяснение уровня страсти в последующем сексе, но скоро здесь будет не только северная часть Изенны, но и южная.       — Госпожа Рута?.. — растерялся Дваин. Он твёрдо знал, что девушка осталась в Эвсе, и совсем не ожидал увидеть её в Изенне так скоро и так вовремя. Суккуб приглашающе кивнула головой на повозку, игриво улыбнувшись уголком губ, и Алексис подтолкнул застывшего на месте гамадриаду. В отличие от последнего, демона появление подруги не удивило. Всплески магии она всегда остро чувствовала и обладала чрезмерным любопытством. Вот только Алексис был уверен, что магию глушили руны в мозаике на стенах дворца.       Вопросы потом. А сейчас нужно выбираться отсюда.       — О повелитель, — Вальтер преклонил колено и голову перед едва сдерживающим своё раздражение Сар-Джарином. Тело мага унесли, а большая часть стражи отправилась в погоню за шишами.       Ракеш был вне себя от ярости. Не только на опоздавшего Вальтера, но и на то, что поддался, позволил себе соблазниться чарами этого щенка. Какого-то жалкого, лживого нимфы. Гамадриады. И ещё больше бесило то, что ракешу хотелось ещё, хотелось больше. Непременно заполучить и подчинить его себе. Вместе с яйцом. А после того, как он нимфой наиграется, они оба станут лучшим украшением его коллекции. Он воссоздаст утраченный шедевр в ещё большем его великолепии! В таком, что даже Наримен мог бы восхититься его искусством.       — Я верну их, — коротко и твёрдо пообещал Вальтер.       — Если нет, — низким, опасным голосом проговорил ракеш, чуть подавшись к колдуну, — твоя голова будет украшать мои ворота.