***
- Где-то был виски, мать его! – переставляю бутылки в баре в поисках знакомой черной этикетки. - Да и хер-то с ним, - хватаю первое попавшееся пойло покрепче и делаю большой глоток. – Блять… - горло обжигает, словно я только что залил в себя канистру керосина и поднес горящую спичку. – Спокойно, Артемий, - вытираю губы и снова пью, нашариваю сигареты. Последнее время без них никуда. – Сейчас еще выпьешь, и решение придет само собой. Алкоголь – средство древнее и проверенное. В комнате звонит телефон. Давно звонит, надрывается. Беру бутылку с собой и, пошатываясь, отправляюсь на звук. «Только бы не Женька, господи, только бы не Женька…» Я понятия не имею, что ему сказать, и как объяснить, что мы больше никогда не увидимся. И не то чтобы я был трусом… Мама. Вспоминаю, что так и не позвонил ей накануне. Охуенный из меня все-таки сын. - Привет, - сразу отвечаю. Мама ведь не в курсе происходящего, и мама ни в чем не виновата. Ну, почти ни в чем! Потому что, если начистоту, рыльце у всех в пушку. Но ей уж точно не стоит знать, какие идиоты у нее детки, и сколько дров наломать ухитрились. В кратчайшие сроки. По чужим судьбам - напролом. Да и свои знатно запятнали. Впрочем, это у нас наследственное. - Привет, ребенок, - настроение у нее явно приподнятое. – Ты почему не звонишь? Совсем совесть потерял? - Да, нет, мам, - едва сдерживаю слезы. – Просто столько всего навалилось. Например, мне очень хотелось бы понять, как можно было избавиться от собственного внука? С другой стороны, кто я такой, чтобы судить людей, давших мне жизнь. И все равно: почему было не усыновить Женьку? - Если ты из-за Влада расстроился, то брось эти глупости!.. - Да нет же! Все хорошо! – пытаюсь казаться убедительным, но получается немного раздраженно. - Ты здоров? – в голосе беспокойство. – Почему хрипишь? - Спал, - лгу я. - Разбудила? - Ничего, - отмахиваюсь. – Все равно вставать уже пора. День на дворе. - Да уж, - смеется. – Жаворонком ты у меня никогда не был. Вечером придешь? - Постараюсь, - закрываю глаза и падаю на подушку. Голова гудит, словно внутри моей черепной коробки работает какая-то адская турбина. Никуда я не пойду – ясно как божий день, но выдавать себя раньше времени нельзя. - Приходи, - мягко просит мама. – У Стаси важные новости. Слышал уже наверно? - Слышал. - И вообще она всем нам сюрприз обещала, - загадочно сообщает мама. - Ясно. Терпеть не могу сюрпризы. - Может, что-то хорошее? - Может, - отвечаю односложно и замолкаю. «Как же меня заебали все эти ваши сюрпризы!» - Отец сказал, у тебя кто-то появился? – спохватывается мама. - Ничего серьезного, - вот теперь я уже не могу сдержать слез, и горячие соленые капли градом катятся по щекам. Больно, как же мне сейчас больно, хоть в петлю лезь! – Вчера казалось, что тот самый, единственный, сегодня - прозрел, - оправдываюсь как можно более беззаботно. - Ясно, - вздыхает трубка. - Ну, ничего страшного. Какие твои годы, Темка? Еще встретишь свою идеальную половинку. - Надеюсь, - соглашаюсь и тут же перевожу тему. – Слушай, мам, мне пора, давай потом поговорим? - Вечером? – чувствую, что улыбается. - Да, вечером, - зачем-то киваю. - Тогда до вечера, - говорит мама. - До свиданья, мам, - прощаюсь я.***
Какое-то время я просто лежу и тупо пялюсь в потолок. Думаю о людях, с которыми пересекался в последние дни, о том, что с появлением Женьки все же начало налаживаться! Во всяком случае, мне так казалось. А на поверку жизнь обернулась катастрофой. И кто вообще придумал, что я везучий? Набираю отца, долго слушаю гудки, сбрасываю. Через 5 минут перезванивает сам. - Чего хотел, Артем? – голос бодрый, резкий. Не иначе, на работе, устраивает очередной разгон подчиненным. - Пап, ты сотрудников еще набираешь? – перехожу сразу к делу. - Удивлен, что тебя это волнует, - откровенно заявляет родитель. – А вообще, хорошие кадры всегда нужны. - Нет, правда, есть пацан нормальный, Сервиса и Экономики с красным дипломом заканчивает, общепит изнутри знает, не первый год официантом работает, - выкладываю я. – Может, посмотришь на него? - Твой очередной что ли? – холодно интересуется родитель. - Нет, не мой, - растираю потяжелевшие веки – клонит в сон. – Просто знакомый. - У тебя есть «просто знакомые»? – удивляется отец, явно намекая на мою неразборчивость в выборе партнеров. - Представь себе, есть, - вздыхаю. - Ладно, - снисходительный тон. – Контакты моему секретарю скинь. Проверим, что за фрукт. - Спасибо, пап, - искренне благодарю. - Да не за что пока, - отмахивается. – Может, еще не подойдет. - Все равно спасибо, - повторяю я. – До свиданья, пап.***
Просыпаюсь я, когда за окнами уже темно. Не сразу соображаю, что разбудил меня стук в дверь. Нащупываю мобильник: 24 пропущенных, 6 непрочитанных смс. «Какого черта? Потом». Время - 19.54. «Кто я? Где я?» - ни одной ясной мысли в голове. Сухость во рту – нереальная, надо бы попить, но кто-то настойчиво пытается уничтожить мои барабанные перепонки. Кое-как выбираюсь из постели, задеваю пепельницу, и окурки рассыпаются по ковру. «Похуй», - флегматично решаю я. Пробираюсь наощупь в холл, смотрю в глазок… «Блять!» - делаю шаг назад. – «Не может быть! Все правда. А я так надеялся, что просто кошмар…» Воспоминания обрушиваются со страшной силой. Там, в коридоре, стоит растрепанный и заплаканный Женька. «И что делать?» - очередной раз задаю себе вопрос, на который не знаю ответа. Трусливо затаиться? Открыть и прогнать? По привычке выставить себя подонком? «Будь что будет», - решаю я и поворачиваю затвор. - Артем! – Женька с порога бросается мне на шею, едва не сбив с ног. Маленький ураган. - Женя, - одними губами произношу я. - Ты не пришел на ужин, не брал трубку… Настя сказала, что ты плохо себя чувствуешь… - сбивчиво перечисляет мой мальчик. – Я подумал, вдруг с тобой что-то случилось? - Как видишь, жив-здоров, - пытаюсь оторвать его от себя. – Ты почему здесь, а не дома? – хотя правильнее было бы спросить: «Как тебе удалось сбежать, малыш?» - Ты пьян? – он чуть отстраняется и внимательно смотрит на меня. - Уже нет, - криво усмехаюсь я. – А жаль… - Что-то случилось? – не отстает Женька. - Голова болела, - выдаю первую попавшуюся отмазку. – Алкоголь мне лучше снотворного помогает. Выпил, уснул. Правда, воды теперь очень хочется. - Ясно, - доверчиво кивает Женька. – Давай я тебе чаю заварю? – сбрасывает кроссовки, куртку и мчится на кухню так быстро, что я едва успеваю схватить его за запястье, прежде чем он чуть не врезается в стоящий на пути стол. - Давай уж я сам, - пресекаю его инициативу. – А то, не дай бог, покалечишься. Он сразу как-то сникает и покорно опускается на стул. Наполняю чайник. Присасываюсь к носику, пока не утоляю жажду, и снова наливаю воду. Включаю газ. Присаживаюсь напротив Женьки. Молчим. Я опять закуриваю. - Может, все-таки расскажешь, как ты сюда попал? – наконец, прерываю затянувшуюся паузу. - Александр привез, - буравит меня своими голубыми глазищами. «Только не плачь, умоляю тебя». - Вот как… - вздыхаю. – Все нервы, наверно, ему измотал? – ухмыляюсь. - У тебя не получится, Артем, - серьезно говорит Женька. - Что – не получится? – с показным равнодушием интересуюсь я. Он встает с места и приближается ко мне. «Не надо!» - кричат остатки разума. «Ближе!» - все мое существо тянется к этому мальчику. - Я понятия не имею, что тебе наговорила Настя, - его голос кажется сейчас таким гулким, словно сквозь вату, и в то же время отдается в голове раскатами грома. – И что такого страшного вы все держите от меня в секрете – ты, твоя сестра, твои родители и мой брат, - его тонкие пальцы снова закапываются в моих волосах, и у меня непроизвольно вырывается тихий стон. – И, если честно, мне абсолютно плевать, - продолжает Женька. Я чувствую, как он до боли сжимает прядь на загривке, а потом резко дергает и заставляет посмотреть ему в лицо. Слезы, мать твою, в его глазах стоят слезы! И все это попахивает каким-то отчаянием и безумием. «Я не могу сопротивляться тебе. Не могу. Рядом с тобой я безвольная кукла». – Я никому тебя не отдам, никуда тебя не отпущу и сам никуда не поеду, - не терпящим возражений, ледяным тоном сообщает он. – Ты ведь это понимаешь, Артем? - Женя… - почти беззвучно. – Женечка… - упираюсь лбом в его живот, прижимаю к себе. Ощущаю, как дрожит гибкое тело в моих руках. – Это сильнее меня, малыш, - шепчу, словно в бреду. – Прости меня… - За что? – всхлипывает Женька. - За все, - хватаю его и сажаю себе на колени, целую – в глаза, в губы, в лоб, обвожу языком соленые дорожки на щеках, срываю с него белую рубашку. Мелкие пуговицы рассыпаются по полу. Кусаю тонкие ключицы и острые плечи, оставляю бесстыдные засосы на коже. Мое, только мое, пусть все видят! – Я люблю тебя, малыш, люблю. Не верь никому, если скажут, что это не так… - Я знаю, Артем, - прижимается ко мне плотнее. – Я тоже люблю тебя.***
А потом он плачет в моих объятьях и умоляет не останавливаться, эгоистично требует ласк. Сводит меня с ума. Седлает мои бедра и сам насаживается – глубоко и резко, так что нам обоим на мгновенье становится невыносимо больно. Двигается быстро и отрешенно. Я не могу оторвать взгляд от бледно-розовых губ и затуманенных страстью глаз. «Смотри только на меня!» - Тебе со мной хорошо? – капли пота скатываются по его лицу, и я ловлю их губами. «Ты – мой рай и ад, мое наваждение и проклятье», - хочется закричать мне, но я выдыхаю только тихое: - Да. - Не оставляй меня! – откуда столько отчаяния? - Я сломаю тебе жизнь, - рычу, переворачиваю его на спину, трахаю жестко и грубо. Со всей злостью, на какую способен. И плевать на все приличия! «Видишь, вот он я настоящий!» Но Женька лишь крепче обвивается вокруг меня, разрешая делать с собой все, что мне заблагорассудится. Полный доступ, никаких тормозов. - Ты ее уже сломал, Артем, - жарко шепчет мне на ухо. – Ничего не будет как раньше…***
- Я люблю тебя, малыш, - целую спящего Женьку в лоб и бережно закутываю одеялом. Мой утомленный ангел, выглядит таким хрупким и невинным. Совсем ребенок. На прикроватном столике – ключи от студии и записка. Закидываю на плечи рюкзак. Пора. На светящемся циферблате электронных часов – 23.41. «Пожалуй, еще успеваю на метро», - улыбаюсь про себя, выхожу в коридор и аккуратно прикрываю дверь.***
- Надо же, какая встреча! – Родион Михайлович добродушно похлопывает меня по плечу. В руках – все тот же потертый кожаный футляр со скрипкой. – Не ожидал тебя снова в метро увидеть, Артем! - Здравствуйте, - я почему-то действительно рад видеть этого человека сейчас. – Вы сегодня поздно. - Работа, милок, - вздыхает дед. – Работа. Да и Машенька приболела, на лекарства надо, - печально добавляет он. - Пусть выздоравливает, - искренне желаю я. - Выздоровеет, куда она денется! Молодая еще, организм сильный! – смеется мой собеседник. – А ты далеко ли собрался? – спрашивает, глядя на мой увесистый рюкзак. - Сбегаю, - честно говорю я. – Подальше отсюда. - От судьбы не убежишь, Артем, - Родион Михайлович вмиг становится серьезным. – Ты ведь это осознаешь? - Да, - соглашаюсь. – Просто мне подумать надо… - Подумать – это хорошо, - философски замечает старик. - Значит, еще свидимся, когда вернешься, - оптимистично заключает он. - Значит, свидимся, - повторяю эхом. - Ты уж извини, Артемка, - суетится мой спутник. – Мне домой бежать надо, внучку проведать. - Я понимаю. Самому на пересадку. - Ну, бывай, - протягивает ладонь на прощанье. - Родион Михайлович, - крепко сжимаю узловатые пальцы. – Вы только не обижайтесь сейчас, ладно? – говорю скороговоркой. – Я вам кое-что дать хочу, считайте, что это для Машеньки. Это не милостыня никакая… - быстро достаю из бумажника несколько 100-долларовых купюр и вкладываю в руку удивленного старика. – Просто я знаю, что они вам нужнее. Понимаете? - Спасибо, - тихо благодарит Родион Михайлович. – Большое тебе спасибо, Артем. Быстро разворачиваюсь и ухожу. До Московского вокзала одна станция.***
- Куда едем-то? – сонно осведомляется девица за пластиковой перегородкой. - А какой ближайший дальнего следования? – задаю встречный вопрос. - Вам куда надо, молодой человек? – встает в позу кассирша. – Вон, Москва в 00.40, «Афанасий Никитин», поедете? Посадка через 15 минут заканчивается. - А подальше ничего нет? - Только утром, - отрезает девица. – А вы езжайте в Москву, там и пересядете! – находится она. – Вон хоть в тот же Иркутск валяйте! - Ладно, - соглашаюсь я. – Давайте в Москву. - Из плацкарт только верхнее боковое у туалета, устроит? – испытующий взгляд. - Вполне, - очаровательно улыбаюсь и протягиваю паспорт.Эпилог
- Артем! – Женька пулей вылетает из парадной. Легкая куртка нараспашку и на голое тело, старые рваные джинсы, шлепанцы на босу ногу. – Артем, нет! – крик, полный отчаяния. – Ты ведь не мог… - Эй, пацан! – из окна притормозившей машины высовывается какой-то криминального вида мужик. – Че орешь? Подь сюда! - З-зачем? – едва в состоянии выдохнуть Женька. Тело сводит судорогой от страха, но он все же делает шаг навстречу. - Да ты не боись, я не кусаюсь, - ржет водитель и распахивает дверцу. – Вот, держи, - протягивает опешившему парню небольшой блестящий предмет. – Я вас подвозил вчера, помнишь? Вы, кажись, у меня кое-что обронили. А тут бомблю - и ты выскакиваешь. Запомнился ты мне, уж больно смазливый, да и адрес совпадает с тем, что мне твой дружок называл. - Спасибо, - благодарит Женька, сжимая в кулаке заветную флэшку. - Да не за что, - добродушно улыбается мужик. – Мало ли там что важное… - Важное, - подтверждает парень. - Только у меня с собой денег нет, - спохватывается он. - Да какие деньги? Мне твой хахаль вчера с лихвой заплатил. Ну, бывай, не простынь, смотри. - До свидания, - тихо произносит Женя вслед удаляющемуся автомобилю.***
Только включив свет, Женька, наконец, замечает записку и ключи. На рабочем столе – ноутбук, оставленный хозяином. На первый взгляд, все вещи на своих местах, но Женька точно знает, что Артем не вернется, что он уехал. И, может быть, даже навсегда. Поэтому парень без стеснения берет чужую машину и уютно устраивается в постели, завернувшись в теплое одеяло, все еще хранящее запах любимого человека. Вставляет флэшку в разъем. «Установка драйвера программного обеспечения…» Записка гласит: «Я люблю тебя, Женя. Каким бы жалким тебе ни казался мой поступок, я действительно люблю тебя. Прости, что не смогу быть с тобой в твой день рождения. Все, что у меня есть, принадлежит тебе. И эта студия тоже. И я сам. До свиданья, малыш». - До свиданья ведь не значит прощай, Артем, - глотая горькие слезы, произносит Женька в пустоту.