Чего хотят...

За моей спиной послышался нервный шепот. Похоже, Герман со Степаном с трудом удерживали Регину Федоровну, которая находилась на перепутье: либо бессильно грохнуться в обморок, либо перейти к более активным действиям. Я постучал еще раз, громче зовя парня. И снова безмолвие. Да что же это такое? – Валер, если ты там вздумал перерезать себе вены, то я убью тебя! – конечно, не самый эффективный способ останавливать самоубийц, но я как всегда отличился. – И если ты сейчас не отзовешься, то я… спущу на тебя Регину Федоровну! Сзади опять послышалась какая-то возня. Но не успел я посмотреть, что там происходит, как с другой стороны двери послышался голос. – Зачем пришел? Послышался облегченный вздох, одновременно вырвавшийся у пяти человек. Я собрался. – А ты как думаешь? Тут все волнуются за тебя, а ты дурью маешься. – Да пошел ты. Не хочу я никуда идти, и разговаривать я тоже ни с кем не хочу. Езжай домой. – А вот фиг тебе, пока ты не выйдешь, я буду жить тут, под дверью. – Очень смешно. – А ты думаешь, я шучу? Герман Валентинович, – я повернулся к стоящей неподалеку прислуге. – Можно как-нибудь поставить тут раскладушку? – Можно разместить небольшую кушетку, – согласился со мной дворецкий. Остальные в шоке уставились на него, но старик явно не шутил, хотя в его незамутненных возрастом глазах играли веселые огоньки. – Мне принести постельное белье? – подхватила Кристина. – Я могу привезти обед на тележке, – сказала Регина, которую Степан и Герман уже отпустили на свободу. – Съезжу за продуктами, – подключился и Степан. – Эй-ей-ей, – взволнованно постучал Валера. – Вы это там серьезно? – Серьезней некуда. На крайний случай, у нас остается вариант выломать дверь. – Нет, не надо! – даже через дверь я чувствовал, что он быстро размышляет. – Ладно, я впущу тебя. Только без фокусов, ты понял? – Хорошо, - согласился я и бросил взгляд на стоящих за мной людей. Регина Федоровна сжала кулаки, желая мне удачи. «Господь, будь милосерден». «Не работа, а сплошная нервотрепка». «Если все хорошо закончится, то точно приглашу Кристину в кино». «Когда все это закончится, то точно затащу Степана на свидание». Я хихикнул про себя, услышав мысли горничной и водителя. Надо же, а я даже не догадывался, что между этой холодной девушкой и трудолюбивым мужчиной может что-то быть. Но, в конце концов, мне не все подвластно. В этот момент дверь передо мной приоткрылась, образуя тонкую щель. Я дернул ручку на себя и вошел в знакомую комнату, закрывая за собой дверь. Состояние самой комнаты, наверное, соответствовало состоянию ее владельца. Одежда, которая была разбросана по комнате еще во время моего ухода, все еще лежала на тех же местах. Ясно, что именно после возвращения Валера уже никого не пускал в свое пространство, и сам убираться не собирался. Кажется, что наоборот, беспорядка в помещении прибавилось. Появились какие-то обертки и пустые пластиковые бутылки. Ясно, почему Валера отказывался есть, у него тут точно есть запас на крайний случай. Сам же Берто выглядел совсем не лучшим образом. Какая-то футболка с мутным пятном, домашние шорты, грязные волосы, стянутые в неопрятный хвост. И полнейшее безразличие на лице. – Ну и зачем ты приперся? – недовольно повторил он, садясь на свою кровать. – Я же уже сказал, что мы волнуемся. – Да ладно? Уж мне-то можешь не врать. Кому я вообще в этом мире нужен? Меня разозлили его раздражение и депрессивные мысли. Как девушка, на самом деле. – Знаешь, что? Меня бесит, когда начинают заводить эту шарманку. Там за дверью люди готовы стены ломать, потому что ты им небезразличен, а ты отворачиваешься от них. Ну что такого произошло, что ты уже готов стать затворником? – Что произошло?! – парень глянул на меня, в его глазах блеснули злые слезы. – А произошло то, что я обманщик, пидорас, извращенец, и меня надо держать подальше от нормальных людей! А лучше вообще пристрелить. У меня внутри все похолодело. – Это тебе Женя сказал? – прошептал я. Валера отвернулся, вытирая щеку кулаком. Потом рвано вдохнул, сжимая плечи. – Я знаю, что это так, знаю… И я сам во всем виноват, какой же я идиот. О чем я вообще тогда думал? Что я кому-то могу понравиться, что кто-то может полюбить меня таким, какой я на самом деле? Он прервался, кусая себя за пальцы. – Ну, – осторожно начал я. – Ты, конечно, поступил не совсем правильно. Но и ему не стоило так говорить, это очень жестоко. Как это вообще произошло? – Ты правда хочешь знать? – Берто вновь повернулся ко мне, кусая губы. – Если не хочешь, то не рассказывай, – пожал плечами я, приземляясь на мягкий пуфик у зеркала и делая самое безразличное выражение лица. – Да пожалуйста, – по-турецки сел Валера. – Тут и рассказывать нечего. Пошли мы в тот день в парк, как и договаривались. Тогда я уже точно решил все ему рассказать. Но сначала я хотел его немного… подготовить. Поэтому сперва я как бы невзначай спросил у него, как он относится к геям. Раньше мы никогда не заговаривали на эту тему, поэтому я даже не знал, что от него ожидать. А он брезгливо поморщился и сказал, что этих ненормальных вообще надо массово уничтожать, что они портят всю расу. И у меня внутри словно что-то оборвалось. Уже тогда в моей душе поселилось предчувствие, что это конец. Но я отбросил эту мысль, потому что во мне все еще теплилась эта чертова надежда! Ладно, опустим подробности. Я ему все рассказал. И он отшатнулся от меня, как от прокаженного, а потом сказал все это, развернулся и ушел. Самое обидное, что я все прекрасно понимаю, и я бы сам такое не простил. Но просто мне показалось… что между нами что-то было. Для меня это не было игрой. Валера замолчал. В его глазах уже не было слез, только какая-то глухая пустота. «Для меня это не было игрой». От этой фразы у меня почему-то ощутимо кольнуло в груди. И я почувствовал это. Ведь я тоже… не совсем нормальный. И если бы мне сказал что-то подобное человек, с которым я хорошо общался, к которому испытывал определенную симпатию. Это гребанное слово «пидорас», оно режет как лезвие. Звучит словно приговор, как поганое клеймо. – Что с тобой? – Валера заметил, как я сжался. – Ничего. Просто я хочу, чтобы ты знал, что я тебя понимаю. – Понимаешь? Да как вообще? У тебя есть настоящие друзья и любящая семья! А мне о таком только мечтать! – Да ты слепой индюк! Люди в этом доме относятся к тебе, как к родному сыну. Да, не спорю, твой отец настоящий сукин сын, но не весь же свет на нем клином сошелся! Ты должен жить для себя и не ставить своей целью все время раздражать его. И если ты будешь самим собой, то и друзья найдутся! И не те высокомерные мажоры, о которых ты говоришь, а настоящие. Мне вот лично плевать, что у тебя в штанах и в кошельке! Ты сам сказал, что считаешь меня своим другом, так в чем вообще проблема-то? Нахрен вообще усложнять себе жизнь? И забудь ты про того придурка, в мире еще семь миллиардов человек, лети хоть в свою Южную Корею и пробуй свое счастье там. Я выдохнул, переводя дух. Вот я выдал так выдал, сам от себя в шоке. Да и не только я. Валера смотрел на меня удивленными широкими глазами, но… из них пропало холодное безразличие, и появился прежний блеск. Берто закусил губу, а потом соскочил с кровати и кинулся мне на шею. Мы с ним чуть не повалились на зеркальный столик, но я сумел его удержать. «Эх, Витька, как жаль, что ты не в моем вкусе. Иначе я бы женился на тебе. И на Земле около семи миллиардов людей». А мне-то как приятно, что я не в его вкусе. Но вот то, что я чувствую себя идиотом... Тут послышался какой-то странный звук, и он доносился из живота Валеры. Парень покраснел и отцепился от меня. – Раз твой бойкот и голодовка закончены, то, может, поужинаем, а? Домой я возвращался уже поздно вечером. Валера, конечно, упрашивал меня остаться, но я твердо отказался. Завтра все же надо посетить школу, иначе до своего следующего дня рождения я просто не доживу. *** – Кто же почтил нас своим присутствием? – развела руками ДД, смотря на то, как я вхожу в класс и сажусь на свое место рядом с Женей. Я ничего не ответил на ее выпад и начал готовиться к уроку. Краем глаза я посмотрел на своего соседа. Он был мрачнее тучи, на его лице читалось раздражение. Видно, что ситуация с Валерой оставила свой отпечаток. Кстати, о нем. Я повернулся и посмотрел на последнюю парту второго ряда. Она была пуста. Но когда я перевел взгляд на последнюю парту нашего, первого ряда, то вздрогнул. За ней сидел Денис. Он поймал мой мимолетный взгляд, и я быстро отвернулся, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Бля. А я ведь совсем забыл. И что же мне делать? Пустить все на самотек? Ход моих мыслей прервала Юля, которая подскочила к моей парте. В это время у Леонова зазвонил телефон, и он отошел в другой конец класса. – Ясно, что ты очень хорошо «отпраздновал», – хихикнула Юля, сгибая указательный и средний пальцы. – И не напоминай, – буркнул я. – Видимо, просто супер. Слушай, – она понизила тон и склонилась ко мне. – Не знаешь, что происходит в этом классе? Лера с Олегом отсутствуют, ходят слухи, что они уже вернулись в свою школу, которую, кстати, отремонтировали. Женька ходит какой-то злой и мечет во всех молнии. Да и Денис наш какой-то потерянный. – Откуда мне знать, я же вообще в школу не ходил, – пожал плечами я, хотя как раз таки лучше всех осведомлен об этих событиях, и перевел тему. – Кстати, ты не знаешь, что у наших там с этой олимпиадой? – А ты не в курсе? – удивилась Юля. – Тебе Ветров разве не рассказывал? – Я забыл, что он вчера вечером приехал. – Ну-ну, это тоже странно. Да все хорошо, Денис в финал вышел, который в понедельник будет, ну еще Янус и Колобкова, гимнастка из 11А. У футболистов третье место. Вот, собственно, и все. Прозвенел звонок, и Юля вернулась на свое место, как и Женя. День потек своим чередом. Но все равно меня преследовало раздраженное бормотание Леонова и непонятное поведение Ветрова. Если с первым все было ясно, то со вторым… Ну а чего я, собственно, ожидал? То, что он подойдет и скажет: «Слушай, извини, что поцеловал тебя в тот раз. Забудь?» Укол в груди. Нет уж, такого я слышать явно не хочу. Пусть уж извиняется как-нибудь по-другому. Может, он тоже не знает, как это лучше сделать, вот и мается? Эх, если бы он приблизился ко мне, то я бы прочел его мысли. Но ведь он меня избегает. Или я его? Неожиданно я сам осознаю, что просто не могу подойти к Дэну, меня просто словно кипятком окатывает. Что за чертовщина?! Когда уроки заканчиваются, я облегченно вздыхаю. Просто, наверное, нужно еще некоторое время, и все забудется. Я очень надеюсь на это. А пока можно подождать. В школьном дворе сталкиваюсь с Леоновым, который торопится домой. Окликаю его, и он останавливается, поджимая губы. Надо делать вид, что я ни о чем не в курсе, и расспросить его самого. – Почему ты весь день такой хмурый? – Я? Да нет, ничего, – пожимает плечами он, возобновляя шаг. Что ж, будем бить напрямую. – Ты не знаешь, что с Лерой? Я не видел ее в школе. – Откуда мне знать? Век бы его не видеть, – морщится. – Чего это ты меня спрашиваешь? – Ну, вы разве не… – Нет, – резко перебивает меня Женя. – И больше не спрашивай меня о этом пидоре… ней. – Вы поссорились? – делаю удивленное лицо. – Котов, я же просил. Знаешь, ты тоже с ней лучше не общайся. – Да? Почему? – Не спрашивай, просто поверь мне на слово. Иначе и к тебе он липнуть будет. Она… такая дура. – Да и я не Нобелевский лауреат. И с каких это пор тебя волнует интеллект девушки? При слове «девушка» он нервно вспыхивает. – Да она не девушка, а просто блядь! Шизофреничка! – С чего ты взял? Лера нормальная. – Ни хрена она не нормальная! Больная она, лечиться надо. Всех их лечить надо. – Такое не лечат! – не выдержал я. – Тогда запереть где-нибудь и поджечь! Я не заметил, как окружающие приостанавливались и с любопытством смотрели на нас. – Да это ты ненормальный, – говорю я. – Нельзя так говорить человеку. – Они уже не люди, это не-нор-маль-но! – выкрикивает Леонов и тут же с удивлением смотрит на меня, не понимая, почему наш разговор перешел в такое русло. – Ты же не понимаешь, почему он стал таким, – я, похоже, тоже совсем забылся. – Так ты знаешь?! – пораженно воскликнул Женя, и я понял, что допустил оплошность. Ну и к черту. – Представь себе! И меня это нисколько не волнует. – Да ты в своем уме?! Он же псих! Гомосек голимый! Еще и трансвестит! – И что с того? Разве это что-то означает? Мне он нравится как человек, он добрый, с ним интересно общаться. А его предпочтения меня вообще не касаются. Да, мне очень жаль, что ты обманулся в своих ожиданиях, и я тебя понимаю. Но ведь нельзя же так относиться к человеку. – А что я должен был делать? Простить его? Да этот педрила держал меня за руку. Пусть не давал себя целовать, и слава всем богам. – Как будто ты испытывал к «Лере» высокие чувства, – срывается у меня с языка. – Она была для тебя одной из многих, как только бы запахло серьезными отношениями, то ты бросил бы ее, как Катю. – Тебя это вообще не касается, Котов! С каких пор тебя волнуют «высокие чувства»? Какого хуя ты вообще защищаешь этого пидора?! Может, он тебе уже отсасывал, а? Я не успел ничего сообразить. В голове у меня помутнело, во рту появилась какая-то острая горечь, перед глазами все поплыло от обиды и злости. И этого человека я называл своим другом? В общем, я ему врезал. Крепко сжав кулак, въехал по челюсти. Конечно, я намного ниже него, намного слабее, но сдержаться просто не смог. Не думаю, что удар получился слишком сильным, но довольно ощутимым. В следующую секунду Леонов повернул голову, и я увидел, что глаза его наливаются кровью. Он схватил меня за ворот, сильно встряхивая, а потом ставя подножку и валя на землю. Передо мной мелькнуло небо, и я больно ударился спиной, путаясь в ногах. Послышался девичий крик. Я совсем забыл, что мы находимся на улице, и вокруг нас столпились ученики, собирающиеся идти домой. Но было уже поздно что-то менять. Я попытался сгруппироваться, чтобы защититься от ударов Леонова, а потом попытался встать и ответить ему. Пнул его под колено, приподнимаясь на локтях, и тут же вскрикнул от полученного удара в живот. От следующего такого пинка я увернулся и поднялся на ноги, тут же получив удар в лицо, прямо в нос. Терпя жуткую боль, мешающую мне дышать, я бросился на Женю, весом своего тела валя его на землю. Но он подмял меня под себя, больно сдавив мои плечи. Я задыхался, сил сопротивляться почти не осталось, и перед глазами все плыло. Я только чувствовал его огромные руки на своей шее. И вдруг все прошло. Я почувствовал, что кто-то силой оттащил от меня Леонова, а над ухом послышался взволнованный девичий шепот. Чьи-то нежные руки приподняли меня, придерживая за плечи. Мельком я увидел кудрявые рыжие волосы. – Вить, Вить, – нервно повторяла их обладательница, и по голосу я убедился, что это была Юля. – Надо врача, черт, кровь из носа идет. Вот урод. Я попытался сфокусировать зрение. Недалеко от нас Денис крепко удерживал под локти Леонова. – Пусти, кретин, – шипел Женя. – Отпусти его, – прохрипел я, чувствуя, как к моему носу прикладывают платок. Ветров ослабил хватку, и Леонов резко выдернул свои руки. Потом гневно глянул на меня, сплюнул и пошел прочь. Дэн подошел к нам, и они с Юлей поставили меня на ноги. А мне было очень больно. И не оттого, что тело жутко ныло, и моя собственная кровь мешала мне дышать.