Англия 1959 год, сентябрь
Том завороженно смотрел на вытирающего шелковым платком руки Эвана. На белой ткани не было следов — откуда бы им взяться, если любовник держал в руке лишь палочку? Убийственное проклятие не дает осечек; Эван в совершенстве овладел им. — Вот так, — спокойно произнес Эван, — я же предупреждал, помнится. Никто не смеет тебя трогать. Носком туфли он брезгливо перевернул лежащее под ногами тело. Лицо незадачливого… покусителя было искажено гримасой страха, и Том вполне его понимал: когда Эван в ярости, стоять на его пути очень неблагоразумно. — Ты решил стать моим… телохранителем? — выговорил Том. — Называй как хочешь, — фыркнул Эван. — Я вполне способен сам себя защитить. — Я и не отрицаю, — наклонил голову Милтон. — Но у тебя и других дел хватает. А я вполне могу позаботиться о таких, как этот, — он кивнул на мертвеца. — Ты Темный Лорд, в конце концов. Тебе не следует размениваться на мелкие, повседневные дела. — Делай как знаешь, — отвернулся Том. Эван только улыбнулся. ***Блэк-холл, площадь Гриммо, Лондон 1992 год, июль
— Где мы, директор? — Гарри оглядывался вокруг, поражаясь убогости, царящей здесь. Место было невероятно грязным — мешки мусора, лежащие под дверями, годами, казалось, немытые окна, облупившаяся краска и странные разводы на стенах. — Это черный вход в Блэк-холл, — тихо подсказал Голос. — Дамблдор никогда не был приглашен сюда официально, поэтому вполне возможно, что он даже не знает о существовании парадного. — Блэк-холл? — переспросил Гарри. — Но что нам здесь нужно? — Не знаю. Скорее всего, Дамблдор объяснит — хотя обычно объяснять свои действия не в его характере. Не отвечая на заданный вопрос, старый волшебник направился к входной двери; Гарри последовал за ним. — Дай мне руку, Гарри. Дамблдор взмахом палочки сделал легкий порез на ладони мальчика и прижал ее к двери так, чтобы выступившие капли крови коснулись шершавой поверхности. — Директор? — Гарри резко отдернул руку, но было уже поздно: дверь со скрипом открылась. Дамблдор с облегчением вздохнул и по-доброму улыбнулся: — Давай зайдем внутрь, Гарри. Скоро ты все поймешь. — Старый маразматик! — взорвался Голос. — Гарри, никогда и никому не позволяй использовать свою кровь — да даже просто касаться ее! Ты ведь помнишь, что я тебе рассказывал о том, что можно сделать с помощью крови мага? — Помню, — Гарри поежился. — Я просто не успел среагировать. Кроме того… это же директор! Что плохого он может хотеть мне сделать? — Ох, малыш, — вздохнули в его голове, — ты еще так многого не знаешь… Дом Гарри не понравился. Слишком темный, слишком старый, слишком пугающий — то ли дело Хогвартс, с его залитыми светом кабинетами и уютными спальнями! Лучше бы директор отвел его в школу. Дамблдор провел его в гостиную и усадил на потертый диван, потом наколдовал несколько бутербродов и две чашки чая и сам устроился в кресле напротив. — Гарри, — начал он, — ты помнишь, что произошло в конце твоего первого курса? — Квиррелл, — пробормотал Гарри. — И Тот-Кого-Нельзя-Называть. — Зови его по имени, Гарри, — настойчиво попросил директор. — Страх перед именем лишь увеличивает страх перед человеком. — Да, директор, — покорно кивнул Гарри. — Простите. — Ну что ты, Гарри, — улыбнулся Дамблдор, — просто кому-то нужно подавать пример. — Он помрачнел. — Но давай вернемся к теме нашего разговора. Я не зря заставил тебя вспомнить те события. Боюсь, что Волдеморт все-таки возродился. Гарри прижал руку к губам, но тихий вскрик все равно прорвался наружу. Дамблдор похлопал его по руке, приняв его реакцию за испуг — но он ошибся. Это было не испугом, но восторгом. Голос ликовал и непроизвольно перехватил контроль над телом Гарри. В последнее время такое происходило все чаще, но Гарри не волновался — Голос сказал, что знает причины, и что обязательно все объяснит ему, когда окончательно во всем разберется. — Но что теперь, директор? — в смятении воскликнул Гарри. — Что же делать? — Ты в опасности, Гарри, — на лице директора читалась искренняя обеспокоенность его судьбой. — И в особенности — из-за того, что являешься невольным гарантом того, что Волдеморт все еще жив. — Я… что? — прошептал Гарри. — Ты — вот из-за чего Темный Лорд не умер в ту ночь, — тихо произнес Голос. — Ты знал?! — мысленно вскричал Гарри. — Знал и не сказал мне?! — Я знал, — подтвердил Голос, — но уверился в этом не так давно. И поверь, у меня были весомые причины скрывать это от тебя. — В ту ночь Лорд Волдеморт передал тебе часть своих сил, Гарри, — снова заговорил директор. — В тебе живет частичка его души — и именно она удерживает Лорда Волдеморта в мире живых. — Значит… значит, чтобы его не стало, я должен… я должен… — Гарри не мог сказать это вслух, просто не мог. Неужели Дамблдор собирается избавиться от него, чтобы окончательно победить Темного Лорда? Он вскочил и попятился назад, в страхе, заслонившем все вокруг, уверенный, что директор сейчас достанет палочку и направит ее на него. — Гарри, Гарри, успокойся, — Дамблдор с тревогой нахмурился, — я не собираюсь ничего тебе делать, поверь. Я могу избавить тебя от его части — и тебе больше никогда не придется вспоминать о его существовании, он станет смертным, и другие, взрослые волшебники смогут убить его. — Убить… — опустошенно пробормотал Гарри. Он не знал, что на самом деле думает о Темном Лорде. Тот убил его родителей — но Гарри никогда не знал их. У Гарри всегда был Голос, он не был один. А у Голоса был Том, который сейчас ждал их где-то далеко. Темный Лорд просто… был. Но не волновал его, никак не был вовлечен в его жизнь. Да и Голос пообещал, что Темный Лорд его не тронет — а уж кому-кому, а Голосу Гарри верил, и даже только что узнанная тайна не поколебала его уверенности. — Гарри, — послышался шепот в его голове, — соглашайся. Поверь мне, Темный Лорд не станет смертным из-за этого, директору известно далеко не все. — Да? — Да, — твердо сказал Голос. — Но есть одна тонкость. Директор проникнет в твое сознание, чтобы избавить тебя от осколка души Темного Лорда, и чтобы он меня не заметил, мне придется уйти максимально глубоко — так, что я даже не смогу тебя слышать. И есть опасность, что мы сольемся. — Сольемся? — непонимающе переспросил Гарри. — Именно сольемся, маленький. В одно, станем одной личностью. Я буду тобой, ты будешь мной, у нас будет одна память, одни чувства, одно тело. Двое станут одним. Вероятность этого — пятьдесят на пятьдесят. Гарри помолчал, обдумывая сказанное. — Ты испуган? — тихо спросил Голос. — Нет, — Гарри бы помотал головой, если бы они разговаривали в реальности. — Просто я не знаю, как ко всему этому относиться. Слишком много всего за раз, понимаешь? — Понимаю, Гарри. Выбор за тобой. Гарри стоял, уставившись на свои руки, и думал. Конечно, ему было страшно — а кому бы в такой ситуации не было? Но разве не об этом он мечтал? Если они с Голосом станут одним целым, то Том будет относиться к нему так же, как к Голосу, Гарри не придется с завистью смотреть на их встречи, понимая, что радость Тома не предназначена ему. Он дорожил Голосом, правда, но все же хотел иметь и материального друга. Кого-то, кто сможет обнять, сможет поддержать не только морально, сможет заступиться перед другими — закрыть собой, позволить спрятаться за своей спиной. — А что ты об этом думаешь? — задал встречный вопрос он. Голос немного помолчал. — Я думаю, это будет наилучшим выходом для нас обоих. Ты ведь понимаешь, что мы не смогли бы существовать в нынешнем виде вечно, — негромко ответил он. — Ты уже заметил периодическую потерю контроля над телом, то, что тебе все больше хочется остаться в своем подсознании — со временем кто-то из нас просто растворится. А так мы сольемся, и ни один не исчезнет. — Тогда… — Гарри глубоко вздохнул, поднял взгляд на директора, встревоженно наблюдающего за ним, и произнес следующие слова вслух: — Я согласен. ***Англия 1962 год, август
Длинные пальцы подобрали подол мантии; Эван с четко прописанным на бледном лице отвращением переступил через слабо подергивающегося и скулящего Эйвери, возвращаясь на свое обычное место — рядом со стулом Тома, смахивающим на трон. Чуть позади и сбоку — это оставалось неизменным, Эван всегда стоял там во время собраний. Том завороженно уставился на показавшуюся из-под края мантии тонкую лодыжку. Вернее, он уставился бы, будь они сейчас одни, но Лорду Волдеморту не пристало пялиться на своего собственного телохранителя, будь он хоть тысячу раз еще и его любовником. Его глаза полыхнули багрянцем, когда он поймал несколько похожих взглядов своих последователей. Даже то, что Эван носил серебристую полумаску и никогда не открывал лица, не останавливало Пожирателей от неприличных фантазий. Множество раз Том находил в их воображении всевозможные образы. Трэверс и Эван, последний на коленях и в той самой полумаске. Эван и Эйвери, Эван приказывает Эйвери перевернуться на живот. Эван и Мальсибер, бьющий плачущего Эвана по лицу и размазывающий его слезы по покрасневшим щекам. Отвратительно — вот что Том думал обо всем этом. В итоге, рядовое сканирование чужих мозгов — просто чтобы проверить, не закралась ли мысль о предательстве — оборачивалось множественным Crucio без объяснений причин. Хотя когда это он что-то вообще объяснял? Ему хотелось повесить на шею Эвану табличку и написать на ней: «любовник Темного Лорда». Но это, конечно, было глупостью — что, впрочем, не усмиряло его ревность. ***Дом Риддлов, Литтл-Хэнглтон, Англия 1992 год, июль
Темный Лорд с отвращением поморщился и отвернулся от скулящего от боли Петтигрю. Тот лишь мешался теперь, когда Том обрел тело — но он пока не призвал Пожирателей и не был в Косом переулке, где можно было купить домового эльфа, так что приходилось держать Петтигрю здесь. По крайней мере, тот вытирал пыль и готовил завтрак, пусть Лорду и было противно есть что-то, сделанное его руками. Внезапно сигнальные чары, установленные на двери, подали знак, что кто-то появился на крыльце. Лорд было взмахнул рукой, посылая Хвоста встретить и проводить посетителя, но тут же передумал, бросив взгляд на дрожащего слугу. Если это тот, о ком он подумал, вряд ли он благосклонно встретит Петтигрю — он никогда его не терпел. Да и говоря честно, Темному Лорду хотелось самому увидеть его, а не ждать, пока его проводят внутрь. Он поднялся с кресла и вышел из комнаты, направляясь в холл. Тем временем чары дали знать, что визитер постучал в двери. Том сделал еще несколько шагов и распахнул створки. — Я здесь, — улыбнулся Эван. — Я же говорил, что приду. Не сдержавшись, Темный Лорд прикусил губу; внезапно Эван рванулся вперед и сжал его в объятиях, утыкаясь лицом в грудь. Том медленно обхватил его руками и прижал к себе. Он уже и забыл, каково это — обнимать кого-то. — Том, — пробормотал Эван. — Как же я рад тебя видеть, ты не представляешь. Лорд удивленно прищурился: раньше Эван никогда не показывал чувства настолько ярко. Они были, он знал это, но были как будто приглушены, затянуты какой-то дымкой. Что же произошло? Не мог же он настолько соскучиться? — А Поттер? Он смотрит сейчас? — спросил Том, не в силах скрыть раздражения. — Нет, — Эван покачал головой, все еще не отпуская его. — Его больше нет. — Как нет? — переспросил Темный Лорд. Они наконец расцепились, и Том повел Эвана в дом. Петтигрю выскочил навстречу и выпучил глаза, увидев, кто идет рядом с Лордом. Эван зло раздул ноздри и опасным голосом приказал Хвосту исчезнуть с глаз. Тот взглянул на Лорда и, увидев подтверждающий кивок, послушался. — Так все же? — надоело ждать ответа Темному Лорду. — Что с Поттером? — Мы объединились, — пояснил Эван, тем самым запутав Тома еще больше. — Насколько я понял, при моем рождении — или при рождении Гарри, это с какой стороны посмотреть — душа раскололась надвое. Время не имеет для Госпожи значения, именно поэтому кусочки души попали в тела, появившиеся на свет с таким большим временным промежутком. Вслед за Лордом он зашел в кабинет и опустился на диван рядом с ним, а потом продолжил рассказ: — Каждой части души достались разные грани характера. Именно поэтому я был настолько равнодушным, а Гарри — доверчивым и открытым. Мне досталась жестокость, а Гарри — милосердие… продолжать можно долго, как ты понимаешь. И если бы к моменту рождения Гарри я был еще жив, то нас бы тянуло друг к другу, заставляя близко общаться, а когда я бы умер, моя часть души оказалась бы в теле Гарри. Все вышло немного не так, и в итоге я был с ним с момента, когда он издал свой первый крик. А теперь мы слились в одно. Я Гарри, а Гарри — это я. Но мой характер, моя личность все же превалируют, потому что мой жизненный опыт намного богаче, а характер — куда тверже. Он неожиданно сбросил туфли, развернулся, подняв ноги на подлокотник дивана, и улегся Тому на колени, смотря на него снизу вверх с веселой улыбкой. — Вот так. Ну что, примешь меня не только как Эвана Милтона, но и как Гарри Поттера? Темный Лорд несколько секунд молчал, оглушенный полученной информацией, но потом наклонился и легко поцеловал Эвана. — Кем бы ты ни был, ты для меня — Эван Милтон. Мы всегда были вместе, и я не имею желания это менять. Эван прикрыл глаза и улыбнулся: — Потому что есть только ты и я. И никто больше не имеет значения.