Легенды Наэдара. Яйцо ледяного дракона

                    Величественным планомерным шагом Сар-Джарин пересёк зал, остановившись напротив преклонившего голову Вальтера.       — Покажи мне его, — властно потребовал мужчина, махнув унизанной перстнями рукой.       Чародей поклонился и, распахнув мешок, показал переливающийся гладкий бок скорлупы. Кинув оценивающий взгляд сверху вниз на предложенное яйцо, Сар-Джарин повернулся к слуге, хлопнул в ладоши, и ему почтительно поднесли обшитые драгоценными камнями перчатки из драконьей кожи. Натянув их, владыка вынул яйцо из мешка и поднял на уровень глаз.       В Сар-Джарине соединились деспотичный повелитель и целеустремлённый исследователь-коллекционер, готовый на всё, чтобы раскрыть тайны самых опасных и великих существ Наэдара. Вся его сущность требовала доказать, что не просто человек правит ныне природой, но он сам, повелитель Северной Изенны, Сар-Джарин.       В его коллекции значились всевозможные виды чудовищ и диковинных существ подлунного мира. Среди всех выделялось самое дорогое и наделяющее невероятной мощью сокровище - драконы, какие только были известны человеку: золотые, серебряные, огненные, земляные, водяные, глубинные, лесные, пустынные... Но ледяных, равно как и костяных, не было. Драконы сами по себе, по закону природы, были умными и хитрыми; их сложно было поймать, подчинить, очень многих — убить. Но некоторые виды были настолько редкими, что в обычных человеку условиях их не встретить. Например, этого не вылупившегося кроху ледяного дракона. На такой подарок судьбы Сар-Джарин уже даже и не рассчитывал в своей смертной жизни.       Всю сознательную жизнь Сар-Джарин изучал повадки и среду обитания драконов. Всё, что хранилось в книгах, воспевалось в легендах, выходило их-под рук творцов искусства. Многие башни, фасады, нефы в Изенне инкрустированы мозаиками, увенчаны скульптурами, облагорожены памятной росписью, из века в век несущую в себе историю о противостоянии людей и драконов, но и рассказывающую о власти, которую эти существа могли подарить.       Повелитель ночи в Изенне не скрывал восхищения от преподношения и, весьма довольный, перевёл располагающий взгляд на светловолосый затылок опущенной головы колдуна.       — Чего ты хочешь взамен? — без предисловий перешёл к делу Сар-Джарин, приподняв одной рукой яйцо на уровень глаз и просматривая на свет хрустальные недра и темнеющий силуэт дракона. Не возвращая, так же размеренно зашагал к трону. Он готов был заплатить любую цену за сокровище в своих руках.       — Допуск в Академию, мой повелитель, — лишь чуть, на едва заметную четверть дюйма, вздёрнул голову Вальтер, чтобы исподлобья взглянуть в спину правящему лицу северной Изенны.       — Ты очень предан своему делу, колдун, — усмехнулся Сар-Джарин, поднялся по ступеням трона и присел на шёлковые подушки. Оторвав взгляд от яйца, посмотрел на Вальтера. — Предлагаю тебе не только доступ в Академию, но и моё особое расположение. Почётное место при дворе, если достанешь мне ещё одного дракона, скажем, костяного…       Вальтер в знак признательности низко опустил голову. Сар-Джарин щёлкнул пальцами, и колдуну поднесли золото на серебряном подносе, достойную сумму за яйцо ледяного дракона. В тот же момент, кланяясь и сбиваясь на ходу, в залу ввалился, толкая перед собой лесного нимфу, Масуд, с таким трудом и затратами выкупивший шиша у дуошской ра-сумара. Как раз вовремя. Сар-Джарин собирался на Вальтере закончить, и будь Масуд с чем-то менее интересным, правитель северной Изенны отправил бы его вон. Но необычные глаза, а затем и чуть заострённые ушки мгновенно привлекли внимание ракеша¹. Нимфа смотрел гордо, держал стан прямо, но на веснушчатом лице отобразилось удивление, когда он увидел Вальтера. Колдун аналогично позволил себе секундное изумление, но быстро собрался и сконцентрировался на правителе Изенны. Малейшее неуважение к властителю — и Вальтер рисковал лишиться той милости, до которой снизошёл Сар-Джарин. О том, что знаком с гамадриадой, чародей тоже не спешил сообщать. Нимфа словно преследовал его. Будто не Вальтер тащил его от самого Дремучего леса и затем продал, а шиш сам его сюда привёл. Мысли о том, что его опутали колдовством, Вальтер отбросил с железным упрямством. Вероятно, судьба не хочет разлучать лесного дриаду с яйцом, хотя скоро оно пополнит коллекцию ракеша, а сам нимфа, вероятнее всего, ряды наложников Сар-Джарина.       — О, Великий… — почтительно склонился Масуд, собравшись было усладить слух господина прикрасами своего необычного дара.       — Ты здесь… — обижавшийся на треклятого демона всю дорогу до Изенны и чувствовавший его присутствие вплоть до дворца ракеша, Дваин осознал, с какой целью Алексис его «продал» и почему следовал за ним вместе с караваном. О его присутствии Дваин молчал, не желая повторять произошедшее с предыдущим изеннцем и его спутниками, но сейчас знал, что демон не отстал, он по-прежнему здесь, выжидает момент, когда сможет добраться до колдуна. А заодно и до человека, в чьих руках сейчас находился драконий малыш. — Яйцо! Верните его!       — Молчи! — испуганно дёрнул на себя цепь Масуд, не ожидавший, что молчавший до этого гамадриада покажет прямо перед правителем такое невежество.       — Это?.. — изогнул бровь Сар-Джарин, демонстрируя яйцо, и посмотрел на Вальтера. — Какое отношение имеет шиш к дракону?       — Я нашёл его в Дремучем лесу вместе с яйцом ледяного дракона, Великий, — низко склонил голову колдун, сжав руку в кулак и досадуя, что объясняться всё же придётся. И только полученное место в Академии может легко ускользнуть из его рук, если он произнесёт хоть одно неверное слово и разочарует ракеша. — А в Дуоше продал… На нём моя печать.       — Я его купил, — поспешно вставил Масуд, когда Сар-Джарин, осторожно отложив яйцо на подушку рядом, поднялся и подошёл к насупленному и смело заглядывающему в глаза повелителю гамадриаде. — В дар вашему Величию.       Повелитель северной Изенны остановился напротив, улыбчивыми и одновременно хищными глазами разглядывая Дваина. Усыпанными перстнями пальцами он провёл, практически не касаясь, по скуле нимфы. Дваин решил, что за пределами Дремучего леса это такая традиция. Вероятно, для того чтобы убедиться в его материальности. Оценив практически обнажённое тело, Сар-Джарин вновь встретился взглядом с ясными синими глазами.       — Такой цветок не найдёшь в наших краях, — произнёс он, не прекращая невербального контакта с лесным духом и ухмыляясь уголком губ. Махнул рукой Масуду, заодно подавая знак страже, чтобы проводили гостя. — Свободен, — повернувшись к колдуну, Сар-Джарин добавил с куда большим уважением: — Я восхищён. Не откажите мне в любезности стать чародеем при дворе?       Масуд, вытянувшись и выпятив круглый живот перед собой, задохнулся возмущением и беззвучно захлопал ртом, хватая воздух. Его окружили двое крепких мужчин, вооружённых копьями, недвусмысленно намекая на выход. Вальтер же припал на одно колено, не поднимая головы. Оставаться при дворе он не планировал. Его больше влекла свободная, не несущая ни перед кем ответственности работа, путешествие по миру и балансирование на грани жизни и смерти при встречах с тварями Наэдара, охотников на которых и без того не хватало. Слишком сильно плодились. Но и огорчить своим отказом ракеша, оказавшего ему такую милость, не смел. В конце концов, может, не так уж и плохо оставаться колдуном при дворе — всегда в достатке и с исправным заработком, под защитой самого Сар-Джарина, пред котором склоняют головы князья окрестных городов. А приключения — ведь повелитель будет давать ему задания, ему нужен кто-то, кто принесёт в его коллекцию новое яйцо дракона. Костяного… Вальтер их никогда не видел, не знал, сносят ли они яйца, не знал, насколько они могучие. Но для того ведь он и поступал в Академию.       Так и не отошедшего от шока Масуда проводили под руки, а Дваина Сар-Джарин велел избавить от оков, осмотреть, отмыть, привести в порядок, выделить место подле харама², порог которого нимфа переступит только после принятия их веры, и подготовить к их первой ночи. Сар-Джарин желал его опробовать немедленно. Непокорный огонь в синих, как ягоды тёрна, глазах заводил его и рождал жажду обуздать и научить послушанию. Но сначала яйцо. Ледяной дракон был прекрасен, и повелитель стремился сотворить из него шедевр искусства в свою великолепную коллекцию. Ледяной дракон займёт самое почётное место в его сокровищнице.       Все убеждения Дваина вернуть яйцо и отпустить его как можно скорее не дали никакого результата. Евнух лишь пять раз прошёлся плетью по его спине, после чего нимфа опять подвергся пытке отмывания. Его одели в широкие шаровары из фиолетового муслина (Дваин запомнил эту ткань ещё по декору жилища Руты), на запястья нацепили звонкие браслеты, а в кожу втёрли какие-то едкие ароматы. Закрыли в небольшой комнатке и велели ждать. Помещение Дваину не нравилось — оно напоминало о том жутком месте, что осталось в Вёселке, к тому же тут было холодно и неуютно. Пометавшись по комнате и безрезультатно подёргав решётку в маленьком оконце, впускающем лунный свет, поколотив в дверь, Дваин почувствовал, что совсем замерзает. Поджав пальцы ног, обутых в остроносые туфли, он обхватил себя руками и опустился на разбросанные прямо на полу цветастые подушки.       Показалось, что по стене мазнула тень, а плечо отозвалось знакомым покалыванием. Вздёрнув голову, Дваин встретился в полумраке взглядом с глазами Алексиса, отражающими преломлённый свет луны.       — Милашка, — оценил соблазнительный и благоухающий вид Дваина демон. — Я бы Руту уже не остановил…       — Ты… ты! — резко вскочил Дваин, забыв о холоде и гневно сопя носом, в один широкий шаг оказавшись рядом с непоколебимым Алексисом. — Ты продал меня! Как… штуки на рынке! Как человек! Ты зверь! Исчадие Ада!       — Да ты что? — хмыкнул демон таким задумчивым тоном, будто и не вслушивался в праведное негодование маячившего перед ним мальчишки.       — К… куда ты смотришь вообще?! — ощутив какую-то странную, непривычную ему неловкость, сбился, стушевался нимфа, почувствовав необычное для него желание прикрыться. Алексис поднял взгляд, найдя в слабом освещении смущённое лицо гамадриады, полуотвернувшегося от бесстыжих глаз.       — Такая ткань, знаешь, интригует, — поделился демон, осмотрев ещё и открывшийся ему вид сзади, так и не нашёл под прозрачными шароварами нижнего белья. Цокнул языком от досады, что на нимфе не осталось цепей, с помощью которых было так удобно держать его рядом. — Слушай, цветочек терновый, я чувствую, что дракон где-то здесь, но не могу понять где… Что-то мешает.       Только сейчас, вспомнив, что по всему дворцу стояли суровые люди с оружием в руках и провожали его подозрительным взглядом, Дваин обратил внимание на одежду демона. Он выглядел точно так же, как и они. Разве что черты лица выдавали в нём иноземца. Восточные шаровары и короткая куртка словно специально были сшиты на Алексиса, а полумрак окутывал фигуру плащом, что вызывало в дриаде какие-то неясные, противоречивые чувства. Несмотря на всю переполняющую его злость к инфернальному типу напротив, ругаться на него Дваин больше не смог. Слова оседали где-то внутри, а сильное желание вернуть дракона понукало демона не останавливаться ни перед чем. И Дваин уже догадывался, что ожидало Вальтера и южанина, который наказал запереть его в этой комнате.       — Ты их убьёшь? — вполголоса поинтересовался нимфа.       — А для тебя это так важно? — холодно изогнул бровь Алексис, предполагая и такой вариант развития событий, но предпочитая его обойти, чтобы не нарушать равновесие Наэдара. Хотя от лишней души он бы тоже не отказался.       — Конечно важно! Они же живые! — практически накинулся на демона Дваин, сверкнув в свете луны глазами.       — Они люди, — напомнил демон, немного удивлённый отношением к ним магического существа, истинного сына этого мира к его паразитам.       — Это ничего не меняет! — отрезал Дваин, не собираясь уступать ни перед чем. Не в этот раз.       Молчание Алексиса показалось ему настоящей пыткой. Демон не отводил от него глаз, будто читал ответ в самом Дваине, но у любого демона на всё было одно решение. Скорее, Алексис думал, насколько ему необходимо вернуть Дваина в лес и получить за это свою плату. Нимфа насупился. В помощи он никогда не нуждался, особенно в демонической. Демоны всегда заботятся только о себе, они с лёгкостью обманывают и предают, в их сознании не существует понятий любви и верности, дружбы и чести. Неужели Леший был в таком отчаянии, что поручил этому исчадию Преисподней вернуть его, Дваина?       — Ты можешь им помочь, — предложил Алексис. Учитывая юный возраст и наивность гамадриады, идея попахивала безумством, но если для нимфы действительно необходимо хотя бы попытаться сохранить южанину жизнь, то он согласится. Заинтересованность на веснушчатом лице уже мелькнула.       — Обычно новенького не допускают для развлечений к ракешу, — Алексис сделал шаг к нимфе и пальцем подцепил его подбородок, принуждая смотреть в глаза. — Сначала его хорошенько обучают искусству любви и покладистости. Ты стал исключением своей необычайностью. — Скользнув пальцами по шее и плечу, Алексис обошёл дриаду и, опустив ладони на плечи, склонился к его уху: — Если бы ты сумел доказать, что обладаешь всеми качествами, чтобы доставить удовольствие достопочтенному правителю, и отвлёк бы его…       — Ты говоришь, как госпожа Рута, — резко обернулся к Алексису Дваин. — Что значит «доставить удовольствие»?       — Проще всех убить… — пробубнил себе под нос демон, отведя взгляд. Если лесной народ использовал секс по крайней мере для поддержания численности собственной расы, то этого дриаду любой слух об этом обошёл стороной.       — Когда ты трогаешь меня, ты получаешь удовольствие? — вопрос застал врасплох. Ненадолго. У Алексиса было достаточно времени, чтобы изучить парня. Бойкий, любопытный, но слишком чистый и невинный.       — Удовольствие от прикосновения к тебе должен получать ракеш, — вглядываясь вглубь синих глаз, Алексис ненавязчиво шагнул на Дваина, вжав его спиной в стену. — Если хочешь сохранить ему жизнь, просто соблазни его, а остальное он сделает сам. Не забудь расслабиться.       — Чем я буду соблазнять? — насупился Дваин, уже скорее больше по привычке, чем от раздражения. — У меня ни грибов, ни ягод, ни прелестей девичьих. К тому же я этим не занимаюсь: я не Леший и не наяда.       Алексис сделал глубокий вдох, чтобы утихомирить взбушевавшиеся эмоции и не отказаться от этой заранее обречённой на провал затеи. Сжал ладонь, которой опирался о стену, в кулак. Объяснить гамадриаде, что от него требуется, будет гораздо сложнее, чем он предполагал. Но и самый простой вариант вернуть себе яйцо выходом не был, ведь тогда Изенна останется без правителя, а это повлечёт за собой ненужные массовые беспорядки.       — Ты когда-нибудь о пестиках и тычинках слышал? — совладав с собой, предпринял ещё одну попытку Алексис.       — При чём тут это? — даже в темноте демон прекрасно видел, как быстро покрылись румянцем щёки нимфы, и сделал свои выводы.       — А как завлекают лесников твои сёстры, видел? — чарующе полуулыбнувшись, Алексис приблизился к Дваину, склоняясь к губам и отрезая пути к отступлению. Затылком мальчишка безуспешно вжался в холодную стену, не понимая, чего от него хочет демон, и не желая подпускать его настолько близко. — Сможешь за ними повторить?       — Повторить что? — от спокойного, хриплого, околдовывающего голоса путались мысли, холодная стена казалась раскалённой массой. Дваин ёрзал, но, словно угодивший под гипноз наяды, улизнуть или оттолкнуть демона не мог. Мягкие жаркие губы коснулись его раскрытых, на секунду едва ощутимо прихватили верхнюю и отпустили. Алексис отошёл, оставив о произошедшем лишь лёгкую дымку воспоминания и сомнение, было ли это на самом деле или попавшему под воздействие его колдовства Дваину только привиделось.       По коже вновь скользнул холодный воздух, и, сорвавшись, древесный нимфа часто и глубоко задышал, только сейчас сообразив, что до этого не дышал вообще. Всё тело прострелило горячей толстой стрелой. Ощущения были неизвестными и пугающими. Как воспринимать произошедшее и не навоображал ли он это себе вообще, Дваин не знал, пока трепет в груди не вытеснила другая, ввернувшаяся сварливым слепнем мысль:       — Ты хочешь, чтобы я вступил с ним в брачные игры?! — Задумавшись на долю секунды, дриада добавил: — Это невозможно, мы же оба мужчины!       — Либо я начну всех убивать, — пожав плечами, предложил Алексис. Рискованно, но характер гамадриады читался как открытая книга, и демон знал, что чувство справедливости взыграет в мальчишке наверняка. — Мне нужно знать, где яйцо и как туда проникнуть. А это знает только ракеш!       — И что ты хочешь, чтобы я сделал? Как ты себе это представляешь? — накинулся на демона Дваин, получив в ответ лишь иронично изогнутую бровь. Конечно, он знал, как и что должен был сделать, просто очень не хотелось сдаваться на волю демону. Только вот обстоятельства сейчас обернулись не в его сторону, да и совестно было за свою глупость, в результате которой маленький ледяной дракон остался не только без защиты родных, но и в большой опасности. Смутившись, Дваин отвёл хмурый взгляд и словно нехотя буркнул: — Ладно… но только ради малыша!       — Разумеется, — едко и едва слышно хмыкнул Алексис. Покинул он «темницу» Дваина так же незаметно, как и пришёл. Нимфе оставалось лишь с трепетом нетерпения ждать, когда он окажется нос к носу с ракешем, и планировать свои дальнейшие действия.       За ним пришли очень быстро, сильно заскучать и замёрзнуть Дваин не успел. Но провожатый выглядел несколько странно, отрешённо. Даже в полумраке было заметно, как расширились его уставившиеся практически в одну точку зрачки. Когда Дваин пошёл за ним, ему показалось, что в конце коридора он видел мелькнувшую тень Алексиса. Наверняка к нынешнему состоянию мавра приложил руку именно он. Магия демона была неизвестной и немного пугала.       Пресные прохладные коридоры из розового песчаника скоро сменились тёплыми ажурными. Искусные, собранные кропотливой рукой мастера мозаики, величественные витражи и ёмкие, увенчавшие купола одухотворённые картины несли в себе таинственное притяжение южных стран, шептали о плотских страстях и утехах, хранили в себе священные писания и традиции. Дваин даже успел заметить удивительной красоты фонтан в сочных широких листьях и ярких цветах столь редкой флоры Изенны.       Сар-Джарин встретил древесного нимфу, легко и изящно поднявшись со своего ложа в виде разбросанных по полу пышных подушек. Светлую и чистую комнату белыми невесомыми лентами расчерчивал смог. Слышались пряные, резкие для чутья Дваина запахи — возле ложа стоял раскуренный, инкрустированный драгоценными камнями и вязью узоров кальян.       В несколько не особо торопливых шагов ракеш оказался около нимфы и, требовательно схватив его между шеей и подбородком ладонью, властно вторгся в приоткрытый от неожиданности рот Дваина языком. Губами прижимаясь к его губам, Сар-Джарин с звонким чмоканьем исследовал и изучал нового мужа, а нимфа лишь бессильно щурил глаза, не в силах сделать вдох и чувствуя, как с его слюной смешивается чужая. Переполнив рот, она тонкой струйкой спустилась к подбородку. Решив прекратить сладостную пытку, правитель Изенны отстранился, изогнув язык, коснувшись нёба Дваина и задев верхнюю губу. Прозрачная тягучая дорожка протянулась от кончика языка дриады к языку Сар-Джарина. Опьянённый то ли внезапным поцелуем, то ли недостатком кислорода, Дваин глотал воздух ртом: нос оказался слишком маленьким, чтобы насытить лёгкие. Потемневшими глазами нимфа смотрел в пылающие желанием, азартом и страстью глаза правителя. Этот жар передавался ему, охватывал целиком. Цель, с которой Дваин пришёл в покои ракеша, совсем потонула в липком, беспощадном болоте, наполнившем его голову.       — Эту ночь я планировал провести с новым сокровищем в моём дворце — с яйцом ледяного дракона, — словно колдовством вытягивающим все силы голосом проговорил Сар-Джарин, удавом заглядывая в синие глаза. — Однако меня убедили, что ты лучше и изысканней всех сокровищ вселенной. Так докажи мне.       На мгновение Дваин растерялся, не сразу уловив намёк и охваченный произошедшим. Усилием воли он заставил себя вспомнить о яйце и удержать его в мыслях. Подражая наядам, нимфа плавно обошёл правителя, не разрывая невербального контакта, и, аккуратно пальцами сжав мягкую ткань его одежд, повлёк за собой на ложе.       — Извольте же сравнить, мой господин, — голос Дваина звучал иначе, чем обычно. В тембр вплелись медовые, томные и очаровывающие нотки, сманивающие ручейком, губительные, волшебные.       Дваин мягко опустился на подушки первым и, когда Сар-Джарин оказался рядом, ненавязчиво опрокинул его на спину и лёг сверху, завладевая губами правителя. Бесшумно наблюдавший за нимфой в щель приоткрытой двери, Алексис вынужден был признаться самому себе, что при иных обстоятельствах сам непременно бы подмял его под себя. Эти спина, бедра и грация возмутительно губили своей сексуальностью. Демон с колючим неприятием признался самому себе, что лесной мальчишка слишком увлёкся: он просил его всего лишь выведать местоположение яйца, а не заниматься сексом со всякими южанами. Но магию он не мог использовать: риск, что заметят чародеи дворца, велик. Оглядевшись вокруг себя, Алексис не придумал ничего умнее, как отколоть кусочек от трудоёмкой изящной мозаики, и, заняв более удобное и незаметное положение, запустил кусочком плитки в противного гамадриаду.       — Ай! — коротко вскрикнул Дваин, когда снаряд болезненно пришёлся ему по затылку, а из глаз брызнули искры. Ни разу не сомневаясь в личности обидчика, гамадриада плотно сжал губы и с видом оскорблённой невинности оглянулся на дверь.       — Что не так? — любовно поглаживая узкие бёдра, спросил Сар-Джарин.       — Это так грустно… — догадавшись, за что словил от демона, Дваин решил немного сменить тактику и добавил в голос немного капризных, обиженных и невинных ноток. Мужчины ведь всегда хотят защитить слабых. Дваин знал не понаслышке, он сам мужчина. Изобразив на личике трагическую печаль, нимфа повернулся к ракешу. — Неужели какое-то яйцо лучше меня?..       — Сейчас меня заводишь ты, — Сар-Джарин потянулся за очередным поцелуем, но Дваин (с тайным для себя сожалением) его остановил, уткнувшись пальцами в загорелую грудь.       — Не верю, — ответил Дваин. — Хочу своими глазами увидеть. — Скользнув ладонью по оголённой коже, нимфа взялся за края одежд правителя и потянул к себе. — Чтобы знать, насколько я должен стать для вас лучше…       Сменив ипостась невинности на томного, рокового юношу, Дваин улыбнулся уголком губ и несильно прикусил нижнюю губу своего хозяина.       — Я его не успел обработать, — хрипло, уже полностью теряя себя и желая лишь одного — как можно скорее овладеть этим нимфой, проговорил Сар-Джарин.       — Тогда я стану в тысячу раз прекраснее, — жарко шепнул Дваин, не догадываясь, что наблюдающий за ними демон не отдавая себе отчёта уже тихо клялся гамадриаду убить, как только тот попадёт в его руки. Какой бы ни была нимфа — речная, лесная, горная, девушка или парень — влияние их было слишком сильным, и не удивительно, что многие уходили на свою погибель, теряя голову. Даже ему, Алексису, было невыносимо трудно устоять и удержать себя в руках, чтобы прямо сейчас не броситься, подобно дикому зверю, бороться за право обладать дриадой.       — Недолго, — согласился Сар-Джарин, хотя ради своего нового мужа уже готов был на всё, — не хочу терять эту ночь.       Далеко ходить не пришлось, ракеш лишь обошёл роскошную ширму и откинул гобелен, за которым оказалась ещё одна не очень большая дверь. Отворив золотым ключом, висевшим у правителя на шее под одеждой, Сар-Джарин толкнул её и приобнял Дваина за талию, пропуская в свою самую огромную и богатую сокровищницу не только в Изенне, но и во всём мире. Ступив на порог светлой огромной комнаты, гамадриада так и замер на месте, потеряв способность дышать и напрочь забыв и о Сар-Джарине рядом, и об Алексисе неподалёку. В груди поселился едкий, холодный и всепоглощающий страх. Перед ним на многие метры вперёд простирались сотни, тысячи мёртвых, загубленных яиц, превратившихся в декоративное украшение, вычурное и ажурное, как и всё в ставшем в мгновение ненавистном дворце. Истерзанная рукой человека скорлупа ещё хранила в себе ужасную энергетику погибших малышей, и среди всего этого Дваин почувствовал испуг пока ещё единственного живого существа — сжавшегося в своём яйце ледяного дракона. ________________________________________________ ¹ Ракеш — правитель ночи. ² Харам — то же, что и гарем.