История Нуки

Я вонзал клыки все глубже и глубже, будто пытаясь излить из них всю свою злость и боль. В моей пасти пульсировали нервы, сгустки крови и еще бог знает какая дрянь. А он даже не сопротивлялся... Я резко откинулся назад, глядя прямо на него. По моим зубам стекала кровь. На его горле зияла страшная рана. И он продолжал спокойно смотреть на меня. А потом улыбнулся. В следующую секунду я получил удар всеми четырьмя лапами в живот, отлетел к другой стене и, хрипя от боли, прижался к ней спиной. Из меня будто вышибли воздух, перед глазами все плыло. Шрам тем временем неспешно поднялся на ноги. Еще несколько секунд рана у него на горле кровоточила, а затем... затянулась прямо на моих глазах. Это было самое жуткое и ненормальное зрелище из всех, что мне доводилось видеть. Он одним прыжком пересек пещеру и поставил лапу мне на грудь. Я был не в силах оторвать взгляда от его страшных глаз. - Какой же ты все таки идиот, Нука, - насмешливо протянул он. - Неужели не понял, что невозможно убить того, кто уже мертв? Он небрежно пихнул меня в грудь, опрокинув на пол пещеры. - Ты еще более жалок чем я думал, - лениво протянул он. - Действуешь согласно своим глупым эмоциям, хотя разум бойца должен быть холоднее льда. Пытаешься чего-то добиться, кому-то что-то доказать, а сам не знаешь, ради чего влачишь свое жалкое существование. Я даже рад, что наш разговор так закончился. И стая гиен не потерпела бы такого вожака - не то что львиный прайд. Он развернулся и пошел к выходу из пещеры. Там уже больше не горел закат. Теперь там шел дождь. Дождь шумел у меня в ушах. - Куда ты теперь? Не знаю почему. Просто вырвалось. - Ты не единственный мой вариант, Нука, - бросил он через плечо. - Советую тебе убираться отсюда. Скоро все закончится. Я открыл глаза. Опять тьма. Только мокрые бревна повсюду. А где-то наверху сквозь ветви пробивается тонкий лучик тусклого света. До него много миллионов лет пути. Откуда-то из глубины плотины доносится гул. Это рычит река. Она больше не хочет томиться в тесной и душной плотине. Скоро она вырвется на свободу. А я уже никогда не буду свободен. Мне даже думать трудно. Перед глазами все плывет. Я умру. Утону. Захлебнусь. Бревна изломают меня и превратят в кровавый фарш. "И снова в ту пещеру? К Шраму?" Я извиваюсь как червь. Бьюсь мордой о бревна как слепой котенок. Каждое движение - боль в мыщцах. Заставляю себя. Кричу. Не хочу и не могу. Должен. А гул все громче. Уже не гул, а рев. Река торжествует. Уже очень скоро. Я вырвался. Вырвал задние лапы из хитросплетения ветвей. Я лежу на сырых скользких бревнах. Река бьется в паре метров от меня. Задние лапы - два тяжелых мешающих груза. Отгрызть бы их, да отбросить подальше. Только мешают ползти. Я ползу. Карабкаюсь по отвестной стене из бревен наверх. Цепляюсь за нее передними лапами. Мышщы горят огнем. Тонкие холодные струйки воды бегут по горячей шкуре, срываются и улетают вниз. В пустоту. Свет все ближе. Срываюсь. Кричу. По щекам текут слезы. Ползу опять. Срываюсь. Кричу. Ползу. Дополз. Как только я вытащил морду в просвет между ветками в глаза ударил ослепляющий свет. На самом деле было облачно, но глаза отвыкли даже от этого. Запах холодного ветра и хлещущие струи холодного дождя. Мне не хватило сил заорать от радости. Я тяжело перевалился через последнее бревно и, не удержавшись покатился, вниз, в грязь. Полежав несколько секунд, поднялся и пошел, ничего не понимая, шатаясь, не видя ничего перед собой и спотыкаясь. За спиной ревела река. Пройдя несколько десятков метров, я понял что больше не могу. Задние лапы еле двигались и от каждого шага сотрясались мучительной судорогой. Я обернулся. Бревна катились вниз, разбиваясь в щепки о землю. Тугие струи воды фонтаном били во все стороны. "Значит все. Конец." Последние бревна, обреченно скрипя и ломаясь, обрушились, не выдержав напора стихии. А потом вода поглотила весь мир. Не буду врать - я не помню, что со мной происходило дальше. Кажется меня буквально за секунду накрыло с головой и куда-то понесло. Куда? - а черт его знает. Вода несла с собой потоки ила, грязи и размолотых в щепки бревен. Даже думать не хотелось о том, что я тоже мог бы стать частью этой каши, если бы вовремя не выбрался. Но мне повезло - я обошелся тем, что меня измолотило о подводные камни и я проглотил больше воды, чем за всю предыдущую жизнь. А потом я отрубился и больше ничего не помнил. Очнулся я так же внезапно, как и вырубился. Просто открыл глаза и понял, что остался в живых. Довольно приятное чувство. Попытка встать успехом не увенчалась. Все тело превратилось в один сплошной ушиб и противно ныло. Шерсть набухла от воды - тоже не самое приятное чувство. В голове была какая-то каша, не хватало сил даже на коротенькую законченную мысль. Веки налились свинцом и прочно замуровали глаза. Я сразу же отказался от попыток шевелиться. Просто лежал и ждал, когда наберусь сил. Наверное прошло несколько часов прежде чем я начал приходить в себя. Сначала я понял, что лежу на твердой земле. Светило солнце - моя насквозь мокрая шкура начала подсыхать. Еще несколько минут я собирался с силами, а затем открыл глаза. Река плескалась всего в метре от меня. Перебесившись и отбушевав, она превратилась в обычный широкий поток со слабым течением. Даже ил и щепки осели на дно. Я медленно поднялся. Все тело по прежнему болело, а задние лапы еще и плохо двигались. Приходилось заставлять себя делать каждое движение. Но в целом никаких особенных травм не наблюдалось. Пожалуй, я даже чувствовал себя хорошо - настолько, насколько это возможно после того, как ты чуть не умер. Я слегка прошелся, разминая лапы, и попутно пытаясь понять, где нахожусь. Под лапами у меня был песчаный берег, за спиной и сбоку горбились холмы, покрытые чахлой травкой. На другом берегу реки высились скалы. Мрачное место, оно напоминало мне Чужеземье. Возможно это значит, что меня не так уж далеко унесло? Я поднял голову, принюхиваясь к ветру. Он доносил до меня слабые запахи каких-то львов. Еще несколько гиеньих, но они доносились издалека. Из звуков был только шум реки и шелест травки. Или... что-то еще? Я замер, сжавшись в комок от страшного предчувствия. Они были все отчетливей. Чьи-то постанывания, доносящиеся с другой стороны холма. Какой знакомый голос... Не чуя под собой негнущихся лап, я встал и медленно пошел на звук. Я уже знал что увижу там. И уже в это не верил. На мелководье лежала моя мать. Я замер, впившись в нее глазами. Как же странно... Не виделись всего пару часов, а сколько всего изменилось... Почему она здесь, что с ней произошло - я как-то не задавался этими вопросами, понятия не имею почему. Мозг у меня в тот момент просто отказывался работать как надо. Я не мог даже толком осознать тот факт, что лежащая предо мной львица не то жива, не то мертва. И что она моя мать. И что сам я должен быть уже мертв. По ее мокрому телу прошла судорога. Она громко застонала. Вид у нее был просто ужасный. Лапы неестественно вывернуты, голова откинута, все тело покрыто какими-то... вмятинами что ли... следами ударов, да. Мокрая шерсть торчит во все стороны, кое-где виднеются пятна крови. Я сделал шаг вперед. Потом еще один. Медленно, нерешительно пошел к ней. Вся эта абсурдная ситуация вдруг показалась мне до боли знакомой. Действительно, что-то подобное уже было в моей жизни. Несколько лет назад, когда я был еще мелким придурком. Картины из прошлого сменяются реальностью у меня на глазах. Я - подрагивающий от холода львенок на плохо гнущихся лапках иду к матери. Чужеземье. Мы пришли сюда совсем недавно. Она выглядит ужасно - хоть и не так, как сейчас. Смерть Шрама, побег, потеря всего, что было ей дорого... Тогда мне казалось, что она сломалась. Я иду к ней. Я не чувствую ни капли решимости. Мне хочется как-то подбодрить ее, успокоить, приласкаться... но в то же время мне страшно. Когда Зире плохо она всегда готова сорвать зло на мне. Я подхожу все ближе. Она не видит меня, не замечает. Снова стонет, дрожит как от холода. Не слышит меня. И как тогда, как в детстве, желание подойти, прижаться к теплому боку. И страх, страх быть отвергнутым, страх перед мыслью о том, что тебя отпихнут, отбросят, зло сверкнут глазами... - Мама... - слышу свой голос будто издалека. - Мама? - робкий писк. Она не слышит, не понимает... Раздраженно поворачивается, глядит хмуро. - Чего тебе? И сразу отпало все желание,все светлые чувства. Предо мной чужая, злая львица. Не чувствую, не сознаю в ней матери... Но сейчас по другому. Теперь слаба она. Теперь она - робкий беспомощный львенок. Я на негнущихся лапах обошел дрожащее тело. Ее морда искажена гримасой боли, глаза будто покрыты полупрозрачной пленкой. Она ничего не понимает вокруг себя, кашляет, пытаясь отплеваться от воды, дрожит от холода. Она сломалась. - Ма-ам, - тихо прошептал я, склоняясь над ней. Я и сам не понимал, что чувствую. Было страшно, и немного жалко. И очень-очень холодно. Ее глаза резко распахнулись, но она уже ничего не видела. В их уголках собрались слезы, зрачки то сужались, то расширялись. - Шрам?.. - хрипло выдохнула она. На секунду я растерялся, даже оглянулся, ища глазами того, к кому она обращалась. А когда понял в чем дело, чуть не рассмеялся горьким удивленным смешком. Да она приняла меня за отца... - Да, - мой голос вдруг стал непривычно твердым и хриплым. - Это я. В следующую секунду я сам ужаснулся вырвавшимся у меня словам. Однако отступать было поздно. - Шрам... - в ее голосе читалось счастье. - Я умираю... теперь я с тобой? "Неужели она верит в то, что говорит? И как она смогла так говорить с ним? Или ей уже все равно?" Ей действительно было все равно. Перед смертью разум покинул эту гордую и умную львицу. Ее покинуло все чем она жила. Осталась только любовь. Казалось, она больше чувствует боли и ужаса. На ее губах даже играла слабая улыбка. - Шрам, - она торопилась, будто боясь не успеть. - Я так люблю тебя... Твои дети, Шрам... Они выросли такими сильными... И Кову... Я любила его, любила как ты велел... Я молча слушал. - Витани такая красавица... Ты бы гордился ею... А Нука... Он ведь твой сын, единственный... - тут она осеклась, но тут же продолжила. - Мы ведь скоро будем вместе... втроем... Он ведь там? С тобой? Он ведь рассказал тебе, что мы победили? Теперь Кову - король... А мы будем там... Втроем... Она верила в то, что говорила. Ей действительно казалось, что все ее мечты сбылись. Так вот какие у нее были мечты... - Ты любишь меня?... Ты ведь любишь меня, Шрам... - она взволновано шептала это, давясь подступившей к горлу водой. Я колебался. Имел ли я право ей врать? Имел ли право говорить от его имени? Обнадежить ее перед смертью, когда она так слаба? Она была слаба. А я силен. Впервые в жизни я чувствовал себя по-настоящему сильным. Не в сравнении с кем-то и не ради кого-то. Я был сильнее ее. И я любил ее и был не в силах удержать. А значит я мог сказать то, чего она так хотела. - Да, Зира. Я тебя люблю. Я не помню, как задремал, лежа рядом с ней. Она больше не говорила и не стонала, почти не двигалась. Я не понимал, жива ли она, или уже нет. Самому мне было лишь чуть-чуть страшно. И очень-очень грустно. Но я понимал, что уже смирился. Она стала слишком хрупкой и непрочной. Не в моей власти было ее удержать. А проснувшись я понял - все. Конец. Теперь она действительно там. Со Шрамом. Была теплая ночь. По небосводу рассыпались тысячи звезд. Светила луна и пели цикады. Ветер шумел где-то вдали. Я очень любил такую погоду. Так же как Шрам любил закат. Уже безо всякой надежды я дотронулся лапой до ее бока - и не ощутил ничего, кроме холода. Ее больше не было. Я подхватил ее за загривок и потащил к воде. Нельзя было оставлять тело на растерзание стервятникам. Стоя на берегу, я смотрел вслед телу Зиры, которое подхватило течение и понесло куда-то вдаль. Еще несколько секунд оно было еле различимо, а потом растворилось в черно-синей холодной глубине. Я встал, развернулся и пошел прочь от реки. Взобравшись на холм, покрытый мягкой прохладной травкой, я осторожно присел там и поднял глаза к небесам. Я, конечно же, не видел этого, но точно знал одно - сегодня в бездонной холодной глубине темно-синего неба засияла еще одна звезда. Звезда Зиры, которая присоединилась к своим предкам. Чтобы она не сделала, никто и никогда не посмеет отнять у нее это право. Потому что моя мать была великой королевой. Великой королевой прошлого.