Поцелуй во сне

Астрид сидела на кухне и пила кофе. В доме не было никого, кто мог бы оторвать её от этих мыслей, этого напряжения… Он видел, как её целовал Дэн.. И всё простил.. Но она стала его плохим воспоминанием… Как? Как это могло случиться? Если она всё ещё что-то значит для него, почему является плохим воспоминанием? Может, он устал прощать? А в чём она виновата? Почему должна была первая говорить эти три слова? Значит, должна была, и точка. И не сделала. Всё могло бы по-другому обернуться. Она обязана была сказать эти слова.. Просто, ради него. … Хофферсон отпила кофе, и взяла в руки дневник, лежащий на столе. Это был не школьный дневник. Розовый, пушистый… С замочком. На пристёгнутой верёвочке висела ручка. Девушка открыла дневничок, и записала свои мысли про него… Астрид не так давно стала вести дневник. Она не из тех «тихих девочек», которые прячут свои чувства, доверяя их лишь бумаге. Но, тем не менее, Хофферсон стала что-то быстро записывать в эту маленькую, размером с ладонь, книжечку. *** Иккинг сидел на кровати и тупо смотрел перед собой. Все его мысли занимала Астрид… Вот почему она так холодна? Неужели он для неё пустое место? Дэн её целовал, а она даже не шелохнулась… Всё бы ничего, но теперь она стала рваться к нему в больницу, проявлять сочувствие.. Нужно ему её сочувствие! Совесть пытается очистить… Камень с души снять… А у Хеддока на душе был огромный булыжник. Валун, гора… Придёт, пожалеет, и, наверняка, скажет: «Извини, ты же знаешь, мы с тобой не пара… Ты не в моём вкусе…» Зачем же тогда приходит?! Хочет сделать ему ещё больней?! Иккинг забрался на кровать и обнял ноги, положив голову на колени. Это было невыносимо!.. ..Утром приходили мастера – поставили на окна решётки. Теперь солнечные лучи попадали в палату неровно, оставляя на кровати и на полу завитки – тени от решётки. Как только мастера ушли, пришёл отец. Как бы хотелось, что бы он сказал что-то ободряющее! Что бы с ним можно было поделиться всем, что на сердце. А он лишь принёс какие-то вещи и продукты. Ушёл. У него работа. Работа, которая важнее сына… Если бы Иккинг знал, что Астрид пишет в своём дневничке… Что пишет о нём… Он бы, конечно, изменил своё мнение. Поверил бы в чудо – такая красивая девушка влюблена в него… Тогда бы всё повернулось по-другому: Хеддок бы увидел жизнь в другом свете… *** Астрид только успела дописать предложение, как кто-то позвонил. Она ответила на вызов, захлопнув дневничок: - Алло? - Здравствуй, лапушка! – Это была мать Хеддока. – Я созвонилась с мистером Санчесом, он сказал, что можно сегодня прийти к Иккингу! Голос женщины был радостным. Но, на самом деле, мистер Санчес пытался убедить её, что сегодня лучше не навещать Иккинга. К нему уже приходил отец, и мастера ставили решётки… Стрессы, лишние разговоры… Лучше было бы, оставить его в покое. Но женщина приводила миллион аргументов в свою пользу – попробуй поспорь с ней! И осталась чистенькой и пушистенькой, как она так умела? - Ты как там? Можешь сегодня ехать? Сейчас? Тогда я за тобой заеду! Астрид впопыхах сунула дневничок в задний карман джинс, и ответила: - Конечно! Я уже готова! – И, отбросив ручку в сторону, сунув телефон в карман ветровки, побежала на улицу. Она так хотела увидеть Иккинга… И сегодня с ним поговорить… Объяснить ему, наконец, всё… Мать Хеддока приехала через пять минут. Очевидно, она близко жила, или уже, когда говорила по телефону, была на машине… …Ниссан быстро домчал двух своих пассажиров до центральной городской больницы. Женщина с Астрид поднялась на этаж, где располагались палаты для больных. Сто тридцать пятая палата… Астрид это помнила… Наконец, они у двери. - Вместе пойдём, или по очереди? – Спросила блондинка. Мать Иккинга вдруг замялась. Действительно, заявилась тут… Что он сейчас подумает? Ему ещё хуже только станет… - Знаешь, давай ты первая, лап? – Она посмотрела на Хофферсон щенячьими глазами. Вот уж в кого у него такой взгляд! Женщина решила пока настроиться… Пропустить молодёжь вперёд. Она же всё понимала… Астрид тряхнула волосами, пожала плечами, и вошла. Иккинг сидел на подоконнике, глядя в окно. Совершенно не обращал внимания на вошедшую. - Привет. Это я. Астрид. – Девушка медленно подошла к парню. Шатен повернул к ней голову, но тут же отвернулся. Он понял, если она увидит его глаза… Хофферсон села на стул, что стоял рядом с подоконником. Но лица Иккинга она не видела. Начала говорить: - Прости меня, пожалуйста… Хотя, я не знаю, за что извиняться… - Тогда не извиняйся. Тебе незачем. Я тебя не знаю. По голосу Хеддока любой мог бы догадаться, что он прекрасно всё знал, и понимал. Но Астрид была слишком расстроена, и не обращала внимания на его интонацию. Девушка упёрлась локтями в ноги, и закрыла лицо ладонями. Золотые волосы сползли по её щекам, и стали болтаться в воздухе. Она покачала головой. - Неет! – Вырвалось у неё. – Скажи, что ты всё помнишь! Скажи, что помнишь меня! – Хофферсон вскочила, упёрлась одной рукой в стенку, другой взяла Иккинга за подбородок, и развернула к себе. Вплотную к лицу… Она заглянула в его глаза, но он всеми силами старался изобразить равнодушие. Что бы потом не испытать большую боль – лучше перетерпеть сейчас… Ей ведь это надо для очистки совести… Нежная Астрид, которая она была несколько дней, исчезла. Настоящая, которая была всегда, взвыла и, пряча слёзы, выбежала из палаты. - Не ходите к нему сегодня! – Сорвалась блондинка на мать Хеддока и, взяв её за руку, повела к выходу. Та только рот смогла открыть. Такая заботливая девочка… И, вдруг, вот тебе и на! Делать было нечего – раз Астрид вышла из палаты в таком состоянии, не сложно себе представить, что творилось с Иккингом. Женщине хотелось бы с ним поговорить… Но сейчас признаваться в этом было бы не правильно… Не подходящее время… Пусть у него в личной жизни всё склеиться, а потом и она… А-то, столько стресса сразу! Думала женщина, конечно, не так, но мысли её склонялись примерно к такому шаблону. *** Иккинг не мог понять, что это сейчас произошло? Её чувства? Она стала испытывать ответные чувства к нему? Или, это способ самоутешения? Хочет, что бы он сказал: «Я тебя прощаю»? Так, он сказал. Всё ещё не может себя простить, и это её терзает? Последняя мысль – самый правдоподобный ответ на все вопросы. Хеддок слез с подоконника, и собрался лечь на кровать. Вдруг, его внимание привлёк какой-то маленький розовый кусочек у двери… Кусочек.. какой-то материи? Иккинг подошёл и взял это в руки. Это была книжечка. Маленькая, примерно с ладошку. Розовая, пушистая… На ней висел замочек. Очевидно, это Астрид её выронила. Что если – это её… Нет! Такие вещи хранят дома в тумбочке. Но, если это и правда дневник?» Иккинг, на всякий случай, лёг на кровать. Чтобы не упасть от того, что он узнает. Замочек был открыт. Видимо его хозяин забыл закрыть его на ключ. Все обстоятельства сказочно складывались в пользу Хеддока. Он даже не мог в это поверить. Ожидая прочитать какие-нибудь розовые сопли, или гадости в свой адрес, шатен открыл дневник. …